Гарри Килворт
Аттика
Глава 4. Коллекция полоскреба
Детям показалось, что местные жители специально положили альбомы с фотографиями в такое место, где их будет легко найти. Хлоя пролистала пару альбомов, но конечно же фотографии в них не представляли для нее никакого интереса. В основном это были черно-белые фотографии, многие из них были не в фокусе или мутные. На них были изображены мужчины в костюмах-тройках и женщины в выходных платьях. Также попадались и мужчины в военной форме. Явно все эти люди специально позировали перед фотографом. Это были фотографии, относящиеся к началу и середине прошлого века, фотографии с давно прошедших войн, в одной из которых принимал участие мистер Грэнсом. Для Хлои эти фотографии были древней историей.
Те фотографии, на которых не было людей, запечатлели абсолютно неизвестные детям пейзажи. Темные туманные горы. Густые темные леса. Унылый холодный темный океан. Для Хлои оставалось загадкой, кому и зачем понадобилось фотографировать такие мрачные места.
Потом она вдруг наткнулась на альбом, внутри обложки которого было написано: «Собственность Сьюзен Аткинс».
Сьюзен? Именно это имя назвал мистер Грэнсом, рассказывая о своей невесте! Но на свете живут миллионы девочек, девушек и женщин, которых зовут Сьюзен. Вряд ли именно эта Сьюзен была знакома с мистером Грэнсомом.
Тем не менее альбом был маленьким и легко помещался в сумку, которую Хлоя теперь носила. Он был совсем нетяжелым. Хлоя решила взять альбом с собой и, если они когда-нибудь выберутся отсюда, показать его мистеру Грэнсому.
Алекс в это время попытался остановить одну из швейных машин на колесах. Водитель выскочил из нее и помчался куда глаза глядят. Тогда Алекс опустился на колени, чтобы как следует рассмотреть это странное средство передвижения. Хлоя показала ему альбом и спросила, что он думает по этому поводу.
– Эти фотографии, наверное, были сделаны «детективными камерами»[2], – объяснил он сестре, сам в это время раскручивая чугунную педаль, чтобы посмотреть, как работает механизм, приводящий в движения колеса. – Однажды я видел такую в маленьком магазинчике. Эти места на фотографиях, возможно, не такие мрачные, какими они выглядят. Просто фотоаппараты тогда не были такими, как сейчас.
– Откуда это ты все обо всем знаешь? – произнес Джорди, подходя к ним. – Ты умный.
– Только насчет таких вещей, как эта, – сказал Алекс.
Он повернул управляющее колесо машины, и сердечник быстро застрекотал.
– Когда шьют разные вещи, колесо крутят рукой, и оно заставляет иглу двигаться вверх и вниз, – пояснил Алекс. – А здесь оно заставляет машину двигаться вперед.
– Он говорит как робот, – проворчал Джорди. – Да он и есть робот!
– Оставь его в покое, – вступилась за брата Хлоя.
Джорди уже собирался начать возражать, что он не имел в виду ничего плохого, но тут он заметил, что в деревне платяных шкафов происходит какое-то движение. Ее приземистые широкоплечие жители собрались под одним из стропил. Они что-то бормотали, указывая на троицу. Джорди показалось, что в руках у них оружие – хоккейные клюшки и крикетные биты. У некоторых даже были длинные ножи, лезвия которых тускло мерцали. Они начали двигаться по направлению к детям, и Джорди почувствовал, как у него свело горло и стало холодно в животе.
– О-о, кажется, у нас проблемы, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. – Возможно, нам придется улепетывать от них во весь опор.
– Что их так рассердило? – спросила Хлоя, разглядывая приближающуюся толпу. – Почему они делают это именно сейчас?
– Я не знаю, – ответил Джорди, – но они отрезали нам путь к отступлению. Может, они рассердились из-за тебя? Ты ведь перемешала все фотографии в их фотоальбомах.
Алекс отошел от швейной машины на колесах.
– Может, это из-за тебя, потому что ты воровал их еду и пил из их зонтиков, не спросив разрешения, – сказал он.
– Или потому, что ты остановил их машину, – не остался в долгу Джорди, – и стал разбирать ее на запчасти.
– Прекратите спорить! – закричала Хлоя. – Они приближаются.
Жители деревни представляли собой отвратительную толпу. Они приближались, издавая скрежещущие звуки. Этот жуткий звук напугал детей, которые начали пятиться в угол чердака. Они совсем не привыкли к жестокости и не умели драться, несмотря на то что Джорди когда-то ходил на карате и немного занимался боксом. Они были детьми, которые выросли в окружении, где проблемы было принято решать не кулаками, а словами. Алекс и в особенности Хлоя очень сильно испугались. Джорди старался сохранить храброе выражение лица, но в душе его тоже закипал ужас.
В тот момент, когда казалось, что жители деревни вот-вот набросятся на них и начнут избивать, откуда-то издалека послышался трубный звук рога. На лицах местных жителей появился испуг, смешанный с удивлением. Они встали как вкопанные. Один из них что-то прокричал, и тут же все бросились назад, к своим платяным шкафам, где заняли оборонительные позиции, как будто ожидали атаки.
Достаточно скоро из-за пыльных колонн света появилась еще одна группа аборигенов, размахивающих клюшками для игры в гольф. Они также несли импровизированные щиты – крышки от кастрюль и мусорных баков. В этой группе люди были значительно худее и менее крепкие, чем жители платяных шкафов, они выглядели более тонкими и гибкими. Тем не менее новоприбывшие также были лысыми, покрытыми пылью и таким же количеством шишек, как уже знакомые детям аборигены.
Две группы приблизились друг к другу на расстояние примерно в двадцать метров и начали кричать и угрожающе размахивать своим оружием. Совершенно очевидно, каждая сторона подначивала противников напасть первыми. В конце концов они сошлись вместе и принялись колотить друг друга своим оружием. В пылу битвы трое детей были забыты. Хлоя, Джорди и Алекс поспешили покинуть поле сражение так быстро, как только могли. Они постарались убежать подальше от дерущихся, опасаясь, что, когда битва закончится, оставшиеся в живых снова начнут преследовать их.
У Хлои с собой была сумка, кроме этого, дети прихватили с собой рюкзак, который нашли неподалеку от деревни. Его они наполнили запасом овощей, которые собирали на гидропонной плантации. Еда была совсем нетяжелой, и мальчики несли рюкзак по очереди. У них была бутылка с водой, которую нашла Хлоя, и теперь они были готовы к новому походу по пустынной территории чердака. Теперь во время похода им не придется голодать, хотя дети с вожделением продолжали вспоминать свои любимые блюда: Хлоя – шоколад, Джорди – цыпленка в соусе тикка масала, Алекс – гамбургеры и чипсы. Овощи, которые они ели, были достаточно сытными, но никакого удовольствия от такой пищи они не получали.
Но, по крайней мере, им не грозила голодная смерть.
Джорди еще какое-то время слышал стук хоккейных клюшек по крышкам от кастрюль, но потом шум битвы остался далеко позади.
Где-то в середине утра дети наткнулись на еще одну деревню, которую Хлоя назвала «деревня корыт». Здешние обитатели использовали для сна деревянные корыта, в которых им приходилось сворачиваться клубком. Они прошли мимо нескольких корыт, в которых спали деревенские детишки, свернутые наподобие бухт каната на палубе корабля. Возможно, именно из-за этого все жители деревни были такими тощими.
Здесь для передвижения использовали не швейные машины, а старые тележки для гольфа, которые двигались – или, вернее, поддергивались вперед – с помощью удочек. Рыболовный крючок на ее конце втыкался в пол или в стропило, затем «водитель» подтягивал тележку по леске. Это средство передвижения не было столь эффективно, как швейная машина с колесами, но зато в нем нечему было ломаться. «Водитель» сидел верхом на сумке для гольфа, пристегнутой к тележке, и с потрясающей ловкостью сохранял равновесие на двух колесах. Когда тележка добиралась до конца лески, он вытаскивал крючок из дерева с помощью приспособления, больше всего напоминавшего плоскогубцы.
Дети увлеченно наблюдали за тем, как некоторые жители деревни – очевидно, те, которые по каким-то причинам не пошли на войну со своими соседями, – занимались перевозками тяжестей. Для ускорения передвижения «водители» использовали катушки с леской, которая разматывалась с удивительной скоростью, позволяя им быстро покрывать большое расстояние.
– Мы должны это попробовать, – сказал Джорди. – Это лучше, чем ходить пешком.
– Тут нужен навык, – возразил Алекс. – Должно быть, они не один год тренировались, пока не научились.
Дети осторожно прошли через деревню. Их провожали точно такими же настороженными взглядами, к которым они привыкли в деревне платяных шкафов. Не желая раздражать обитателей корыт, дети постарались как можно быстрее покинуть их территорию. У этих людей, по-видимому, очень легко было вызвать раздражение, особенно, если не знать, как себя нужно вести с ними. Как заметила Хлоя, это была совершенно неизвестная культура. Они были как Марко Поло, который путешествовал по Китаю в давно ушедшие времена.
– Возможно, эти люди приехали из-за границы, – сказала Хлоя, которая почувствовала некоторое расположение к теории Джорди о путешественниках, которым разрешили пожить на чердаке, пока не пройдет непогода, – из мест, где жизнь не похожа на нашу. Должно быть, мы каким-то образом, даже не осознавая этого, сделали что-то, что было оскорбительным для них. Поэтому-то они и разозлились на нас.
– Да бог с ними, – сказал Джорди. – Лучше вспомните, не видели ли вы где-нибудь люков?
– С тех пор, как мы вышли из леса, я не видел ни одного люка, – ответил Алекс. – Скажу больше, я не видел ни одного с того момента, как ты сказал, что твои часы идут в обратную сторону.
И вправду, вокруг них были только длинные плоские доски, среди которых нигде не было заметно ни одного люка. Длинные тонкие доски были светло-серыми от времени, серыми, как тягучие однообразные дни, и казались совершенно бесконечными. Это выглядело так, как будто перед ними лежала бесконечность, готовая стать вечностью. Серые дни были досками, серые доски были днями. Ряд досок составлял месяц. Несколько рядов были годом. Больший кусок пола равнялся столетию. Несколько таких столетий – и готово тысячелетие. Квадраты крепежа, все эти балки и стропила, врастали в тысячелетия, поддерживая всю историю и предысторию, все время на плечах этого места, пока миллионы дней-досок, месяцев-досок, лет-досок не переплетались в неизвестное будущее и прошлое.
– Мы вскоре должны дойти до конца чердака, – пробормотал Джорди. – Даже если мы оставили мебельный склад позади нас. Я имею в виду, когда мы ехали по автостраде, я видел эти огромные склады. Каким образом мы перебираемся из одного дома в другой, я даже понятия не имею, но каким-то образом это происходит. Может быть, за нашим задним садом есть какие-то промышленные строения. Я не смотрел, а вы?
Двое других ему не ответили.
Несмотря на свои слова, Джорди вынужден был признать в душе, что линия горизонта расширилась во всех направлениях, теряясь где-то в полумраке чердака. Над ними было небо в треугольной решетке стропил, и иногда сквозь него из внешнего мира заглядывало грязное квадратное солнце. Золотистый свет, полный танцующих золотистых частиц пыли. По-настоящему волшебный. Джорди это напоминало точки переходов, которые могут перенести человека в золотой мир, но конечно же когда он оказывался в столбе света, ничего не происходило. Это был просто солнечный свет, и блестящие танцующие пылинки пронзали сумрак.
Он вынужден был признать, что его «складская» теория совсем не похожа на правду. Даже если под ними был самый большой склад в Англии, он не мог иметь такой огромный чердак. В то же время Джорди напоминал себе, что, когда находишься в доме без мебели, он всегда кажется больше. А на чердаке хватало открытого пространства.
Но, куда бы он ни посмотрел, конца-края этому чердаку видно не было. Казалось, он будет тянуться бесконечно.
Двигаясь по равнине из деревянных досок, за пределами деревень, Джорди, Хлоя и Алекс вышли с окраины чердака в центральную пустыню. Предыдущие путешественники оставили здесь перевернутые зонтики, открытые небесам, и они торчали повсюду, словно выступы на бескрайней равнине. Очевидно, они располагались под теми местами, где крыша протекала, поэтому эти «чаши» наполнялись каждый раз, когда снаружи, в настоящем мире шел дождь. Поэтому дети могли пользоваться этими оазисами в бескрайней плоской деревянной пустыне чердака, где даже пауки попадались очень редко. Иногда над их головами в темноте пролетала летучая мышь, молнией проносясь мимо грязных световых люков. На полу порой лежали жучки лапами вверх, упавшие с большой высоты откуда-то с покатых шпалер под крышей.
– Интересно, как это место называется? – спросил Джорди.
– Аттика, – сказала Хлоя. – Я называю его Аттика.
Не получив никакого ответа, она добавила:
– Слово attic[3] происходит от названия местности в Древней Греции. Афины были ее столицей.
– Ты чертовски много вызубрила, – проворчал Джорди.
– Нет, я просто люблю литературу и языки. Я не так хорошо разбираюсь в естественных науках, математике и географии, как вы двое. Ну, может, в естественных науках я и не хуже, но не в географии. По крайней мере, не в географии современного мира. Я лучше знаю географию античного мира.
– Хорошо, хорошо, – проворчал Джорди, – ты все знаешь лучше. Но кого это волнует сейчас? Мы потерялись. Ты можешь голыми руками сделать компас? Нет. Ты можешь нарисовать мне точную карту тех мест, по которым мы прошли? В некоторых вещах ты хорошо разбираешься, но кое в чем я лучше.
Хлое не хотелось ссориться, поэтому она ничего не сказала, хотя была совершенно уверена, что Джорди тоже ничего этого не может.
Пару раз они натыкались на непреодолимые препятствия, состоящие из переломанных проволочных вешалок для одежды, которые были сплетены вместе в невообразимую массу. Некоторые из этих преград были высотой в два метра и шириной километра в два, без единого просвета в переплетении проволоки. Кое-где болтались клочки одежды, предупреждая неосторожных путешественников о том, что было с теми, кто попытался штурмовать эти стены. Через эти металлические заграждения не было никакого пути; крючки вешалок опасно блестели, напоминая рога африканских носорогов.
Для Хлои это путешествие было чем-то вроде пересечения неизведанного континента, полного странных опасностей и трудностей. Ей по-прежнему казалось, что за ними следят, и она часто оборачивалась, надеясь хоть краем глаза увидеть существо, которое следует за ними. Но на горизонте виднелись только несколько каких-то куч и ничего не двигалось. Ни движения, ни звука вокруг. Даже слой пыли лежал нетронутым на древних досках и напоминал рыжевато-коричневую муку. Тишина и неподвижность впереди и позади них были абсолютными, как в каком-то странном святилище.
Теперь, когда Хлоя знала, что здесь есть люди, которые могут причинить им вред, она все время была начеку. Кто знает, какие существа могут поджидать их за этой мрачной завесой? После того как они встретились с такой агрессивной формой жизни, все возможно. Даже то, чего совсем не ждешь.
– Что это там, вдалеке? – спросил Джорди, останавливаясь, чтобы сделать глоток из очередного зонтика-оазиса. – Вы видите?
Алекс и Хлоя внимательно всмотрелись в сумерки. Казалось, что там были холмы, вначале невысокие, но дальше вырастающие до размеров огромных гор. В легком тумане солнечного света, проникающего на чердак через щели и трещины в крыше, они увидели, что одни холмы состоят из кучи стульев, а другие – из обломков спортивного инвентаря, а горы – из обломков ржавого оружия.
В этом грандиозном скоплении старого металла они различили старинные ржавые ружья, дула которых, как тысячи раскрытых черных ртов, выдавались из верхних скал; ржавые штыки и мечи, выступающие своими ужасными остриями из нижних рядов, грозя проткнуть насквозь любого, кто решится забраться на гору; покатые скользкие шлемы, на которых так легко было поскользнуться. Эта гора возвышалась над окружающей местностью и буквально дышала злобой, жестокостью и ненавистью. Ее вершина уходила вверх на немыслимую высоту, куда-то к самой крыше, выше, чем могли летать летучие мыши, выше, чем свет, падающий из более низких окон. Выше, еще выше, в непроглядную тьму космоса, где нет воздуха и нечем дышать. Там ее вершина, без сомнения, протыкала верхний конек крыши своим острым лезвием.
– Неужели нам нужно туда лезть? – прошептал Алекс.
– Не знаю, – ответил Джорди. – Мы поймем, когда подойдем поближе. Могло ли так случиться, что мы каким-то образом попали в правительственный склад, где армия хранит старое оружие? Я имею в виду, правительственные здания всегда огромные, так ведь? И мы никогда и не узнаем, насколько огромные, потому что они не пускают нас на свои сайты.
Его следующий вопрос был полон надежды на поддержку.
– Вы не видели около нашего дома какого-нибудь правительственного здания?
Ни Хлоя, ни Алекс ничего не сказали в ответ.
Хлоя никогда не чувствовала себя такой беспомощной с тех пор, как у нее в школе был, как его назвала ее учительница, миссис Эрланд, «поход для проверки уровня подготовки». Они поехали в горы Северной Шотландии, чтобы научиться ориентироваться на местности с помощью карт и компаса. Хлоя и ее подруга имели в своем снаряжении только по одному из этих предметов, и они потерялись из-за тумана. У Хлои была карта, но не было компаса, а из-за тумана она не видела ни солнца, ни звезд. Поэтому она даже не могла предположить, в каком направлении ей двигаться. К счастью, в ее экипировке был спальный мешок с водонепроницаемым покрытием и немного провизии. В конце концов ее спасла поисковая группа.
Все чувства, которые она испытала во время того происшествия в Шотландии, сейчас вернулись к ней и давали о себе знать с удвоенной силой. Это была не только беспомощность, но и различные степени гнева, направленные как на себя, так и на окружающих.
Джорди, казалось, смог овладеть собой и спросил ее:
– Ты в порядке, Хло? Ты выглядишь какой-то подавленной. Не переживай из-за этой ржавой горы на горизонте – возможно, мы найдем обходной путь вокруг нее.
– Да я не переживаю, Джорди.
– А как насчет тебя, дружище? – обратился Джорди к Алексу, обнимая его рукой за плечи. – Ты в порядке?
– Лучше не бывает, – пробормотал Алекс, но в его голосе не было уверенности. – Счастлив, как кукабара.
– Эй, смотрите! – вдруг закричал он неожиданно радостным голосом, указывая на что-то рукой. – Там, на горизонте, Нельсон!
Там действительно виднелась круглая важная фигура Нельсона, который шел на своих трех ногах так, как будто он все еще был дома. Его появление очень обрадовало всех троих детей. Знакомая фигура неслась вперед на полной скорости с такой радостью, что было совершенно ясно: кот ничего не подозревает об их бедственном положении. Во рту у него что-то болталось.
– Нельсон! Нельсон! – позвала Хлоя.
Рыжий кот увидел детей и бросился к ним. Он положил мертвую мышь к их ногам.
– Ох, Нельсон, – с укором в голосе произнесла Хлоя.
Всю свою жизнь Нельсон приносил своим друзьям-людям такие подарки. Но радовались ли они? Нисколько. Никогда. Часто они даже злились. Было совершенно невозможно понять такую черную неблагодарность, но Нельсон все продолжал приносить свои дары.
Он позволил погладить и потискать себя, причем с такой бурей чувств со стороны людей он еще никогда не сталкивался. Увидев, что его подарок отвергнут, он взял его в рот и скрылся где-то в сумраке. Для детей кот, так просто и свободно бегающий по этому невероятному месту, стал символом их прежней, нормальной жизни, и, увидев его, все они немного приободрились.
Джорди, как самый старший, особенно остро чувствовал, что он должен подавать остальным пример и быть их лидером. Когда они с отцом жили вдвоем, он одно время был кадетом. И как-то раз капитан кадетов заявил, что лидеры не должны показывать свои личные чувства своим подчиненным. Лидеры тверды как гранит и не болтают попусту. Они рассказывают о том, какие возникают препятствия, но никому не говорят о своих опасениях. Одно дело – привлечь членов своей группы для решения проблемы, и совсем другое – переложить свои страхи на плечи других людей. «Наше положение совсем не безнадежное, – все время повторял себе Джорди, – просто возникли сложные обстоятельства». Если они будут держаться вместе и следовать здравому смыслу, то смогут вернуться из этого путешествия целыми и невредимыми.
До сих пор они не нашли ни одних часов, которые хоть как-то указывали на цель их поисков. Ему казалось, что все часы должны быть собраны в одном месте, как все это старое оружие впереди них. Где-то, наверное, был холм из часов, что, как полагал Джорди, заметно облегчало их поиски. В конце концов, мысль о том, что в этом огромном месте нужно разыскать часы, которые могут быть спрятаны где угодно, приводила в уныние. А вот найти сверкающий холм из часов, затем выбрать из него одни, нужные, – это выглядело куда более простым делом.
– Что это там?! – тревожно вскрикнул он, так как ему показалось, что он что-то увидел краем глаза. – В той стороне!
Все повернули головы в направлении, куда он указывал пальцем, но увидели только кучу тряпок, лежащую под деревом из покрытых перьями боа. Хлоя вытащила свой список книг из кармана. Перечитывание его очень успокаивало девочку: это напоминало ей, сколько романов-фэнтези она прочитала и в скольких из них был хороший конец.
– Если я найду что-нибудь, чем можно писать, и что-нибудь, на чем писать, – сказала она себе, – я перепишу этот список на листок получше и, возможно, дополню его.
– Что? – спросила летучая мышь. – Давай уж говори начистоту.
– Мы должны предупредить их, – сказал замаскированный полоскреб. – Мы должны сказать им, что надо опасаться Кэйтерфелто.
– Тебе нужно защитить девочку, так ведь? Ты думаешь, что у нее в кармане карта, не правда ли?
– Она все время смотрит на этот листок бумаги.
– Это может быть список покупок. Жестянка с кремом для обуви. Дюжина яиц. И так далее в том же роде.
– Я думаю, это карта.
– Даже если и карта, то это совсем не означает, что она показывает путь туда, куда тебе нужно. Не у каждого в кармане лежит карта, где указано, где спрятаны статуэтки с эскимосскими орнаментами, не так ли?
– Иннуитскими. Ты должна называть их иннуитскими. Там могут быть другие вещи, – пробормотал полоскреб, – которые я мог бы использовать для обмена. Я знаю целую кучу полоскребов, которые собирают драгоценные камни, фарфоровые фигурки, марки, сигаретные карточки. Если на этой карте есть сокровища, то я хочу их получить.
– Ты хочешь? Ты? Это немножко эгоистично с твоей стороны, согласен? Как насчет бедных детишек, которые заблудились на чердаке? Ты знаешь, что деревенские их чуть не убили. Ты мог бы пойти и помочь им. Ты это сделал? Вовсе нет! А почему? Потому что ты собирался забрать карту после того, как они будут убиты. Но если они потеряются в горах, ты никогда не сможешь ее найти. Ты боишься Кэйтерфелто.
– И ты тоже.
– Да, но так как я не имею видов на карту, это не считается.
Летучая мышь начала беспорядочно вертеться около уха полоскреба.
– Прекрати.
Но летучая мышь не прекращала.
Когда наступил вечер, летучая мышь, как обычно, улетела на охоту. Полоскреб, по-прежнему лежавший, как куча тряпья, под кустом из перьев, наблюдал за детьми из-под широких краев своей шляпы. Он все смотрел и смотрел. Когда он увидел, что дети уснули, и убедился, что их дыхание стало ровным, он выбрался из верхнего слоя одежды, как улитка выбирается из своей раковины. Одежда осталась лежать сзади беспорядочным комом. Несколько раз он бросался назад, быстрый, как крыса, и снова с невероятной сноровкой зарывался в одежду. В конце концов полоскреб убедился, что дети крепко уснули. К тому же на чердаке стало так темно, что только волк или летучая мышь могли бы его увидеть. Он, извиваясь, полз по полу по направлению к детям, пока не оказался в нескольких метрах от них. Там он что-то написал в пыли. Затем он метнулся назад и закопался в свою одежду.
– Ну как, тебе понравилось прогуливаться без своей оболочки?
– Что… Ты уже вернулась?!
– Ага, букашечки – объедение!
– А где же тогда отрыжка?
– Фу, твои манеры оставляют желать лучшего.
– Ну да, я простой, неотесанный полоскреб.
– Да, я все знаю о тебе, о мой хозяин! А теперь послушай меня, я пришла к тебе, спрятав свои когти, и не буду показывать их. Зло, которое делают люди, живет дольше, чем они…
– Хватит, мне надо поспать.
– Ты предупредил детей?
– Я оставил послание… Послания.
– А-а-а, ты не смог устоять!
– О чем ты?
– Спросил их про карту?
– Нет-нет, не спрашивал я ни про какую карту! Я только спросил, не знают ли они что-нибудь о монетах или марках.
– То же самое. Это то же самое, мой старый хозяин. После твоего послания они будут заглядывать в каждый ящик, под каждую стопку книг в поисках сокровищ, и ты это прекрасно понимаешь.
– Почему они будут это делать?
– Потому что дети похожи на полоскребов: они коллекционируют разные вещи, особенно если думают, что эти вещи имеют ценность. Ты должен это знать. Ты когда-то был одним из них. Может быть, ты и сейчас один из них, откуда мне знать? Я ведь всего лишь летучая мышь.
– Я буду спать.
– Хорошо, ты спи, а я покараулю.
– Зачем? – спросил полоскреб, нервно вглядываясь в непроглядную темноту.
– Ты сам прекрасно знаешь зачем.
Полоскреб невольно содрогнулся, подумав о том, что Хранители могут быть рядом. Хотя у него не было никакой особой причины беспокоиться, он боялся, что сделал что-то неправильно, даже не заметив этого. А Хранители не будут выслушивать твои жалобы, извинения или объяснения, почему ты так поступил. Им достаточно верить в вину какого-либо существа, чтобы действовать.
– Эй, вы это видели? – крикнул Алекс Хлое и Джорди, возвращаясь к месту их ночлега от питьевого зонтика.
– Что? – спросила Хлоя не очень заинтересованным тоном. Она решила, что ее брат снова нашел старинную игрушку, работающую на пару, или что-нибудь в этом роде.
– Там слово написано на полу в пыли.
– И какое же слово?
– Что-то про какую-то Кэйт.
– Может, это пауки проделали дорожки в пыли?
– Нет, – твердо ответил Алекс. – Это точно слово. Оно здесь, пойдем, я покажу тебе.
И он показал место, где в пыли были начерчены буквы.
– Здесь написано «Кэйтерфелто». Это ничего не значит, так ведь?
– Я не знаю. Смотри, тут еще! «Марки? Монеты?»
При этих словах Джорди подошел и посмотрел на слова в пыли.
– Круто! – сказал он. – Аттиканские граффити. Марки и монеты. Слушайте, ребята, но они ведь должны быть здесь! Настоящие сокровища, я имею в виду. Я однажды слышал о парне, который нашел на чердаке конверт с маркой, которая стоила тысячи! Думаю, это была марка Маврикия. Он жил в Восточной Германии и был очень беден, поэтому для него это было целое состояние.
– Такие деньги для любого много бы значили, – сказала Хлоя.
– И монеты! – радостно закричал Алекс. – Здесь должны быть монеты. И старые военные медали. Наше путешествие превращается в охоту за сокровищами. Мы можем разбогатеть!
– Ну, вначале нам нужно найти часы мистера Грэнсома, – заметил Джорди.
– Это так, – согласилась Хлоя. – Но если во время их поисков мы набредем еще на какие-нибудь сокровища, то кому будет плохо, если мы их заберем?
Двое старших детей полностью забыли о первом слове, написанном в пыли: Кэйтерфелто. Оно стерлось из их памяти, поскольку они возомнили, что находятся в пещере Аладдина. Теперь их умы полностью были заняты поисками монет и марок. Они жадно обшаривали глазами пол, ища на нем яркую золотую вспышку или тусклый серебряный отблеск. Или грязно-желтую пачку древних конвертов, возможно, даже перетянутых резинкой. Это приключение подняло их дух.
Они брели по испещренному узкими полосами света миру Аттики, как три маленькие мышки, потерявшиеся в огромном замке. В полдень началась пыльная буря. Первый порыв ветра прилетел со стороны горы ржавого оружия. Серая, не дающая дышать пыль плотными волнами летела от досок и из щелей между ними. Дети повязали носовые платки вокруг носа и рта, но пыль все равно проникала в их легкие. Вокруг них летали обрывки паутины с дохлыми пауками. Они брели спотыкаясь и задыхаясь, нигде не находя укрытия от удушливой и ослепляющей бури.
Уже почти обессилев, они наткнулись на пустынную аттиканскую деревню, где хижины были сделаны из старых буфетов. Дети тут же залезли в шкафы и плотно закрыли за собой двери. Снаружи буря еще бушевала некоторое время, но в конце концов она стихла, и они смогли выбраться из своих темных нор под тусклый и сумрачный аттиканский свет. Вокруг было очень тихо. И с ними ничего не случилось. С другой стороны, возможно, они и не были в полной безопасности, поскольку обитатели покинутой деревни могли быть где-то неподалеку.
Тем не менее после того как буря стихла, никто не появился, и дети решили, что попали в деревню-призрак, заброшенное место, давным-давно покинутое по каким-то причинам. Деревня стояла в тени огромной горы, и Хлоя почувствовала грусть, глядя на царство деревянных буфетов, застекленных шкафчиков и груды мусора, валяющегося между ними. Кто-то когда-то любил свою деревню и заботливо украшал ее садами из серебряных канделябров, над которыми висели искусственные водопады хрустальных подсвечников. Стеклянные «драгоценности» в скупых лучах солнца сверкали, как настоящие бриллианты. Под ними канделябры искрились, как серебряные цветы на волшебной клумбе. А вокруг не было никого, чтобы насладиться этой красотой.
«Куда же девались люди?» – подумала Хлоя.
– Мертвая деревня, – постановил Джорди так, как будто его решение основывалось на длительных научных изысканиях. – Ни души вокруг.
– А то! – насмешливо отозвался Алекс. – Может, всех местных жителей уничтожили?
– А кто бы мог это сделать? – отрывисто спросила Хлоя, которая очень нервничала, всей кожей ощущая, что на этом месте свершилось какое-то страшное событие.
Алексу совсем не хотелось расстраивать свою сестру.
– А кто его знает? – пожал он плечами. – Может, какое-то другое племя?
– Аттиканские волки, – сказал Джорди. – Я слышал их прошлой ночью.
Хлоя покачала головой:
– Это был просто ветер, который грохотал жестяными карнизами дома. Нет, вот уж чего мы здесь не видели, так это животных. Ну если не считать летучих мышей и насекомых. Это не очень понятный мир, и, чем дальше мы в него заходим, тем непонятнее он становится. Но, я считаю, одну вещь мы про него можем сказать точно: он не похож на тот мир, который остался снаружи.
– В Англии нет волков.
