Галина Павловна Константинова
Мойры не плачут
Глава 17
…Чудесный вечер всё-таки омрачился. Сосед Влада неожиданно начал буянить, хотя до этого спал. Романтическая атмосфера была сорвана. Варвара стала собираться. Влад напрашивался на проводы, но настроение уже улетучилось.
Когда она пришла в свою одинокую квартиру, в голове всё ещё крутились обрывки фраз и картинки увиденной обстановки.
… Комнаты, в которых жил Влад, её удивили. С одной стороны, они были аскетичны, местами даже педантичны. А с другой стороны, тут и там могли неожиданно встретиться различные безделушки или странные, на её взгляд, предметы. Что она ещё заметила, так это книги. Старые такие, собрания сочинений, у её родителей тоже хранились как реликвии. Она всегда подозревала, что все эти собрания сочинений были в Союзе как бы индикатором интеллигентности. Ну, еще и того, что у тебя есть блат. Но всегда можно было понять, книги есть, потому что у тебя есть знакомые продавщицы, или книги, потому что ты стоял в очереди и тебе улыбнулась удача, чтобы выиграть подписку на собрание сочинений.
И вот среди всего этого Варвара заметила бутылочки с эфирными маслами, странные статуэтки из дерева, чётки. Чётки привлекли её внимание, они были из лунного камня, со вставками чёрного агата. Она не слишком разбиралась в этом. Дожидаясь, пока Влад приготовит чай, она непроизвольно взяла чётки в руки и начала перебирать. На одной из бусин она увидела инициалы «Я.С.». Наверное, авторская работа.
Потом она отвлеклась, разговор был мягкий, тягучий, не о политике, не о тяжёлой жизни, а о том, кто что слушает, читает, как проводит свободное время.
Оказывается, он любит Терри Пратчетта, и кто-то прозвал его «Мором», то есть учеником Смерти. Влад смеялся, когда это рассказывал.
«Понимаешь, Мор – это, по сути, молодой человек, который ни на что не годится. То ли у него руки колесом, то ли что, не помню уже. В общем, в работники его не берут. И только Смерть – это мужчина, так заведено в английском языке. Смерть выполняет свою работу, по сути, кому пришёл срок, того настигает Смерть. Мор выполняет роль помощника, но постепенно забирает власть. Смещает, так сказать, хозяина, и начинает местами играть не по правилам. Да, кстати, Смерть выполняет тоже ведь чью-то волю. Как-то выскочило из головы, откуда же поступает сообщение, что нужны услуги Смерти. А, в песочных часах кончаются песчинки. Кстати, всё это близкие и похожие метафоры у многих народов. Везде есть какая-то предначертанная судьба, везде есть время, которое отмеряно. Кстати, мойры, которых ты любишь, туда тоже вполне вписываются. Сидят старушки, ткут что-то там. А потом одна решает – всё, пришло время. Кажется, эта старушка щёлкает ножницами, и нить, которую вряла та, что с веретеном, обрывается. Так вот, у Пратчетта Мор не хочет мириться с какой-то такой ролью шестёрки и беспрекословного слуги. Он там влюбляется и старается спасти любимую. Романтический такой образ и противостояние системе», – сейчас эти рассуждения всплыли у Варвары чётко, словно высеченные в камне. Она представила эти слова, произнесённые в странном интерьере прошлого века. Слова, которые вырвались, словно птицы, выпорхнули в виде желания свободы.
Ей было с ним легко. Даже не потому, что Влад умел слушать. Последнее время она стала замечать, что интуитивно понимает, когда человек слушает, потому что ему интересен собеседник, а когда – чтобы произвести впечатление слушающего человека. Но, возможно, она ошибается, и ей просто кажется, что Влад заинтересован.
Ещё она обратила внимание, что неловкое столкновение, когда они одновременно заходили в квартиру, вдруг смутило Влада.
Сосед стал греметь за стенкой в самый неподходящий момент. Будто знал, что здесь происходит что-то крайне интимное. Именно интимное, хотя они были в одежде, Влад всего лишь держал её за руку, но их лица были близко, настолько близко, что различалось дыхание в виде струйки воздуха, приятно щекочущего щёку и ухо. Влад ей шептал что-то нежное, она сейчас даже не помнит, что. Но всё это произвело на неё впечатление. Когда она уходила, она так и сказала:
– Можешь считать меня идиоткой, но ты произвёл на меня впечатление.
– А что это значит? Ты убегаешь, даже отказываешься, чтобы я проводил тебя.
– Давай я объясню потом.
И она выскочила в темноту с яркими огнями главного проспекта города, напоследок чмокнув его по-дружески в щёку.
… Варвара сидела дома, в кресле, мечтательно перебирая, как камушки, сказанные слова и вспоминая ощущения прикосновений. Зазвонил телефон.
– Алло, Варвара? Это Виктор Николаевич. Удобно говорить?
– Да, конечно.
– В общем, прорабатываем Чеснокова, пока ничего интересного. Почему звоню, может, раз его дочь училась с тобой, что-то слышала или знает. Стали наводить справки в лингвистическом лагере, в общем-то, не так давно он там работал, снимал видео с мероприятий, фото.
– Ну, так известно вроде это было.
– Тут немного другое. Он где-то полгода назад ушёл в конкретный запой. Вызванивали его. А тут вроде и замену нашли. Паренька, в пьянке не замечен. Стал он за Чеснокова подряды подбирать, понимаешь?
– А связь какая?
– Связи, вроде, нет. Но в последнее время те, кто в лагере был на зимних каникулах, хорошо знающие Чеснокова, заметили аппаратуру у этого нового «подрядчика». Очень похожую на ту, что использовал Чесноков.
– Виктор Николаевич, я забыла сказать. Я уже говорила, что со мной связался собутыльник, Володя, говорил, что в версию смерти от пневмонии не верит. А сейчас я вспомнила деталь такую, он говорил, что видел какого-то сухощавого парня на улице, с Чесноковым, и вроде как с большой сумкой, будто в ней была аппаратура… Стойте. Мне же Женька рассказывал, что он у Чеснокова брал аппаратуру, и теперь не знает, как вернуть, и созванивался с Вовчиком. Не тем ли Вовчиком, загадка какая-то…
– Постой… Как фамилия твоего приятеля?
– Колотов. Евгений Колотов. Учился у нас на факультете. Сейчас в свободных художниках.
– Вот так совпадение. Так ведь он и есть тот человек, который всю работу на себя перетянул. Ты говоришь, что он брал у Чеснокова аппаратуру. Вполне вероятно, что именно его и видел этот Володя. Ты знаешь, это очень интересная информация, продиктуй мне, пожалуйста, телефон приятеля, я задам ему несколько вопросов, ну, или Шашерин задаст.
Варвара продиктовала телефон и почему-то вспомнила, что тот неизвестный, с аппаратурой, прихрамывает. Женька тоже ногу подвернул. Неужели? Выгоды для Колотова от смерти Родиона Чеснокова налицо. Во-первых, аппаратура, во-вторых, клиенты. Мысль о том, что забавный мальчик Женька имеет отношение к убийству холодило душу. «Я не могу вот так просто сидеть и ждать, когда Дорошин опровергнет или докажет причастность моего друга к убийству», – думала она. На телефоне его номер уже был найден, и ей захотелось опередить Дорошина, может, предупредить? «Тогда я помогаю убийце придумать удобную версию», – сказала интуиция, но логика неумолимо подталкивала к самостоятельному расследованию.
– Алло, Женька? – голос Варвары предательски задрожал.
– Привет. Ты что так поздно звонишь?
– Я думала, ты не спишь, завтра ведь выходные. Как ты?
– Да нормально, вот готовлюсь к «Равноденствию». Пригласили по старой привычке. Ольга Чикина приезжает.
– Да, слышала. Здорово это. Я бы тоже сходила. Слушай, у меня к тебе маленький вопрос, про твоего знакомого, Чеснокова.
– А, Чёс…
– Это что?
– Да это его партийная кличка в кругу фотографов. Я вроде всё рассказал, – голос Женьки стал напряжённым.
– Понимаешь, ты звонил некоему Вовчику…
– Ага, это его сосед, вместе выпивают. Вернее, выпивали. Это на новом месте проживания.
– Да, ещё ты говорил, что взял у Чёса аппаратуру.
– Да, подвернулась шабашка в лингволагере.
«Как-то уж очень складно получается», – думала Варвара. Она чертила ручкой в блокноте кружочки, усмехаясь про себя.
– А ты вернул аппаратуру?
– Да, пришлось вспоминать старый адрес…
– Погоди, ты раньше говорил, что его новый адрес не знаешь, и встречались вы на аллее.
– Я не помню. Да, мы встречались на аллее, ему срочно нужны были деньги, он дал аппаратуру и сказал, что в запое, а нужно ехать на шабашку. Ну, я и попросил у него телефон организаторов. Разве это криминал?
Варваре показалось, что он на ходу придумывает версию. «Или нервничает? Собственно, как это могло быть? Сам факт убийства? Ну, пришёл он к Чеснокову, может, сделал вид, что выпьет с ним. Дальше. Аппаратуру тот и так дал, а Женька деньги заплатил. Кстати, обычно у него свободных денег нет от слова совсем, разве что разбогател, с другой стороны, если разбогател, зачем хвататься за случайные шабашки. С третьей стороны, шабашка с перспективой, ведь он, по сути, занял его место, хорошо себя зарекомендовав во время запоя. Очень выгодная позиция – смотрите, мол, я такой молодец, а этот немолодой, да ещё вечно в запое, у него и руки, небось, трясутся. Так. Допустим. Сейчас он говорит, что аппаратуру вернул жене. Можно ли было еще что-то взять в квартире? Или дело всё-таки в заказах, которые он перехватил? Кстати, довольны ли его работой? Самое главное – а нет ли тут реального умысла устранить конкурента, ведь все выгоды налицо». Варвара перевела тему и свернула разговор. Потом она сидела несколько минут, переваривая информацию и параллельно выстраивая ужасные картины с участием Женьки.
«Как же я забыла!» – воскликнула про себя Варвара. – «Узнать информацию можно в первоисточнике». Она снова взяла телефон и набрала номер одноклассницы.
– Вера?
– Привет, Варя!
– Слушай, по твоему делу пока всё непонятно. Скажи мне, твоей матери возвращали аппаратуру?
– Какую аппаратуру? – удивлённо переспросила Вера.
– У твоего отца была аппаратура профессиональная, насколько я понимаю. Вот. И тут мне рассказали историю, что буквально перед его смертью эту аппаратуру брал какой-то молодой человек. Так вот я спрашиваю, вернул или нет.
– Слушай, точно. Мы с матерью везде обыскали, тут ещё кладовок много со всяким барахлом его осталось. Она-то помнит, что было. Нет, и в квартире не было, и никто не возвращал. Видимо, узнали, что отец умер, вот и решили, что не нужно возвращать.
Варвара поняла, что Женька беспросветно лжёт. И только ли в вопросе аппаратуры – неизвестно.
Глава 18
В студклубе толпился народ. В маленьких аудиториях на первом этаже шли прослушивания, на втором этаже зал пока пустовал, но вечером уже должны были давать концерт с приехавшей по этому случаю Чикиной. Она еще и в жюри сидела. Рыжая, в балахонистом платье, среди молодых людей, она казалась маленькой шустрой девочкой.
Варвара сидела на подоконнике на втором этаже. Где-то бегал Женька, снимал интервью, просто сценки проходивших репетиций, а ей было скучновато. Правда, в одном месте читали стихи, но она свои читать не захотела. Пошутила что-то вроде «Баталов всё равно завалит».
Баталов – организатор всей этой тусовки. Сам по себе Серега Баталов был компанейский. Не одно десятилетие он был в центре местной бард-тусовки. Пел уже редко, но организаторские способности имел отменные. Первым в городе организовал выездной фестиваль, среди молодёжной поэтической братвы несколько лет проводился свой, отдельный. Сергею было интересно не просто тусить, а выискивать талантливую молодёжь, помогать, учить. Внешность у него была самая что ни на есть бардовская – вечно заросший, в очках, в не по размеру больших пиджаках, с не очень голливудской улыбкой. Он был уже лысоват, но всё ещё пытался зачёсывать волосы назад. Самое главное в этом человеке было то, что он не испытывал никаких комплексов на тему общения. Он мог говорить с каждым и любым, сохраняя при этом иронический тон и немного высокомерный взгляд.
В прошлом году Варвара выходила на сцену, но Баталов её заклеймил. «Стихи слишком идеалистические», «Не хватает ритма», «Оторваны от жизни», – самые мягкие характеристики, которые она запомнила.
В этот раз она решила быть просто наблюдателем.
Похоже, Женьку сегодня она не увидит, он как фигаро, то здесь, то там. Кажется, она поняла, где он, конечно, читает стихи первокурсникам, вид серьёзный, немного напустил на себя революционной усталости, этакой измождённости и опытности:
Поразительно то, что я жив и не ведая жизни,
Что лукавя себе, я ещё не растратил любви.
В затаённой тиши, в моей мертвенно-спящей отчизне,
Я, наверно, не первый предвестник кровавой зари.
Усыплённая ядом разврата сыновняя совесть,
Мне давала недолго на лаврах ночных почивать.
И готовя судьбы на века обновлённую повесть,
Повелела любви, по наследству, ученье давать.
И сказала она: отврати свои ноги от тлена,
Не печалься, не жди подаянья у скверных ворот,
И тогда избежишь ты бесчестного вечного плена,
И воспримет свободу тобою любимый народ.7
Со стороны фойе, послышались звуки гитары, народ потянулся на звук.
На полу сидела девчонка с фенечками. Дреды торчали в разные стороны, цвет волос был неопределённый, так как встречались и зелёные, и розовые пряди.
О-ой, Варя-Варвара,
С кем, почто пировала?
Грела стены задаром,
Тратила себя понапрасну,
О-ой, да Варя-Варвара,
Не то сеяла, что пожала,
Доброта хуже пожара,
Да ну его – гори-гори ясно.8
Девчонка была лет двадцати-двадцати пяти, худенькая до безобразия, с выступающими ключицами. Да ещё брюки в обтяжку и огромный балахон. Она допела песню и стала жадно пить из бутылочки.
– Привет. Песня прикольная. Меня тоже Варвара зовут. А тебя?
– А меня Марьяна. На сейшн придёшь?
– Это когда?
– Да после концерта. Баталов разрешил до двенадцати. Потом можно к кому-нибудь поехать.
Варвара увидела приближающегося Женьку.
– Упарился бегать. Пошли места занимать, что ли? Мне нужно ближе, чтобы снимать. Забыл штакетник, зараза. Пошли.
Варвара послушно встала.
Концерт пролетел быстро. Почему-то в голове всё время крутилось, что Женька что-то скрывает. «Вбила себе в голову, а теперь крутится», – ругала она себя.
Мы думали, наша любовь навсегда,
И времени больше нет,
Есть только тоска по ушедшим годам,
Любимая в нашей стране.
Мы были любовью и были добром,
Тоской по ушедшим годам,
И думали, мы никогда не умрём,
И думали, мы никогда не умрём,
Что мы не умрём никогда.9
Эта простая мысль вдруг зашла в Варвару, как нож. «Человек не думает о смерти, потому что кажется, что её не будет. Вернее, будет, но ведь не прямо сейчас. И несчастная женщина Надя, и отец одноклассницы – они просто жили в этой стране, а вдруг оказалось, что это не их страна. А они за бортом. И каждый день нужно думать о куске хлеба. Влад… он говорил, что они не смогли приспособиться…».
Женька сказал:
– Слушай, а давай просто погуляем. Я устал от музыки. А ты?
– Хорошо.
Они вышли в университетский сквер с фонтанами.
– О чём ты последнее время думаешь? Скажи мне, мы ведь друзья, неправда ли?
– Ну да, друзья, – как-то рассеянно ответила Варвара.
– Мне кажется, тебя сильно тревожат истории со смертями. Ты не заметила? – Варваре показалось, что Женька сочувствует ей. Вспомнив свои подозрения, она устыдилась.
– Понимаешь, всё время есть какие-то улики, но в полиции будто специально всё делают медленно. Как ты думаешь, Чесноков мог позвать к себе в дом незнакомого человека?
– Конечно. У него ведь было много знакомых, и не сильно знакомых. Он всё время в гуще событий был. Но не в последнее время, конечно.
– То есть, в последнее время он вряд ли с кем-нибудь вдруг познакомился на улице?
– Не знаю. Ведь у него было мало денег. Собутыльники долго за свой счёт тоже поить не будут. Вовчик, насколько я знаю, в последнее время в завязке был. То ли лечился, то ли что.
– Хорошо. Ну, вот как ты думаешь, почему он умер?
– Возможно, некачественный алкоголь. Хотя последнее время не слышу о таких случаях. Вот до чего доводит человека капитализм.
– При чём здесь капитализм?
– Понимаешь, в этой стране много людей, которые не совсем правильно распорядились своей свободой. Ведь как нас учили в школе – свободный рынок решает всё, вернее, «рыночек порешает», будто это такой весёлый человечек, который всё быстро расставляет по полочкам. Вы должны быть конкурентноспособными – главная цель развития для каждого человека. Чем выше ваш уровень образования, тем быстрее вы заберетесь на нужный уровень в обществе – ещё одна сказка, потому что все прекрасно видят, что на м местах могут работать непрофессионалы, а дипломы покупались в переходах. А потом оказывается, что на самом деле общественные богатства спокойно распилили между своими, причём давно, в тут самую золотую эпоху накопления первоначального капитала. На работу принимают не потому, что ты сильно умный. Вернее, на работу взять сильно умного могут, но вот платить также как своему, не сильно умному, вряд ли. Чем ты старше, тем менее нужен экономике, потому что предпринимательство – это получение прибыли и минимизация затрат. То есть, посчитав прибыли и убытки, всегда решат, что нужно взять молодого. Капитализм настолько дик, что даже какие-то объективные вещи не может понять. В нашем случае даже с элементами феодализма.
– Почему не может понять объективные вещи?
– Да потому, что нет базы. Нет основы, на которую крепятся все знания. Образование, которое нацелено на взращивание потребителя, не способно вырастить человека с логическим мышлением. Логика – это наука, которая даёт возможность обобщать разрозненные факты. Немного формальной логики, конечно, дают. Иначе потребитель просто не научится считать свои деньги. А это важно для финансовых спекулянтов.
– Ну, а что ты предлагаешь? Чтобы все были ботаниками?
– Нет, я предлагаю, чтобы все взглянули вокруг объективно и диалектически. Самое главное – материалистически. Возвращаясь к тому поколению, они ведь учились тогда. Мы не можем вообще это понять, понимаешь? Ясно одно, у них перевернулся весь мир. Раз – и перевернулся. Причём им всё время обещали свободу. Сейчас это тоже модный лозунг, под ним выводят даже на улицу сама знаешь кто. Но это свобода не для всех, нужно понимать. Либералы объявили борьбу за свободные выборы, но ведь понятно, что выборы не среди народа, а среди представителей класса буржуазии.
– Слушай, но во всех передовых странах проходят демократические выборы, народ голосует, выбирает, потом переизбирает…
– В этом и прелесть. Народ голосует и перевыбирает, создаётся иллюзия, что он участвует в управлении государством. Но государство принадлежит не народу. Кстати, у нас если Конституцию почитать, можно подумать примерно то же самое.
– У тебя какие-то левые идеи в голове. А ведь можно аккуратно, путём выборов, улучшить нашу жизнь, или ты снова о революции? Смотри, Женька, пришьют тебе экстремизм.
– Нет, я про революцию могу рассказать, но призывать пока рано. Нет условий, не созрели ещё движущие силы. Посмотри, пролетариат спит как сурок.
– А у нас есть ещё пролетариат?
– Ага, кое-где остался. И вот его нужно просвещать. Смотрел тут одного человека нашей крови, он сказал, что дело интеллигенции не просто информационный шум создавать, а просвещать народ. Читать труды классиков. Развенчивать буржуазную пропаганду. Ведь сон, в котором находится народ, даже не сон, а морок какой-то. Я сейчас вспомнил, Чёс часто говорил, что уже и пить-то не хочет, и не может даже, а вот хочется побыть в эйфории, никак не мог привыкнуть, что уже другая страна. Стал он это понимать совсем недавно. Сидели мы как-то с ним на лавочке, вот это всё и выдал. Про жену рассказывал, что в те, казалось бы, трудные времена, нормально жили. И ребёнок маленький был, и голодали, и бегал по десяти работам, чтобы копейку заработать. А чуть стало получше – как отрезало. Вот так. Говорят, трудности проверяют отношения. Оказывается, нет. Пока трудности, люди жмутся друг к другу. А вот трудности закончились, всё. Да, он говорил, то ли она стала зарабатывать много, то ли акции какие-то, купленные на ваучеры, хорошо продала. В общем, стали они на разных финансовых позициях. И всё. Вся любовь закончилась. Мне кажется, не любовь это была. Так, страсть. А вот если бы она замешана на дружбе была, на общих интересах тогда бы всё было ни по чём. Правда? Вот мы, например, с тобой друзья, правда?
Женька развернул её к себе и стал смотреть прямо в глаза. Его руки лежали на плечах Варвары и она чувствовала, что от них идёт страшная энергия, революционная, усмехнулась она про себя.
– Конечно, друзья, – сказала Варвара с улыбкой.
– А ты бы хотела какого-то другого качества в наших отношениях?
– Что за странный вопрос? Ты же знаешь. У меня есть папик.
– Что такое папик? Это всё несерьёзно. Тебе нужен молодой, энергичный мужчина… А, понимаю, папик уже состоялся, а у меня денег нет. Как там у Уриевского:
Я хотел бы подарить тебе яхту
иль хотя бы там какой-нибудь танкер,
но у меня в кармане полный «ахтунг»
и в кошельке у меня «дангер-дангер»10
– Да нет, конечно. Женька, я тебя ценю не за кошелёк, ты же знаешь. Мне с тобой интересно. Вот ты рассказываешь так мудрёно, я хоть и не пролетариат, но мне интересно. Кстати, кидай мне ссылки, я тоже послушаю этих леваков, порекомендуй кого-нибудь. У меня тут как раз статья назревает. Про революцию. Хочу у себя на канале потом опубликовать. Конечно, настоящая газета хорошо. Но каждый раз обращаться к папику не будешь. Нужно пытаться самой как-то прорваться в этот мир журналистики. Так что мне очень интересно.
– Понял. Ладно, – Женька явно поскучнел.
«Чего же он хочет?» – думала Варвара. «Хочет любви? Смешно. Я не воспринимаю его как своего парня. Чтобы полюбить, нужно крылья за спиной. Чтобы такой мужчина, который бы просто поразил, неважно чем, удивил, обрадовал. Мир иногда кажется открытым, а иногда кажется, что все живут в каменных колодцах».
Женька был интересным собеседником, другом, но не более.
