Ганс Христиан Андерсен
Сон
– Неужели и ты не обрела вечного покоя? И ты страдаешь? Ты, добродетельнейшая, благочестивейшая душа?!
Тень утвердительно кивнула головой и прижала руку к сердцу.
– И от меня зависит дать тебе это успокоение?
– Да! – донеслось до него.
– Но как?
– Дай мне волос, один-единственный волос с головы того грешника, который будет осуждён на вечные муки, ввергнут богом в геенну огненную.
– Так мне легко будет освободить тебя, чистая, благочестивая душа! – сказал он.
– Следуй же за мною! – сказала тень. – Нам разрешено лететь с тобой всюду, куда бы ни повлекли тебя твои мысли! Незримые ни для кого, заглянем мы в самые тайники человеческих душ, и ты твёрдою рукой укажешь мне осуждённого на вечные муки. Он должен быть найден, прежде чем пропоёт петух.
И вот они мгновенно, словно перенесённые самой мыслью, очутились в большом городе. На стенах домов начертаны были огненными буквами названия смертных грехов: высокомерие, скупость, пьянство, сладострастие… Словом, тут сияла вся семицветная радуга грехов.
– Так я и думал, так и знал! Вот где обитают обречённые вечно гореть в огне преисподней! – сказал пастор.
Они остановились перед великолепно освещённым подъездом. Широкие лестницы, устланные коврами, уставленные цветами, вели в покои, где гремела бальная музыка. У подъезда стоял швейцар, разодетый в шёлк и бархат, с большою серебряною булавой в руках.
– Наш бал поспорит с королевским! – сказал он, оборачиваясь к уличной толпе, а вся его фигура так и говорила: «Весь этот жалкий сброд, что глазеет в двери, мразь в сравнении со мною!»
