Галина Сергеевна Горшкова
Империя Кастула: подводные приключения
Посетители кафе возмущённо зашептались между собой:
– Нас разденут?.. Что они себе позволяют?.. У них нет ордера на такие действия. Это незаконно… Применять подобные меры к гражданам различных государств…
– Молчать! – прикрикнула Белла, так же, как и её брат, размахивая пистолетом. – Вам предлагают выдать шпиона добровольно. Проявите сознательность и продолжайте отдыхать, словно ничего не случилось. А не хотите, будем разговаривать по-плохому. И начнём мы, думаю, с французов. Салливан слышал, как Дейден разговаривал со своим покупателем по-французски. Поэтому все, кто понимает этот язык, встать немедленно! Ты… Ты… Вы оба тоже… Я видела, что вы понимаете по-французски!
– Но это совсем произвол! – опять возмутился чувствительный к несправедливости Уберто. – Мы же плывём на международном рейсе. Здесь представители разных стран, и многие в современном мире знают несколько языков. Это не делает из людей преступников. А у американской разведки нет полномочий, чтобы…
– Слушай, ты! – разъярённый Салливан буквально в один прыжок подскочил к Уберто и за грудки вытащил его из-за стола. – Вот мои полномочия! – произнёс он, тыча мужчине пистолетом в лицо. – Нам нужен диск с украденными данными, и ради него мы готовы перестрелять тут вас всех поодиночке и выбросить за борт на корм рыбам. Понятно? Выворачивай свои карманы! Живо!
– Но я же не француз. Мои родители итальянцы. И мы с Гарнет уже давно живём на Кубе
– Мне плевать, где ты живёшь и кто твои родители! Выкладывай всё из карманов, я сказал!
– Я не стану, – упрямо повторил Уберто.
И зря. Взбешённый Салливан был плохим дипломатом. Он лишь слегка опустил руку с пистолетом и выстрелил несговорчивому пленнику в грудь. Уберто рухнул на пол. Все присутствующие в кафе женщины закричали и заплакали от страха. Гарнет в слезах бросилась к раненому супругу, зажимая его рану столовым полотенцем. А Салливан, пользуясь тем, что на улице всё ещё грохочут фейерверки, выстрелил в потолок и приказал всем молчать:
– А ну, замолкли все! Я же сказал, что в ваших интересах выдать мне диск добровольно. Я сейчас вообще буду наугад расстреливать каждого, кто покажется мне подозрительным. Всё равно будете упорствовать? Что ж, не очень-то агенты французской разведки ценят человеческую жизнь, как я погляжу…
Он медленно пошёл по залу, огибая столики и всматриваясь в людей, чтобы выбрать себе новую жертву для расправы. А народу здесь, включая официантов, было человек пятьдесят. Разумеется, каждый уткнулся взглядом в пол, опасаясь хоть чем-то спровоцировать нападение. Страх сковал помещение «Сказочного Востока».
У меня внутри всё клокотало от злости и безысходности. Справиться в одиночку с тремя вооружёнными людьми нереально. И как поступить, я тоже не знал. Я мог бы перетянуть внимание Салливана и Беллы на себя, признавшись, что я агент русской разведки. И этим я, возможно, спас бы чью-то жизнь. Но какой смысл в моём геройстве, если Дейден не успел передать мне свой диск?
«А если бы диск был у меня на руках, как у моего французского коллеги, признался бы я тогда или нет?», – каверзно спрашивал я себя и затруднялся с ответом. Ведь моё чистосердечное признание не гарантировало этим людям их жизни. Тогда как своевременное получение нашей страной информации по климатическому оружию противника могло предотвратить многие разрушения.
Конечно, был ещё вариант пожертвовать собой ради французского разведчика, чтобы хотя бы он сумел доставить важные материалы своему правительству. Но проблема в те годы как раз была в отсутствии доверия между странами. Я не мог предположить, как французская сторона распорядится полученной информацией. Да и самого агента их спецслужб я в глаза не видел. Мужчина это или женщина? Насколько процентов он или она заслуживает доверия? И вообще, присутствует ли этот человек сейчас здесь, в кафе?
– Они нам соврали. Они не американцы, – еле слышно для меня и для Алисы прошептала Алёна. – Ни одна спецслужба не станет действовать таким методом. Это террористы.
Не знаю, каким образом она пришла к данному заключению, но, поразмыслив немного, я с ней согласился. Да, можно для дела бесцеремонно обыскать чью-то каюту, разворошить вещи, нарушая право собственности. Можно даже без лишних бумаг провести личный обыск подозреваемых. Но стрелять по людям, которые в момент поисковой операции просто оказались рядом – это, действительно, чересчур для любой спецслужбы мира.
– Что же теперь будет? – также шёпотом спросила Алиса. – Они убьют нас всех?
Алёна не ответила. Салливан подошёл к нашему столику и либо он услышал последние слова Алисы, либо ему на ум пришла какая-то новая «блестящая» идея, но он пристал именно к Алисе:
– А-а… Мисс Перевоплощение? Принцесса Атлантики! А ну встать, когда я с тобой разговариваю! Белла приказала подняться на ноги всем, кто говорит по-французски. Что ж ты не торопишься исполнить чёткий приказ?
– Но я не знаю французского, – оправдалась женщина.
– Да как же ты тогда общалась со своим французским мужем? Или это тоже была ложь, а?
– Да почему ложь? Гаспард прекрасно говорил по-русски! Мы же с ним в Москве познакомились! И он был моим личным переводчиком во Франции.
– Не верю. Ничему не верю! Слишком много лжи от тебя исходит, красавица. И это недоразумение с каютой, и это навязчивое желание втереться к Дейдену в доверие. Вон, даже парню своей сестры мозги запудрила для достижения своей цели…
– Что за бред? – Алиса растерянно посмотрела на меня.
Я внутренне горячо взмолился:
«Только не рассказывай ему о нашей сделке, Алиса! Прошу!».
И она, похоже, меня услышала:
– Никому ничего я не пудрила.
– А если ещё раз подумать над моим вопросом? – Салливан навёл пистолет на Алису. – Может, всё-таки, французский шпион у нас ты? И это для тебя Дейден готовил посылку? Куда, говоришь, ты её спрятала?
Галантерейщик Джошкун вновь робко поднял кверху руку, испрашивая слова:
– Господа военные, позвольте высказаться. Я простой торговец и, наверно, многого не понимаю из вашей работы. Но если вы ищете какого-то секретного агента, как вы сами, то вы и должны искать его среди военных. Зачем же обижать стариков и женщин?
Салливан усмехнулся и отошёл от Алисы на пару шагов к продавцу-турку:
– Предлагаешь начать стрелять в молодых, крепких и спортивных? Может, начать с твоего племянничка-официанта, а? Он как раз идеально подходит под твоё описание секретного агента.
Официант Талбот побледнел. Джошкун шумно сглотнул:
– Господь с Вами! Да Вы что? Я, напротив, пытаюсь объяснить, что в этом кафе собрались исключительно мирные люди. Путешественники и отдыхающие. А Вашего французского преступника среди нас может не оказаться. На лайнере ведь шесть тысяч пассажиров и две тысячи человек членов экипажа. Зачем же угрожать оружием женщинам? Всех тут перепугали. А на госпоже Южаниной даже карманов нет, чтобы спрятать ваши посылки.
После этих слов все разом посмотрели на Алису. А ведь, и правда, сегодня на женщине было открытое вечернее платье, облегающее её фигуру, без карманов, складок и вообще каких-либо декоративных деталей. На шее тонкая золотая цепочка, ажурные золотые серёжки в ушах. И, собственно, всё. Её волосы распущены. На ногах – босоножки. Тут при всём желании ничего не спрячешь.
Однако данный аргумент не образумил Салливана, а, напротив, только разозлил:
– Ну что ж, значит, не она агент французской разведки. И я ошибся уже второй раз подряд! А я очень… очень не люблю ошибаться! И болтливых женщин я тоже на дух не переношу! – зло воскликнул он, протянул руку в направлении Алисы и выстрелил ей прямо в грудь.
Владимир Иванович замолчал, уносясь мыслями в своё далёкое прошлое. Студенты, с интересом слушавшие его рассказ, с тревогой переглянулись. Такого поворота в истории они не ожидали. На кафедре повисла неловкая тишина.
– Он убил Южанину Алису? – наконец, спросила Соня, пытаясь вернуть замолчавшего профессора в реальность.
Владимир Иванович очнулся из своих воспоминаний:
– А? Нет, он её не убил. Простите, я задумался. Я уже много раз проигрывал в голове данный эпизод, чтобы понять, что же тогда произошло в том кафе? Но, боюсь, достоверного научного объяснения я вам не выдам. Алиса вскрикнула от боли и упала на пол. Однако у неё на груди не было даже царапины. Зато прямо за её спиной в нескольких метрах была стойка бара и стеклянная витрина с напитками и посудой. Так вот там от пули Салливана какой-то сосуд разлетелся вдребезги.
– То есть Салливан промазал?
– Объективно, получается, что да. Однако, как человек, понимающий толк в оружии и в стрелковой подготовке, я вам профессионально могу сказать, что промазать в данной ситуации было невозможно. Салливан стрелял в Алису в упор с расстояния нескольких шагов. И он не ставил себе целью переколотить чужую посуду и попугать уже порядком надоевшую ему женщину. Нет. Он намеривался её убить.
– Как же Вы тогда объясните его промах?
– Может, это Алиса оказалась такой циркачкой, что умудрилась упасть в обморок за секунду до выстрела? – предположил староста группы.
Владимир Иванович отверг эту идею:
– Нет, Дима, я сомневаюсь. Для подобного манёвра было очень маленькое расстояние полёта пули и слишком высокая скорость для принятия и исполнения решения. Задумай Алиса падать за секунду до того, как Салливан нажал на курок – выстрел пришёлся бы ей в лицо. Да и вообще никто из нас не ожидал, что этот гад выстрелит. Как это можно было предвидеть? Нет, тут, скорее всего, что-то другое. Алиса упала от того, что пуля её толкнула. И даже не просто толкнула, а прошла сквозь неё. А вот почему тело женщины осталось неповреждённым – это уже другой вопрос, к разгадке которого, как мне кажется, я приблизился, но в полной мере ещё не осознал. Впрочем, может, и у вас появятся свои версии, когда я расскажу вам свою историю до конца.
– А Салливан удивился, что на Алисе нет и царапины?
– Нет. О том, что Алиса в порядке, мы узнали несколько позже. А тогда всё случилось в мгновение ока. Хлопок выстрела, испуг за женщину, лёгкое головокружение. Я не скажу вам, сколько прошло времени: секунда, десять? Последнее, что я помню перед тем, как мы все потеряли сознание, это пролетевшая мимо меня маленькая серебристая капелька. Да ещё какой-то странный звук от дверей, как будто кто-то ломает пустые пластиковые бутылки. Вот, пожалуй, и всё. А очнулись мы совсем в других условиях.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. В пучине вод
ГЛАВА 6. Похищенные
Профессор поднялся с кресла, добавил воды в чайник, чтобы заварить себе ещё одну чашку, и продолжил свой рассказ:
– Приходили в сознание мы все одновременно. Мы находились в том же обществе друг друга, что и в кафе-баре «Сказочный Восток»: гости со дня рождения Дейдена, случайные посетители бара, официанты, а также Белла, Салливан и Оберон, представившиеся нам агентами американской спецслужбы. Единственными принципиальными отличиями от кафе было то, что у этой троицы больше не было оружия, а мы очнулись не за столиками, а на полу.
Помещение, где мы оказались, было странным: оно являло собой средних размеров зал, полностью отделанный изнутри толстым рельефным стеклом цвета морской волны. Сквозь него ничего нельзя было разглядеть. Мы были в этакой пустой коробке. Стеклянный пол, стены и потолок, равномерно идущий отовсюду свет. При этом нигде не было видно дверей, входного люка или иллюминаторов. Нигде не имелось ни щёлочки, ни зазора, чтобы предположить, где здесь выход, и что нас ждёт прямо за ним?
– Где мы находимся? – спросил кто-то из мужчин. – Я не помню, чтобы на «Престиже» была каюта с подобными стенами.
– Мы не на лайнере, – тут же кто-то ему возразил. – Разве Вы не чувствуете: здесь нет привычной качки.
– Да как же нет, когда меня по-прежнему укачивает? – слабым голосом простонала Катерина. – А от волнистых стен и этого ужасного сине-зелёного цвета голова нестерпимо кружится. Меня сейчас вырвет, честное слово.
– Катюша, держись! – Никита заботливо склонился над своей девушкой. – Ляг на спину и закрой глаза. Так будет легче. Я надеюсь, мы здесь ненадолго? Сколько мы уже тут? У кого-нибудь есть часы? Мой телефон остался в кафе.
Сразу несколько человек захлопали себя по карманам. Однако предоставить верную информацию относительно времени нашего пребывания в неизвестном месте не мог никто. У одних информация в телефонах оказалась сбитой, и электроника автоматически вернулась к заводским настройкам. У других телефоны показывали только восемь часов вечера – время, когда на палубе сработал фейерверк. А у кого-то телефоны были в зависшем состоянии и категорически отказывались работать. И надо ли говорить, что, несмотря на то, что всех обслуживали разные операторы сотовой связи, дозвониться до внешнего мира не удавалось никому. В эфире стояла абсолютная тишина.
– Ну, и сколько нас здесь будут держать? – с определёнными нотами возмущения спросил ещё один из пленных, видя, что Белла, Оберон и Салливан не размахивают больше пистолетами.
– Сколько надо, столько и будут! – огрызнулся Салливан и отошёл со своими друзьями как можно дальше от остальных.
Очевидно, что у этих ребят тоже имелись вопросы, и они желали обсудить их в отсутствии посторонних.
– Ох-хо-хо! Что ж это делается-то? – простонал Джошкун, приходя в себя и усаживаясь на полу. – Совсем ведь не пил. А голова раскалывается так, будто я с похмелья. Нет, надо срочно искать отсюда выход.
– Нашедшего выход, обыкновенно, затаптывают первым, – нравоучительно изрекла Алиса, тоже принимая сидячее положение.
– Госпожа Южанина?! Вы живы?! – радостно вскричал галантерейщик.
– Алиса? Алиса, дорогая, как ты? – Алёна, едва очнулась, но услышав голос сестры, сразу же кинулась к ней. – Ты ранена?
– Да, вроде, нет, – Алиса для верности ощупала себя руками, а затем с презрением глядя в сторону Беллы, Оберона и Салливана, многозначительно добавила: – Всё, что не убивает, делает меня только сильнее. А на память я никогда не жаловалась. Зло я запоминаю и припоминаю.
– Это уж точно, – случайно сорвалось с языка у Никиты, и он вмиг пожалел о сказанном.
Алиса услышала его слова, уничижительно посмотрела в его направлении и безразлично бросила:
– Если я тебе не нравлюсь, застрелись, я не исправлюсь!
Катерина от такой наглости даже забыла о своей болезни:
– Как Вы вообще смеете шутить в подобной ситуации? Я не понимаю! Сегодня и так застрелили человека! Этого, Вашего… Дейдена! Вы же считали себя его другом!
Алиса кивнула:
– Всё верно. Хороший был человек, царствие ему Небесное! И я тоже в шоке от произошедшего, не меньше, чем ты. Но, во-первых, меня саму чуть не убили по его милости. А это уже не по-дружески. Во-вторых, я понятия не имею, какие законы нарушил Дейден в своей стране. Я гражданка другого государства. Кстати, а тело Дейдена сейчас здесь?
– Не знаю. Я его не видела. Но я ещё не вставала с места. Вон нас здесь сколько! Пока даже не все пришли в себя. Думаете, нас усыпили каким-то газом?
– Без понятия.
– Смотрите, вон там ещё кто-то лежит!
Дейдена в нашем зале не было. А последними из тех, кому предстояло проснуться, оказались Гарнет и её раненый супруг Уберто. И если женщина очнулась от наших просьб довольно быстро, то состояние её мужа однозначно было очень тяжёлым. Он не реагировал ни на слова, ни на прикосновения.
– Врача! Ему срочно нужно врача! – зарыдала Гарнет, обращаясь и к нам, и к стоящим в отдалении «агентам американской спецслужбы». – Ну что вы за люди-то такие? Мало вам заложников, вы теперь будете просто стоять и смотреть, как человек умирает? Вызовите ему бригаду медиков!
Белла, Салливан и Оберон отошли ещё дальше, делая вид, что всё сказанное к ним не относится. А мы все, хоть и столпились вокруг раненого, но не были докторами, чтобы реально ему помочь.
– Я – бывший сотрудник министерства по чрезвычайным ситуациям, – признался Никита. – Спасатель. Я умею оказывать первую помощь пострадавшим до приезда специалистов. Но в данной ситуации я затрудняюсь. Внешнее кровотечение у него остановилось, но внутреннее, скорее всего, продолжается. И удалить пулю из лёгких вне медицинского учреждения, не имея ни лекарств, ни инструментов… Ну, сами понимаете. Я не смогу. А Катя – она хоть и студентка медицинской академии, но она окончила только первый курс. И вообще планирует быть моделью, а не врачом.
– А он вообще дышит? – осторожно спросил племянник галантерейщика. – Мне кажется, он совсем не шевелится.
Катерина подошла ближе и приложила ухо к грудной клетке раненого, пощупала пульс на его руке, на шее.
– Он живой, – вынесла она своё заключение. – Пульс едва прощупывается, и дыхание поверхностное. Но он жив, и ему срочно нужна операция!
– Да, докторов сюда бы не мешало, – заметил ещё один из мужчин по имени Келл. – У него странная рана. Я владею сталелитейным цехом в Германии, производим железки для разных нужд. Как-то у нас на производстве была травма. Одному парню пробило плечо металлическим штырём, – он поморщился. – Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как у него фонтаном хлестала кровь, несмотря на все наши усилия наложить давящую повязку. И так было до приезда врачей. А здесь, вон какое ранение, и ничего…
Ещё минут десять мы обсуждали разные несчастные случаи и способы оказания помощи пострадавшим, а затем эта тема сама себя исчерпала. Что говорить, когда надо действовать? А как действовать, когда от нас здесь ровным счётом ничего не зависит?
Состояние Уберто было без изменений. И наше положение людей, незаконно лишённых свободы и запертых в неизвестном помещении, не менялось аналогично. Все обречённо расползлись по залу и расселись на полу группами по два-три человека.
Пожалуй, только один галантерейщик проявил небывалую прыть, осматривая каждый сантиметр стены в поисках замаскированной двери или окна. И удача ему отчасти улыбнулась. С одного из четырёх углов зала сразу же при приближении Джошкуна бесшумно вбок отъехала перегородка. Галантерейщик закричал:
– А-а! Она шевельнулась! Все сюда! Здесь открылась дверь!
Мы разом вскочили на ноги и побежали смотреть, что там такое. В проёме ничего интересного не оказалось. Узкий, слегка закруглённый направо коридор, длиной шага в четыре, и маленькая кабинка биотуалета. Санитарные условия для тех, кому приспичит.
– Они что? Издеваются над нами? – возмутилась Тиша, супруга Келла. – Мы столько денег выложили за билеты в этом круизе, чтобы…
Что именно хотела сказать женщина, было понятно на всех языках по одному только брезгливому выражению её лица. Но договорить свою мысль Тиша не успела, потому что нас отвлёк пронзительный крик Гарнет. Мы бросились к заплаканной кубинке и даже не сразу поняли причину её истерического состояния. Дело в том, что за ту минуту, что мы осматривали выделенный нам санузел, а Гарнет лишь на миг повернула голову в нашу сторону посмотреть, что там у нас происходит, её супруг Уберто просто-напросто исчез.
Его не было ни на прежнем месте возле женщины, ни в других местах зала. И мы предполагаем, что он не мог физически растаять и испариться. Следовательно, тело кто-то унёс. Но кто это сделал и каким образом, если пятьдесят человек, находящихся в этом странном стеклянном помещении, не видели, чтобы где-то открывалась дверь, и здесь появлялись новые люди? Вопросов было так много, а ответы по-прежнему отсутствовали, и мы все почувствовали себя ещё более напуганными и беззащитными.
– Может, нас накачали какой-то наркотой, и мы видим галлюцинации? – предположила ещё одна женщина.
– Все разом видим одни и те же картинки? – Алиса фыркнула. – Цирк дрессированных мыслей?!
– Тут, наверно, есть потайные люки в полу, – выдвинул наиболее разумную версию Джошкун и активно принялся ползать на четвереньках, постукивая по полу и прикладывая к нему ухо.
– Куда они его забрали? Зачем? За что? – безутешно повторяла Гарнет, находясь в подобии транса и будучи не в силах даже плакать. – Он ведь ничего плохого не делал. Всю жизнь занимался наукой. Изучал какие-то древности, писал статьи для журналов. За всю жизнь слова грубого никому не сказал. А как всегда защищал слабых и обиженных? Уберто очень остро реагировал на несправедливость, и каждый раз пытался её исправить. Зачем его украли, если мы и так уже кем-то украдены?
– А это мы сейчас выясним!
Келл, похоже, был не робкого десятка. Переговорив о чём-то с Никитой и ещё с несколькими крепкими ребятами, они угрожающе двинулись в направлении Беллы, Салливана и Оберона, требуя от этой троицы объяснений по сложившейся ситуации. Впрочем, задавать много вопросов зажатым в углу людям и не потребовалось. Мужчины, как и Алёна, быстро сообразили, что эти бандиты не имеют ничего общего с американской разведкой. Ведь будь это так, разве б сидели они с нами взаперти в одной комнате и без оружия? В считанные минуты вся троица оказалась связанной подручными средствами: платками да шлейфами от вечерних платьев местных красавиц. А Салливану и Оберону, в отличие от Беллы, прилетело вдобавок и несколько крепких тумаков за их оскорбительное поведение в баре, равно как за убийство Дейдена и ранение Уберто.
– Ещё и за меня им добавьте затрещину, ребята! – не замедлила вставить свою шпильку Алиса. – Эта мразь пыталась убить меня в кафе только за то, что я не говорю по-французски! И я не удивлюсь, что нас держат здесь по их милости. Но ничего, сейчас следователи увидят через свои скрытые камеры, что мы не разделяем террористических убеждений этих типов, и нас непременно освободят. А этих пусть забирают к себе на допросы. Пожалуйста! Да мы все дадим против них свидетельские показания!
Однако и после этих слов в нашем зале ничего не менялось. Никто не приходил, никого не вызывали на допрос, не предоставляли никому объяснений и извинений. Телефоны наши работали, но они по-прежнему находились вне сети. И максимум, на что их можно было использовать, так это сделать для себя несколько памятных снимков, которые впоследствии могут послужить хоть вещественными доказательствами, хоть сенсацией среди друзей и знакомых.
Алиса своего телефона при себе не обнаружила, он остался в кафе на нашем столике. Алёна в тот вечер и вовсе не брала на праздник средство связи. Поэтому сёстры Южанины в плане сбора «вещественных доказательств» оказались обделёнными. Алёна отнеслась к подобному ограничению вполне спокойно, а вот Алиса от неподдельных страданий едва не упала в обморок – такую слабость она стала ощущать. Поэтому я не удержался и поделился с ней своим телефоном. Зачем он мне сдался, если я не могу с него позвонить? Да и его настройки постоянно перескакивали на заводские, сбрасывая установленную дату и время. И вообще надо отметить, что во времени мы были сильно дезориентированы. Из пятидесяти человек среди нас нельзя было найти и двоих, чьи часы показывали бы одно и то же. А субъективное ощущение у каждого своё. Как определить, сколько прошло минут или часов с того момента, как мы здесь очнулись?
Согласно швейцарским механическим часам галантерейщика, которые стояли в тот момент, когда он пришёл в сознание, но которые он сразу добросовестно завёл и запустил, прошло уже двенадцать часов. Но это же не могло быть правдой? Никто из нас не жаловался на голод или усталость, никто не пользовался туалетом, никто не ложился спать. А все эти признаки есть определённые показатели биологических часов организма. Да, стресс, конечно, играет свою роль, но не в таких же объёмах? Значит, времени прошло немного. С другой стороны, сколько вопросов было задано, сколько предпринято попыток выяснить правду?! Тот же Джошкун дважды прополз на брюхе по всему полу, выискивая потайные люки. А это требовало времени, и совсем не пяти минут, как показывали телефоны у многих. Поэтому пару часов, по моим подсчётам, прошло точно. А определённости, что ожидает нас дальше, так и не было.
Возмущение и испуг у людей плавно сменились на отрешённость и безразличие. Все расползлись по залу и растянулись на полу в тех позах, кому в каких было удобно. С потолка и стен на нас светил ровный голубой свет. Иногда по воздуху, совсем как на лайнере, мимо проплывали серебристые капли воды. Они мягко прикасались, отталкивались от человека или его одежды, от пола или стен и снова приходили в свободное движение. Но внимания на них уже никто не обращал.
– Мы все тут кувыркнёмся, – невесело произнёс в затянувшейся паузе террорист Оберон. – И те, кто связаны, и те, кто не связаны. – Вот она: цена бумаг Дейдена. Говорили же вам в кафе: «Отдайте украденное, и никто не пострадает». Так нет, упрямились и геройствовали. А теперь пострадают все. Спецслужбы русских не оставят в живых столько свидетелей.
– А что это сразу русские спецслужбы? – возмутилась Алиса. – Здесь что, на стенах написано: «Сделано в России»?
– А кто нас ещё похитил, если не русские?
– Нет, ну зашибись! Железный аргумент! – Алиса хохотнула. – Вот она: ваша западная твердолобость и тугодумность! Никакой фантазии! Одни шаблоны! Чуть что – сразу русские у них виноваты! Другие вон что – и ничто! А мы, чуть что – сразу что!
Белла закивала головой, соглашаясь со своим напарником:
– Да, это вполне могут быть происки русских. Дейден искал каналы продажи секретных данных во Францию и в Россию. А если учесть, что вы все здесь понимаете по-русски, то… всё сходится.
– Что с чем у вас сходится? Никакой логики не вижу. Ещё скажите, что мы все, кроме вашей троицы, работаем на Кремль!
– Да кто вас, русских, разберёт? – съязвил Салливан.
Несколько туристов во главе с Келлом громко принялись доказывать свою европейскую принадлежность:
– Что за бесцеремонность: объединять всех в одну команду? Я говорю по-русски потому, что у меня международный бизнес. Но я патриот своей страны и шпионажем в пользу Кремля не занимаюсь!
А галантерейщик-турок тут же оправдался:
– Я вообще на шести языках понимаю. И я, и мои племянники. Мы много лет обслуживаем международные рейсы, и ничего плохого русским не делали. Напротив, всегда старались им угодить. Талбот, мальчик, подтверди мои слова! А будь здесь и Мурат, он бы тоже сказал, что вы заблуждаетесь! Зачем русским меня похищать?
– Да не слушайте их, Джошкун! – успокоила галантерейщика Алиса. – Они не ведают, что говорят. Их же так воспитывают с детства: «С неба дождик, с неба град – это русский виноват!». Своих мозгов нет, вот и верят во всякие глупости. Ледниковый период, думаете, кто устроил? Мы, конечно! Из космоса метеорит прилетит. Чья вина? Наша, разумеется! Назавтра у их Президента на заднице прыщ вскочит, угадайте, чьи спецслужбы они в этом обвинят?
– Что есть, то есть, – усмехнулся бывший муж Алёны. – Америка по всему миру беспредел учиняет, никто и слова не скажет. Все боятся. А тут нашли удобную версию: русские! Ха!
– Да-да, я тоже считаю, что нас похитили американцы, – поддержала Никиту Екатерина.
– Американцы? – сразу несколько голосов вступились за честь Америки. – Что, теперь по эту сторону океана нашли крайних? Да если бы вы были интересны нашим спецслужбам, вы бы и до лайнера не дошли. Вас повязали бы прямо на билетном контроле, и привет! Нет, это не американцы. Раз ваш Дейден продавал что-то французам, то французы нас и украли. Это очевидно.
– Почему же мы тогда сидим здесь в полном составе, что и в кафе? Если бы среди нас был французский шпион, его бы уже давно вызволили и не держали с нами в заключении, – высказался я, чтобы не быть безучастным к разговору и не вызвать подозрений.
– А может, среди нас и не было этого французского шпиона, как предположили трое этих вооружённых идиотов?
– Да какие французы? Я вас умоляю! – к разговору подключился ещё один «политический обозреватель». – Они не способны на крупные операции. Вот бельгийцы или норвежцы – другое дело!
– А я скорее поверю, что это происки китайских или северокорейских военных.
– Китайцы? В этих водах? – засмеялась Тиша. – Это несерьёзно, господа.
– Может, пираты? – предположила Алёна. – На нашем корабле плыло столько состоятельных и откровенно богатых семей…
– И почему же они тогда остановили свой выбор на пассажирах нашего класса? Мы особым богатством не блещем. Зарабатывать умеем, но деньгами не швыряемся.
– А кто вам сказал, что мы единственные пленники с нашего корабля? Нет, в этой стеклянной коробке мы единственные, но, может, за стеной сидят в подобном положении и другие пассажиры? – вновь добавил мрачных прогнозов связанный Оберон. – Они украли нас всех, и всех же и убьют.
– Хотите сказать, что пираты затопили весь наш корабль? «Престиж» ведь непотопляем! – возразила ещё одна женщина по имени Рада.
– Про «Титаник» кто-то также говорил.
– Боже мой, давайте не будем о «Титанике», у меня сейчас случится истерика. И не только у меня, я думаю. Сколько можно слушать страшилки? Меня уже тошнит от них!
– Меня тоже тошнит. Будь проклята моя морская болезнь! – опять простонала Катерина.
– Нас всех здесь грохнут, это факт.
– У нас есть всего один шанс на спасение, – брат Беллы вновь попробовал захватить лидерство в коллективе. – Нам надо объединить наши силы. Конечно, вы гражданские. Но наш военный опыт позволит нам противостоять тем, кто нас украл. Только так мы сумеем отвоевать нашу свободу. Развяжите нас!
Алиса громко рассмеялась, высказывая вслух общее мнение:
– Да кто с тобой станет объединяться, Салливан, когда ты пару часов назад живых людей расстреливал? Нам твой террористический опыт даром не нужен. И не мечтай о сотрудничестве.
Келл закивал в знак одобрения:
– С преступниками мы не сотрудничаем и в панику впадать не станем. Если бы нас хотели убить, нас бы не похищали. Мы кому-то нужны. Не ясно только, кому, и зачем? Почему с нами никто не вступает ни в какие переговоры?
– А зачем с нами вступать в переговоры? – вновь озадачились «политические эксперты». – Мы – товар для обмена. Переговоры будут вестись с теми, с кого захотят получить за нас выкуп. И, скорее всего, этот выкуп будет немаленьким. Эх.
В возникшей паузе всхлипнула Гарнет:
– Да с чего вы решили, что нас вообще похитили люди? Может, это происки инопланетян, и нас давно уже везут на их летающей тарелке к ним на планету?
– Ага, в другую Вселенную!
– Вселенная всего одна. Вы астрономию, что ли, не изучали?
– Ну, не в другую Вселенную, а в другую галактику. Какая разница для нашего положения? Я же Вашу теорию поддерживаю.
– Для нашего положения разницы нет, Вы правы.
Сразу несколько голосов бурно запротестовали:
– Конечно, никакой разницы нет, потому что всё это чушь! Никаких инопланетян не существует. Это всё выдумки. Ненаучно.
– Про злобных микробов, проживающих внутри нас и пожирающих людей изнутри, учёные тоже долгое время говорили, что это всё выдумки. Но микробы ведь есть.
