Галина Львовна Романова
Надежда

Дошло до того, что на Земле демонтировали все космопорты, оставив только три – Байконур, Мыс Канаверал и Гоби-1. Корабли с них летали только до Луны. А уж оттуда, соблюдя все формальности и рассчитав благоприятное время во всех смыслах этого слова – дальше, по трассам Солнечной системы и даже иногда за ее пределы. Активно с Союзом Двадцати Миров сотрудничали лишь Марс, Венера и Плутон, представлявшие там Солнечную Систему. Особое отделение Интергалакпола патрулировало все ближайшие межзвездные трассы, стараясь не допустить никого постороннего. Но когда это законы писались для того, чтобы их исполнять?

Никол Пшемыньски принадлежал к тем людям, которые самим фактом своего существования бросают законности вызов. Его знаменитый дедушка действительно покинул планету Земля незаконным путем, и внук пошел по его стопам, став «черным» звездопроходцем – так в космическую эру сами себя именовали пираты, ибо все остальные названия мало подходили в мире, где нет дорог в привычном понимании слова, да и плащи с кинжалами давно стали музейными экспонатами.

Подлетая к Солнечной Системе, Пшемыньски вывел «Краковяк» на окраинную орбиту Урана, поскольку, благодаря его особой орбите, стартовать отсюда в глубокий космос было на порядок легче. Крейсер завис чуть в стороне от планеты, за пределами притяжения даже его спутников, чтобы легче было удирать, а к Земле ушли три абордажных бота класса «Шершень» – не такие юркие, как «Москиты» и не так укомплектованные оружием, как «Осы», но скоростные и бронированные. И, самое главное, в брюхе «Шершня» могло поместиться до двадцати единиц «груза».

Только три «Шершня» могло поместиться в шлюзовой камере «Краковяка». Три – против целого флота Интергалакпола – и это заставляло Пшемыньски нервничать. Время поджимало – во всех смыслах этого слова, со всех сторон. Кто знает, сколько «Шершней» вообще долетит до Земли, сколько приземлится в нужной точке времени-пространства, сколько стартует в нужное время и доберется с грузом обратно! У него их только три, а при таком раскладе надо тридцать!

И поэтому, когда искин доложил, что на радаре появился первый «Шершень», Пшемыньски еле сдержал эмоции. Не годится капитану прыгать по рубке, как мальчишке-стюарду!

– Пустой? – только и спросил он, когда «Шершень» подтвердил запрос.

– Частично, – последовал уклончивый ответ.

Что ж, уже хорошо.

Час спустя первый бот начал стыковку, а на радаре появился второй. Этот был настроен оптимистичнее, передав кодовое слово: «Завязал!» – и Пшемыньски потребовал бокал «Лунной дорожки» – своего любимого напитка. Если все так, как докладывают командиры абордажных групп, о судьбе третьего «Шершня» можно не волноваться. Скорее всего, его где-то подбили. Печально, но ожидаемо.

Дождавшись, пока искин доложит об успешном завершении стыковки второго «Шершня», он, смакуя «Лунную дорожку» лично пошел встречать груз.

Первый отряд уже завершил работу, о чем доложил командир десантной группы, Коротко кивнув, Пшемыньски отправился смотреть, как идет погрузка у второго «Шершня».

Переносная «заморозка» уже была смонтирована, и сейчас вовсю работала. Вялую, сонную девушку впихивали в камеру, быстро подавался парализующий газ, потом понижалась температура, после чего замороженное тело паковали в пластиковый контейнер, подключали датчики, подающие внутрь кислород, и отправляли готовый «продукт» на хранение. Врач внимательно следил за показаниями приборов, время от времени сверяясь с выведенными на планшет анализами – следовало учитывать вес, давление и физиологическое состояние «образцов» при дозировке газа и заморозки, иначе некоторые девушки могли бы и не проснуться. Хотя в криосне девушки не требовали ни пищи, ни воды, ни даже большого количества кислорода для дыхания, у этого способа все-таки имелись побочные эффекты – например, если у «объекта» при жизни было пониженное давление, сердце могло просто-напросто отказать. Третий «Шершень» пока не показался на экранах радаров, и если он не явится до завершения процесса обработки груза, придется улетать без него. «Краковяк» и так проболтался в опасной близости от баз Интергалакпола почти трое местных суток.

Девушки, заранее накачанные парализующим газом, большей частью не могли идти сами. Многих тащили под руки, а некоторых грузили, как мешки. Ни одна не трепыхнулась, ни одна не издала ни звука. Чистая работа.

Пшемыньски придирчиво осматривал каждую. Ему хватало тех нескольких секунд, когда усыпляющий газ уже был подан в камеру, но заморозка еще не сработала. Несмотря на то, что многие были одеты, их фигуры он успевал оценить от и до.

– Красавицы! – констатировал он, когда проводил взглядом уже двенадцатую девушку. – Как на подбор! Вы напали на какой-то заповедник красавиц или накрыли отель с финалистками конкурса красоты «Мисс Земля»?

Мимо пронесли шатенку, на которой было лишь нижнее белье. На вид она была старше большинства девушек, но ничуть им не уступала. А ее грудь вовсе заставила Пшемыньски ненадолго задержать дыхание. Глубокий космос, вот это женщина! Вот достанется кому-то! Интересно, какого цвета у нее глаза? Серые или карие?

– Хороша, – невольно выдавил он.

– Других не держим, – ревниво откликнулся десятник группы. Невысокий ростом Пшемыньски – единственный свой недостаток, который он безуспешно пытался не исправить направленной терапией, а превратить в достоинство, – ревниво покосился на него.

– Да уж, – кивнул он. – К тебе бабы так и липнут.

– На том стоим! – улыбнулся десятник и невольно расправил плечи. Был он высок, строен, обаятелен и вообще хорош собой. – Как-никак, это моя работа.

– Да уж, – повторил Пшемыньски. – И что бы мы без тебя делали?

Десятник только хмыкнул, сверху вниз глядя на капитана. Он мог позволить себе подобное нарушение субординации, поскольку на нем – и еще парочке красавцев-соблазнителей – и держался этот бизнес. Избавиться от «завлекалочки» означало завязать с работорговлей раз и навсегда. А это был слишком доходный бизнес, чтобы отказываться от него.

– Кэп, погрузка закончена, – отрапортовал док. – Ровно тридцать пять штук. Анализы я взял, завтра-послезавтра будет готов результат… Грузите, ребята!

Упакованные в пластиковые контейнеры девушки были уложены штабелями. Сейчас их осторожно переносили на ленту транспортера, который должен был доставить их в грузовой отсек.

– Искин, – Пшемыньски тронул ладонью капсулу внутренней связи, – что на экранах?

– Зафиксировано движение в секторах а-16, в-2 и с-41, – бесстрастно отрекомендовал тот. – Определяю объекты. А-16 – прогулочный катер класса В. В-2 – тяжелый межзвездный крейсер за номером «Телец-18». В секторе с-41 патрульный катер класса А-1.

– «Телец-18»? – Пшемыньски прижал капсулу, усиливая звук. – А он что тут делает?

– Установить связь и задать вопрос? – потребовал уточнений искин.

Капитан тихо выпугался. «Телец-18» или «Черный Телец» был его конкурентом. Не то, чтобы оба капитана соперничали – что такое вольный звездопроходец-одиночка по сравнению с одним из самых влиятельных пиратов Кошачьего Глаза? – просто два работорговца в одной точке – это всегда неприятности. И ведь известно, что многие «вольные» промышляют всем подряд – от открытия новых планет до грабежа малых транспортников. Но почему здесь и сейчас? Что, в Галактике других планет мало?

– «Шершня» нет?

– Не зафиксировано.

– Тогда всем-всем-всем, – Пшемыньски переключился на громкую связь, – минутная готовность. Старт за пределы системы через семьдесят секунд. Доложить о готовности!

– Есть!

– Есть!

– Есть! – полетело со всех сторон. Док выругался – его установку надо было отключить, частично демонтировать и только после этого возвращать обратно в медблок, где подключать заново. А на это надо минимум четыре минуты. Но экипаж, услышав о минутной готовности, кинулся по местам, спеша занять стартовые позиции, и он остался один фиксировать дорогой прибор к тем же стойкам, где обычно стояли мелкие юркие «Москиты».

Искин громко вел обратный отсчет секунд. Когда он дошел до цифры «четырнадцать», Пшемыньски плюхнулся в кресло и застегнул страховочные ремни. «Краковяк» начал разгон, чтобы покинуть пределы Солнечной системы и уйти в глубокий космос. В самый последний момент в душе неприятно кольнула мысль о брошенном на произвол судьбы «Шершне» со всем экипажем и грузом, но она тут же отступила под гнетом суровой необходимости. Лучше пожертвовать малым, чем погибнуть всем. Тем более что в трюме было тридцать пять землянок. Достаточно большой куш, чтобы наплевать на потери. Тем более что в его работе они неизбежны.

Скучно!

Скука – вот то единственное слово, каким можно было описать работу в местном таможенном секторе. Скука и рутина. Хотя, надо признать, работа легкая и непыльная. Обычные суточные дежурства, когда просто сидишь и просто смотришь на экраны в надежде, что однажды на одном из них что-то шевельнется. Первое время он так и делал, подавшись вперед и тараща глаза до рези под веками. Но уже на десятые сутки устал. Ничего не происходило ни у него, ни у его сменщиков, ни тем более на соседних участках. А если что-то и мелькало, то датчики движения засекали нарушителя спокойствия и просто-напросто отсеивали все объекты меньше определенного объема и массы, фиксируя – и выводя на экраны – лишь те, что были намного больше. Многие операторы настолько привыкали к такому бездеятельному действию, что на работе просто дремали, резались в видеоигры, зависали на порносайтах и даже читали книги. Гурий сам видел, как его сменщик, собираясь домой, запихивал в сумку планшет с «читалкой». А, проследив за взглядом юноши, ничуть не смутился, а вместо этого предложил: «Хочешь, дам почитать? Там даже фантастика есть!»

Гурий гордо отказался – мол, я работать сюда пришел, а не…

– Да знаем, – отмахнулся сменщик, – кто тебя сюда привел!

Гурий сердито засопел. Да, все знали, что начальник этого сектора – его родной дядя, старший брат матери. Все знали, что он опекает племянника и устроил его после выпуска из полицейского училища сюда на обязательную практику просто для того, чтобы у парня была отметка в трудовой книжке и, соответственно, необходимый стаж, ведь на таможне год засчитывается за два. Все это знали и за глаза называли маменькиным сынком, но сами-то они кто? Только по форме и являются полицейскими, а сами… сами даже, передавая смену, не торопятся закрывать в интернете окошки с порносайтами, да еще и подмигивают – мол, я там на такой сайт набрел, девочки и мальчики, что надо, пройди по ссылке, не пожалеешь! Гурий гордо кривился, вздергивая подбородок – мол, не на того напали! – и знал, что у него за спиной шепчутся, крутят пальцем у виска и не строят козней только потому, что у него дядя – начальник. На эти теплые местечки полно желающих. Чуть нажалуется капризный племянничек – и полетишь отсюда «за несоответствие занимаемой должности». И куда потом устроишься? Кое-кому до пенсии всего ничего. Протянуть бы последние пару годков…

Гурий маялся на работе. Нет, он прекрасно понимал, что мама и дядя хотели, как лучше. И даже отец, хоть и ворчал и вздыхал, но признавал, что так оно безопаснее. Но парню хотелось другого. Он с детства бредил именно работой в полиции – расследования, преследования, тайны и загадки, слежки и погони… Не пропускал ни одного полицейского сериала, прочел все книги о сыщиках, какие мог достать, занимался спортом, представляя, как будет бегать за преступниками, ходил в тир, закалялся, а в училище был одним из лучших. И мечтал.

Реальность дала трещину еще во время учебы, когда выяснилось, что даже в наше время – вернее, в наше время больше, чем когда-либо еще – полицейским приходится корпеть над бумажками, чем непосредственно ловить преступников. Вызвали тебя на место – изволь составить протокол осмотра места происшествия, записать имена и адреса свидетелей, задним числом оформить разрешение на выезд и заявление на аренду автомобиля, потом напиши отчет по результатам поездки, составь план работы по делу с приложением нескольких заявлений в различные инстанции, дождись, пока начальство одобрит твой план и составит встречный, скорректируй его и начинай работать, причем после каждого допроса, осмотра улик или проверки пиши еще один отчет, прилагай к делу, отправляй запросы по инстанциям – и так далее. Хорошо только одно – непосредственной бумаги использовалось мало, а файл так легко поправить. Да и нет нужды самому бегать по кабинетам – скинул текст отчета на почту начальнику и жди ответа, не выходя из комнаты. Но именно это и выводило Гурия Хвата из себя. Он мечтал о настоящей жизни – а вместо этого угодил к таможенникам.

Дядя постарался, расписывая племяннику свою работу – дескать, тут и контрабанда, тут и незаконные попытки пересечь границу, и даже предотвращение террористических актов. Не жизнь, а сплошная романтика. В действительности все свелось к экранам, на которых чернел глубокий космос и случайно залетевший в сектор обзора астероид становился событием века.

Гурий ждал. Надеялся. Верил. Не хотел мириться с тем, что положенные три года так и просидит тут, листая окошки интернета и подремывая в перерывах. Пока учился, времени на то, чтобы лазить по всемирной паутине почти не оставалось – разве что в поисках нужной информации. А тут не прошло и полугода, как он просто возненавидел интернет, тем более что для работников таможни он, как для всех госслужащих, был бесплатным и безлимитным. Но рано или поздно приедается все. Даже безделье.

Гурий с отвращением смотрел на пульт управления. Он прекрасно знал назначение каждой клавиши, каждой кнопки и рычажка и первое время развлекался, меняя настройки. Просто от нечего делать, потому, что постоянно смотреть на экраны было скучно. Включить автоматику и предаваться безделью? Простите, мы это уже проходили. И сейчас он окинул пульт взглядом скорее по привычке: «Как ты мне…»

Что это?

Гурий сперва подумал, что ему мерещится – мол, уже от безделья галлюцинации начались. Но нет! Параметры «пределов допуска» были выставлены на максимум. А это значит, автоматика будет замечать и выводить на экраны данные лишь о самых крупных объектах, размерами не менее трехсот метров в диаметре и длиной не менее полукилометра, что намного превышает параметры…

Едва ли не впервые за полгода работы Гурий благословил наличие скоростного интернета. Первая же ссылка заставила его полезть в затылок. Размер триста на пятьсот был характерен для крупных метеоритов, ядер комет и… грузовых транспортных судов средней вместимости, а также средних и малых пассажирских лайнеров. Но намного превышал размер для малых транспортников и частных катеров. Кроме того, подобный режим позволял не замечать метеориты диаметром менее ста метров. А ведь астероид с таким диаметром мог бы нанести Земле колоссальный ущерб. Тот же интернет выдал информацию по шести классам малых судов, на которых на Землю вполне могли незамеченными прилететь не совсем желанные гости.

Саботаж? Или просто разгильдяйство?

Спокойно, парень. Спокойно. Ничего еще не случилось. Ну, положил его сменщик на пульт контейнер с едой и случайно сдвинул рычажок. Или задел локтем. Или книгу бросил и чуток промахнулся. Бывает. Сколько там тебя на месте не было? Всего трое суток. За это время ведь на Земле ничего не произошло? Иначе СМИ просто сорвались бы с цепи, смакуя живописные подробности того, что наделает с планетой астероид, рухнувший в океан или армада пришельцев из космоса. Но в новостях нет даже намека – мол, ученые обнаружили, а служба контроля подтвердила… Так что тихо, без паники, осторожно проверяем все системы.

Сказать по правде, Гурий даже обрадовался внештатной ситуации – хоть какое-то развлечение. Он несколько раз проверил и перепроверил все, дважды запустил полную диагностику системы на предмет вирусов – мало ли, что можно подцепить в интернете! – исползал на четвереньках весь кабинет, ища неплотно прилегающие кабели. Вдобавок сунул нос в щитовую и звякнул на пост дежурного, чтобы справиться, не было ли сбоев в работе. В общем, занял себя на три часа. И, вернувшись к пульту, оторопел.

Экраны больше не зияли черной пустотой. Они были испещрены огнями и силовыми линиями, а на мониторах непрерывным потоком ползли, бежали и текли линии, отмечающие пути пролета метеоритов, мелких и крупных камешков и даже трассы трех – мама дорогая, трех! – космических кораблей, которые вот прямо сейчас пересекали их сектор. Четвертый, оказывается, успел уйти из поля зрения, пока незадачливый таможенник лазил под столом.

– С ума сойти! – прошептал Гурий. А он-то полгода смотрел на пустые экраны и ничего этого не видел! Ему сделалось жутко от одной только мысли о том, сколько же он пропустил.

– И сколько пропустили мы все!

Он бросил взгляд на часы. Дядя прибывал на работу только через полчаса. Проверял дежурных, просматривал почту, высиживал «на всякий случай» еще пару часов и отбывал вскоре после обеда. Мол, зачем начальнику стоять у подчиненных над душой, если все работает нормально. Нормально? Как бы не так!

Гурий с трудом смог дождаться десяти часов. Вытерпел еще несколько минут, «на всякий случай», кусая от нетерпения губы, и позвонил по внутренней связи.

– А, младший техник Хватов! – приветствовал его дядя. По связи он всегда величал его только так, лишь наедине позволяя фамильярности типа «племяш» и «малыш». – Сегодня твое дежурство? Как служба?

– Старший инспектор Киструс, – сейчас Гурий при всем желании не мог бы назвать его просто дядюшкой, – я… у меня важное сообщение.

– Что еще случилось? Кофе кончился?

– При чем тут кофе?

– Заболела мать и вам нужен отпуск? Или…

– Да все у нас в порядке. Просто… я обнаружил вопиющее нарушение инструкций!

– Чего? Каких еще инструкций?

Путаясь в словах – неприятно говорить, когда не видишь лица собеседника и не можешь угадать его реакцию – Гурий попытался объяснить, в чем дело.

– Ну и что? – была единственная реакция дяди. – Из-за этого ты мне звонил?

– Но ведь вы себе не представляете, сколько всего мы из-за этого пропустили! Я подсчитал – есть шесть разновидностей космических судов, малой и средней вместимости, которые меньше заданных параметров. Система слежения их просто не видела и пропускала… Я уж не говорю о метеоритах, астероидах и…

– И что с того? Ты что, будешь тормозить и тащить на допрос каждого туриста-частника? А астероиды… надо же и ПКО* чем-то заниматься! А то, понимаешь, жиром зарастают… Так что все в норме…

(*ПКО – служба Противо-космической Обороны. Прим. авт.)

– В норме? Но…

– Не переживай. Раз в месяц мы запускаем экстренную проверку. Тогда мимо нас комар не проскочит.

«Комар»! Гурий нервно усмехнулся. «Комарами» назывались самые мелкие боты, которые, в отличие от «Москитов», не покидали атмосферы, поскольку имели слишком слабые двигатели, чтобы выходить за орбиту. До таможенной станции – и ее радаров – они долететь не могли физически.

– А за этот месяц, – рискнул спросить он. – Кто знает, сколько кораблей прошмыгнуло мимо нас за месяц!

– Нисколько, – огорошил его дядя. – Забыл, где ты живешь? Мы – закрытый мир. Наш сектор никто не посещает без предварительной договоренности, согласованной за месяц. В год бывает от силы десяток посещений. Десять! А месяцев в году – двенадцать. Чуешь? Так что расслабься и служи.

– Я служу, – промямлил Гурий, – но…

– Вот и не отвлекай меня от дел. Позвонишь, когда обнаружится действительно что-то важное.

Связь прервалась.

Гурий сидел, как оплеванный. «Действительно что-то важное». Таможня не выполняет своих обязанностей, закрывая глаза на снующие туда-сюда корабли – и это не важно? Они не хотят замечать ничего, уверенные, что в закрытом секторе ничего не происходит?

Он запрокинул голову, глядя на экраны. Мерцали звезды. Плыли вдалеке астероиды и мелкие метеориты – мелкие, естественно, относительно. Пунктиром шел искусственный спутник. На боковом экране появилась орбитальная станция – такая же, как та, на которой служил Гурий.

И вдруг…

Да, это банально, но всегда всё так и начинается. Вдруг.

Точка. Светящаяся точка, мигающая огнями в каком-то незнакомом ритме и движущаяся чересчур уверенно, как-то целеустремленно. Гурий подался вперед, осторожно подкручивая настройки.

Малый бот незнакомой конструкции. Расстояние было чересчур велико, автоматика не справлялась с увеличением, но все-таки в конце концов его удалось идентифицировать как «Шершень». Тяжелый скоростной грузовой бот, который, если верить интернету, на Земле никогда не использовался. И в Солнечной Системе на данный момент (статья в Википедии была датирована позапрошлым годом) на вооружении не стояло ни одного «Шершня» такого класса, как тот, который торопливо пересекал квадрат.

Гурий схватился за голову. В училище им на факультативе, конечно, читали краткий курс о посещающих Землю кораблях. Мол, если попадете служить на Луну или вас случай забросит на Венеру или Марс, можете столкнуться вот с этими судами. «Шершень» относился к военным катерам, на таких обычно высаживался десант на дикие планеты, но выходящие в отставку десантники иногда покупали списанных «абордажников» и переоборудовали их в частные суда. Так сказать, ностальгия. Однако, именно этот «Шершень» не выглядел мирным. И он летел от Земли. И, судя по предварительному, на глазок, расчету, его путь лежал отнюдь не в сторону Марса, Венеры или Юпитера – хотя бы потому, что именно сейчас все три планеты находились с противоположной стороны. Оставалась либо Луна, либо Плутон, либо…

Глубокий космос.

И прежде, чем понял, что делает, Гурий до отказа утопил в гнездо тревожную кнопку.

– Код четыре. Незаконное пересечение границы.

Два часа спустя он стоял перед своим начальником, вытянувшись по струнке.

– Как это понимать? – голос дяди был обманчиво мягок, но глаза метали молнии. – Ты что себе позволяешь? Мальчишка, сопляк! Сигнал общей тревоги, звонок в службу ПКО, активация зенитно-ракетного комплекса, да еще и боевая тревога! Здесь! Сейчас! И… у меня!

– Но ведь это был «Шершень»! – упирался Гурий.

– Ну и что? Теперь на каждый транспортник мы должны охоту открывать?

– Это был не наш «Шершень»! Он не отвечал на позывные! Он отказался назвать свой код и лечь в дрейф!

– Зачем?

– Ну…Для досмотра.

– Для чего? – начальник прекратил метаться по кабинету и остановился, прищурившись.

– Для таможенного досмотра с целью выявления незаконного груза, контрабанды или иных нарушений, – отрапортовал Гурий. – Согласно таможенному кодексу мы обязаны досматривать все суда, вылетающие с планеты Земля.

– Обязаны мы! – фыркнул дядюшка. – Ничего мы не обязаны. Это пусть у чиновников с Луны и Венеры головы болят. Мы – Земля, запомни это раз и навсегда. У нас уникальный статус в Галактике. Мы – закрытый мир. То есть, находящийся в добровольной самоизоляции во избежание, так сказать, конфликтов и лишних человеческих жертв. Да, мы с тобой обязаны стоять на страже наших интересов, но при этом и не забывать, что здесь все не так, как на других планетах. Мы – это мы, а они – это они. У нас свои законы, у них – свои. Они не вмешиваются в нашу жизнь, но и мы позволяем им жить так, как они сочтут нужным.

– Значит, – Гурий нервно сглотнул, – надо позволять пришельцам расхищать наши… э-э…природные богатства?

– А с чего ты взял, что они что-то расхищают?

– Ну… есть же товары, технологии и сырье, которое не подлежит вывозу. Я учил… сдавал экзамены… Я помню. Это наша литература, наша музыка, в том числе эстрадные песни, представители животного и растительного мира, а также человеческие ресурсы, генофонд, так сказать.

– «Генофонд»! Это не твоего ума дело. Тебе главное сейчас – тихо-мирно отсидеть здесь еще два с половиной года для наработки минимального стажа, после чего для тебя будут открыты все пути. Мы с твоими родителями уже обо всем позаботились.

– Я хочу сейчас.

– Что?

– Я, – Гурий расправил плечи, – хочу уйти сейчас.

– Не понял? – дядя подошел, заглянул в глаза. – Какая муха тебя укусила?

– Не муха. Шершень.

– Глупости. Сходи в медотсек и…

– Вы меня не поняли, дядя. Я здоров. Просто я… больше не хочу работать в таможне. Я собираюсь подать прошение о переводе меня в патрульную службу.

Когда набирал полную грудь воздуха для произнесения этих слов и даже когда уже начал говорить, Гурий испытывал сомнения, но едва фраза прозвучала, юноша понял – это именно то, чего ему не хватало в жизни. То, к чему он стремился с самого начала. Этот «Шершень»… Он не просто удрал, огрызаясь в ответ на все просьбы и приказы остановиться – он еще и унес с собой спокойствие молодого человека. Тот понял, что ни за что на свете не останется на прежнем месте. Как можно спокойно жить, зная, что его коллеги – и родной дядя! – сознательно закрывают глаза на то, что творится буквально под самым носом! «Это не твоего ума дело». Нет, именно пустое сидение здесь не его ума дело.

Дядя еще что-то говорил, увещевал, убеждал, даже угрожал обо всем рассказать матери, но Гурий уже не слушал. Он даже не дослушал тираду начальника – сделал поворот налево кругом, как в училище и вышел из кабинета. В ушах его звучали позывные далекого космоса.