Ганс Христиан Андерсен
В детской
«Лучше век мне быть без пары,
Только бы избегнуть кары –
Жизнь с постылым проводить!
Мне того не пережить!
Ох, ох, ох,
Лопну, лопну, вот вам Бог!»
«Вздор!» – Это уж отвечает папаша-Трубка. А вот теперь говорит господин Мундир:
«Перчатка-душа,
Ты так хороша!
Ты мне суждена,
Моей быть должна!»
– Тут Фон-Сапог шаркает, топает, щёлкает шпорою и опрокидывает три кулисы разом.
– Чудо, как хорошо! – воскликнула Аня.
– Тс! – сказал крёстный. – Молчаливое одобрение говорит о высокой степени воспитанности зрителей первых рядов. Теперь барышня-Перчатка поёт свою большую арию с руладами:
«Я так убита,
Так сердита,
Что вам клянусь,
Я разреву-у-усь!..»
– Теперь самый интересный момент, Аня! Видишь, господин Мундир расстёгивается и обращает свою речь прямо к тебе, чтобы ты похлопала ему! Но ты не хлопай! Так бонтоннее[1]! Послушай, как он шуршит: «Чаша терпения моего переполнилась! Берегитесь! Я подведу интригу! Вы – Трубка, а я – малый с головой! Фьють! и – нет вас!» – Гляди, Аня! Это самая интересная сцена во всей комедии! Мундир схватывает Трубку и засовывает к себе в карман, – лежи тут! – а затем говорит: «Вы теперь у меня в кармане и не выйдете оттуда, пока не обещаете соединить меня узами брака с вашей дочерью, Перчаткой с левой руки! Я протяну ей свою правую.»
