Геннадий Головко
Ури
– Это Виенна, местечко, конечно, красивое, но пользуется дурной славой среди моряков.
– Что же за славу заслужило столь красивое место и почему?
– Поговаривают, что это место это переводится, как «дорога в геенну», вот и думай теперь, чем оно это заслужило. Слышать о нем, я, конечно, слышал, но вижу впервые. Думаю, чем быстрее мы уберемся из этого проклятого места, тем лучше.
Трудно было поверить в басни старого капитана, и солдаты решили по-своему. Решили, как и прежде, с помощью большого камня утопить тело в Родан-реке. Однако, на сей раз решили подстраховаться. Тело привязали одной веревкой, которую, при необходимости, возможно было быстро перерубить, а тело пока оставили зацепленным за багор. Осторожно, в полной тишине опустили они тело несчастного в прозрачную и безмятежную воду Родана, но тут же, откуда ни возьмись, появилась та же нечисть, град заколотил по палубе, а молнии пытались угодить прямо в тело мертвеца! Солдаты быстро втащили тело обратно на борт, и все успокоилось, как в первый раз.
– Что же теперь делать? – Тейс вытер пот со лба. – Кажется, нет места, где бы не было чертей, и нет места, где бы хоть кто-то обрадовался этому грешному телу.
– Это верно, – подтвердил Ури. – Значит, единственный выход – сбросить тело с высокой скалы в какой-нибудь глубокий провал, забросать его камнями, чтобы, если даже духи и доберутся до него, не причинили бы вред людям.
И он поплыли дальше, на север. Когда же корабль стали окружать высоченные скалы с бездонными ущельями, путники высадились и начали скорбное восхождение в горы. Место это находилось в Лозании. Нелегок был их путь. Наконец, они достигли одной из вершин, с высоты которой открывался горный бездонный провал. Измученные подъемом и пережитым, они немного передохнули, собрали большие камни и, помолясь, сбросили тело в горную расселину. Долго летел их скорбный груз. Не слышно было и звука падения его о скалы – так глубока была расселина. Тогда, во след ему они столкнули со скалы камни, которые, собрав по дороге другие, устроили настоящий обвал. Теперь тело Пилата уже невозможно было ни достать, ни приблизиться к нему. Все облегченно вздохнули. Но буквально через полминуты внизу раздался жуткий гул, как будто бы застонала земля под ногами и содрогнулась под такой тяжкой ношей. Все страшно перепугались землетрясения и быстро начали спускаться вниз. Долго еще вздыхали горы и сотрясали землю. Так страшен и тяжек был нежданный подарок. Все было кончено и наши спутники вновь собрались на корабле.
– Собратья, – обратился к ним Ури, – мы выполнили нашу тяжелую миссию, но я, как ваш командир, хочу сберечь ваши жизни. Все мы понимаем, что обратной дорог нам уже нет. В Иудее от нас потребуют отчет, которого мы не сможем дать. А если и дадим, то все равно не избежать нам смерти на кресте за содеянное. Поэтому, предлагаю разойтись всем по разные стороны, забыть о том, что было и впредь никогда и никому не заикаться, что тут произошло, и никогда не выдавать это проклятое место. Теперь находиться здесь небезопасно ни человек, ни зверю. – С этими словами воины и команда обнялись напоследок и каждый пошел по не пересекающимся с другими, дорогам. Корабль же был сожжен, дабы не осталось и следов этой адской экспедиции.
Так бесславно закончилась судьба самого, пожалуй, известного Прокуратора, человека, который прославился не только своей жестокостью. Тогда бы его, как и всех, быстро забыли. А тем, что смог распять, казнить самого Бога! Которому не хватило смелости, решительности и совести сохранить жизнь невинному человеку, не сделавшую никому никакого зла или вреда. Вы скажете, что таких правителей были десятки, если не сотни. Да, это верно. И это тоже смертные грехи тех, кому и сейчас не позавидуешь. Но распять самого мессию, который доказал, что он и есть Сын Божий! Любопытно посмотреть на его мучения сейчас. Надеюсь, они бесконечны.
Ранним утром, 8 мая, на третий год правления императора Траяна с восточной стороны в Иерусалим вошла группа людей. Во главе ее шел старик с длиннющей белой бородой, такими же седыми власами и с посохом в руке. Одет он был в рубище, подобно своим спутникам. Шли они медленно. По всему было видно, что вожак их был очень стар и каждый шаг ему дается с величайшим трудом. Встречные люди уважительно расступались перед ними, давая дорогу.
– Это паломники из самого Рима! – шептались одни
– Какое там Рим! Говорят, они пришли из Греции! – шушукались другие
– А я точно могу сказать, что это идут ученики самого Христа!
– Да ну!
– Вот те и ну! Этот старик видел Иисуса Христа еще живым и присутствовал при его распятии! – прохожие раскрывали рты и с почтением кланялись божьим людям.
– Этот старик прошел полземли, проповедуя учение Христа, вылечил десятки людей, воскресил невинно убиенных и прослыл святым человеком.
– Сколько же ему лет?
– Никто не знает. Может, сто, а может, и больше. Говорят, его не раз приговаривали к казни.
– И что?
– Он не умер ни от яда, и даже не сгорел в котле с горящим маслом! Его может забрать только Сын Божий. Может, пришло то время, и он вернулся на Родину поклониться тем местам, где когда-то видел самого Христа? Всю жизнь он проповедовал любовь к ближнему своему и народ окрестил его Апостолом любви.
Ури стоял на Голгофе именно на том месте, где стоял злополучный крест, на котором в муках умирал Иисус. Все, что произошло в тот день, пронеслось у него перед глазами. И измученное лицо умирающего мессии, и грозное лицо Лонгина, протыкающего копьем сердце Христа, и их ночное дежурство, и благая весть о том, что пещера пуста, а позднее, и вознесение Сына Божьего перед своими учениками. Вся жизнь пронеслась у него перед глазами, как одно мгновение. Он вытащил из-под одежд сверток и аккуратно развернул его. Это был наконечник копья Лонгина с запекшейся на нем кровью Христа. Он поцеловал его и слезящимися глазами посмотрел в небо. Долго, долго смотрел Ури в небо и что-то тихо говорил. Ученики, стоя в стороне, боялись пошевелиться, чтобы не нарушить таинства. Наконец, повернувшись к ученикам, он протянул им наконечник копья, произнеся:
– Храните его, как зеницу ока, и да будет оно передаваться из поколения в поколение самым достойным воинам! – ученики покорно приняли артефакт из рук старца.
– Копайте здесь могилу, – Ури указал на место недалеко от пещеры. Ученики были огорошены, но ослушаться учителя не посмели. Когда же могила была выкопана, они помогли Ури спуститься в нее. Он положил себе на лицо платок и приказал:
– Закапывайте!
Как так? Закопать живого человека? Это против всяких правил!
– Закапывайте, не бойтесь и не сомневайтесь. Господь Бог призвал меня к себе. Завтра вы все узнаете.
Делать нечего. Сквозь слезы ученики закопали живого учителя и поставили маленький крест из оливковых ветвей. Погоревав, они разошлись.
Утром, чуть свет, узнав об этом ужасном известии, на место погребения Ури прибыло много других его учеников и просто зевак. Они долго совещались, и, все-таки, приняли решение: раскопать могилу. Трудно было понять, что их к этому подтолкнуло, но, почему-то никто не сомневался в правильности принятого решения.
Раскапывали недолго, но в полной тишине. Кажется, слышно было, как над головами собравшихся пролетала стрекоза. Ученики страшно боялись повредить тело учителя, но, почему-то никак не могли до него докопаться. Наконец, показалось что-то белое. Это был платок, которым Ури закрыл свое лицо. Один из учеников осторожно поднял его и поднял над головой.
– Тела нет. Он вознесся в небеса, как и наш учитель, Христос! – в тот же миг платок превратился в белоснежного голубя и взмыл в безбрежную синь неба Иерусалима! Через несколько секунд он пропал из вида, превратившись в маленькое белое облачко, из которого на головы присутствующих и на горячую землю Израиля закапал мелкий прозрачный дождик, а на месте погребения Ури стало расти оливковое дерево! Растет оно и по сей день, напоминая всем нам о том священном временя, когда на нашей бренной земле жили такие люди, как Иисус Христос, Лонгин, Ури… и даже Понтий Пилат.
