Гай Ханов
Искусство для артоголиков

Бернини Джованни. Похищение Прозерпины

Бернини Джованни. Похищение Прозерпины. 1621 год. Галерея Боргезе, Рим

Великая красота Вечного города покоряет однажды и навсегда. Только передвигаться по нему надо пешком: по переулкам и улицам, от здания к зданию, от памятника к памятнику – в нескончаемом путешествии во времени и пространстве. Я восхищаюсь Римом античным, но люблю Рим барочный. Не устаю любоваться театральными и завораживающими произведениями мастеров барокко, будь то картины, статуи, скульптурные композиции или церковные своды. Но первый среди равных для меня – Джованни Бернини. С его автопортретов смотрит на нас роковой красавец, сводивший с ума итальянских поклонниц. Повеса и забияка, он легко находил себе друзей и врагов, женщин и покровителей. Может быть, композиция «Похищение Прозерпины» – это намек на его роман с замужней Констанцией Бонарелли? Страстный царь подземного мира Плутон насильно утащил Прозерпину и дал ей зернышко граната, чтобы привязать к себе. А несчастная Констанция и его родной брат стали жертвами жестокой расправы Бернини, заподозрившего их в прелюбодеянии. Избив до полусмерти брата и изуродовав лицо любовницы, он отделался легким порицанием своего покровителя, всемогущего папы Урбана VIII. Констанцию отправили в тюрьму, а брата – в изгнание. Бернини женился в 41 год и встретил старость среди своих 11 детей. Жизнь этого великого зодчего и скульптора, художника и драматурга полна приключений. Не случайно в романе «Ангелы и демоны» Дэн Браун описывает шедевры Бернини как ключи к разгадке заговора тайного общества иллюминатов. Сомнительно, впрочем, с точки зрения исторической правды. Скорее, наоборот, Римско-католическая церковь использовала произведения известных мастеров барокко в своей борьбе с реформатором Мартином Лютером и протестантами, предавая анафеме всякого, кто посягал на творения искусства, возвеличивающие библейских героев. Джованни было чуть больше 20 лет, когда он создал своего «Давида» и «Похищение Прозерпины», провозгласив начало эпохи барокко. Через несколько лет он стал главным архитектором собора Святого Петра, бросив вызов самому Микеланджело.

Бернини Джованни. Аполлон и Дафна

Бернини Джованни. Аполлон и Дафна. 1625 год. Галерея Боргезе, Рим

Вот еще один образец чистейшего барокко в скульптуре. Настоящее театральное действо разворачивается перед нами. Никакой статичности. Всё в движении. Фигуры Аполлона и преследуемой им нимфы Дафны через секунду замрут на месте. Он почти настиг красавицу нимфу, ее рот приоткрыт в бесшумном крике. Прямо перед нами происходит божественная метаморфоза. Дафна покрывается ветвями и листьями, превращаясь в лавровое дерево на глазах Аполлона. «Каждый, кто будет искать наслаждения исчезающей красотой, очнется с руками, полными листвы и горьких ягод», – написал будущий папа Урбан VIII, увидев эту работу. Барокко в переводе с португальского – жемчужина неправильной формы, но от этого не перестающая быть жемчужиной. Иначе говоря, если Ренессанс – это высокое совершенство формы, то стиль барокко был призван сделать искусство понятным и доступным. «Барокко» звучало как оскорбление тех, кто предпочел пафосу классики этот низкий стиль. Но это еще и образ жизни новых куртуазных и манерных дворян Европы, отказавшихся от скромности и умеренности в быту. В искусстве не было равных Бернини и Караваджо, которые, создавая драматические сцены, полные страстей и ужасов, заставляли богатых меценатов раскошеливаться, а простых прихожан церквей и соборов – сопереживать библейским святым. До них все картины и скульптуры, росписи на стенах храмов были бесчувственными и неживыми. Это мастера барокко сблизили зрителей и героев своих шедевров. Но, чтобы добиться такого эффекта сопереживания, надо было научиться «будить» мрамор, делая его теплым и податливым, как человеческое тело. Следы пальцев Плутона видны на теле Прозерпины. Накидка слетает с бедер Аполлона от стремительной погони… «Я победил мрамор и сделал его пластичным, как воск». Только великий Бернини имел полное право сказать это.

Бернини Джованни. Экстаз святой Терезы

Бернини Джованни. Экстаз святой Терезы. 1652 год. Алтарная группа в капелле Корнаро в римской церкви Санта Мария делла Витториа, Рим

Знаю, что вы, как и я, снова в восхищении от очередного шедевра. Да, Бернини велик, но было бы несправедливо говорить, что он был единственным и неповторимым во всем. Его достойным конкурентом, почти врагом, был замечательный итальянский зодчий Франческо Борромини. Жестокая конкуренция между ними стала мощным стимулом для каждого из них и постоянным поводом для непримиримого конфликта. Творения Бернини нескромно напоминают об авторе на площадях, в галереях и соборах Рима. Шедевры Борромини открываются только ищущему и посвященному. Бернини обольщает и покоряет, Борромини удивляет и поражает. Убедитесь сами, не поленившись, найти в Интернете созданные его фантазией и умением строения. Например, фронтон церкви Санта Андреа делла Фратте, где, кстати, есть скульптура «Ангела» Бернини. Как архитектор Борромини, несомненно, превзошел своего конкурента. Архитектоника его сооружений поражает изяществом и вкусом. Истинные шедевры барокко! Он ревновал своего успешного конкурента к каждому из его бесконечных заказов. Но особенно – когда Бернини, посягнув на славу Микеланджело, начал строительство четырех башен вокруг собора Святого Петра. Борромини видел все просчеты и даже пытался противостоять. Но не в характере Бернини было реагировать на происки конкурентов. И уже построенная первая башня неожиданно дала трещину. Папа Иннокентий X приказал разобрать ее, чтобы не рисковать собором. Началось следствие. Бернини потерял почти все свои заказы. Борромини мог бы праздновать победу. Однако, доведенный до отчаяния, он покончил с собой, бросившись на собственную шпагу и умерев в страшных и долгих мучениях. Его соперник успел создать еще немало шедевров. Последним рукотворным завещанием Бернини стала эта композиция, навечно запечатлевшая экстаз святой Терезы, пронзенной стрелой ангела. Словно парящая в воздухе, фигура застыла почти в эротическом экстазе перед ангелом со стрелой. Никто и никогда не смог повторить ничего подобного в мраморе. Бернини выиграл при жизни спор со своим невезучим соперником, но архитектурные творения Борромини остались в веках на радость истинным любителям итальянского барокко.

Караваджо Микеланджело. Давид с головой Голиафа

Караваджо Микеланджело. Давид с головой Голиафа. 1609 год. Галерея Боргезе, Рим

Автопортрет в образе отрубленной головы! Кого еще, кроме Караваджо, мог вдохновить такой сюжет? Но почему библейский Давид растерян и не выглядит победителем, а отрезанная голова с застывшим ужасом в глазах взывает к сочувствию? Надпись на мече Давида гласит на латыни: «Смирение побеждает гордыню». Автопортрет имел конкретного адресата – папу Павла V, объявившего художника «вне закона» за убийство на дуэли. Это означало, что каждый гражданин Рима имел право убить его. Последний автопортрет Караваджо взывал к милости и прощению. Кровь и смерть никогда не могли остановить буйный нрав художника. Всегда одетый в черное, в черной широкополой шляпе, с запрещенной шпагой на поясе и в сопровождении черного пса по прозвищу Ворон, он слыл в Риме бретером и скандалистом, легко вступающим в драки и дуэли. Полицейские сводки и судебные приговоры – основные пометки его «славной» биографии. Его враг и конкурент Джованни Бальоне в своих «Жизнеописаниях» так подвел итог его жизни: «Караваджо кончил плохо, впрочем, он ничего другого и не заслужил». По иронии судьбы такая характеристика сделала его изгоем в искусстве и на три столетия предала забвению. Его последние картины проникнуты ожиданием смерти. Из Рима он бежит в Неаполь, из Неаполя на Мальту. Звание рыцаря Мальтийского ордена, полученное им за картины, не помогло решить главной проблемы. За его шедеврами уже тогда была настоящая охота среди влиятельных меценатов. Племянник папы римского, Шипионе Боргезе, обещал добыть прощение для Караваджо за получение всех картин. Затравленный врагами художник, получивший серьезные ранения во время очередной разборки, решился на возвращение в Рим за долгожданной славой и признанием. Но фортуна уже отвернулась от него. По пути в Рим в Порто-Эрколе его арестовала стража, и корабль с картинами ушел из порта.

Дальнейшая судьба Караваджо покрыта мраком. Он исчез в 39 лет. В историю искусства он вернется только три столетия спустя благодаря исторической случайности, чтобы навсегда потеснить всех своих конкурентов в мире живописи.

Караваджо Микеланджело. Юноша с корзиной фруктов

Караваджо Микеланджело. Юноша с корзиной фруктов. 1593 год. Галерея Боргезе, Рим

Почему Караваджо никогда не делал предварительных набросков и прятался от конкурентов в закрытой мастерской? Почему на его картинах так много левшей, а смещенная перспектива создает порой непропорциональные фигуры и отдельные детали на его полотнах? Что так привлекало в его технике выдающихся мастеров барокко, романтизма и даже импрессионизма (Рембрандта, Веласкеса, Делакруа, Курбе, Мане)? Караваджо тщательно оберегал секреты своего творчества. Но очевидно одно: ключ к его картинам – игра света и тени, которая создавала иллюзию возникающих из темноты контрастных образов на его полотнах. На этой картине – Марио Миннити, юный друг и первая модель Караваджо. С этих милых портретов начинался путь великого живописца. Но это сегодня нам кажется естественной композиция и точное соотношение фигуры, фона и света, равномерно падающего на лицо, шею и обнаженное плечо юноши. Для современников Караваджо это было настоящей революцией. И только в начале XX века благодаря второму рождению художника и его шедевров стало понятно, что большинство достижений в технике живописи было бы невозможно без революции, совершенной этим гениальным мастером. Она получила название «тенебросо» – сочетание черно-белых тонов и ярких образов, неожиданно проступающих из темного полотна. Контрастная игра света и тени создавала под кистью Караваджо эффект театрального действа. Позднее искусствоведы назовут этот стиль «погребным», поскольку в погоне за нужными эффектами художники устраивали свои мастерские в погребах. Считается доказанным, что Караваджо пользовался большими вогнутыми зеркалами, направляя через них источники света от солнечных лучей или свечей, чтобы получить отраженное изображение моделей. Это было что-то вроде камеры-обскуры, прообраза фотоаппарата. Проникающий через линзы и зеркала свет отражал искаженную проекцию изображения, которое потом мастерски обрисовывал художник, создавая свои шедевры. Секрет, известный самому Леонардо да Винчи. Помните у А. Тарковского? «Из тени в свет перелетая, / Она сама и тень, и свет…»