Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века – Галина Ульянова

Истории женщин-предпринимательниц по-своему отвечают на эти вопросы и показывают, что не надо бояться трудностей, не надо бояться любить и нет ничего зазорного в том, чтобы мечтать о богатстве, если оно приобретается собственным честным трудом.Своеобразная книга,которая не покажет полной картины дореволюционной жизни женщин России, но познакомит читателя с некоторыми выборочным моментами, нарисует типичный портрет предпринимательницы прошлых веков и подробнее представит несколько отдельных персон. При чтении этого произведения у меня возникло ощущение, что автор тщательно отбирала нужные ей примеры, чтобы показать, что, дескать, никакого притеснения женского пола не было, что в бизнесе было равноправие и при желании можно было стать бизнесвумен, например, наследуя после родителей или мужа его дело. Но при этом материала подобного рода, видимо, нашлось немного, поэтому писательница часто цитирует данные переписи населения, цифры из статистики и прочие весьма «сухие» документы, так что книга вышла насыщенной, но отстраненной, голосов женщин прошлого тут мало и понять обстоятельства их жизни и реальный вклад в семейное дело весьма сложно.При этом нельзя сказать, что автор полностью игнорирует сложности ведения бизнеса и рисует все в розовом цвете. Например, весьма подробно описан процесс перехода из одного сословия в другой, ведь для того, чтобы из крестьян записаться в купечество, нужно было пройти сложный и очень затратный путь.цитатыПричисление в купеческое сословие из крестьянского или мещанского сословий было более сложным. По Городовому положению (1785) отпущенные от помещиков на волю крепостные крестьяне имели право переселиться в город. Но это не означало, что они могли собрать свои пожитки, запрячь лошадь, сесть в повозку и уехать. Живя в деревне или в другом городе, эти люди платили налоги и подати в своей местности и состояли в городском обществе или сельской общине. При переезде им следовало отписаться от прежнего общества и договориться на новом месте жительства, в какое сословие они поступят, чем будут зарабатывать себе на пропитание и как будут платить налоги – по купечеству, по мещанству или станут ремесленниками-цеховыми.Но отписаться от прежнего сословия по месту исходного жительства было не так-то просто. Уехать можно было в любой год, однако окончательный переход был возможен только в годы ревизий – переписей населения, проводимых для учета всех налогооблагаемых лиц. Ревизии проводились редко – например, в 1762–1764, 1782, 1795, 1810–1811, 1815, 1833–1834, 1850 и 1857–1858 годах, всего восемь раз за сто лет.Бюрократическая процедура перехода из сословия в сословие включала несколько шагов. По общим правилам, крестьянину или крестьянке надо было вначале отпроситься у помещика или сельской общины (если крестьяне принадлежали к казенным или удельным). Потом – получить согласие купеческой корпорации того города, куда желала поступить кандидатка в купчихи. Далее переход оформлялся в Казенной палате (учреждении по налогам) соответствующего региона с последующей подачей сведений в Сенат. При возникновении сложных случаев при перечислении из крестьян в городские сословия казенные палаты должны были обращаться к министру финансов, который передавал решенное дело в Сенат или отказывал, и тогда переезд отменялся.Переход в другое сословие, особенно из низшего в высшее, был сложен не только бюрократически. Для этого надо было иметь много денег, которые порой копили годами и даже десятилетиями. Если, допустим, разбогатевшая крепостная крестьянка с семейством хотела переехать в город, она должна была ежегодно платить подать «по крестьянству» за себя и всех членов семьи на прежнем месте жительства, а при переезде еще и «по купечеству» – на новом месте жительства. Эта система называлась «двойной оклад». «Двойной оклад» можно было прекратить только в годы ревизий, после чего семья получала право числиться в новом сословии и платить налоги только на новом месте жительства.

свернутьТак же запомнилась история Надежды Щекиной, которая столкнулась со множеством трудностей, пытаясь жить отдельно от мужа и вести свое дело самостоятельно, ограничив финансовые притязания супруга на свое состояние. При том, что Надежда была из очень богатой и влиятельной семьи текстильных фабрикантов Хлудовых, а муж ее был разорившимся дельцом, ей стоило больших усилий доказать беспочвенность его обвинений.цитатыЧтобы досадить жене и лишить ее выезда за границу, Щёкин препятствовал получению ею вида на отдельное жительство (который требовалось возобновлять раз в несколько лет). Тогда в 1887 году Надежда подала просьбу о виде на отдельное жительство императору Александру III в Канцелярию по принятию прошений, на Высочайшее имя приносимых.....было передано на рассмотрение прошение потомственного почетного гражданина Сергея Щёкина, ходатайствовавшего о наложении опеки на имущество его жены Надежды «по причине ее расточительности и неодобрительного поведения». По существующей процедуре было произведено полицейское дознание, опрошены свидетели – соседи и знакомые супругов Щёкиных.В ходе дальнейшего разбирательства выяснилось, что Сергей ранее, в апреле 1882 года, дал жене отдельный вид на жительство. Но через месяц, когда в мае Надежда с сыном Михаилом уехали «на морские купанья» на один из южных европейских курортов, Сергей за ее спиной начал дело о взятии имущества Надежды в опеку за расточительность. Узнав об этом, Надежда написала письмо генерал-губернатору о приостановлении дела до ее возвращения, при этом указав, что Сергей Щёкин свидетелями «ее будто бы роскошной жизни» (допрошенными в полиции по месту жительства Щёкиных) выставил бывших ее слуг, уволенных за нерадивость.

свернутьТак же хочется отметить ту скупость, которая отмечается у многих предпринимательниц, достигших успеха.цитатыСкупа она была страшно. Рассказывали, что, задумав однажды подарить всем нам, своим крестникам (племянникам. – Г. У.), по серебряной ложке, она привезла ложки, все время держала руку в кармане, но отдать их не решилась и так и уехала.Даже став зажиточной купчихой, Наталья имела привычку (безо всяких рациональных объяснений) экономить по мелочам, сохранившуюся с того времени, когда она осталась вдовой с пятью детьми.С возрастом парадоксальность ее поведения, девизом которого могла бы стать русская пословица «копеечка рубль бережет», выразилась в нескольких странных поступках. Так, чтобы не платить гильдейский взнос в Москве, где он был максимальным и составлял по 3‐й гильдии 66 рублей в год (по указу 12 ноября 1839 года «О переложении на серебро разных податей и сборов»), она в 1851 году перевелась в звенигородское купечество, где гильдейский взнос был 45 рублей. Таким образом она сэкономила 20 рублей. Позже она перешла в ейское купечество, где гильдейский взнос платить не требовалось в силу существовавших льгот.Была большой аккуратисткой и бесконечно мучила слуг, заставляя протирать дорогим одеколоном дверные ручки и все предметы, к которым прикасались посторонние.

свернутьИследовательница мельком упоминает и об эксплуатации рабочих, о том, что у дворян было много преимуществ, ведь они использовали труд крепостных на своих фабриках, по знакомству получая гос.заказы, а так же родственные связи часто обеспечивали женщинам-предпринимательницам их статус, ведь чиновникам не разрешалось участвовать в бизнесе, а для их жен было сделано исключение.цитатыРезультатом максимальной эксплуатации рабочих стало достижение в 1879 году объема годового производства в 3,4 миллиона рублей серебром, что стало наивысшим показателем фабрики за весь период XIX века.Вероятно, часть ссуды, кроме покупки паев, была затрачена на устройство в 1875–1876 годах газового завода для освещения фабрики. Проводка газа была осуществлена по всем фабричным корпусам, в которых горело до 300 рожков. Это позволило с 1876 года ввести на фабрике 24-часовую работу, прекращенную только через двадцать один год, когда законом от 2 июня 1897 года рабочий день был ограничен одиннадцатью с половиной часами.Для поощрения суконного производства дворянам и купцам при Петре I и последующих монархах по законам 1721 и 1744 года для работы на фабриках разрешалось покупать крестьян целыми деревнями. (С 1797 года этот разряд рабочей силы получил специальное название посессионные крестьяне.) Поскольку купцы не имели значительных капиталов для подобных покупок, этой возможностью смогли воспользоваться в основном дворяне.Наряду с покупными использовались так называемые приписные государственные крестьяне, которые «приписывались» для отработки оброка к предприятиям частных владельцев в тех случаях, если предприятие выполняло казенные заказы.По данным 1814 года, крупнейшим из предприятий, принадлежавших женщинам, была находившаяся в селе Глушково Курской губернии фабрика по производству солдатского сукна графини Прасковьи Потемкиной. На этой фабрике на 553 станках трудились 9413 покупных и приписных рабочих. За 1814 год было произведено 552 731 аршин (392 439 метров) сукна, в том числе 76 % солдатского.Но большая часть предприятий представляла собой фабрики, где трудились от 10 до 60 крепостных крестьян. Из 29 предприятий труд вольнонаемных использовался только на шести, в частности у Степаниды Алексеевны Толстой в Ардатовском уезде Нижегородской губернии (742 рабочих).Все же по распоряжению Николая II принцессе Евгении как члену императорского дома было оказано крупное материальное «пособие» из казны в размере 2,5 миллиона рублей и выдан кредит Государственного банка – 2 миллиона рублей. Тем не менее, поскольку хозяйство Рамонь оказалось на грани банкротства, владелица лишилась всех своих активов после того, как по Высочайшему повелению царя от 17 марта 1907 года имение было приобретено с переходом в удельные земли. Отныне оно стало имуществом императорской семьи.Владение было приобретено именно на ее имя потому, что в 1861 году Государственный совет разрешил «женам служащих чиновников вступать в гильдию и заниматься торговлею», если они при записи в гильдию представят два документа, во-первых, удостоверение «от мужа, что они будут производить торговлю на собственный, свой, независимый от мужа, капитал», и во-вторых, удостоверение от начальства мужа, что муж-чиновник «по роду службы своей не может иметь влияния на торговлю своей жены».свернутьВысокие социальные позиции родителей и мужей фабриканток открывали двери к получению выгодных казенных заказов, гарантировавших прибыль без рискаВ данной книге описано так же развитие законодательства Российской империи в отношении торговли и фабричного производства, весьма подробно рассказано, какие были гильдии, какие взносы нужно было оплачивать.цитатыВ 1785 году было дано четкое описание распределения купцов по трем гильдиям. Согласно «Грамоте на права и выгоды городам Российской империи» (известной как Жалованная грамота городам), записываться в гильдии по статье 92 «О гильдиях и гильдейских выгодах вообще» разрешалось любому – мужчине или женщине, старому или молодому. Главное – чтобы человек при записи в гильдии «объявил капитал» и в период с 1 ноября по 1 января каждого года уплатил гильдейский сбор.Если же заниматься коммерцией желали дворяне, они должны были записаться в гильдии (в 1-ю или 2-ю) и платить государству подать с капитала. Но при этом оставаясь дворянами, в отличие от представителей всех других сословий, от которых требовалось перейти из прежнего сословия в купечество.В ходе гильдейской реформы 1824 года цена промысловых свидетельств для купцов 1‐й гильдии была установлена 2200 рублей, 2‐й гильдии – 880 рублей, 3‐й гильдии – 220 рублей. Дополнительно купцы платили пошлину за каждое торговое место: цена билета на лавку составляла 100 рублей для 1‐й и 2‐й гильдий и 75 рублей – для 3‐й.Эта система просуществовала до 1863 года, когда разделение на три гильдии было заменено разделением на две гильдии. С 1863 года купцы 1‐й гильдии платили сбор в размере 265 рублей в год (серебром, которое шло к ассигнациям по курсу 1 к 3,5). Они могли производить оптовую и розничную торговлю по всей империи русскими и иностранными товарами, для чего содержать амбары, лавки, магазины без ограничения их числа (за каждую лавку доплачивался так называемый билетный сбор в размере 30 рублей); принимать подряды; содержать фабрики и другие промышленные заведения. Обороты купцов 2‐й гильдии были меньше, место торговли для них ограничивалось только тем городом или уездом, где они брали купеческое свидетельство. Второгильдейцы платили сбор в размере от 25 до 65 рублей в зависимости от величины города, где вели операции. За каждую лавку они доплачивали от 5 до 20 рублей.свернутьБудет тут сравнение русских и европейских прав наследования и имущественных отношений в браке. Писательница сообщает, что в нашей стране женщина, вступая в брак, не теряла возможности распоряжаться своим состоянием, у нее была отдельная собственность и доходы, поэтому бизнес она могла вести отдельно от мужа.цитатаГлавным различием между российским и западноевропейским законодательством было то, что, согласно российским законам, женщина пользовалась такими же имущественными правами, как и мужчина. То есть господствовал принцип раздельной собственности. После вступления в брак муж не получал юридических прав на имущество жены (поместье, дом, землю, мебель, одежду, драгоценности и прочее), как это было в других странах, например в Германии. …В России каждый из супругов мог иметь и вновь приобретать свою отдельную собственность (через куплю, дар, наследство или иным законным способом). 14 июня 1753 года был принят закон, гласивший, что «жены могут продавать собственное их имение без согласия их мужей». Более того, супруги могли вступать друг с другом в отношения купли-продажи или передачи имущества по дарственной как совершенно посторонние лица. В 1825 году это было подтверждено специальным законоположением «Пояснение, что продажа имения от одного супруга другому не противоречит закону». Поэтому передача имущества внутри семьи от мужа к жене (и наоборот) осуществлялась только путем продажи или дара. В отличие от современного российского законодательства, в XIX веке не существовало такой категории, как «совместно нажитое в браке имущество». Каждый супруг наживал свое имущество отдельно, и по взаимному согласию супруги могли только пользоваться, например, городским особняком или сельской усадьбой, принадлежавшими одному из них.свернутьПри этом, однако, не следует абсолютизировать имущественную независимость женщин. Принцип раздельной собственности в браке причудливо сосуществовал с юридически зафиксированной зависимостью женщин от мужчин – жен от мужей, а дочерей от отцов – в личных правоотношениях.Подводя итог, книга весьма познавательная, но все же складывается впечатление, что тема раскрыта не до конца, словно автор избегала некоторых моментов (о неудачах,о запретах и прочих подводных камнях женского предпринимательства) или же просто не нашлось более полной информации.

Беря на прочтение нонфик, публицистику и прочую нехудожку, надо крайне отчетливо представлять себе что вы хотите от данной конкретной книги получить, чтобы не ошибиться в ожиданиях. Для этого мало прочесть название, было бы неплохо осилить и аннотацию, и уж совсем хорошо будет прочесть пару-тройку по делу написанных рецензий. Только в этом случае вы убережете себя либо от покупки ненужной книги, либо от разочарования от ее прочтения.Я искренне благодарю Капитана Очевидность, под чьим неусыпным оком был написан первый пространный абзац, и перехожу непосредственно к той книге, которая стала предметом данной рецензии.Итак. Беря в руки труд Галины Ульяновой «Купчихи, дворянки, магнатки», вы должны осознавать, что прочитав ее, приобщитесь к научному труду. Это не развлекательное чтиво, не популярный нонфикшн, «написанный ярким, живым слогом, и доступно излагающий увлекательные факты». Отнюдь. Это исследовательская работа, написанная языком фактов, цифр, статистических и исторических данных, цитирующая подлинные документы, иллюстрирующая вклад женщин-предпринимательниц в экономику Российской империи 19 века. На примере реальных исторических личностей («портретам» коих отведено добрых две трети книги) автором раскрывается картина семейной и деловой жизни «бизнесвумен» в шалях и кринолинах, рассматривается их положение в обществе, а также в общих чертах обрисовывается историческая экономическая панорама, куда с большим успехом, хотя и не без труда вписывались фигуры видных купчих и магнаток того времени.Если вы хотите отвлечься на чтение на часик перед сном, разгрузить голову, но при этом не без пользы для себя, боюсь, что вам не сюда. Если вы интересуетесь отечественной историей, если вам для каких-либо целей нужен информационный справочник (а еще если вы очень любите цифры), то смело беритесь за эту книгу. Поверьте, если вы хотите расширить свои горизонты и не боитесь этого ужасного для многих, лаконичного диссертационного слога (на самом деле, нет в нем ничего ужасного, читается легко), то можете открыть для себя много познавательного. Словом, спросите себя «что я хочу от книги?», и да будет вам удовольствие и профит от чтения.

Кажется, что XIX век был не так чтоб прям очень давно, до нас от того времени дошло очень и очень много письменных источников: документов, воспоминаний, мемуаров. Но все же у обывателя складываются определенные стереотипы, заменяющие собой реальное положение дел. Положение женщин в Российской Империи было не таким же, как в Западной Европе, тем не менее, мы часто экстраполируем знания, полученные из классических западноевропейских произведений и на нашу истории. Эта книга позволяет понять то, как государство относилось к женщинам предпринимательницам, какие у них (у женщин) были юридические права, возможности к реализации себя в бизнесе.«Купчихи, дворянки, магнатки..» не научпоп в том понимании, в котором у нас часто предлагают науку некоторые научно-популярные авторы. Здесь много дат, статистических данных, аналитической работы, но по ней видно, как много автор должна была потратить сил и времени на сбор и систематизацию информации. Книга разделена на две большие главы: первая – общие положения, контекст или еще это можно назвать бэкграунд женщин предпринимательниц, и вторая – биографии предпринимательской деятельности женщин. Каждая такая история составлена по шаблону для облегчения анализа общего состояния – откуда женщина получает первоначальный капитал, это могут быть наследство от родителей или от покойного мужа, приданное, или невыясненный источник. Далее, имела ли женщина детей, сколько – это знание накладывает определенный характер на ценность достижений предпринимательниц, так как основной посыл автора – женщины могли иметь успешный бизнес несмотря на детей, патриархальное общество. И заканчивается каждая история тем, как сложилась предпринимательская деятельность: чего женщина достигла или наоборот, что потеряла, как решила вопрос с наследством. Часто автор вставляет в главы о женщине исторические справки, помогающие более глубоко понять мотивы и контекст каждой истории. Это очень интересно и познавательно. Но мне не хватило все же еще немного статистики, среди всех цифр автор упускала процент женщин среди всех предпринимателей, то есть были ли перечисленные женщины уникальным явлением или их деятельность была нормальной практикой. Хотя, косвенно не уникальность подтверждается законами, перечисленными автором: женщина имела свой капитал даже после замужества, ее деньги оставались при ней, её наследство не переходило в руки мужа, женщина в целом была защищена финансово. А если бы в Англии было бы как у нас, то, например, герой «Гордости и предубеждения» мистер Коллинз остался бы без наследства от мистера Беннета, так как поместье после смерти мистера Беннета перешло бы к его дочерям:)Мне понравилось, что автор постаралась изъять своё оценочное суждение из книги, предпринимательницы не осуждаются (например, за то, как они наживали своё богатство за счет угнетения своих работников) но и не оправдываются автором. Ожидала больше историй о щедрых женщинах, благотворительницах, но они оказались в меньшинстве.

Как я уже упомянула, цель автора была не только в том, чтоб познакомить читателя с не такой уж далекой нашей историей, но и вдохновить женщин нашего времени на самореализацию, благо, что у нас сейчас всё же таких возможностей больше, чем было у женщин 200 лет назад.