Галина Владимировна Горячева
Смерть призрака
Двадцативосьмилетний плейбой терял старых друзей одного за другим, не желая выслушивать их справедливую критику в свой адрес. Взамен верных друзей он приобрел целую толпу прихлебателей, которые за кружку пива согласны были петь ему дифирамбы различного толка. Меркантильные подруги и одноразовые друзья чаще всего водятся в местах для увеселения. Именно там в окружении этой своры и тешил свое эго новый «повелитель мира». Он и не заметил как привык к алкоголю. Вначале он заходил в кафе и рестораны, чтобы покрасоваться и потусоваться. В последнее время – с одной только целью – выпить.
Увидев в очередном увеселительном заведении Евгения, он несказанно обрадовался. Они не виделись очень давно, и старый друг детства, ничего не знавший о новых жизненных обстоятельствах Лёвы, относился к нему по-прежнему, искренне любя. Как раньше они сидели глаза в глаза и вели беседы за жизнь. Разговоры о своем превосходстве парню уже надоели, и поэтому он много задавал вопросов о жизни Евгения. Тот рассказывал обо всем понемногу, поведал и о своей новой возлюбленной, заодно посетовав, что не может помочь ей в устройстве на работу. Радуясь тому, что у него сохранился хоть один старый друг, и все же желая блеснуть своими возможностями, Лев заверил, что обязательно поможет. Он не забыл похвалиться тем, что является начальником коммерческого отдела на «ликерке»:
– Два, три дня и дело будет сделано – по привычке включив командира, заверил он. – Даже и не сомневайся.
Отдавая ему свой номер телефона, Евгений не очень-то проникся уверенностью в положительном решении вопроса, но Светлане все же рассказал о встрече со старым другом и о его обещании.
Глава 6
Лев Сунитский работал не на головном предприятии ликеро-водочного завода, а в его филиале. Сам завод находился ближе к центру города. Построен он был более века назад. Когда-то то место, где он сейчас стоит, было глубокой окраиной. Со временем жилые кварталы сначала окружили предприятие, а затем и ушли дальше, заполняя собой некогда пустые пространства. Еще в семидесятые годы встал вопрос о том, что завод портит своими выбросами экологию, и что его деятельность неуместна в этой части столицы. Было выделено новое место. Сразу за теперешним МКАДом. Стали строить новые корпуса. Строили долго, но все же построили. На новом месте, которое хотя и находилось за кольцевой дорогой, но все же было не так далеко от основного хозяйства. Уже было все готово. Фактически новый современный завод начал заполняться сначала оборудованием, а затем и людьми. Встал вопрос о переезде и сдаче старых зданий на баланс города.
К этому времени город уже не волновала экология. Да и про необходимость переноса «ликерки» уже мало кто думал. Страна была занята погребением «призрака коммунизма», который хотя и бродил по Европе, но обосновался все же в России. И вот теперь, будучи уже неизлечимо больным, и не оставив даже завещания, впал в кому. По этим причинам вопрос переезда оказался уже не главным.
Шустрые люди из руководства, которые сидят поближе к Кремлю, вызывали директора к себе и с лицами с доселе невиданными выражениями начинали разговор на доселе неслыханные темы. Суть этих фактически тайных переговоров сводилась к тому, что грядут перемены. Какие? Неважно! Сейчас, мол, об этом говорить еще не стоит. Мы, мол, вас будем держать в курсе. Вы все узнаете. А сейчас сидите тихо. Никуда не надо переезжать. Неволить и подталкивать вас никто не будет. Сейчас чем больше имеете государственного имущества, тем лучше. Запускайте новый завод с новым персоналом, и пусть работает под названием «филиал». И старый завод тоже пусть работает, как и раньше. У нас будет два завода под одной вывеской. С одним пакетом документов и под одним названием. Скоро вы поймете, как это хорошо для нас. Знающий человек сверху делал ударение на слове «мы», и объяснял, что они теперь вместе. Что противиться этому не надо, и что директор поймет скоро, какое это счастье для него и удача быть вместе со знающими людьми. Директор, привыкший к субординации, и не собирался противиться. Он был уже в годах и хорошо помнил, где оказывались противники властям. Прогноз знающего человека о том, что никто их подталкивать к переезду не будет, сбывался. Вскоре за кольцевой заработал второй завод под названием «филиал».
Вот на этом филиале и трудился друг Евгения Лёва. Старый, т.е. генеральный директор завода Сергей Фомич сидел на своем прежнем месте. Директором филиала посадили человека, как это говорилось «от них». Это был зрелый мужчина с блестящей лысиной, темными глазами и пухлыми губами. Звали его Жан Абрамыч. По паспорту русский. Вообще он производил впечатление простака. Есть такой сорт людей, которые любят производить такое впечатление.
Когда Лев Сунитский обратился к нему с просьбой об устройстве своей знакомой, первым чувством директора было возмущение. Он хотел сказать Лёве, что, мол, мало тебя болвана держим, так ты еще кого-то устраивать собрался. Все это вертелось на языке у Жана Абрамыча, но он не имел привычки моментально отвечать на вопросы, а потому у него было время вспомнить о главе района – дяде просителя, и он, мило улыбаясь, предложил для начала познакомиться с соискательницей рабочего места.
Промышленность, выпускавшая алкогольную продукцию, находилась на тот момент в двусмысленном положении. С одной стороны дела шли хорошо. Количество выпускаемой продукции увеличивалось с каждым днем. Товар едва успевали отгружать. С другой стороны в стране образовался огромный неудовлетворенный спрос на водку. Водочников ругали со всех сторон. Те разводили руками, мол, как же так? Мы выпускаем много. Куда же все девается? Начались разговоры о том, что водку скупают за государственные деньги по низким оптовым ценам и закладывают в склады. А вот когда цены вырастут достаточно, тогда и начнут продавать. Все понимали, что при существующей инфляции, разница составит немалый капитал. Кто мог скупать товар в таких огромных размерах? Только тот, кто имел доступ к государственной казне или тот, кто мог приказать отгружать товар по бумажкам за серьезными подписями.
Водка становилась своеобразной валютой, гораздо более надежной, чем денежные купюры, которые обесценивались с каждым днем. Спрос на водочную продукцию был фантастически огромным. После того как торговле было дано разрешение на свободное ценообразование, на заводе встал вопрос о создании своей торговой сети.
– Хватит кормить посредников. Пора не только иметь цену за производство, но и торговую наценку брать в свой карман – постановил Жан Абрамыч Косунин. Решено было начать с открытия своего фирменного магазина и сети ларьков по городу. Именно туда директор Косунин и решил устроить знакомую Лёвы, если она, конечно, подойдет.
На собеседовании по приему Светы на работу присутствовало три человека. Директор филиала, начальник коммерческого отдела Лев Сунитский и начальница отдела сбыта – Зоя Станиславовна Киденко. Одним словом все те, кто, как предполагал Жан Абрамыч, в будущем будут вести не просто отгрузку товара, но и через широкую розничную и мелкооптовую сеть заниматься его продажей по более высоким ценам, чем просто заводской сбыт. Торговая сеть должна была относиться к коммерческому отделу, который в свою очередь входил в состав отдела сбыта. Одним словом и Лёва и Зоя Станиславовна автоматически становились начальниками Светланы. Она уже не раз встречалась с Лёвой и немало слышала о нем от Евгения, поэтому проявляла к нему мало интереса. Начальницу сбыта она видела впервые. Зоя Станиславовна на заводе была человеком новым. С первых же дней она поставила себя как надо. Она гордо носила свою симпатичную белокурую голову, не удосуживая «мелких» людишек даже мимолетным взглядом. Ее внимания заслуживали только стоящие люди, то есть вышестоящие. С подчиненными она разговаривала в своей манере, медленно выговаривая то, что она хотела сказать, глядя куда-то внутрь себя и совершенно не реагируя на собеседника. Спорить, а тем более что-то доказывать в такой ситуации было невозможно. Она просто не слышала никого, кто по ее мнению не заслуживал чести быть услышанным ею. Несмотря на то, что с ее стороны не было продемонстрировано никаких особых профессиональных успехов, она легко умела добиться своего, убивая наповал своей надменностью и горделивостью.
В народе горделивость принято считать положительным качеством, поэтому, несмотря на то, что ее сразу же прозвали «замороженной акулой», поначалу все же уважали, а затем старались просто держаться в стороне от нее по мере возможности. Директор от нее и вовсе был в восторге. С ним она общалась как с равным, да еще к тому же кокетничала. Кокетство это было очень тонким и завуалированным, но явным для того кому оно адресовано. Признание своих мужских достоинств от такой необычной женщины тешило Косунина. На своем рабочем месте Зоя Станиславовна вела себя так, как на собственной кухне, не особо оглядываясь на мнение директоров. Одним словом почти вся власть над продукцией, выпускаемой заводом, сосредоточилась в ее руках. Что это означает, она прекрасно понимала.
Глава 7
Страна находилась в состоянии безвластия. Верхушка руководства компартии даже не пыталась удержать свое господство. Мечтая о новых капиталистических реалиях и зная, что у них-то к этим реалиям есть все самые лучшие возможности, фактически расписалась в несостоятельности своих прежних устремлений. Народ уже не верил в лживые предательские речи руководства, которое по инерции продолжало вякать про светлое будущее. Все байки были рассказаны, все лозунги рухнули, все сказки оказались небылицами, все мыльные пузыри лопнули. Антисоветчики повылезали на площади, радостно провозглашая новую жизнь. Все хотели перемен к лучшему. А вот как перемены направить в нужное русло, чтобы они привели к хорошему, никто толком не знал. Вернее знали немногие, но они делали вид, что не знают. Их лица говорили без слов сами за себя: мы, мол, как все. Какие к нам претензии? Мы такие же жертвы перестройки. Признаваться им было никак нельзя. Они готовили будущее только для себя. Рассуждать и обдумывать тоже было некогда. Надо было успеть использовать свое служебное положение и застолбить то, чем они руководили при социализме. Надо было быстрее грабить то, что считалось народным добром, то есть социалистическим имуществом, которое с помощью ваучеров обещали поровну раздать всему народу. И, конечно же, раздали. Ваучеры. Бумаги, слава богу, на всех хватило. С помощью этих бумажек началась приватизация. Заранее зная, что основной массе народа эти бумажки пристроить будет ни к чему, позаботились о создании фондов вложения ваучеров. Эти фонды должны были обладателей ваучеров принять в соучредители своих предприятий с последующей выплатой доли прибыли. Рекламировались они с максимальной помпезностью и безоговорочной привлекательностью.
Привыкшие за годы советской власти не без основания верить родному телевидению и средствам печатной информации, люди с верой в душе и надеждой на благополучное будущее поменяли одни бумажки на другие. Богатства, конечно, не всем достались. Вернее никому ничего и не досталось кроме тех немногих, кто знал сценарий заранее. Нечестно, конечно. Ну, да так уж вышло. Те, кто не мог приватизировать какую-нибудь отрасль народного хозяйства или хотя бы какую фабрику или шахту, или хоть нефтяную скважину, да на совсем худой конец хоть магазин, тоже, как ни странно хотели приличной и даже смешно сказать комфортной жизни. Не все, конечно, а какая-то часть, вдруг не дожидаясь директив и указаний, к чему их приучили за последние семьдесят лет, начала принимать меры к обеспечению материальными благами себя и своих близких. Те, кто не мог скупать алкогольную продукцию вагонами и составами, покупали ее коробками. Кто пятьдесят, кто десять, а кто и одну. Как говорится, по деньгам. Продавали сразу и дороже. Разница в цене, то есть торговая наценка и была прибылью. Следующий раз уже брали больше. А потом еще больше. И еще больше. И еще… С ростом прибыли менялись и условия работы продавцов. Те, кто начинал торговать из машины или даже на дому, начинали покупать партию побольше и сдавали ее в магазин. Заведующие магазинами охотно брали «левачок» без накладных. Они знали, что товар уйдет за минуты, а разница в цене пойдет не государству и не владельцу, а им лично. Простота реализации через магазины заставляла вывозить товар все дальше и дальше. Таким образом, снабжались соседние области, а со временем и совсем не соседние. Прибыль росла. Денег хватало уже не только на хлеб. В голове селились мысли о превращении этого промысла в профессию и открытии своего дела. Именно такие торговцы первыми стали открывать ларьки и киоски разного вида, которые к концу девяностых заполонили все улицы и площади наших городов. Это был самый простой и прибыльный способ выживания и зарабатывания денег. Многие начальные капиталы скопились именно так. Торговля водкой была удачным выбором. Товар не портящийся, без сроков годности, пользуется большим спросом. Главным условием этой предпринимательской деятельности в те годы была возможность купить товар по оптовой цене, то есть наиболее дешево и прямо с завода. А кто продавец? Отдел сбыта. Вот мы и пришли к пониманию того, какою была в те годы работа в отделе сбыта.
Глава 8
Зоя Киденко в торговле работала всю жизнь, что называется с молодых ногтей. Все плюсы и минусы этого занятия знала не понаслышке. Была, как говорится, стреляной птичкой. Она быстро поняла, куда попала и что надо делать, чтобы хватало не только на хлеб, но и на толстый слой икры. Утруждать себя делами и заботами она не любила, а поэтому напрашивающаяся сама собой мысль о перепродаже товара, на котором она сидела в силу служебного положения ей не понравилась. Она знала способ более легкий да и, пожалуй, более быстрый. Это взятки. Для начала она присмотрелась к тем, кто желает купить товар. Предпринимателей было очень много. И все начинающие. Были и местные и приезжие. Некоторые приезжали из дальних мест: с Юга, с Поволжья, с Украины. Кто-то был победнее и брал совсем небольшие партии. Кто-то готов был взять столько, сколько дадут. Такие клиенты намекали, что им надо много, многозначительно глядя в глаза начальнице, стараясь уловить мысль в ее очах и понять, что она думает об этом.
Она, конечно, видела все эти уловки и понимала, на что покупатель намекает, но по ней угадать об этом было невозможно. На бледном мраморном лице почти полностью отсутствовала мимика. А большие красивые и такие холодные глаза, почти совсем не имеющие намеков на чувства, смотрели на всех одинаково холодно. Ну, чисто «замороженная акула».
Она привечала тех, кто с деньгами. Чтобы подогреть их готовность платить, она сочла необходимым устроить им пару пустых пробегов, то есть оставить без товара.
– Пусть определятся окончательно, жалко им денег для меня или нет – предусмотрительно думала она.
Устроить это не составляло труда. Продукции на всех не хватало. Каждый день отоваривались меньше половины из тех, кто приезжал. Люди, не желая пропустить свою очередь, спали прямо в машинах. Голодные, немытые, с беспокойством о том, сколько им еще придется ждать и о том, что там дома у них творится, они толпились у ворот завода, мешая друг другу и рабочим. Почти каждый из них с покорностью заплатил бы какую-то сумму, чтобы избежать этих неприятностей. И еще большую сумму готовы были отдать те, кто после напрасных трудов оставался без товара.
Зоя Станиславовна, конечно, знала, как организовать работу без этих заморочек, но ей это не надо было. Эти накладки были частью ее плана. Выделив из всей толпы необходимое количество предпринимателей, она начала действовать. Когда очередь доходила до кого-то из избранных, и рядом с ней в кабинете оказывался нужный человек, она открывала средний ящик стола и демонстративно клала в него бумажку с написанной на ней суммой денег, которую клиент должен был туда положить. Человек, стоящий рядом со столом, прекрасно видел эту бумажку, но только он. Другие видеть этого не могли. В кабинете находились еще двое сотрудников, и они могли бы в случае чего подтвердить, что начальница ничего не предлагала и ничего не требовала с покупателя, ведь она и вправду ничего не говорила. Пока клиент соображал, что ему делать, Киденко, скомкав бумажку, с невозмутимым видом разговаривала по телефону или листала бумажки, но накладную на отпуск товара не выписывала. Уставший, голодный, озадаченный предприниматель, уже согласный на все лишь бы взять товар и быстрее уехать, тихонько вытаскивал нужную сумму и клал ее в стол. «Замороженная акула» закрывала ящик и быстро выписывала накладную.
Товарная наценка в те годы была очень большая. У торговцев выбор был простым: либо он дает взятку и работает пусть и с меньшим доходом, либо не работает, так как нет товара. В этом выборе выбора фактически нет. Взятки давали все. Следующим этапом у Зои Станиславовны был вопрос о выделении из дающих наиболее к ней лояльных, дабы исключить какие-то возможные осложнения. Это тоже было просто. Те, кто приезжал с широкой улыбкой на устах, а при имеющемся поводе (например, к празднику) еще и с подарками и входили в число избранных. Те же, кто косо на нее поглядывал, хмурился и слишком крепко держался за кошелек, из этого числа отсеивались. Киденко была женщиной очень смелой. Иногда ее смелость можно было назвать наглостью, но на это никто не решался, спотыкаясь на ее властном и гордом взоре.
Объясняя директору свое желание упорядочить отпуск товара за наличный расчет, она предложила ввести предварительную запись. И это решение могло бы дать положительный результат, если бы в жизнь его воплощала не госпожа Киденко. Она же целенаправленно шла к наилучшей организации получения своих личных доходов. В списки вносились только ее избранные. Всем остальным либо выделялись какие-то крохи, либо не выделялось ничего. Таким образом, начальница сбыта имела свой процент с огромного количества продукции. Ее зарплата на фоне этого потока левых денег казалась такой насмешкой, что она согласилась бы даже совсем ее не получать, если бы это не вызывало ненужных вопросов.
Такая счастливая жизнь длилась уже довольно долго и воспринималась госпожой Киденко как совершенно заслуженный итог наличия у нее выдающихся умственных способностей и делового характера. Она уже готовилась к более решительным действиям, которые по ее планам должны были принести ей еще больший капитал, как вдруг появилось серьезное препятствие. Словно гром среди ясного неба прозвучало для «акулы» заявление директора о необходимости перестроить работу отдела сбыта. Как он говорил, перевести ее, то есть работу на рельсы, более отвечающие запросам сегодняшнего дня. В его планы входило создание коммерческой торговой сети с элементами мелкого опта и дилерского клуба завода. Он много говорил о том, что такой спрос на продукцию как сейчас не будет вечным и надо готовиться к тому, что рано или поздно рынок наполнится достаточным количеством товара и тогда начнется конкуренция. Надо к этому готовиться: изучить ситуацию, отработать необходимые механизмы, подобрать персонал на будущие рабочие места.
«Акула» поняла, что это удар по ее уже отработанной системе выжимания денег из клиентов.
– Удар, но не смерть – решила она. Рассчитывая на то, что реконструкцию отдела поручат ей. Она успокаивала себя тем, что сможет в новой обстановке восстановить механизм своих доходов. Главное, как она считала, на нужные места посадить своих людей. Привыкшая при социализме, что все новое вводилось очень долго и медленно, и не оценив по достоинству способностей Жана Абрамыча, она не сумела дать свои предложения вовремя. Директор объявил, что список будущих дилеров у него уже готов, и он сам будет работать с ними. С торговой сетью должен был работать коммерческий отдел. Ей предлагалось исполнять контролирующую функцию над этим процессом. Контроль ей был не нужен. Ей нужны были деньги. Она снова взяла себя в руки и заставила оценить ситуацию по новой.
Сроки не назывались. Материальной базы, то есть помещений, готовых к работе, еще не было. Разговоры как-то сами по себе переключились на новые темы.
– Время есть – решила она. – Главное на место директора торговой сети посадить своего человека. Кто бы это мог быть? – размышляла она.
Когда ее пригласили на собеседование, она еще не чувствовала никакой угрозы для себя.
– Интересно, кого там притащил этот блатной пьяница Лёва – брезгливо думала она, направляясь в кабинет Косунина.
Собеседование проходило с раннего утра. Директор был в хорошем настроении. Новые перемены в стране его радовали. Он сидел на хорошем месте и рассчитывал в новой жизни получить то, что не смог при старом режиме. Настрой у него был по-хорошему боевой. Косунин умел быть приятным для нужных людей и поэтому, учитывая зависимость завода от родственника Сунитского, заранее решил взять его протеже на какую-нибудь должность. Как умный человек он знал, если откажешь сразу, то ты плохой. Если же уберешь со временем этого человека, то плохой – он, не справился. Он рассчитывал взять девушку на должность продавца или кассира. В лучшем случае администратора.
Света пришла за пять минут до назначенного срока. На ней был строгий рабочий костюм. Не дорогой, но модный. Волосы затянуты под заколку в тон костюма. Минимум косметики. Директору она понравилась. На вопросы отвечала просто без подобострастия, без заглядывания в глаза.
Жан Абрамыч жил на свете не первый день и в людях разбирался очень хорошо. Он сразу понял, что перед ним порядочная девушка. С характером прямым и честным до наивности. Эта будет утверждаться хорошей работой, а не томными глазками. Такие остались только в провинции. Когда же она выложила на стол свой диплом экономиста, вопрос для него решился сразу.
– Я беру Вас директором торговой сети. Справитесь?
Светлана, уже получившая закалку в Польше, и поняв, что не боги горшки обжигают, растерялась только на минутку. Затем широко улыбаясь, уверенно отвечала:
– Думаю, что да. Вы ведь меня одну не оставите. Подскажете, если что не знаю.
Сидевший до этого тихо, Сунитский сразу же оживился и тоже заулыбавшись, тут же начал поддакивать.
– Ну, конечно, не оставим. Ты в мой отдел будешь входить. Я у тебя буду непосредственным начальником.
– Ну, начальников у Вас будет много – подхватил Жан Абрамыч. – Вот и Зоя Станиславовна Вам в помощь. Ну и я конечно – он смешно зашевелил густыми бровями, пряча лукавые глаза.
На лице Киденко застыло ее привычное выражение «спящей красавицы». Такой поворот дела привел ее в ужас. Самое нужное место уплывало. Возмущение и даже ярость рвались наружу. Будь ее воля, она зубами бы загрызла эту, невесть откуда взявшуюся, выскочку. Многолетняя привычка держать лицо спасла ее и на этот раз. Она вяло и равнодушно, будто бы просто для проформы обратилась к Косунину.
– А почему сразу директором? Пусть хотя бы администратором поработает. А на роль директора подберем более опытного человека.
Она добавила в глаза огня и даже слегка игриво прошлась взглядом по директору.
– Я могу порекомендовать отличного специалиста. И тоже женщину. Как Вы считаете?
Жан Абрамыч, как и все Абрамычи, не был порывистым человеком. Имея вид рассеянного простака, он мало что говорил и тем более делал, не объясняя себе, почему он это делает. Сразу же поняв, что Зоя девушку брать не хочет, он решил объясниться, чтобы избежать лишних ненужных разговоров.
– Зоя Станиславовна, у нас прежняя жизнь уже закончилась, и старый опыт нам уже не подходит. Новая жизнь сейчас в самом малом зародыше и нового опыта работы еще ни у кого просто нет и не может быть. Мы с вами скоро будем работать по-новому, и слава богу, что ей – он махнул рукой в сторону Светы – не придется тащить за собой привычки и замашки советской торговли, порою просто ужасные. Нам и нужен человек новый и «чистый», не отягощенный плохим опытом.
– Да вот и именно – удивленный такой простой и здравой мыслью, поддакивал оживившийся Лёва.
– Ну, ведь не весь старый опыт плохой. Было же и хорошее – уже поняв свое поражение, но, все еще не сдаваясь, возражала Киденко.
– Да, конечно, было. Конечно – бормотал Косунин, не желая продолжать дискуссию. Для себя он все решил, а интуиция подводила его редко. Так редко, что он не смог бы вспомнить последнего случая. Он окинул всех рассеянной улыбкой и, обращаясь к Свете, распорядился вполне четко:
– Оформляйтесь и начинайте знакомиться с ситуацией.
Светлана была просто ошеломлена такой удачей. К радости тут же добавился страх. Уже находясь в кабинете у Лёвы, она начала теребить его.
– Ну, давай рассказывай, какие у меня будут обязанности. Что надо делать? Что первое? Что главное?
Лев, уже уставший от собеседования и еще даже не выпив ни глотка пива за сегодняшний день, что было обязательным после вчерашнего, слегка осадил ее.
– Да успокойся. У тебя сегодня еще не рабочий день. Иди в кадры. Сначала оформись, а уж потом и приставай. А мне тут по одному делу отойти надо – он подумал минуту и, справедливо сообразив, что надо сделать Свету менее зависимой от него, протянул ей ключ. – Вот тебе ключ от кабинета. Завтра придешь, и работай здесь, а вопросы к «Акуле», тьфу, к Зое Станиславовне. Поняла?
Она ничего не поняла, но ключ взяла. Наконец избавившись от новой сотрудницы, начальник коммерческого отдела налегке направился за территорию завода в ближайший бар.
