Г. А. Есаков
НеОбыкновенный фашизм (криминологическая и уголовно-правовая характеристика)
П. В. Головненков, Г. А. Есаков, И. М. Мацкевич, У. Хелльманн
НеОбыкновенный фашизм криминологическая и уголовно-правовая характеристика
Под общей редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ И. М. Мацкевича
[битая ссылка] ebooks@prospekt.org
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящая работа представляет собой плод размышлений о живучести идей фашизма в мире. Работ, посвященных этой проблеме, написано немало, а будет написано еще больше.
В то же время в контексте правового регулирования этого социального феномена фашизм изучался недостаточно. Более того, со времен Нюрнбергского трибунала именно правовым вопросам фашизма, как представляется, уделялось мало внимания. И действительно, если посмотреть легальные определения фашизма во многих странах, то мы убедимся либо в их полном отсутствии, либо в серьезных законодательных проблемах там, где такое законодательное определение существует. Как оказалось, здесь много вопросов. Определить фашизм в праве совсем непросто. Даже в международных актах нет единого понимания, что такое фашизм. И это не случайно.
Фашизм стал нарицательным наименованием крайне правых течений в общественной жизни, основным правилом которых является выпячивание, как правило искусственное, собственной народности, нации или социальной общности за счет унижения и порабощения, и в конечном счете физического уничтожения другой народности, нации, социальной общности людей. Конечной цели фашизма не существует, потому что цель – бесконечное уничтожение всех тех, кто сегодня (именно сегодня, поскольку завтра это могут быть другие люди) по каким-либо причинам не вписывается в его структуру, в его миропонимание. Уничтожение – это ниспровержение человеческих ценностей, идеологии равноправия, добра и плюрализма, демократических начал общественного устройства и как крайняя форма – физическое уничтожение людей, не вписывающихся в искусственно созданные рамки фашизма. Характерно, что эти рамки постоянно меняются. Вот в том числе почему так трудно определить фашизм.
Споры о сути фашизма не прекращаются среди философов, социологов, политиков и простых обывателей. Все понимают, что они имеют в виду, когда говорят о фашизме, но при этом каждый понимает его чуть-чуть по-своему. Что же говорить о юристах, перед которыми стоит непосильная задача в нескольких предложениях дать обществу и миру единое понимание фашизма, по которому потом будут судить людей.
В работе предпринята попытка рассмотреть действующие законодательные конструкции фашизма на примере двух стран – России и Германии. Примечательно, что в России, стране, которая более всех пострадала от фашизма, в последние годы фашистская идеология набрала особенную популярность. В Германии, несмотря на общее покаяние немцев перед всем миром за последствия мировой фашистской агрессии, фашизм не только не умер, но трансформировался в причудливые псевдофилософские и псевдобщественные движения. Проблема также заключается еще в том, что антифашистское движение не может действовать фашистскими методами, хотя соблазн таких простых радикальных действий, дающих быстрый эффект (наказать зло его же методами), чрезвычайно велик, и, во всяком случае в России, молодые люди, представляющие антифашистов, имеют в своем арсенале точно такой набор средств (в том числе и оружие), что и фашисты. Ну и, разумеется, никакое демократическое или, точнее сказать, нормальное общество не может позволить себе делать кого бы то ни было изгоем только за его взгляды, даже если эти взгляды обоснованно можно назвать фашистскими.
Работа называется «НеОбыкновенный фашизм». В 1965 году на экраны кинотеатров Европы вышел документальный фильм советского режиссера Михаила Ромма[1], который назывался «Обыкновенный фашизм». Фильм представляет собой смонтированные хроникальные кадры времен нацистской Германии и фашистской Италии. Есть в нем и фотографии из личного архива Гитлера, а также личные фотографии немецких солдат, отобранные у них после их гибели или пленения во время войны на территории Советского Союза. Основная идея фильма заключается в том, чтобы показать и ужаснуться, как самые обычные человеческие желания и потребности могут переродиться в проявления ненависти к другим людям. Как законная гордость принадлежности к определенному народу может стать причиной массового физического истребления другого народа, включая стариков и детей. Как законное человеческое право иметь свое собственное мнение может интерпретироваться не только в запрет другим людям иметь иное мнение, но и в масштабные мероприятия по уничтожению книг, в которых присутствует неправильное мнение.
Сам Ромм так вспоминал о причинах, побудивших его создать фильм о фашизме: «Как-то я сидел в компании сравнительно молодых людей. Старшему из них был тридцать один год, младшему – двадцать три. Зашел разговор о фашизме. Зашел в связи с тем, что по телевидению передавалась международная хроника и в ней – кадры, показывающие современных фашистов: не то в Аргентине, не то западногерманских реваншистов, точно теперь не помню. И оказалось, что молодежь, родившаяся перед самой войной или незадолго до нее, понятия не имеет, что такое фашизм в самом существе своем. Война для них – далекое воспоминание детства, прошлое их отцов, война ушла куда-то очень далеко. Они, конечно, много слышали и читали о фашизме, но не всему до конца верили из того, что слышали и читали. И их удивило мое волнение, страсть, с которой я говорил о фашизме. Они не придавали большого значения фашизму, вернее сказать, они считали его мертвым, а некоторые даже склонны были полагать, что в разговоре о фашизме много преувеличений… В январе 1964 года я был в Париже, где проходила ретроспекция моих фильмов. Однажды я сидел в гостях у одного французского режиссера. За столом кроме его жены была еще одна супружеская чета – пожилые люди, ученые. В комнате было крайне жарко, и хозяин предложил всем снять пиджаки. Мы сняли пиджаки, и пожилая гостья (на ней был черный костюм), поколебавшись, тоже сняла свой жакет и осталась в кофточке с короткими рукавами. Тут я увидел у нее на руке вытатуированный номер концлагеря. Я пытался не глядеть на этот номер, чтобы не смущать гостью. Но сыновья режиссера, очень воспитанные милые мальчики (они как раз в эту минуту вошли в комнату, чтобы попрощаться с нами, – они уходили в кино), заметив номер, замерли. Они не понимали, что это такое. Старший шепотом спросил что-то у матери. Родители посовещались, а потом было решено рассказать детям, что это такое. И вот гостья, шестидесятилетняя, спокойная, добрая женщина, ученая, попыталась рассказать детям, что такое концлагерь, для чего он и что там делали с людьми. Я, со своей стороны, видел, что дети этого понять не могут. Они смотрели серьезно, глаза их были широко раскрыты. Им казалось это, вероятно, какой-то страшной сказкой давно прошедших времен. Но ведь им говорил живой человек, человек, на коже которого стоит номер».
Название «Обыкновенный фашизм» по идее Ромма должно было иметь двойной смысл. С одной стороны, слово «обыкновенный» значит «созданный теми же людьми, что и мы», а с другой стороны, «обыкновенный» значит именно «необыкновенный», поскольку нормальные люди не могут заниматься истреблением себе подобных.
Наша работа называется «НеОбыковенный фашизм» потому, что уродливое явление XX века, зародившись в сердце Европы, приведшее не просто к очередной мировой войне, а к масштабным человеческим жертвам, которых до этого времени не знала история, живо до сих пор. Оно не просто живо, оно ползучим образом развивается. Героям боев с фашистами, наверное, и в страшном сне не могло присниться, что по Москве и другим городам России будут расхаживать молодые бритоголовые люди со свастикой и восхвалять Гитлера. В Германии скрытые симпатии к Гитлеру также время от времени выплескиваются на поверхность. Общественность не может поверить, что фашизм – жив.
Мариан Подковиньский пишет: «Порой создается впечатление, будто те или иные биографии Гитлера пишутся для того, чтобы затушевать действительную картину “Третьего рейха”, показать, что якобы Гитлер, и он один, повинен во всем случившемся. Дескать, Гитлер был той самой “гримасой истории”, которая может застать врасплох любой народ, а вовсе не порождением известных стремлений и программ, которые в менее дегенеративной форме нетрудно отыскать в произведениях многих немецких политиков и публицистов XIX века, когда Германия добивалась господства над Европой. Немного уже осталось в живых тех, кто помнит юношеские годы и истоки политической карьеры Гитлера. Перелицовка его биографии по существу началась лишь после захвата нацистами власти. Отто Штрассер (Otto Strasser)[2] – как раз тот человек, кто отлично знал Гитлера. Будущий фюрер дружил с его братом Грегором Штрассером и часто бывал в доме их родителей в Баварии. С братьями Штрассерами Гитлер делился не только своими политическими заботами, но и личными переживаниями. В отличие от Грегора, Отто Штрассер довольно-таки критически относился к Гитлеру и порвал с ним еще до 1933 года. В мае 1933 года Штрассеру пришлось бежать из Германии, обречь себя на долгие скитания. Будучи вождем так называемого черного фронта, оппозиционного крыла НСДАП, О. Штрассер в течение многих лет вел тайную войну против Гитлера. Она приобрела особых размах после убийства Эрнста Юлиуса Рема (Ernst Julius Röhm) и Грегора Штрассера (Gregor Strasser) в “ночь длинных ножей”[3] – 30 июня 1934 года. В самый канун войны Штрассер выпустил в Париже книгу “Гитлер и я”, которая доставила немало хлопот фюреру».
А дальше Подковиньский приводит воспоминания о том, кем был Гитлер до того как стал Гитлером. Это весьма примечательно, поскольку дает представление о сути фашизма: «Отто Штрассер так описывает момент встречи гостей в доме брата; Людендорф (Erich Friedrich Wilhelm Ludendorff)[4] вошел в дверь с важным видом, а Гитлер вел себя, как лакей. Единственное, что уже тогда бросалось в глаза, – это его усики. За столом Гитлер молчал. Время от времени он прямо-таки с подобострастным раболепием поддакивал генералу: «Так точно, Ваше превосходительство» или же «Правильно, Ваше превосходительство». И всякий раз привставал, сгибаясь в смиренном поклоне. Он, правда, не пил тогда вина, но мясо ел. Только позже Гитлер стал кокетливо выставлять напоказ всей Германии свое вегетарианство. За кофе выяснилось, что оба гостя пришли к Грегору Штрассеру просить денег, дабы он передал в их распоряжении свою частную армию. Когда Отто наивно поинтересовался, какова же программа НСДАП, Гитлер впервые взорвался и тотчас потерял самообладание:
– Речь вовсе не идет о программе, речь идет о том, чтобы захватить власть. Программа – дело интеллигентов, а нас интересует только власть.
Гитлер так разнервничался, что Людендорфу едва удалось привести его в чувство»[5].
О таких приступах бешенства Гитлера существует много свидетельств.
Важно другое. Как мифологизировался Гитлер. В том же документальном фильме Ромма «Обыкновенный фашизм» есть кадры первых публичных выступлений Гитлера, где он тушуется и даже старается уйти из кадра, явно смущаясь привлеченным к себе вниманием. Поэтому его талант прирожденного публичного оратора, как и многое другое, – миф. Фашизм – миф, и, как любой другой миф, он постоянно возрождается. И чем дальше уходит время, тем менее ужасным он представляется.
Человеческая история – это череда бесконечных войн. О величии политика судят по количеству войн, которые он развязал, и количеству военных баталий, в которых погибли многие тысячи людей. И чем ужаснее людские потери, тем величественней выглядит в исторической ретроспективе политик. В России Петра I называют не иначе как Великий, а в Германии короля Фридриха II также называют Великим. А сколько простых людей положили свои головы на полях боев во славу их величия?
Подобная опасность подстерегает нас применительно к фашизму. Неужели фашизм с его миллионными жертвами тоже кто-то посмеет возвеличивать? Наша задача – не допустить этого. И прежде всего надо обратить внимание на то, что опасность возрождения фашизма существует, и эта опасность вполне осязаема и реальна.
Фашисты никогда не считали себя партийцами. Это примечательно. Они говорили не о партии, а о движении. В этом их суть и смысл. Партия нужна только для организационного формального объединения некоего значительного количества людей, которых можно в любой момент куда-либо направить. Движение важнее результата. Бесконечное движение вокруг идеи собственного превосходства и уничтожения всех других идей. Вот почему фашизм так трудно поддается формальному описанию, вот почему он так многолик и разнообразен.
Фашизм трансформировался в радикальные течения, которые невозможно определить одним термином и которые поэтому называются экстремистскими. Экстремистские организации не всегда являются фашистскими, хотя набор их насильственных методов достижения политических целей довольно сильно напоминает методы фашистов. В то же время религиозные и сепаратистские организации, которые в настоящее время представляют серьезную опасность для мирового сообщества, нельзя считать фашистскими. Было бы серьезным упрощением всех экстремистов называть фашистами. Насилие, основанное на религиозных и сепаратистских противоречиях, выпячивании и возвеличивании собственных идей, требует отдельного самостоятельного исследования. При этом многие положения настоящей работы будут полезны тем, кто займется такими исследованиями. Насилие как решающий аргумент в принудительном насаждении своих воззрений и своего миропорядка, будь то фашизм, коммунизм, сепаратизм, религиозный фанатизм, во всех своих ипостасях имеет общие корни.
Нам придется возвращаться к одним и тем же терминам по несколько раз, поскольку дать им точное описание и объяснение даже людям, одинаково понимающим фашизм, довольно непросто. Фашизм – международная проблема, но именно представители Германии и России, как нам кажется, должны постоянно к ней возвращаться, чтобы люди не забывали, чем могут закончиться политические игры и поиски выгод собственным странам и народам в противовес интересам всех остальных. Как говорят в России: на чужом несчастье собственного счастья не построишь.
Важно также постараться совершенствовать законодательные конструкции, направленные против фашизма. Для нас это особенно актуально, потому что, во-первых, мы – юристы, и, во-вторых, мы не можем бороться с фашизмом неправовыми методами, поскольку это может привести к злоупотреблениям, суть которых и составляет содержание фашизма. Победить фашизм можно, только став выше и чище его и по форме, и по содержанию. Фашизм – это идеология. Победить фашизм сможет только другая идеология. Идеология человечества.
О причинах этого явления, о том, почему так трудно точно определить, что такое фашизм, о том, как бороться с фашизмом, эта работа.
Президент Союза криминалистов и криминологов
Игорь Михайлович Мацкевич
ГЛАВА 1
ОБЩИЕ ПОДХОДЫ К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ФАШИЗМА
§ 1. История вопроса
Слово «фашизм» произошло от итал. fascio (фашо), что означает «союз или объединение». В свою очередь, fascio, как и весь итальянский язык, имеет латинские корни – fascis, что переводится как «связка, пучок, вязанка». В Древнем Риме fascis назывались символы магистратской власти, так называемые фасции, связки розог с воткнутым в них топором. Топор носили ликторы (лат. lictor) как символическое оружие, почетная стража высших магистратов (должностных лиц), которые, называя вещи своими именами, были палачами и на протяжении всего республиканского периода исполняли вердикты магистратов, в чьем непосредственном подчинении они состояли. Изображение фасций присутствует в символах государственной власти многих стран (например, фасции присутствуют на эмблеме Федеральной службы судебных приставов России).
Таким образом, «фашист» в противовес коммунистическому слову «товарищ» должно было означать узкокорпоративное объединение близких по духу и убеждениям людей и символизировать собою служение народу в качестве его почетной стражи.
В современном итальянском языке фашизм пишется как fascismo и произносится «эль фашизмо».
В самом общем виде под фашизмом обычно понимается политическая партия, движение или конкретный политический деятель, который пропагандирует крайне правые радикальные взгляды и идеи, основанные на превосходстве нации или целой расы.
Начиная с 1990-х годов в специальной литературе широко обсуждается определение фашизма английским исследователем Роджером Гриффином (Roger Griffin) как «палингенетического ультранационализма», предполагающее, что в своем мифологическом ядре фашистская идеология нацелена не на «возрождение» нации (как другие националистически-популистские идеологии), а на ее «сотворение заново».
Р. Гриффин называет движения, которые не дотягивают до идеальной модели фашизма, протофашизмом, движения, которые имеют общие черты с фашизмом, но носят скорее имитационный подражательный характер, он называет парафашизмом.
Фашизм, по Гриффину, – это род политической идеологии, чьим мифологическим ядром в различных преломлениях является палингенетическая форма популистского ультранационализма.
«Палингенетический» в данном контексте означает: связанный с революционным радикальным возрождением, основанным на обращении к прошлому, на его идеализации и романтизации[6].
Объяснение сути термина «фашизм» невозможно без упоминания о Бенито Муссолини (Benito Amilcare Andrea Mussolini), итальянском диктаторе, изобретателе фашизма, соратнике Адольфа Гитлера, который, говоря объективно, должен считаться учеником Муссолини, хотя всячески подчеркивал, что германский национал-социализм – это не фашизм. Это была правда, поскольку национал-социализм развил и дополнил все худшее, что таил и не сумел в себе реализовать итальянский фашизм. В данном случае ученик Гитлер, к сожалению, намного превзошел своего учителя.
Бенито Муссолини родился 29 июля 1883 года в селении Довиа, недалеко от поселка Предаппио (Predappio) провинции Форли-Чезена. Его отец, Алессандро Муссолини, работал кузнецом, у него в собственности была даже молотилка. Впрочем, наемных рабочих у него не было, и он всячески подчеркивал свое прямое отношение к пролетариату. Он не имел сколько-нибудь серьезного образования, но был начитан и очень активно интересовался политической жизнью. Судя по всему, он симпатизировал социалистическим идеям и марксизму. Говорят, что своим детям вместо сказок он читал социалистические книги. Кроме этого, Алессандро Муссолини был необычайно любвеобилен. Эту черту Бенито Муссолини унаследовал от него в полной мере.
Забегая вперед, скажем, что одна только Клара Петаччи написала Бенито Муссолини более 300 писем, а французская актриса Магда Корабеф открыто и бесцеремонно добивалась с ним интимной близости и впоследствии хвасталась, что за несколько месяцев вступила в половой контакт с Муссолини более 20 раз.
Мать Бенито Муссолини, Роза Мальтони, была учительницей и набожной католичкой. Они с отцом были словно огонь и лед, совершенно разные люди по взглядам, симпатиям и темпераменту, но оба бесконечно дорожили своей семьей и любили детей.
Бенито был старший сын в семье. Кроме него еще было два ребенка – брат и сестра. Брата звали Арнальдо, а сестру – Эдвига.
Отец дал старшему сыну имя Бенито в честь мексиканского реформатора-президента Бенито Хуареса, а также дал ему два других имени – Андреа и Амилькаре, в честь социалистов Андреа Косты и Амилькаре Чиприани.
Бенито Хуарес возглавил либерально настроенные массы в гражданской войне против католиков-консерваторов и поднял мексиканцев на борьбу с французской армией, посланной императором Наполеоном III, который намеревался посадить на мексиканский трон австрийского эрцгерцога Максимилиана. Разбив французскую армию, Хуарес взял Максимилиана в плен. В назидание другим претендентам на мексиканский престол Максимилиан после скорого суда был расстрелян. Интересно, что итальянцы одобрили этот поступок, поскольку Максимилиан был братом императора Австро-Венгрии Франца Иосифа, который уже не контролировал Ломбардию и Венецию, но продолжал фактическую оккупацию Триеста и Трентино.
Амилькаре Киприани был соратником Гарибальди. В 1871 году он участвовал в боях в Париже на стороне Коммуны. После разгрома Коммуны попал в плен и долгих девять лет провел на каторжных работах в Новой Каледонии, затем вернулся в Италию, где был встречен как национальный герой.
Андреа Коста был одним из организаторов вооруженного болонского восстания и считался лидером анархистских организаций в Италии. В конце 1879 года в открытом письме «Моим друзьям из Романьи» порвал с анархизмом. После этого стал одним из основателей и руководителей Революционной социалистической партии Романьи, участвовал в работе конгрессов II Интернационала. В 1882 году был избран депутатом парламента. Стал лидером части итальянских социалистов, которая считала, что добиваться своей цели следует не революционным насилием, а законными, конституционными методами, выдвигая свои кандидатуры на местных и общенациональных выборах.
Отец Бенито Муссолини, кроме того, что зарабатывал на жизнь кузнечным и столярным ремеслами, составлял тексты воззваний и выступал на протестных митингах. Особенностями его взглядов можно назвать социализм с примесью националистических идей, что было неизбежно, поскольку значительная часть исторической Италии находилась под властью австро-венгерских монархов. Время было сложное, Европу сотрясали революции разного масштаба. Из-за своих выступлений как минимум один раз он попадал в тюрьму.
Бенито Муссолини, еще будучи маленьким мальчиком, помогал отцу в кузнеце. Это был тяжелый физический труд. Наверное, с тех пор Муссолини так его возненавидел. В усердии и трудолюбии ему никогда нельзя было отказать, но работать физически Муссолини, как правило, отказывался.
Отец Бенито Муссолини был воинствующим атеистом, что было в то время модно, и сильно набожная мать так и не смогла убедить его крестить старшего сына. Бенито Муссолини, в отличие от большинства итальянцев, в результате не был крещен, что в дальнейшем он интерпретировал по-разному, но всегда в свою пользу.
Семья Муссолини жила небогато, но на учебу старшего сына деньги были найдены. Решение это было скорее вынужденным, потому что к девяти годам Бенито Муссолини совершенно отбился от рук. Он вырос своенравным и очень неуравновешенным мальчиком, признавал в спорах только силу. Бил без разбору своих сверстников, и соседи без конца на него жаловались родителям. Родители отчаялись с ним совладать, и в 1892 году он был отдан в школу монахов Салезианского ордена в Фаэнце.
В школе царили жесткие порядки. Подъем в 5 утра летом и в 6 утра зимой, дальше весь день строго по расписанию. Муссолини демонстративно не соблюдал эти правила и постоянно подвергался наказанию. Кроме того, по примеру отца он считал себя атеистом и потому пропускал церковные службы, что приравнивалось к серьезному нарушению дисциплины и неизбежно наказывалось.
24 июня 1894 года в праздник Святого Иоанна Крестителя, за месяц до своего 11-летия, Муссолини в очередной раз подрался с одним из старших воспитанников и ударил противника ножом, за что был исключен из школы. Предварительно его заперли на несколько часов в темном чулане, а затем выгнали ночью во двор, по которому бегали злые сторожевые собаки. Характер Муссолини после этого испортился окончательно.
На помощь сыну бросилась мать. Она отвезла Муссолини в Равенну, в дом раненого мальчика, и заставила попросить прощения, что Муссолини сделал только для того, чтобы не расстраивать мать, которую он действительно очень любил, но нисколько не раскаявшись в содеянном. Отец пристроил его в другую школу, в Коллегио Джиозе Кардуччи в Форлимпополи. Здесь не было священников – одни учителя. В этой школе у Муссолини неожиданно для всех проснулась тяга к знаниям. Он стал блестящим учеником, отдавая предпочтение истории, географии и итальянской литературе.
Впрочем, его необузданный характер проявился и здесь. В 14 лет Муссолини устроил поножовщину прямо во время урока. Ученик, сидевший рядом с ним, толкнул его под руку, отчего Муссолини поставил кляксу в своей тетради. Муссолини, ничего не говоря, достал нож и ударил им обидчика прямо в ягодицу.
После окончания гимназии в 1901 году Муссолини получил диплом преподавателя младших классов и устроился на работу в деревне Пьеве-Саличето. Он стал называться профессором, что было почетно, но не соответствовало ни амбициям юного Муссолини, ни размеру денежного вознаграждения. Чтобы компенсировать эти недостатки, Муссолини возглавил местных социалистов и стал членом комитета трудящихся деревни. С этого времени Муссолини активно включился в политическую жизнь Италии, писал статьи для социалистических газет в Форли (Forli – городок в регионе Эмилия-Раманья) и Равенне (Ravenna – городок в том же регионе), которые почти всегда имели успех у читателей. Муссолини стал местной знаменитостью.
К этому времени сложились основные черты характера Муссолини, которые в общем и целом сохранились на протяжении всей его жизни: непомерные амбиции, самовлюбленность (нарциссизм), вера в насилие как наиболее эффективный способ решения проблем. Эти черты особенно ярко проявились в его взаимоотношениях с женщинами, которых у него было необычайно много. Победы на любовном фронте интересовали его только как возможность лишний раз самоутвердиться. Вряд ли кого-нибудь из женщин, даже преданную ему супругу, он действительно любил.
Муссолини не хотел нести воинскую повинность по политическим соображениям (как это ни смешно звучит, зная его последующую деятельность, в то время он считал себя пацифистом [лат. pax – мир и facio – делаю – идеология сопротивления насилию в любом виде]), и когда в 1902 году пришел срок его призыва в армию, он эмигрировал в Швейцарию. В Женеве он устроился каменщиком. Тяжелая работа тяготила его, он устал от нее еще в детстве, тем более что она не давала серьезного дохода. В то же время он стал ответственным за пропаганду в секретариате лозаннского отделения профсоюза каменщиков. Муссолини, в отличие от других эмигрантов, читал и писал по-французски. В профсоюзе он выступал с яркими обличительными речами. Вскоре он бросил работу и стал откровенно бродяжничать. В это время он угодил за решетку за нападение на английских туристов, у которых он отобрал еду. «Если бы они попытались сопротивляться, я бы задушил их – задушил бы, поверьте мне!» – вспоминал об этом эпизоде Муссолини позже. Нападение было вызвано тем, что Муссолини голодал. Он увидел еду и, как это ни смешно звучит, ограбил туристов, взяв не деньги, не драгоценности, а просто еду, чтобы утолить голод. Можно только представить, насколько плачевны были его дела.
Между прочим, Адольф Гитлер тоже бродяжничал, правда, в Вене, и тоже чурался любого физического труда. Во время бродяжничества Гитлер соприкоснулся с евреями, которые с той поры вызывали у него ненависть и просто животное отвращение.
В 1902 году в Лозанне Муссолини познакомился с видным социалистом, образованным экономистом профессором Вильфредо Парето. Он увлекся теорией Парето[7], согласно которой власть всегда захватывает меньшинство. В марксистской теории, которой Муссолини также увлекался, больше всего привлекало учение о насильственных способах захвата власти.
Муссолини знакомится с видными русскими марксистами, среди которых надо назвать Анжелику Балабанову и будущего основателя и руководителя Советского государства В. И. Ленина. Особенно тесно он сошелся с Балабановой, с которой у него случился довольно продолжительный (по меркам Муссолини) роман.
Неожиданно для себя Муссолини осознал, что ему не хватает фундаментальных знаний. Он с присущим ему неистовством принялся ликвидировать этот недостаток. Муссолини стал читать произведения всех популярных на тот момент философов подряд. Балабанова пыталась направить его энергию в более-менее управляемое русло, но поняла, что это бесполезно. Взгляды Муссолини на тот момент отражали мысли последней прочитанной им книги. На Муссолини произвела большое впечатление работа Сореля, акцент в которой был сделан на потребности в свержении декадентской либеральной демократии при помощи насилия, прямого действия и всеобщей забастовки. Также он очень заинтересовался идеями Фридриха Ницше о сверхчеловеке.
«Война и мужество сделали больше великого, чем любовь к ближнему… Я считаю тебя способным на всякое зло; поэтому-то я и хочу от тебя добра. Мужество есть лучшее орудие – мужество, которое нападает, потому что в каждом нападении есть звонкая игра. Быть храбрым хорошо. Хорошая война освящает всякую вещь. Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над бездною»[8] – такие рассуждения, очевидно, запали в душу Муссолини.
Летом 1903 года Муссолини был снова арестован, на этот раз в Берне, за призывы к объявлению всеобщей забастовки и удовлетворению хотя и справедливых экономических и социальных требований рабочих, но насильственным путем. С этого времени он всегда будет настаивать на немедленном насильственном решении любого политического вопроса, даже если его решение было бы возможным и без применения насилия.
Несмотря на очевидное сближение с марксистами, Муссолини критиковал их за чрезмерное увлечение экономическими формулами. Формулы и теории, по его убеждению, имели значение лишь после совершения акта насилия, служили его оправданию, а приоритет действия, а не бесконечного анализа и созерцания для него всегда оставался абсолютным и универсальным.
В 1904 году Муссолини был депортирован из Швейцарии по запросу Италии за уклонение от призыва в армию. В Италии к удивлению многих он не только не стал больше уклоняться от военной службы, но добровольцем записался в итальянскую армию. Его пацифизм канул в лету. 30 декабря 1904 года Муссолини прибыл в военный округ Форли и начал проходить военную службу в 10-м стрелковом полку в Вероне. 19 января 1905 года с официального разрешения он уехал домой для помощи тяжелобольной матери. В феврале она скончалась от менингита, и это было серьезным ударом для Муссолини.
По окончании службы Муссолини получил благодарность за хорошее исполнение своих обязанностей. 4 сентября 1906 года Муссолини вернулся в Предаппио и продолжил занятия преподавательской деятельностью. 15 ноября Муссолини переехал в Тольмеццо и стал работать заместителем директора школы.
