Галина Полынская
Дом древнего моллюска

Глава пятая

Руки Гейса слегка подрагивали, когда он снимал системы корабля с торможения и восстанавливал заданный курс, горло пересохло до резкого кашля, а в голове не сверкало ни единой разумной мысли.

– Добрый Гейс, – неожиданно раздалось за спиной.

– А?! – взвинченный парень едва не подпрыгнул к потолку.

Оказалось, в кабину управления зачем-то вернулся Мантий-Мукаделис. Он тихонько подошел к пульту и положил невесомую ладонь на плечо пилота.

– Что случилось, хороший человек? – внимательный взгляд священника скользнул по бледному перекошенному лицу Гейса. – Нечто дурное происходит с нашим прекрасным кораблем?

Гейс попытался найти слюну, чтобы промочить горло, но слюна пересохла окончательно и бесповоротно.

– Присядь, хороший человек, – легкая рука священника вдруг сделалась настолько твердой и тяжелой, что Гейс почти упал в кресло. – И расскажи, что происходит?

Гейсу захотелось прохрипеть всё, как на духу, но перед глазами возник палец-лезвие брата Эхатештампа, направленный в шею отца Мантий-Мукаделиса, и Гейс отрицательно замотал головой, мол, все в порядке, все прекрас…

– Пойми, мой добрый Гейс, – склонившись, отец взял его руки в свои ладони, – порою стоит отворить запечатанные уста. Ведь ты не знаешь, на какой путь может вывести всех нас твое молчание. Промочи горло, Гейс, и расскажи.

Гейс добросовестно набрал слюны из каких-то ранее скрытых запасов гортани, и проскрипел тихонечко:

– Скажите, вы действительно давно знаете брата Эхатештампа?

– Давно, – похоже, удивился Мантий-Мукаделис. – А почему снова возник такой вопрос?

– С ним что-то не так, – Гейс умоляюще заглянул в глаза отца, словно надеялся, что он все поймет без объяснений. – Вы замечали, что с ним что-то не в порядке?

– Что? – приподнял брови Мантий-Мукаделис. – Что с ним не в порядке?

– Он мертвый! – выдохнул Гейс. И, словно извиняясь, добавил: – Вы раньше этого не замечали?

– Как это – мертвый? – опешил сиятельный отец.

– Не знаю, вам видней, раз вы с ним давно знакомы. Я провел скрытый анализ – тело брата мертво. Не хотите спросить его по старой дружбе, как такое может быть? А то я столь сильно разнервничался, что толком горло промочить не в состоянии.

Мантий-Мукаделис присел в соседнее кресло и погрузился в задумчивость. Гейс выжидающе смотрел на него до тех пор, пока в проеме не показался упомянутый брат Эхатештамп. И тут горло Гейса чудесным образом само собою неожиданно увлажнилось, а терпение лопнуло от страха.

– Стой там, брат Эхатштамп! – воскликнул он. – Ни с места! Не шевелись!

Пару раз еще шагнув по инерции, брат остановился на пороге кабины.

– Что-то случилось с тобой, дорогой брат? – Мантий-Мукаделис поднялся с кресла и пошел ему на встречу. – Откройся нам и мы попробуем изменить твой мир.

– Не подходите к нему! – крикнул Гейс. – Не надо!

Но отец продолжал двигаться к брату со своими мировыми идеями. На этот раз все его пальцы обратились в лезвия в мгновение ока. Эхатештамп схватил старика за плечо и направил острия на седую голову.

– Что происходит, дорогой мой? – спокойно проговорил Мантий-Мукаделис, покосившись на лезвия. – Разве ты не знаешь, что на борт пассажирского корабля нельзя проносить оружие? Даже такое безобидное, как твое.

– Тихо! – отрывисто выкрикнул Эхатештамп. – Тихо всем! Значит, так…

«Хоть бы шаг сделал вперед, – думал Гейс, наблюдая за ситуацией, – только бы вошел в кабину, сразу же сработают системы ликвидации нападения…» К сожалению, системой безопасности «Антарагона» предусматривалось устранение буйных пассажиров только на пространстве кабины управления, будто нигде больше на всей огромной территории корабля, в принципе, не могла произойти критическая ситуация. И вот теперь Гейс стоял в пяти шагах от пульта и не мог дотянуться до индикатора тревоги, чтобы его активировать, а угроза в виде брата находилась в нескольких шагах от кабины, и чувствовала себя хозяином положения.

– … значит так! Я всего-навсего хотел долететь до Оксента! Я никому не делал ничего плохого! Просто хотел добраться! И я никому ничего не сделаю, если мы просто продолжим путь! Ты! Сядь за пульт!

«Спасибо!», – обрадовался Гейс и поспешно уселся в боковое кресло, откуда без проблем можно было дотянуться до тайного оружейного отсека.

– А что будет, если я не соглашусь везти непонятно кого на Оксент? Да еще и под угрозами? Я ведь расстроен, нервничаю, следовательно, не могу должным образом управлять кораблем, что может привести к аварии, даже к катастрофе, – Гейсу пришлось слегка скособочиться и сунуть руку за спину. Сделав вид, что почесывается, он нащупал заветную выпуклость на внутренней панели пульта.

– Тогда я убью старика! – фальцетом выкрикнул Эхатештамп, и Гейс понял, как сильно он нервничает.

– Да, пожалуйста, – беспечно улыбнулся пилот, извлекая из тайника плоский серый прямоугольник чуть длиннее ладони, – мне не жалко, старик уже достаточно пожил. Но где гарантия, что после этого ты заставишь меня вести «Антарагон»? Больше тебе нечем и некем будет угрожать, меня убить ты не сможешь, ведь некому будет управлять кораблем, а сам ты не умеешь.

Эхатештамп задумался, на секунду отвел взгляд от Гейса, и тот выбросил вперед руку с плоским серым прямоугольником. От резкого жеста прицельный парализатор дальнего действия включился сам собой. Казалось, не из серого прямоугольника, а прямо из пальцев Гейса вылетела очередь светящихся точек, прошила насквозь брата Эхатештампа, и тот неподвижно замер. Мантий-Мукаделис снова покосился на пальцы-лезвия у самого своего лица, тихонечко отстранился и шагнул в кабину. Гейс заблокировал парализатор, чтобы тот не дал случайного разряда, и убрал его обратно в отсек под пультом.

– Парализованность не повредит здоровью брата Эхатештампа? – Мантий-Мукаделис присел рядом с Гейсом, разглядывая застывшую фигуру.

Пилот почесал переносицу и посмотрел на старика долгим внимательным взглядом.

– Этот человек собирался потыкать вам в шею вон теми острыми железками, вы это понимаете? Возможно, он даже собирался вас убить, и вы до сих пор считаете, что это брат Эхатештамп и беспокоитесь о его здоровье? Это кто угодно, только не ваш коллега по монастырю.

– Кто бы это ни был, он же не останется так стоять до самого Оксента? – Мантий-Мукаделис поправил деленную на трое бороду, ощупывая скрепляющие пряди выпуклые кольца.

– Нет, конечно, такая скульптура в интерьере не предусматривается. Надо придумать, как его обезвредить, а потом я нейтрализую паралич. Для начала не мешает разобраться, как у него из пальцев выдвигаются эти острые штуки.

Гейс встал с кресла и направился к Эхатештампу. Разглядывая его руку, пилот заметил, что кожа вокруг оснований лезвий надорвана. Аккуратно взявшись за лезвие на указательном пальце, Гейс потянул его вверх, оно вдруг подалось и без особого труда вышло наружу.

– Что там такое? – заинтересовался Мантий-Мукаделис.

– Идите, поглядите сами.

Гейс взялся за лезвие на большом пальце и потянул. И тут произошло нечто странное. Палец пошел трещинами, треснула ладонь, рука, стремительно стало разваливаться все тело. Гейс оттолкнул подальше от этого безобразия Мантий-Мукаделиса, и бросился к пульту за парализатором.

– Гейс, скорее сюда! – воскликнул отец. – Сюда!

– Бегу! – Гейс достал парализатор и поспешил обратно. – Не очень то мне хочется смотреть, если честно… Ой, фу! Кто это?

Куски развалившегося тела, словно сырые гипсовые обломки, упали на пол, несмотря на сдерживающую силу парализатора. И среди них остался неподвижно стоять какой-то невысокий худощавый голый молодой человек, с ног до головы покрытый клейкой белой слизью. К пальцам его рук были прикреплены лезвия, соединенные хитросплетенными нитями, по всей видимости, обеспечивающие их зловещие выдвижение. Мантий-Мукаделис осмотрел фигуру со всех сторон и пришел к выводу, что раньше никогда не видел этого парня.

– Какие будут предложения? – Гейс озадаченно разглядывал обнаженную фигуру, предварительно убрав с его рук лезвия.

– Его надо привести в чувство и расспросить, узнать, кто он такой и что стряслось с братом Эхатештампом.

– Думаю, с братом Эхатештампом стряслось непоправимое, – Гейс посмотрел на пол. – Если я приведу его в чувства, где гарантия, что он не бросится на нас?

– Он гол и безоружен, да и его комплекция не выглядит воинственной. Мы без труда с ним справимся.

– Особенно вы, – снисходительно усмехнулся пилот. – Ладно, не век же созерцать сию мерзкую картину.

Гейс резко сдавил корпус парализатора, и аппарат дважды выдал короткие белёсые очереди. Вокруг фигуры неизвестного возникло плотное сероватое облако, и он тяжело опустился на пол. Вскоре незнакомец очнулся, приподнялся, сел и со стоном сдавил руками голову.

– Итак, начнем знакомиться сначала, – во избежание разнообразных сюрпризов Гейс держал наготове парализатор. – Ты кто такой будешь? Как зовут?

– Нело, – нехотя ответил незнакомец. Он пытался стереть с лица слизь, но только размазывал ее.

Мантий-Мукаделис поднял рубашку брата Эхатештампа и протянул Нело. Тот мрачно поблагодарил, вытер лицо, и Гейс с отцом получили возможность рассмотреть молодого человека. Узкое смуглое лицо с карими глазами, ровным носом, острым подбородком и тонкогубым ртом. Определить цвет его коротко остриженных волос было невозможно из-за покрывающей их слизи.

– Ты что ж такое творишь, Нело? – Гейс переложил парализатор в другую руку. – Вон чего с братом Эхатештампом сделал, потом на дедушку напал…

– Ничего я с этим братом не делал! – зло огрызнулся Нело. – Когда я на него наткнулся, он уже помер!

– Как помер?! – всплеснул руками Мантий-Мукаделис. – Ах, бедный, бедный брат! Все-таки довела его легочная болезнь, не смог он исцелиться! И где же ты его нашел, Нело?

– В лесочке, недалеко от забора вашего монастыря, – Нело поднялся на ноги и принялся обтираться дальше.

– А зачем ты устроил такое… такое… вот, – Гейс указал парализатором на то, что осталось от брата. – Как ты вообще умудрился такое с телом сотворить?

– Это не тело! То есть, оно ненастоящее, это искусственный слепок! Я что, больной – таскать на себе чей-то труп?!

– Мы пока еще не знаем, больной ты или здоровый. А в чем смысл подобной маскировки? Ты не мог просто так уехать на Оксент?

– Не мог! – снова огрызнулся Нело. – Слушайте, отстаньте от меня! Мне нужно вымыться, эта штука подсыхает и сильно щиплет кожу!

– Глядите-ка! – хмыкнул Гейс. – Он хочет, чтобы мы от него отстали!

– Ему и впрямь следует вымыться, – сжалился Мантий-Мукаделис. – А потом Нело всё поведает в подробностях. Правда, Нело?

– Поведаю, – сердито буркнул он. Развернувшись, парень пошел прочь из кабины, то и дело поскальзываясь на белой субстанции.

– Шли бы вы присмотреть за ним, – обратился Гейс к Мантий-Мукаделису, – а я организую уборку, а то вниз страшно посмотреть.

– Пожалуй, это верное решение, – кивнул старик.

Отец поспешил за Нело. Гейс проводил его взглядом, вздохнул и пошел к пульту вызывать механических уборщиков.

Глава шестая

Пол кабины управления сверкал чистотой, когда вернулись Мантий-Мукаделис с отмытым и переодетым Нело. Наконец-то появилась возможность увидеть его волосы: жесткие, мелко вьющиеся черные пряди, зачесанные назад, открывали упрямый выпуклый лоб, чуть оттопыренные уши довершали новоявленную картину. Выглядел Нело сумрачно, священник же казался порядочно взволнованным.

– Он ничего вам плохого не сделал? – на всякий случай спросил Гейс.

– Нет, что ты! – всплеснул руками Мантий-Мукаделис. – Напротив, брат… э-э-э- э… Нело поведал мне историю, ужасающую своей несправедливостью!

– Представляю себе, – по-доброму улыбнулся Гейс, усаживаясь в кресло пилота. – Можно, я не буду слушать эту историю?

– Нет, нет, ты обязательно должен это выслушать! Нело родом с планеты Даарис…

В голове пилота тихо щелкнуло, левый глаз сам собой внимательно прищурился.

– Погодите, как вы сказали? Нело с Даариса? А как, Нело, звучит твое имя полностью?

Убрав руки за спину, лже-брат Эхатештамп стоял в центре кабины, сердито разглядывая куполообразный потолок.

– Его имя – Нелуро, – сказал священник.

– Точно! – Гейс хлопнул ладонью по колену. – Нелуро с Даариса! Странно, что я сразу тебя не узнал, наверное, потому, что никак не ожидал увидать на борту своего звездолета!

– Откуда же ты знаешь брата… э-э-э-э… Нелуро?

– Видите ли, отец, всем транспортным узлам и компаниям рассылаются сводки об элементах, находящихся в межсистемном или межпланетном розыске. Таким образом, существенно снижается вероятность миграции преступных личностей с планеты на планету. В последних пяти сводках Нелуро с Даариса стабильно шел первым пунктом. За твою поимку, Нелуро с Даариса, такое чудесное вознаграждение полагается, что я очень, очень рад нашей встрече. Я прямо-таки счастлив!

Гейс развернулся к пульту и коснулся сенсорной панели внешней связи.

– Что делать собираешься, Гейс? – непонятно почему разволновался Мантий-Мукаделис, спешно подходя к пульту.

– Собираюсь вступить в крепкую продолжительную связь с ближайшей базой и сообщить о том, что Нелуро с Даариса почтил нас своим присутствием. Нет, ну какой все же сегодня прекрасный выдался день, – Гейс бросил взгляд в обзорный иллюминатор на бездонную космическую тьму. – Или ночь. – Еще один взгляд на временную панель. – Нет, все-таки день. Да, не часто так везет, не всякому удача улыбается…

– Погоди, – священник положил ладонь на плечо Гейса, и он опять невольно отметил, какая у старика тяжелая рука, – ты совершишь огромную ошибку!

– Послушайте, – терпеливо ответил Гейс, не убирая пальцев от панели, – я, разумеется, понимаю все эти ваши гуманные тезисы, извините, что не знаю всех подробностей, но приблизительное представление имею. Так вот, если вы сейчас скажете, что мы должны предоставить преступнику уютный кров, питательную еду и всяческую заботу, то вот что я об этом думаю…

– Выслушай! Просто выслушай, прошу тебя! – Мантий-Мукаделис склонился, заглядывая в лицо пилота. – А дальше поступай, как велит тебе сердце!

– Мое сердце велит связаться с ближайшей базой или базовым кораблем. Я ваши стремления изо всех сил тут уважаю, будьте любезны хоть раз уважить и мои.

– Брось, отец, – глухим, ровным голосом произнес Нело, – ничего ты от него не добьешься. Знаю я этих пилотов, такие же, как их корабли, а с железкой не договоришься.

– Кстати, забыл сказать: так как я единственная законная власть на территории лайнера, то в моих полномочиях изолировать вас обоих в каюте вплоть до прибытия на Генферу! – отрезал Гейс.

Нело молча развернулся и вышел из кабины, а Мантий-Мукаделис присел за пульт в соседнее кресло. Тяжело вздохнув, он посмотрел на отражение лица пилота в прозрачной панели иллюминатора.

– Насколько страстно ты мечтаешь навсегда покинуть Антису? – произнес Мантий-Мукаделис после продолжительной паузы.

– Довольно неожиданный вопрос, – Гейс постукивал пальцами по панели, не касаясь активизационных сенсоров и не включая ее. – Хотелось бы узнать, почему вы его задали.

– Нело обвинили в преступлении, которого он не совершал.

– Кто бы сомневался. Я уверен, что все преступные элементы, упомянутые в сводках, исключительно невинные, честные личности.

– Он говорит правду, мне он не солжет.

– Нело пробрался в ваш монастырь, он выдавал себя за брата Эхатештампа и уже столько раз вам солгал, что дальше некуда. Отец, обеденное время, шли бы вы покушать, а то я не имею права в присутствии посторонних набирать коды доступа к связи.

– Нело не всегда вёл достойный образ жизни, – казалось, Мантий-Мукаделис не обратил внимания на его слова, – но зачастую юноша лишь становился заложником обстоятельств, не по своей воле совершая скверные деяния.

– И вот только он решил раскаяться и встать на честный светлый путь, – согласно закивал Гейс, – как вдруг произошло страшное: путь оказался слишком скользким, юноша упал и сильно расшибся. И пока он лежал весь в печальных слезах, к нему подбежали злодеи и заставили снова быть собой и совершать противоправные поступки.

– Нело обвинили в убийстве высочайшего Игунга Павлисия планеты Анэль и похищении Сверкающего Салимантра.

– Простите меня, отец, но я и вправду не хочу знать, что такое Игунг и что там, где сверкает. На борту опасный преступник, и я обязан связаться с базой. Так почему вы спрашивали о моем желании покинуть Антису?

– Хотел узнать, насколько оно сильно.

– Не улавливаю связи. Если честно, все хотят уехать с Антисы, но очень мало кому такое счастье выпадает.

Движения «Антарагона», стремительно прорывающегося сквозь звездные бездны, почти не ощущалось на борту. Казалось, далекие звезды, размытые туманности, крошечные искры кораблей и станций стоят на месте неподвижно, но стоило пару раз моргнуть, как в иллюминаторе уже совсем иные туманности, звезды и искры других кораблей.

– Порою бывает так – спасая человека, помогая спасти его судьбу, спасаешь мир, судьбу целой вселенной, – словно издали донесся голос Мантий-Мукаделиса. – И разве можно знать наверняка, кто больше сейчас нуждается в помощи – Нело или же ты сам. Живет на Паттисфере величайший из расследователей преступлений планетарных масштабов. Несомненно, он смог бы отыскать истинных виновников злодеяния и спасти жизнь, приговоренного к немедленному уничтожению Нело.

– Не совсем понимаю, как вы себе представляете смену курса? Я лично этого вообразить не в силах.

– Такому прекрасному пилоту должны быть известны месторасположения поисковых систем, а также то, как вывести их из строя, чтобы на Антисе уверились, будто «Антарагон» потерпел крушение.

– Еще слово, и я решу, что вы тоже беглый преступник, – усмехнулся Гейс. – Вы хоть понимаете, к чему меня подталкиваете?

– Скоро наш корабль подойдет к очередной пограничной зоне, где Нело мгновенно распознают, – Мантий-Мукаделис бросил взгляд в иллюминатор. – И путь к Генфере мы продолжим вдвоем, мой добрый пилот Гейс. В общем-то, и вправду настало время принятия пищи, после постараюсь поспать.

С этими словами Мантий-Мукаделис поднялся с кресла и вышел из кабины управления.

Гейс потер лоб, потом виски, помассировал запястья, затем коснулся сенсорной панели и набрал код. На темно-синем поле возникли серебристые символы, обозначавшие режим ожидания, что означало: корабль проходит зону, не прошитую информационными потоками. И ближайший связепоток ожидался гораздо позже, чем хотелось бы. Подперев ладонью подбородок, пилот смотрел на отражение своего лица в иллюминаторной глади, затем провел пальцем по округлой синей выпуклости на пульте. Освещение в кабине погасло, обшивка стала прозрачной. Создавалось впечатление, что цветовое наполнение исчезло со стен, растворилось прямо в космосе.

Глубоко вздохнув, Гейс встал с кресла и принялся мерить шагами кабину, затем сел на пол, уткнувшись подбородком в колени. Лучше всего он успокаивался и собирался с мыслями в моменты иллюзорного присутствия в космическом пространстве без корабля. Глядя на щедро расцвеченные звездными огнями дали, Гейс рассматривал дождливые пейзажи Антисы. При одном только воспоминании о транспортной компании «Вельсевера», об Эри-Риве, о днях, бредущих уныло мимо жизни, его пронзила тонкая холодная тоска. Длинной гладкой иглой она вошла прямо в сердце, и Гейсу, должно быть, впервые в жизни захотелось заплакать от безысходности. Даже не заплакать – зарыдать, упав ничком, возможно, даже постучаться лбом о пол.

Вскоре над сенсорной панелью возник легкий световой значок, сообщавший о входе в связепоток. Глядя, как вращается в воздухе ромбовидный символ, Гейс задержал дыхание и не дышал, сколько хватило сил. Легкий световой значок стал насыщенного зеленого цвета, что означало доступность внешней связи. Гейс шумно выдохнул, встал с пола и побрел к пульту. Он смотрел на яркий символ, вращающийся вокруг своей оси до тех пор, пока глаза не защипало, затем поднес руку к сенсорной панели.

Мантий-Мукаделис сидел в своей каюте на краешке кровати и смотрел в пол, когда открылась дверь, и на пороге возник Гейс.

– Известны точные координаты вашего расследователя на Паттисфере? – пробормотал он, глядя поверх головы священника.

– О, да! – воскликнул старик, и лицо его просияло.

– Похоже, я только что загубил свою жизнь… И стоит заметить, не без вашего прямого участия.

– Ты принял верное решение в одном и заблуждаешься в другом! Подожди меня здесь, я поспешу за Нело!

С тяжелым сердцем Гейс присел на гладкий кругляк кресла у раздвижного столика, а отец торопливо покинул каюту. Судя по его лицу, священник был так счастлив, словно Гейс принял решение спасти не какого-то несчастного преступника, а его самого.