Галина Тевкин
Куколка Джой из Рода Кью III. Обнаженная маха
– Смотри.
Когда они успели перейти на «ты»? Джил вышла в прихожую с какой-то скомканной бумагой в руках.
– Это я нашла и спрятала тогда, до приезда неотложки.
– Где это было? Джой спрятала?
– Нет, не прятала она ничего. Валялось под пустыми пузырьками. Я машинально сунула в сумку.
Пахнувший фиалками, бледно-фиолетовый, тонкий, как шёлк, лист бумаги был полностью исписан небрежным почерком.
– Не понимаю. Не могу. Прочти.
Невозможно слышать слова Джой, произнесённые другим голосом.
– Нет, лучше я сам, – остановил Ник начавшую читать Джил.
Джой писала, что устала. Устала от того, что ей никто не верит. Что даже лучшая подруга «идёт против неё». Что чувствует себя ужасно с этим, с тем, что внутри у неё. Что не хочет жить так, когда не знает, почему и когда с ней это случилось. Что она не хочет, чтобы ей врали. Что ничего хорошего больше у неё в жизни не будет. Только бабушка любила её, и она хочет к ней, к родителям. Она верит, что они обрадуются…
– Ну, что скажешь?
Ник продолжал молчать, уставившись в одну точку.
– Послушай, хоть ты-то не сходи с ума! Не понимаю! Не могу понять, как такое могло случиться…
Джил искала и не могла найти «разумного» объяснения тому, что Джой…
– Ты не веришь, что Джой потеряла память?
– Нет, в это я верю. Бывает такая амнезия. Но… не вижу причины. Почему, как это случилось? Человек проснулся утром – и не помнит!
– Не думаю, что это тебя успокоит, но «есть многое такое…»
– Ладно, извини. Тебе и так непросто.
– Молодец! Когда ты это заметила?
– Тогда, когда мы перешли на «ты»…
– Когда?
Ник пожал плечами:
– Если хотите, если Вам это мешает… Мне всё равно.
– Нет. Оставим всё как есть. Что будем делать с запиской?
– Сожжём. Если нет другого предложения.
– Да, сожжём. Хорошо, что инспектор это не прочёл. Не убедить бы его, что это был несчастный случай.
Прошло несколько суток. Джил и Ник, сменяя друг друга, практически не выходили из больницы. Состояние Джой оставалось стабильным: она по-прежнему, не приходила в сознание. Все остальные жизненно важные показатели были в норме. Судя по анализам, плод не пострадал. Никто из светил, приглашённых на консилиум, не смог дать однозначного прогноза. Учитывая анамнез, возраст, фактор беременности, состояние комы может продлиться неопределённое время. Так же, как и прекратиться самопроизвольно в любой момент. Пациентка получает всё необходимое для поддержания жизнедеятельности и развития плода. Родным и близким необходимо набраться терпения и просто ждать! «Изменения могут наступить или не наступить в любой момент». Ник понимал и полностью разделял мнение и рекомендации маститых участников консилиума. Как профессионал. И если бы это не касалось Джой. Но какой профессионализм, какая объективность, когда речь идёт о самом дорогом для тебя человеке!
– Держи себя в руках! Никогда бы не подумала, что ты такой слабак, – не раз увещевала Ника Джил.
– Надо рассказать Джейн и Филлу, – сказала она Нику через несколько дней, когда они оба немного пришли в себя и Джил, по её собственным словам, начала нормально соображать. – Они должны знать. Мы обязаны им сообщить.
Раз так считает Джил, Ник не очень уверен насчёт Филла, но Джейн сказать надо.
Рыдающая навзрыд, на грани истерики, Джейн была не лучшим помощником и советчиком. Ник не хотел, да и не мог участвовать в этом, как он отозвался об устроенной Джейн истерике, безобразии.
– Ты её не знаешь. Она хорошая, добрая, – пыталась Джил защитить Джейн.
– Она, просто, очень впечатлительная. И потом, мы-то уже, как бы это сказать, внутри этого несчастья. А Джейн до сих пор ничего не знала. Для неё это – как гром среди ясного неба.
– Ничего не имею против твоей Джейн. Можешь с ней возиться сколько хочешь. Но здесь, возле Джой, ей не место. Да она и сама сюда больше не придёт. Вот увидишь.
– Как не стыдно! Как можно такое говорить!
– Нет у меня сил тебя переубеждать. Сама увидишь!
Прав Ник – должна была со стыдом и сожалением признать Джил. Джейн поплакала, повздыхала. Спросила, когда можно навещать подружку, миленькую Джой. «Но, – объяснила она, – я слишком волнуюсь, близко к сердцу всё принимаю. Я не такая крепкая, как ты, Джил. Я буду только плакать и мешать. Видишь, сколько ты со мной возилась. А могла бы ухаживать за бедняжкой Джой. Можно я лучше не буду приходить? Пока. Но ты мне обязательно, слышишь, обязательно звони, держи в курсе. Мы же близкие подружки. А как такое случилось? Джой не говорила, что болела или упала», – вдруг спохватилась, что совсем ничего не знает, ну никаких подробностей, и нечем будет «поделиться» в своём блоге, Джейн.
– Врачи говорят, что такое бывает. И может случиться с каждым. Ни с того ни с сего.
Джил знала, что Джейн очень мнительна. «Пусть помучается», – с поразившим саму себя злорадством подумала Джил. То, что Филл во всём случившемся с Джой усмотрел личное оскорбление, воспринял несчастье своей бывшей «дойной коровки» как желание свести с ним счёты, не очень удивило или возмутило Джил. Чего-то подобного она, пожалуй, от Филла ждала. Возможно, не такого по-хамски откровенного. Ник достаточно равнодушно отнёсся к эмоциональному рассказу Джил, об её встрече с администратором Джой.
– Будем надеяться, что он отстанет, наконец, от Джой. Не знаешь, может ли он предъявить к Джой какие-либо финансовые претензии?
О, об этом Джил и не подумала.
– Хорошо, что мы оповестили адвокатов Джой. При встрече надо будет поинтересоваться и этим.
«Как Джил всё успевает!» – невольно восхищался Ник. Его хватало только на работу. Он опять взял минимум нагрузки. Ровно столько, чтобы покрыть расходы на содержание Энн в «Соснах». Всё остальное время Ник проводил в больнице. Рядом с Джой. Он был бы счастлив, если бы Джой могла увидеть, узнать его рядом с собой, даже прогнать его! Но его милая, прекрасная Джой спала. Настоящая Спящая красавица! Обвитая трубочками и трубками, исколотая иголками с физраствором и лекарствами, с зондом для искусственного питания – она была прекрасна!. В глазах, в душе Ника не было никого красивее, лучше Джой. Мирно и «правильно» по срокам, в жемчужной оболочке живого тела матери развивался ребёнок. Их с Джой дочка! Как мог Ник оставить своих девочек! Кому он мог их доверить! Только суровая необходимость, невозможность кому-то другому сделать за Ника что-то определённое могли вынудить Ника уйти из палаты Джой. Конечно, работа. И вот эта встреча с адвокатами Джой. Джил, несомненно, отлично справится и одна. Но это слишком серьёзно. Джил рассказала Нику о семье, о материальном положении Джой. Очень, даже слишком богатые. Огромное состояние. Ника никогда особо не интересовали ни большие состояния, ни их владельцы. Не было у него, в их семье этого ущербного стремления к богатству. Но когда Джил выпалила название адвокатской фирмы, которая вела дела семьи Джой, то и Ник призадумался. Почти отошедшая от дел старинная фирма с прекрасной репутацией. Они всегда вели дела сливок общества. Некоторое время назад перестали брать новых клиентов. И многих из старых передали другим, менее известным адвокатским конторам. Под своим присмотром оставили только некоторых, самых близких, самых старых клиентов. Или самых близких, или самых богатых? Этого никто не знал. Фирма не разглашала имена своих клиентов. И то, что именно они ведут дела семьи Джой, неприятно удивило Ника. Удивило и насторожило. Во-первых, так он думал, богатство Джой воздвигает между ними ещё одну неприятную стену. И, кроме того, он не ждал ничего хорошего ни для Джой, ни для ребёнка от встречи с этими людьми. Но Джил права: они были обязаны сообщить им. И объяснимо, что ей боязно одной идти на встречу. Ник, хотя он уверен, что Джил гораздо опытнее его в подобных делах, обязан поддержать её.
– Мы расскажем правду. Я – отец ребёнка. Так будет правильно. Я не хочу выдумывать какую-то ерунду. Это серьёзные люди. Всё, что происходит, – Ник обвёл взглядом палату Джой, – очень серьёзно.
Они, конечно, – где ещё можно было поговорить с Ником – разговаривали в палате Джой. Прямо возле её кровати. «Пациентам в подобном состоянии полезно слышать голоса, человеческую речь, музыку. Как нечто сакраментальное, известное только ему одному», – провозгласил один из медицинских светил. И с его легкой руки в палате постоянно звучала классическая музыка. И персонал, привыкший к Нику и оценивший его преданность и умение ухаживать за тяжёлой больной, позволял ему всяческие вольности. Нику не хотелось уходить от Джой. Каждый раз он боялся – хотя мечтал и желал всей душой, чтобы Джой проснулась, пришла в себя, – что это произойдёт в его отсутствие. На работу – ничего не поделаешь – ходить приходилось. В остальном Ник практически перебрался жить в палату Джой. В отделении закрывали глаза на его вещи в стенном шкафу палаты, на то, что Ник спит – если это чуткое, как у кормящей матери, состояние можно было назвать полноценным сном – в раздвижном кресле у постели Джой. Да мало ли ещё на что закрывали глаза тронутые преданностью и верностью мужчины к своей женщине люди. И только потому, что это было важно для Джой и её дочери, Ник оказался здесь, в деловом районе Города, у огромного безликого офисного здания. Джил – эта женщина никогда не опаздывает – уже ждала его.
– Такая фирма и держат офис в таком здании?
Джил ещё раз сверилась с отпечатанными на фирменном бланке данными, пожала плечами:
– Адрес этот.
Они удивились ещё больше, когда выяснилось, что адвокатская контора, которую они разыскивают, занимает небольшое, скромное помещение на непрестижном этаже здания.
– Может быть, уйдём? – засомневалась Джил.
– Ни в коем случае. Раз пришли, выясним всё до конца. Я не могу каждый раз оставлять Джой одну.
– Джой не одна, Ник. И ты прекрасно это знаешь.
– Хорошо, хорошо. Не будем об этом. Давай посмотрим, что за дверью.
Очень простая, с неброской табличкой дверь мягко отворилась и пропустила их в большой, строго обставленный кабинет. Помещение с огромным – во всю стену – окном. Полы – ковёр от стены до стены. Одна комната. Один огромный письменный стол. За ним – один человек. Несколько полумягких стульев у стен. На потолке у окна – осветительное устройство – мягко фосфоресцируя удивительно тёплым светом лента. Свет из окна, от ленты из-за спины мужчины падает на посетителей. Его же лица не разобрать.
– Приветствую. Вы по делу Джой **де *? Присаживайтесь, – нарочито приглушённым голосом обратился к ним мужчина.
Ник огляделся. Перед столом не на что было присаживаться. Не раздумывая, он взял стоявший у стены стул и усадил на него Джил. Стул он поставил прямо перед поднявшимся навстречу даме мужчиной. Себе Ник тоже поставил стул и решительно, со скрытым вызовом – тебе не удастся заставить нас почувствовать себя не в своей тарелке – уселся рядом с Джил.
Мужчина – трудно определить его возраст и положение по бесстрастному лицу – совершенно непримечательной внешности и одежде, достал из стола и раскрыл перед собой ничем не примечательную, совершенно обычную тонкую папку.
– Мы осведомлены о текущем положении дел, – без предисловия начал он бесцветным, сухим голосом.
– Надеюсь, вы поставлены в известность, что наша фирма ведёт дела семьи ** де * не один год и не одно десятилетие. Мы заинтересованы в соблюдении и защите интересов наших клиентов. Госпожа Джой ** де * является единственной наследницей рода ** де *. Ей принадлежат все права и привилегии.
Джил с Ником с облегчением вздохнули. Большего им, в принципе, и не требовалось.
– Но я обязан коснуться и неприятных аспектов. Как было сказано, мы осведомлены, в каком положении находится сейчас госпожа Джой ** де *. И, соответственно, о всех связанных с этим возможных затруднениях.
Он сделал многозначительную паузу. Джил с Ником обескураженно – какие ещё могут быть затруднения? – переглянулись.
– Госпожа Джой ** де * слишком молода и не предусмотрела несколько важных моментов. Обычно мы советуем нашим постоянным клиентам по достижении совершеннолетия составлять завещание. Госпожу Джой ** де* нам не удалось уговорить сделать это. Поэтому в случае её смерти – мы защищаем интересы клиентов!
Подчеркнув последнюю фразу голосом, мужчина отреагировал на возмущённую реакцию Джил и Ника.
– Так вот, в случае смерти госпожи Джой ** де * нам придётся доказывать правомочность наследования её не родившегося ещё ребёнка. В противном случае – всё, подчёркиваю – всё, а это, поверьте, очень и очень много, перейдёт Фонду, основанному светлой памяти бабушки госпожи Джой ** де *. Но если родится здоровый, полноценный ребёнок и мы докажем его права на наследование, встанет вопрос о назначении опекуна. Мы предположили, что Вы, господин, – мужчина сверился с записями в папке и назвал полное, им самим уже почти забытое имя Ника, – будете претендовать на эту должность. Стать опекуном собственного ребёнка. Здесь потребуется и генетическая экспертиза, и много другого прочего. Но это – потом. Мы надеемся, что госпожа Джой ** де * придёт в сознание, выздоровеет, и подобные меры не понадобятся.
Ник и Джил, растерявшиеся было, когда мужчина начал перечислять «если» и «после», приободрились.
– Но существует ещё одна проблема. Госпожа Джой ** де * никому не делегировала «право подписи». Вероятно, по той же причине, что и своевременно не написала завещание.
– Это так важно? – поинтересовалась Джил.
– Речь сейчас идёт о жизни и смерти.
– Могут возникнуть ситуации…
– Так что же делать?
– Мы полагаем, что если суд признает факт совместного проживания госпожи Джой ** де * и господина… гмм, – мужчина взглянул на Ника, – он сможет получить временное право подписи.
– Простите, почему и зачем суд? – насторожился Ник.
– Насколько нам известно, вы не афишировали свои отношения. Более того – скрывали их. Причины, по которым вы так поступали, – ваше личное дело. Никто не вправе требовать об этом отчёта. Посему именно суд с привлечением свидетелей может вынести постановление «О совместном проживании», говоря иначе – де-факто – о гражданском браке. Было бы разумно не тянуть и уже начать процесс.
– Нет, – мгновенно отклонил предложение Ник.
– Мы на это не пойдём, – поддержала его Джил.
– Моя подруга, как вы её называете, госпожа Джой ** де * ни за что не хотела бы, чтобы о её теперешнем положении стало известно широкой общественности. Ради её самолюбия, престижа, как она его понимает, мы делать этого не будем.
– Да, – не дожидаясь вопроса, кивнул Ник. – Я согласен с Джил. Ради самолюбия Джой.
Хотя думал он о другом. Причина, по которой Ник не хотел торопиться, заключалась в другом. Джой не хотела или не могла вспомнить его. Даже для себя не могла признаться, что они были близки. Так не станет же Ник у неё за спиной доказывать обратное. Вот если потом… Джой захочет…
– Да, я согласен с Джил. Мы дождёмся, пока Джой выздоровеет.
– Надеюсь, что ничего непредвиденного и непоправимого не произойдёт. Не смею настаивать. Но в случае чего-то, скажем так: неожиданного, возникновения какой-то проблемы, любого возможного вопроса и затруднения, настойчиво рекомендую немедля обращаться к нам. Прежде всего – к нам. Все координаты – номера и адреса – у вас имеются.
Мужчина поднялся. Встреча окончена. Он ждал, пока Джил и Ник выйдут из кабинета.
– Я и не знала, что у Джой такая фамилия, – заметила Джил, когда вертушка двери выплюнула их из набитого людьми-клерками муравейника офисного здания.
– Ты знал?
– Нет. Откуда?
Ник не стал делиться своими размышлениями о том, что этакое происхождение объясняет некоторые странности в обращении с ним Джой. Мы совсем из разных миров. Хорошо, что отказался доказывать свои близкие с ней отношения.
– Мы были там где-то полчаса. Многое стало понятнее. Это того стоило. Ты молодец, – искренне похвалил Ник Джил. – А теперь мне надо торопиться.
– Увидимся, – помахала Нику на прощанье Джил.
Шли дни. В состоянии Джой видимых перемен не было. Ни хуже, ни лучше. Как будто законсервированная Спящая красавица. С той лишь разницей, что внутри этой Спящей красавицы развивался, рос ребёнок. Систематические проверки, постоянный мониторинг плода показывали, что ребёнок – как интуитивно и решил Ник, это была девочка – растёт и развивается нормально. Всё согласно графику, ничем не отличается от развития плода у живущей полной жизнью, в сознании женщины. Ник понимал: он попросту гнал от себя это понимание, не хотел прислушиваться к голосу сидящего в нём профессионала, что Джой поддерживают в искусственной коме ещё и потому, что в её чреве жив ребёнок. Не будь этой крохотной, с малюсенького цыплёнка, девочки, уже не раз собрали бы консилиум. А так как официально у Джой близких нет, то… Чем дальше, чем дольше Джой не приходила в сознание, тем чаще жалел Ник, что отказался добиваться признания сожительства – гражданского брака. Единственное, на что надеялся Ник, – это роды. Процесс огромного гормонального взрыва, напряжения всех физических и душевных сил. Не может быть, чтобы это не подействовало на состояние Джой! Конечно, Джой проснётся, придёт в себя. Но как будет рожать женщина, находящаяся в коме? Эта проблема волновала, конечно, не только Ника. Врачи отделения рассматривали несколько сценариев неординарных родов. И в расчётное время пойти на кесарево сечение, и дождаться схваток и попробовать «разбудить» роженицу. У каждого варианта были свои плюсы и минусы. Были учтены и предусмотрены, казалось, все неожиданности. Только жизнь, как всегда, должна была внести свои коррективы. За рутиной похожих друг на друга беспрерывной вереницей нанизывающихся дней, тем более, что здесь, в больнице, в палате ничего не менялось: то же искусственное освещение, та же поддерживаемая кондиционером температура воздуха, те же стены, аппаратура, кровать – Ник не замечал, как проходило, летело время. Джил, она продолжала приходить к Джой почти каждый день, буквально заставляла Ника выйти на свежий воздух, немного отдохнуть. И в это воскресное утро Джил вытолкала Ника из палаты.
– Я посижу. Никуда не уйду. Позову тебя, если что случится.
Шла сороковая неделя беременности, и в любую минуту могло начаться это!
– Позову тебя, если что случится. Выйди, подыши, побудь вне этих стен. Передохни. Силы тебе ещё понадобятся.
– Хорошо – ненадолго.
– Нет, нет, не возвращайся через пятнадцать минут.
– Так нечестно.
Очень нехотя, именно сегодня ему стало особенно страшно оставлять Джой, Ник подчинился. Вышел в отгороженный от всего мира высокой стеной внутренний дворик больницы. На миг закружилась голова – воздух, высокое ясное небо, чистые нежные краски, запахи. Ник присел на скамью под тоненьким молодым деревом. Начиналась весна. Было ещё морозно, ветрено. Но в ярком радостном небе, в резких порывах притворяющегося озорным ветра уже чувствовалась, угадывалась, слышалась весна. Тоненькие веточки деревца вздрагивали под порывами ветра. Каждая из них была усыпана бело-розовыми скромными цветами. Будто под лёгкими, наполненными ветром парусами деревце – это был миндаль – вот-вот улетит! Как здесь очутилось это южное, теплолюбивое дерево? И вопреки всему цветёт, уверенно отстаивает своё право на жизнь! Ник невольно залюбовался этим первым, ранним приветом приближающейся весны. Очень красиво. Трогательно. И в тоже время внушает надежду, понимание, что нет ничего сильнее жизни и любви. Сожаление о том, что приближающиеся заморозки, а они обязательно будут, «съедят», испортят эту красоту, сжало сердце. Неосознанное, волной нарастающее беспокойство погнало Ника обратно в палату, к Джой. Там что-то происходит!
– Что! Джой?
– Почему ты вернулся? – Повернулась к Нику, отошла от кровати Джой Джил.
– Что-то не так… Что-то…
– О боги! Начались схватки! – задохнулась, не веря своим глазам, Джил.
– Зови! Зови кого-нибудь!
Но в палату уже вбегали получившие на пункте наблюдения сигнал тревоги дежурный врач и сёстры.
– Отойдите! Она не справится… Нет реакции… По-прежнему в коме… Вон! Все посторонние – вон из палаты! Вызывайте бригаду!
Они готовились к этому дню Х, сколько раз устраивали «симуляции», репетировали различные варианты. И вот – чуть не пропустили… Очень неоднозначная, опасная ситуация. Сориентироваться необходимо быстро. От их решения, квалификации, знаний, умения, слаженности в работе зависит жизнь двоих – роженицы и ребёнка! Каждый занял своё место согласно «расписанию» в данном варианте развития событий. Каждый занялся своим «участком» работы. Ника оттеснили, без слов отодвинули от Джой. В палату вкатили дополнительное оборудование, отгородили импровизированную операционную высокой ширмой. Ник мог только стоять в дальнем углу палаты, прислушиваясь и одновременно стараясь не слышать того, что происходит там, у кровати Джой, к тому, о чём говорят, что делают с Джой. Невозможно… Невозможно… Он не мог и не прислушиваться, но и не мог понять, что именно слышит, что именно происходит… Мука, непереносимое, вынимающее сердце и опустошающее разум страдание, мучительное осознание своего бессилия – помочь, облегчить… Сколько это будет продолжаться! Как долго можно выносить подобное? Время чёрным вороном кружилось над Ником, мрачными крыльями заслоняя лучики надежды, сильным клювом выклёвывая ягодки – бусинки веры, гортанным криком прерывая сладостный шёпот любви. И вдруг – такой неожиданный! Желанный! Сначала слабый, неуверенный, а потом – звонкий, требовательный – голос! Ребёнок! Детский плач!
– Ник! Ник! У Вас дочь! Девочка! – звала Ника уставшая акушерка. Не замечая ничего, не видя улыбающихся ему навстречу лиц, не слыша радостные голоса поздравлений, Ник как во сне – мучительно долго, как ему показалось – сделал несколько шагов до ширмы и дальше…
– Мы пошли на кесарево, – поспешил объяснить хирург.
– Сама бы она не родила. Деятельность мозга не восстановилась. Она по-прежнему в коме.
Ник отмахнулся от ничего не значащих – сейчас он не мог понять их значения – слов.
И пришёл к Джой. Он видел только её! Её бледное, худенькое, измученное личико… Её открывшиеся навстречу ему фиалковые бездонные глаза. Оттуда, из этой бархатной бесконечности, Джой узнала его!
– Ник.
Улыбнулись, с бесконечной нежностью посмотрели на него эти необыкновенные глаза.
– Прощай… – с трудом, будто подбирая слова, произнесли, заставили себя сложиться в эти слова потрескавшиеся, но всё равно прекрасные губы.
Любовь моя, была печальна эта ночь,
Когда ты появился на моём пороге.
И вот печаль моя уходит прочь —
Наша любовь была чиста и без порока.
В твоих глазах горел негаснущий огонь,
Ты пил вино из моего бокала,
Твоё тепло хранит моя ладонь,
Подушка запахом твоим благоухала.
Ты улыбнёшься – улыбнусь и я.
Когда поёшь ты – я пою с тобою1.
Она просыпалась. Пробуждение было… странное. Сначала почувствовала своё тело. Руки, ноги, спина, грудь, голова… Потом… она никогда не видела снов… Что должно обозначать это слово – «сон»? А сейчас… будто что-то «снилось»… Что-то такое… необычное… хорошее. И вообще, почему она проснулась и… не встаёт? Она всегда – по-другому Субъекты Кью не поступают – встаёт сразу по пробуждению. Субъект Кью21Н1 открыла глаза. Вот почему пробуждение оказалось таким нестандартным! Она – в Капсуле ухода!!! Как и почему она оказалась здесь? Субъект Кью21Н1 обязана была контролировать ситуацию. Сделать это, не понимая происходящего, невозможно. Раз она проснулась, необходимо встать. Но даже сесть в Капсуле ухода нельзя. «Капсула вскрывается по окончании процедуры или по команде Субъекта Кью, ответственного за процесс ухода». Мгновенно вспомнила один из параграфов из Правил ухода. Прекрасно! Во-первых, Ответственный Субъект Кью получит уведомление об изменении ситуации в Капсуле ухода и должен будет прибыть с проверкой. Радует то, что она вспомнила какую-то информацию. И знает, что эта информация из инструкций для профессиональной деятельности Субъектов Кью из низших Ветвей. А она? Субъект Кью21Н1 – должна принадлежать к… Несмотря на Поддерживающее поле, тело устало находиться в строго фиксированном положении. Субъект Кью21Н1 плавным, заученным до автоматизма движением раздвинула «сеть» Поддерживающего поля – ровно до такого размера, чтобы спокойно повернуться на бок. Теперь она смогла увидеть вторую Капсулу ухода. Она не обманулась! Субъекты Кью высших ветвей «чувствуют членов своего Рода». О! Это одна из Аксиом – Краеугольный Камень Главного Закона. В соседней Камере ухода, поддерживаемое Сетью, тело мужчины – Субъекта рода Кью. У Особей другое телосложение, цвет кожи и да – детородный орган другого размера. Субъект Рода Кью мужского пола?! Она знает, вспомнила, кто это! Кью29Г1! По телу Субъекта Кью21Н1 прошла судорога, будто разряд высокой энергии, преодолев сопротивление плоти, «включил» долговременную память. Субъект Кью29Г1 – Партнёр, выбранный для неё Селектором! Мужчина, который должен был дать Толчок зарождения двух новых Субъектов класса Кью – её детей! Но – Субъект из Девятой Ветви – как мог Селектор подобрать для Субъекта из Первой Ветви Партнёра из Девятой!!! И этот Партнёр выбрал опасный вид деятельности – Службу Посещения! Да! «Служба Посещения» – запульсировало в мозгу Субъекта Кью21Н1 название. Именно так! Субъект Кью29Г1 отправился в Экспедицию на Испытуемый Объект. Его тело должно быть в Зале Теней. Почему оно в Капсуле ухода? Что она сама делает тут? Как случилось, что она, Субъект Кью21Н1, очутилась в этом совершенно неподходящем её статусу месте – Капсуле ухода? Она резко обернулась. В поле зрения оказался не один – несколько Субъектов Кью. Один из них – в униформе Ответственного Субъекта. Остальные – «если не удаётся сразу вспомнить – это нормально» – прозвучал телепатический голос одного из них.
– Ты тоже из Первой Ветви?
Только Субъекты Первой Ветви каждого Поколения могут, но не обязательно, обладать задатками ментального общения.
– Всё в порядке. Физическое состояние в норме. Субъект Кью21Н1 прекрасно восстанавливается. Можете вскрыть Капсулу, – отдала распоряжение Субъект Первой Ветви.
Она как-то так знала, что это Субъект женского пола. Возникший из глубины Капсулы звук, усиливаясь, распространился, обволок Капсулу мягким, непроницаемым чехлом. Капсула начала медленно двигаться, на прозрачной оболочке возник светящийся узор из расширяющихся спиралей. Поддерживающее поле слабело. Наконец, когда звук достиг непереносимых обычным слухом децибел и распадающаяся на самоуничтожающиеся осколки Капсула остановилась, Субъект Кью21Н1 оказалась стоящей на гладком полу Зала ухода – уходящего в сумрак огромного помещения. Сюда попадают и достигшие определённого возраста Субъекты Высоких Родов и нуждающиеся в «уходе» Сотрудники Службы Сил Посещения. В редких, совершенно особых случаях в Зале Ухода помогают таким, как Субъект Кью21Н1. Ей – Субъекту Кью21Н1 – не понравился низкочастотный звук, сопровождавший вскрытие Капсулы Ухода, он подействовал «подавляюще» на её сознание. Кроме того, она почувствовала себя «некомфортно» – обнажённой среди одетых Субъектов. Отдающая распоряжение Субъект Первой Ветви сняла с себя тунику и передала Субъекту Кью21Н1.
– Необходимо помочь Субъекту Кью21Н1 добраться до её Ячейки, – не смущаясь своей наготы, распорядилась она.
Вслед за Ответственным за уход Субъектом Субъект Кью21Н1 прошла под арочным сводом светлого перехода к стоянке транспорта.
– Из какой Ветви должен быть Субъект, имеющий право занимать эту должность? – не могла, пока она вспомнить Табель о распределении занятости.
– Приятного путешествия, Уважаемый Субъект, – попрощался с Субъектом Кью21Н1, Ответственный за Уход.
Кью21Н1 растерялась. Что она должна сейчас делать? Заключённые в полусферы, лёгкие кресла, располагались в определённом порядке на совершенно гладкой, светлой, как и пол в переходе, поверхности. Я должна на одном из этих кресел добраться до своей ячейки. Но как? Если меня оставили одну, я, наверное, знаю. Знала. Должна знать. Почему я не призналась, что ничего – мало что помню? И тогда рядом с Субъектом Первой Ветви, почувствовав, что та обладает «способностями», я автоматически, не анализируя причин, «закрылась» от неё. Наверняка на то есть причины. Ей необходимо, ей придётся вспомнить… и как можно быстрее. А пока, не прибегая к посторонней помощи, надо добраться до своей ячейки. Она волнуется? Субъект Кью21Н1 «прислушалась» к себе. Какое странное состояние. Оно мешает анализировать, принять верное решение. Сосредоточься. Вернись в своё обычное состояние. Почему я уверена, что нынешнее состояние не типично для меня? Это она будет анализировать после. А сейчас Субъект Кью21Н1 «кожей чувствовала» надвигающуюся опасность. Я принадлежу к Высокой, значит, привилеригованной Ветви. Я должна уметь управлять подобным, скорее всего, несложным видом транспорта. Он должен «подчиняться» мне. Субъект Кью21Н1 сосредоточилась. С раннего детства я делаю это легко и просто. Не задумываясь. «Транспорт – в ячейку!» – мысленно, она не знала именно какими словами приказала Субъект Кью21Н1. В заднем ряду полусфер началось какое-то движение. Стоявшие впереди кресла плавными дугами отъехали в стороны. За ними, повторяя рисунок, пришли в движение кресла в следующих рядах. В образовавшийся проход плавно въехала полусфера. Конечно, только такое кресло могло быть у Субъекта одной из Первых Ветвей! Созданное по тому же принципу, что и остальные полусферы-кресла, оно было выполнено из совершенно других материалов. Мягко проскользив над площадкой, кресло остановилось рядом с Субъектом Кью21Н1. Плавно отъехала, утонув в своём прозрачном продолжении, часть полусферы. Не раздумывая, Субъект Кью21Н1 опустилась на мягкое, мгновенно принявшее формы её тела, обволакивающее сидение. Часть полусферы выдвинулась из-за спины Субъекта Кью21Н1 опустилась вертикальной прозрачной стеной за её ногами, образовав кабину-капсулу.
– В ячейку! – не сомневаясь, теперь не сомневаясь, что всё делает правильно, приказала Субъект Кью21Н1.
Проскользив небольшой спиралью через широкую низкую арку, капсула оказалась на открытом пространстве. Субъект Кью21Н1 на мгновенье прикрыла глаза. Здесь оказалось очень светло. Сдерживая любопытство и не давая «разгореться» страху – вдруг ничего не вспомню, не узнаю – она начала рассматривать всё вокруг. Вот это – высокое, прозрачное, за ним угадывается бездна? Да это – Купол! Наши Ульи на поверхности Планеты, защищены прозрачными Куполами! О! Память возвращается к ней! Э, что это: капсула-кабина беспорядочно раскачивается практически на одном месте. Что это может означать? Капсула «поняла» мой мысленный приказ двигаться к ячейке. К моей ячейке. Что же случилось? Почему, чётко начав выполнять приказание, сейчас она буксует? Ответ – на поверхности. Её мысли! Она думает слишком «активно», не экранируя свой разум. «Приёмник» кресла-капсулы не может и не должен разбираться в мыслях Субъекта. Нужен простой, чёткий, без «посторонних» мыслей, приказ – «в ячейку!». Субъект Кью21Н1 не успела окончить мысленную тираду, а кресло уже выровнялось и уверенно влилось в поток разнообразных по размерам – поменьше – для подростков, совсем маленькие – для детей, и стандартные – для взрослых, кресел-капсул. Восхищаясь тем, как ловко лавирует её кресло в этом «броуновском движении», Субъект Кью21Н1 не упускала возможности рассмотреть сидящих в капсулах Субъектов. Меняющиеся снизу конфигурации построек, пока мало интересовали её. А вот Субъекты… Возможно, она знакома с кем-то из них, возможно, кто-то узнает её. Что они думают, когда видят её? Обращают ли внимание на Субъекта Кью21Н1? Сами Субъекты в юрких подвижных капсулах выглядели практически одинаково. Некоторые были в униформах, указывающих на отрасли и должности, занимаемые ими согласно Табели Распределения Занятости. По этим признакам можно понять, к какому Поколению и Ветви какого Класса относится тот или иной Субъект. Табель Распределения Занятости даёт точные указания о том Субъект, какого Класса, какого Поколения и какой Ветви имеет право занимать определённую должность. Ну вот! Она вспомнила! И это не может не обрадовать! В некоторых капсулах-креслах передвигались Субъекты, одетые в цивильную одежду – тоги, накидки, халаты. Их капсулы-кресла были выполнены из тех же высококачественных материалов, что и капсула-кресло Субъекта Кью21Н1. Это – управленцы! Первые Ветви! Кто-то такой же высокопоставленный и важный, как я. Важная? Высокопоставленная? Так о себе Субъект Кью21Н1 ещё не думала. В чём это выражается? Что это вообще значит? Неожиданная «стайка» пикирующих, пересекающих трассы других капсул, кресел с подростками не испугала, но отвлекла её от бесполезных пока размышлений. О, Субъект Кью21Н1 и сама участвовала в подобных «развлечениях»! Когда училась в гимназии-колледже. Только дети из Первых Ветвей Высоких Родов могли позволить себе такие хулиганские выходки. Все они обладали недюжинными ментальными способностями – быстрая, чёткая реакция, умение мгновенно сориентироваться – предотвращали возможности травматических столкновений. Да и их кресла представляли собой «последнее слово» в развитии и совершенствовании средств внутреннего передвижения. А самое главное – эти дети были и понимали себя истинными Хозяевами Планеты. «Именно так», – улыбнулась Субъект Кью21Н1. Она чувствовала себя всё увереннее и комфортнее. И теперь могла себе позволить посмотреть вниз. Тёмные, с высоты узкие провалы улиц между постройками – офисы и государственные учреждения – Субъект Кью21Н1 уже не вспоминала, она знала это: заполнены движущейся массой. Особи! Им не положены капсулы-кресла. К местам занятости и обратно в свои Пещеры они передвигаются пешком. Чем больше воспоминаний, фактов – как будто один за другим падают «экраны», закрывающие доступ к определённым отделам мозга, тем спокойнее, осознаннее становилась Субъект Кью21Н1. «Мы приближаемся к ячейке», – оповестил металлический голос капсулы-кресла. Это приземистое сооружение – Соты их Рода. Капсула-кресло по плавной траектории начало неспешный спуск. Небольшой сегмент сплошной зеркальной стены выдвинулся и опустился навстречу капсуле-креслу. Несколько мгновений – и мягко щёлкнули, закрепляя кресло на приёмной площадке, посадочные якоря. Сфера «оторвалась» от основания капсулы и сдвинулась назад, позволив Субъекту Кью21Н1 выйти. Она, не раздумывая, вошла во внутренние помещения Сот. Несколько переходящих одно в другое просторных холлов. Род Кью мог себе позволить подобную, да и любую, роскошь. А вот и её Ячейка! Субъект Кью21Н1 с облегчением сбросила с себя чужую тогу и прошла в душ. Она нарушает порядок! Несмотря на неограниченные возможности, которые даёт принадлежность к Роду, все они стремятся не нарушать Общие Правила и Постановления Совета Граждан. А Субъект Кью21Н1 принимает душ сейчас – в неурочное время! И нарушает одно из этих постановлений! Но она нуждается в чём-то таком… Как будто чужая тога, пребывание в Капсуле Ухода – и, кстати, сколько времени она провела там и почему – оставили на её коже… что-то… Субъект Кью21Н1 не могла подобрать определение для своих ощущений. Она стояла внутри цилиндра, с внутренней поверхности которого, усеянного отверстиями разного диаметра, били упругие струи воды.
