Геннадий Ангелов
Голый шантаж
Голый шантаж
Герои рассказа «Голый шантаж» вымышлены, и все совпадения с реальными людьми, и событиями не более чем случайные.
20… годы
На проспекте Победы в Киеве в этот день было весьма многолюдно. Киностудия имени А. Довженко снимала сериал, и народ желающий получить место, хотя бы в массовке толпился возле входа. Весна в этом году считалась ранней, в марте воздух днём прогревался до плюс пятнадцати, и киевляне, не желали сидеть дома, перед телевизорами. Воздух пропитанный сочными ароматами цветов кружил по улицам столицы. На небе редкие облака подгоняемые ветром спешили к горизонту, солнечные лучи согревали столицу, после морозной зимы. Дышалось легко и свободно, и молоденькие девушки, в коротких модных курточках, на высоких каблуках улыбались прохожим, одаривая их ослепительными улыбками. Весна! Весна! Весна! Эти слова вылетали из каждого сердца, и мир приобретал свойственные ему оттенки – добра и любви!
Известная актриса Наталия Северова приехала на съёмки раньше обычного. Это начало года было для неё по настоящему счастливым. Получая предложения от продюсеров в различных шоу и сериалах, она чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Ещё бы, её давняя мечта стать известной актрисой чудесным образом воплотилась в жизнь. Наталия производила впечатление на мужчин. Она не была худощавой, и следила за своим внешним видом. Регулярно занималась в спортзале с тренером. Как ни как, но от этого зависела её успешная карьера. Мужчины на неё смотрели и провожали восхищёнными взглядами, и отмечали необычную, природную красоту. Маленькое, розовое светящиеся личико, с огромными словно у куклы карими глазами. В них пряталась холодная зима и сказочное лето, и если мужчина оказывался в омуте этих глаз, тонул как мальчишка не умеющий плавать. Сложенные губки как будто были созданы для поцелуя. И если Наталия сердилась, то они ещё больше надувались, и становились похожими на бутончик розы, который вот-вот распустится, и одарит своего обладателя, не только чудесной красотой, но и незабываемым ароматом. Свежая как майский день, с копной отливающих золотом волос, Наталия знала себе цену. Её кожа отливала белизной, как девственно чистый холст художника. Изгибы лебединой шеи и линии плеч, прекрасно сочетались с тренированным телом. Когда огонь горит в лампе, он согревает не только светом, но и теплом. Так и Наталия сияла от счастья, и окружающие её люди, как истинные почитатели женской красоты, с замиранием сердца наслаждались прекрасной Богиней Афиной, в образе актрисы Наталии Северовой. Веселая и жизнерадостная, Наталия всегда была душой компании, и не одно мужское сердце лежало разбитым у её очаровательных ножек. Будучи ещё совсем юной девочкой, Наталия, могла сутки напролёт стоять перед зеркалом и читать заученные тексты из известных книг фильмов. Ей доставляло это неописуемое удовольствие. И закрывая глаза, она видела себя в свете ярких софитов, в огромном зале, на сцене. Всё рухнуло для неё словно карточный домик, в один день. Её родители странным образом разбились на машине. И она осталась одна, на воспитании бабушки. Авария случилась средь бела дня. Отец Наташи очень хорошо водил машину. И почему она на бешенной скорости сорвалась с моста в реку, никто не мог ответить. И не хотел. Опытные следователи закрыли дело, и разводя руки в стороны, сняли с себя всю ответственность. Несчастный случай. Таков был вердикт. Наташе тогда исполнилось тринадцать лет, но несмотря на столь юный возраст, она догадалась, что в деле замешан близкий друг её отца. Партнёр по бизнесу Олег.
После трагедии фирма «Викинг», по производству мебели перешла к Олегу в руки. Отец Наташи начинал ещё в девяностые, с кооператива, и горбатился с утра до ночи. «Викинг» был его детищем, и буквально за несколько лет, превратился в крупную фабрику. После трагедии Олег появился несколько раз в доме Наташи, но после исчез, хотя обещал бабушке помогать и не бросать Наташу. Обещания остались пустым звуком. И Наташа хотела вырасти и наказать Олега. Но с годами боль притупилась и сейчас она всё реже, и реже вспоминала своё детство. Бабушка не могла полностью контролировать Наташу и она оказалась практически одна. В школе стали появляться плохие отметки, и часто без веской причины Наташа пропускала занятия, и связалась с дурной компанией. Сидя перед огромным зеркалом, в золочёной оправе, Наташа смотрела на своё отражение и красила губы. От воспоминаний у неё по спине пробежал холодок. И сердце стучало более гулко. Плохие предчувствия подкрались к ней словно огромные щупальца спрута. Пытаясь прогнать наваждения, она себя утешала тем, что прошлое её никто и никогда не узнает. Время меняет людей, и она уже давно не Наташка по прозвищу «Промокашка», а Наталия Ивановна Северова. Драматическая актриса театра и кино.
– Натали Ивановна, ваш выход.
Голос Надежды Павловны, помощника режиссера, прозвучал как оружейный выстрел. Наталия вздрогнула и с трудом поднялась с кресла.
– Наташа, что с тобой? У тебя всё хорошо? Ты бледная… Простыла?
Надежда Павловна крупная женщина лет пятидесяти, в огромных очках, с толстой папкой в руках застыла у двери, и с материнской нежностью в усталых глазах смотрела на Наташу.
– Всё в порядке, – ответила Наталия, и подтягивая ремень на ярком, цветном платье, улыбнулась.
– Я готова.
– Текст выучила?
– Да. Не волнуйтесь Надежда Павловна. Я не подведу.
– Идём, Сергей Иванович не любит ждать.
Надежда Павловна пропустила Наталию вперёд, и сдула невидимую пылинку с её плеча.
– Настройся, и покажи на, что ты способна, – бубнила за спиной словно молитву сердобольный помощник режиссера.
Они шли по узкому, тёмному коридору в павильон, где уже во всю кипела работа. Наталия зажмурила глаза от яркого света ламп и сделала уверенный шаг в сторону своего партнёра по сериалу «Майская гроза» Ивану. Тот сидел на высоком стуле с бумажкой в руках, и часто шевелил губами, произнося короткие фразы, разрабатывал мимику лица. Команда телевизионщиков уже была готова к съёмкам, и оператор, ставил камеру, как можно ближе к актёрам. Сейчас должны были снимать финальную сцену тринадцатой серии. Главный герой Иван, должен был выяснять со своей женой, которую играла Наталия, не давний семейный конфликт. Женщина замерла возле кухонного стола и взяла чашку с кофе.
– Готовы?
Командный голос режиссера заставил всех замолчать. Наталия подняла голову и увидела сверху огромный микрофон, похожий на грушу. Сбоку от бойкой команды молодых и талантливых техников расположились человек десять массовки. Их держали для съемок на улице, и люди с интересом наблюдали за съёмочным процессом. Наталия про себя повторила заученные фразы, и с присущим актерским волнением, ждала команды – мотор. И в самый последний момент ей стало не по себе. Снова появился страх. Липкий и холодный. Но сейчас он приобретал реальные очертания, и Наталия с испугом в глазах смотрела на массовку. Среди толпы прятался человек и пристально смотрел на неё. Эти глаза… Она могла узнать их из миллиона. Мужчина чуть усмехался и кивал. У Наталии закружилась голова, и она едва успела поставить чашку с кофе. Схватив обеими руками стол её острые ногти пробили клеёнку и впились в дерево, словно зубы вампира. Перед глазами у неё поплыли цветные круги и она покачнулась. Оператор это заметил и рванул к ней, чтобы не дать упасть. Но он опоздал, и Наталия Ивановна Северова с грохотом рухнула на пол без сознания.
В карете скорой помощи было прохладно, и Надежда Павловна укрыла Наташу своей вязаной кофтой, чтобы та не замёрзла. Наташа лежала без сознания, и писк медицинских аппаратов как назойливая муха нарушал тишину. Седой врач лет пятидесяти поставил Наталии капельницу и подключил к подушке с кислородом. Надежда Павловна сидела рядом с Наташей, тяжело вздыхала и гладила девушку по руке с материнской нежностью. Машина с включенной сиреной неслась по городу с огромной скоростью.
– Не волнуйтесь, в который раз повторил седой врач. – Я вижу на вас лица нет. Может дать успокоительное?
Надежда Павловна отмахнулась и вытерла смятым платком на щеке слезу.
– Ваша девочка беременна, только и всего. Хорошо, что вовремя спохватились. Сейчас доктор её осмотрит и сделает вывод.
Через полчаса Наталия уже была в кресле, и молодой врач вынес заключение. Наталия всё ещё плохо себя чувствовала, и то, что сказал ей врач, стало вторым ударом за этот день.
– У вас внематочная беременность. Нужна операция. Иначе…
Звонкий голос врача, симпатичного парня, с огромной родинкой на щеке, прозвучал как смертельный приговор. Наталия снова побледнела и пересохшими губами спросила: иначе что? Вы хотите сказать, я могу потерять ребёнка?
Слёзы брызнули из женских глаз ручьём. Она не могла, и не хотела сдерживать свои эмоции.
– Иначе, увы, последствия трудно предугадать. К сожалению, ребёнка сохранить не получится.
Доктор с прискорбным лицом развёл руки в сторону.
– Вы молоды, у вас всё впереди. Операция не сложная. Вас почистят и в ближайшее время выпишут.
Наталия не слышала врача. Находясь в глубокой прострации едва дышала. Она так хотела, чтобы у них с Максимом был ребёнок. Первая беременность и аборт. Доктор дал ей понюхать нашатырь, и снова сказал: через час, наберитесь терпения.
Он хотел встать и уйти, но Наталия схватила его за рукав белого халата и не отпускала. В её мокрых от слёз глазах было столько горечи и боли, что доктор сам расчувствовался, и снова принялся ей объяснять о необходимости провести операцию.
– Вы понимаете, срок беременности очень мал, и даже если предположить, что вас положат на сохранение, шанс один на миллион. Уверяю вас. Отнеситесь как можно спокойнее, возьмите себя в руки.
– Какие «руки» доктор? Это мой ребенок, и вы его убьёте.
Она хотела вскочить и дать звонкую пощечину врачу. Но не смогла. Ноги отказывались её слушать. В это мгновение в ней проснулась прежняя Наташка «Промокашка», готовая на самый отчаянный поступок. Доктор заметил ненависть в глазах пациентки и словно рак попятился к двери.
– Успокойтесь, успокойтесь.
Он сжал ладони словно тибетский монах, и толкая ногой дверь, выскочил как ошпаренный в коридор.
Наталия усилием воли закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями. Внутри у неё бушевал ураган. Она реально понимала, что Максим ей этого никогда не простит. Знакомы они были несколько лет. И всего полгода назад как расписались. Наталия отказалась от свадьбы, не хотела афишировать это событие, и торжество прошло в узком семейном кругу на пятнадцать человек. Максим был мужчиной её мечты, высокий, темноволосый, широкоплечий, с обаятельной улыбкой – Джорджа Клуни. Занимался бизнесом, и несмотря на свой возраст, Максиму не стукнуло еще и двадцати пяти, был очень обеспеченным человеком. Дом в Конча – Заспа, прислуга, охрана, маленькая яхта в Крыму, дом в Форосе, делало его лакомым кусочком, для любой женщины. Их пламенные чувства вспыхнули с первой встречи. Максим баловал Наталию как хотел. Роскошные подарки, новенький спортивный «Порше» на свадьбу, драгоценности. Наталия чувствовала себя королевой, и многие подруги ей просто завидовали. Характер у Максима был взрывной, как атомный реактор. Если, что-то было не так как он хотел, мужчина сметал все живое на своём пути. Иногда Наталия проявляла малодушие, но боялась признаться в этом, даже самой себе.
Лёжа в пустой палате, она кусала губы в кровь, и нервничала. Ей не хотелось, чтобы Максим бросил её и ушёл к другой женщине. Права была её лучшая подруга Светка, когда говорила, чтобы Наташа не увлекалась спортом до фанатизма. Но упрямый с детства характер девушки, брал своё. И она изматывала себя в спортзале до седьмого пота. Вот и результат.
«Не должен он меня бросить, не должен», – повторяла она словно заклинание. И сама не верила тому, что думала. На минуту забыв про Максима, она вспомнила павильон, массовку. Глаза. Они принадлежали Сашке Кургану, с которым она впервые в жизни узнала, что такое секс. Этот парень, был первым её мужчиной, когда Наталии не исполнилось семнадцати лет. Сашка был старше Наташи на десять лет, и слыл в округе самым настоящим – бандитом. Грабил магазины, воровал из машин – вещи, магнитофоны, аккумуляторы, после их на рынке перепродавал, одним словом оторви и выбрось. Вдвоём они занимались мошенничеством, и это именно он дал прозвище Наталии – «Промокашка». Наталия любила всё доводить до конца, была хитрой и настырной. Если нравилось какое-то дело, она изучала его с присущей почти каждой женщине щепетильностью, вникая в тонкости предстоящего ограбления до конца. Это нравилось Кургану, и он часто брал её в дело.
– Дура, дура, дура, – прошипела словно змея Наталия, и два раза ударила кулаком по креслу. – Идиотка, зачем ты тогда с ним связалась?
Прошло лет семь, и она знала, что Курган сидит в тюрьме, и не скоро оттуда выйдет. Суровая действительность оказалась менее прозаичной. Курган не только вышел из тюрьмы, но ещё сумел её найти.
Теперь Наталия понимала, что спокойной жизни пришёл конец, и крайне необходимо найти выход. Но какой? Она перебрала не один десяток вариантов, и успокоившись на том, что от Кургана можно будет откупится деньгами, чуть успокоилась. Хотя… хотя… Она чувствовала, что тот не будет довольствоваться малым, и пока не оставит Наталию с пустыми карманами, на улице, не уйдёт. Слишком Курган был нахрапистым и свободолюбивым. Тем более, что она обещала любить его до гроба. И на тебе, уже замужем, и первая любовь для неё закончится крышкой гроба обитой красным бархатом.
Неожиданно двери распахнулись и на пороге появился Максим. Он был вне себя от бешенства, и смотрел на Наталию глазами налитыми кровью. Хлопнув дверью, он взял стул, и громко стукнул им об пол уселся возле жены. Наталия словно пружина сжалась и замерла. Вместо улыбки у неё на лице застыл животный страх.
– Ну, что, вот тебе твой спорт. И работа. Сколько раз я тебе говорил брось это всё. Ну, что тебе не хватало? Есть дом, деньги, машина, живи и радуйся. Так нет, будучи беременной, ты снималась в этом грёбанном сериале, и ещё ходила в спортзал.
Максим стукнул кулаком. Наталия собралась с духом, и как можно спокойнее ответила: не кричи на меня, пожалуйста. Врач сказал, что шанс есть, если лечь на сохранение. Я люблю тебя Максим, не убивай своей ненавистью. Неужели ты меня не любишь?
Она попыталась погладить его, но Максим вырвал свою руку, и сжал запястье Наталии.
– Вот почему ты такая упрямая? Не слушаешь меня никогда. При чём здесь любишь, не любишь. Мы лишились своего первенца. Неужели, ты это никак не поймёшь.
Он обхватил свою голову руками и зарыдал. Наталия впервые видела, чтобы Максим плакал. Зная, что лучше его сейчас не трогать, она сжав плотно губы молчала.
