Габриэль Коста
Моя дорогая Оли…
Оливия не согласилась с мамой, но вслух, конечно же, об этом не сказала.
Неожиданно на кровати зашевелилась Регина.
– Мирабель, бога ради, прости, я сделала все, что было в моих силах, я ужасная няня, но я не встану. Я была и пожарным, и врачом, и динозавром, и подопытным кроликом… Прошу, или пристрели меня, или дай поспать еще хоть час. И знаешь, что еще? Я не знаю всех покемонов…
– Регина, расслабься и спи, я вернулась пораньше, – Мирабель улыбнулась и пожала плечами. – Когда вновь почувствуешь себя человеком, приходи вниз, выпьем кофе и поболтаем.
Ответа не последовало.
– Ну и замечательно, она вырубилась. Оли… Чего ты с ней натворила? Сколько раз я говорила: не издевайся над людьми! В сотый раз повторяю: стыдить людей за незнание покемонов нельзя!
– Она сама согласилась! – Оливия вырвалась из хватки мамы и понеслась вниз по комнате, оставляя Мирабель одну.
Пока дочь на первом этаже в очередной раз ударила дверцей холодильника и загремела столовыми приборами, Мирабель решила рассмотреть пару десятков листов на полу, столе и полках. Все пестрело красками. Они с мужем покупали Оливии карандаши буквально каждую вторую неделю. Половина их бюджета уходила на рисование.
Мамин грустный взгляд скользил по идеально убранной комнате, слегка тронутой творческим беспорядком. Оливия была аккуратна, чистоплотна, всегда раскладывала вещи по полочкам. Внешне будучи копией Мирабель, поведением Оливия пошла в отца – рассудительная, иногда заносчивая и, главное, любознательная. Муж в молодости мог часами сидеть над учебниками и искать ответ на интересующий вопрос.
Пыль вальсировала в луче солнца, перехватывая внимание Мирабель. Жизнь стремительно менялась, и крошечная Оливия, которую, казалось бы, они совсем недавно привезли из роддома, уже училась во втором классе. Дрожащей рукой Мирабель заправила светлую прядь за ухо, наклонила голову и опустила плечи. Минута ушла у нее на то, чтобы вырваться из своих мыслей. Громкий стук на кухне окончательно помог взбодриться. Мирабель улыбнулась.
– Моя дорогая Оли…
Она спустилась по лестнице медленно, крепко держась за перила и прищурившись от яркого солнца, которое заливало светом их гостиную. Глубоко вздохнув, Мирабель постаралась по запаху определить, что Оливия приготовила в этот раз. Когда дочери было четыре, они вместе готовили торт, и вот тогда у Оли проснулось желание смешивать всевозможные ингредиенты. Спустя два года попыток и после множества уничтоженных продуктов Оливия сделала вывод, что не все остается вкусным после духовки и начала более осознанно подходить к готовке.
Сейчас, судя по запаху, она остановила выбор на яичнице.
Время подходило к пяти, и в скором времени должен был вернуться с работы муж. Мирабель пробежалась взглядом по гостиной, отмечая идеальный порядок. Поведение дочери удивляло и вызывало вопросы: она не доросла или уже перескочила некоторые стадии во взрослении? Так или иначе, никто не жаловался, кроме их посудомойки и Регины.
– Дорогая, давай ты не будешь устраивать званый ужин? Папа скоро вернется с работы, его устроит обед всего из трех блюд, – Мирабель заправила за ухо светлую прядь и села на стул в кухне, подперев голову руками. – Мы же с тобой договорились готовить так, чтобы все съедалось сразу. Даже вкусная еда уйдет в мусорку, если пропадет.
– Все хорошо, мам! Я это не папе, а себе готовлю. Захотелось яичницу со шпинатом и фасолью! – ответила бодро Оливия и отвернулась к плите.
И когда она успела так вырасти?
– Как дела на работе?
– Так, я не поняла, мы что, поменялись ролями? – Мирабель рассмеялась. Иногда серьезность дочери забавляла, иногда пугала. – Лучше ты расскажи, как дела в школе? Ты уже подружилась со всеми детьми или кто-то смог спастись от твоего очарования?
– Да, я уже познакомилась с ребятами постарше, – Оливия засыпала в сковороду овощи, потом развернулась к маме с широкой улыбкой. – Они заболели и сидят дома.
– Отчего-то я совсем не удивлена. Я про то, что ты подружилась со всей школой, – Мирабель лукаво улыбнулась. – Ну а есть прям друзья-друзья? Те, с кем ты действительно хочешь общаться?
– Я со всеми хочу общаться. Люди – интересные, – Оливия выключила огонь и дала яичнице настояться.
Она смотрела на дочь и радовалась, вспоминая свой путь. Возможно, дочери удастся устроиться в жизни лучше, чем это получилось у Мирабель. В отличие от мужа, она не получила хорошего образования, но в жизни не пропала: благодаря помощи тети и собственному упорству смогла стать парикмахером. Пару женщин в пригороде Парижа до сих пор проклинали ее за испорченную прическу, однако со временем она набралась опыта и теперь работала без продыху.
Сегодняшний день не стал исключением. Несмотря на то, что кое-какие клиенты перенесли визит, она смертельно устала. В последнее время она взвалила на свои плечи чересчур много дел. Они с мужем работали не покладая рук, чтобы накопить денег на квартиру для Оливии и ее обучение в университете. Несмотря на то, что их дочь была смышленая и получала хорошие оценки, подстраховка ей не помешает. Цены на квартиры в Париже росли, тем более они планировали перебраться из пригорода, чтобы у Оливии появилось больше возможностей. Из-за этого Мирабель валилась с ног, а муж зачастую устраивал психологические консультации дома. Слыша их, дочь и нахваталась лишнего.
– Меня иногда смущает, что, вместо обсуждения уроков, мы говорим о людях в третьем лице, Оли… давай переключимся на более простые темы, – Мирабель чувствовала себя серфингистом, которому необходимо удержать равновесие на доске. Она не хотела оттолкнуть дочь своими словами, лишь поговорить с ней на более детские темы. В ее возрасте Мирабель переживала, купит ли ей мама платье в черный горошек или нет. – Ты вчера говорила, что подружилась с девочкой…
– Если ты о Сисилии, то мне пришлось выстроить чисто приятельские отношения, подружками мы не станем, – она явно копировала какие-то слова отца.
Оливия ловко переложила яичницу и овощи в тарелку и села напротив мамы. Но потом, спохватившись, снова встала и пошла за ножом и вилкой.
У Мирабель вновь появились пара секунд, чтобы понаблюдать за дочерью. В последнее время они с мужем уделяли ей слишком мало внимания, перекладывая заботу на няню. Оливия становилась самостоятельной слишком быстро. К шестнадцати годам мышлением она точно превратится в старика.
Тень, падающая на пол от жалюзи, вдруг показалась Мирабель тенью решетки в тюремной камере. Она не понимала, когда они все успели в нее угодить.
Мирабель хотела было ответить дочери, однако решила начать исправлять ситуацию с себя и мужа. Но сегодня она слишком устала для этого. Все завтра. Она прикрыла глаза рукой.
– Мам, ты какая-то рассеянная, может, тебе поспать?
Мирабель широко распахнула глаза и удивилась, когда обнаружила, что Оливия уже, оказывается, съела яичницу и доедает овощи. Она что – задремала сидя? Главное ей – не забыть о плановом походе к врачу.
– Если хочешь, я могу разогреть папе лазанью, а ты приляг к мадам Регине.
– Думаю, твоя кровать не выдержит такой нагрузки, особенно после того, как ты танцевала под Леди Гагу, дорогая, – Мирабель зевнула, прикрывая рот рукой, и встрепенулась. – Ужас как спать хочется, но лучше перетерпеть, иначе опять буду читать до рассвета. И из этого замкнутого круга уже не выбраться.
– Ты все не можешь прикончить тот любовный роман?
Мирабель хмыкнула и решила прятать свои книжки лучше.
– Я прочитала аннотацию. Типичная история про принца на белом коне.
– Ты где этих слов набралась? – Мирабель с недоумением окинула взглядом Оливию. – Подобные книги расслабляют меня после работы. Книги не обязательно должны быть сложными, Оли, иногда им надо быть простыми. Мне посоветовала ее одна клиентка, а ты прекращай подслушивать папины сеансы и лазить в моей тумбочке. Это незаконно.
– Мама, я смотрю диснеевские мультики, а не подслушиваю папу. Но они ужасно скучные, поэтому я переключилась на покемонов и жду, когда Эш победит в Лиге чемпионов.
– Твой любимый покемон не Пикачу? – спросила с улыбкой Мирабель.
– Нет, конечно, я что – совсем ку-ку? – Оливия покачала головой и отставила тарелку в сторону. – Кто же берет электрического покемона в начальную команду? Только Эш, который проспал и запутался в собственных штанах.
– А ты не путаешься?
– Я ношу платья.
Мирабель улыбнулась и услышала, как открывается дверь. Взгляд светлых глаз устремился к часам. Шесть. Ленивый диалог с дочерью растянулся на час. Сегодня она собралась лечь в восемь часов, и, пусть за окном начнется метеоритный дождь или One Direction постучатся к ней в дом, Мирабель будет во власти Морфея.
Оливия пошла встречать отца и поспрашивать у него про пациентов, пока мама не слышит.
Чуть позже по спине Мирабель заскользила его рука.
– Ты сегодня рано, – доктор Корон ласково улыбнулся, – решила взять еще один выходной? Ай-ай, смотри, а то дашь себе отдохнуть, и тогда все пропало. Два отгула в год – это уже ни в какие рамки, Мира.
– Дэвид, не смешно, – она покачала головой и улыбнулась.
Оливия доставала из холодильника контейнер с лазаньей и поставила в микроволновку.
– Две клиентки перенесли окрашивание на следующую неделю, и я решила отдохнуть. Ты, между прочим, тоже пришел рано. Неужели ты изобрел какой-то метод, который мгновенно помог всем пациентам?
– Ну тогда бы я стал безработным и очень богатым человеком, Мира, – он тоже, не стесняясь, еле успевая закрыть рот рукой, зевнул. – День тяжелый. Не успеваю перед выходными встретиться с еще одной клиенткой. Даже не знаю, что делать. Не очень бы хотелось звать ее к нам.
– А что с ней? – как бы невзначай поинтересовалась Оливия. Она обожала слушать истории отца с работы, но тот совсем изредка рассказывал об интересных случаях. – Я даже могу пойти погулять, пока вы здесь, для сохранения конфиденциальности вашего сеанса.
– Оливия, а сейчас ты не хочешь сохранить эту самую конфиденциальность? – отец усмехнулся.
Оливия поставила перед ним лазанью.
– Спасибо. У пациентки РПП. Каждый раз, когда она нервничает из-за критики отца по поводу ее внешности, она начинает есть.
– А почему она просто не поговорит с ним и не попросит не критиковать ее? – удивилась Мирабель.
– Ну, случай уникальный по другой причине, – Дэвид улыбнулся смущенно, и, пока Оливия пошла за приборами, он наклонился к жене и прошептал. – Отец полгода как умер. Она до сих пор слышит его голос.
– О… – Мирабель захлопала глазами, стараясь побыстрее вернуть себе невозмутимый вид. – Все, давайте прекратим раскрывать тайны пациентов и перейдем к более важным. Какие у кого планы на завтра? Я схожу к доктору, сдам кровь – и свободна. У нас закончились продукты, предлагаю сходить в магазин.
– У меня смена завтра минимум до пяти вечера, только если часов в семь, не раньше, – доктор Корон промычал от удовольствия и посмотрел на жену. – Думаю, мы везде успеем, не стоит переживать.
– Я не переживаю, а решаю, не перенести ли мне поход к врачу, – Мирабель закусила губу. – В конце концов, это не так важно. Если я схожу и сдам анализы на следующей неделе, ничего не случится с моей страховкой, а так появится повод взять дополнительный выходной, – Она громко зевнула. – Нет, вы меня простите, пожалуйста, но я пойду спать. Меня так сильно рубит, будто я не спала неделю. Дэвид, там наверху спит Регина. Оли ее загнала сегодня, как марафонца. Я ей не платила. Пусть выспится, и завари ей кофе, хорошо? Меня не будите до следующего тысячелетия.
– Мира, я не думаю, что получится проспать так долго… Мадам Ким лично заявится сюда с феном и будет требовать завивку, жива ты там или нет, – Дэвид улыбнулся и помахал жене. – Иди спи до самого утра. Мы с Оливией придумаем, чем заняться! Еда у нас есть, а значит, точно не пропадем!
– Дэвид, я прошу, заканчивай рассказывать ей про своих пациентов, хорошо? – Мирабель видела, как Оливия поморщилась. – Нет, дорогая, все, хватит этих разговоров. Идите смотреть мультики, погуляйте или купите собаку. Работа должна оставаться за дверью, иначе этот дом превратится в салон красоты для душевнобольных, – последние ее силы ушли, чтобы сделать строгое выражение лица. – Я все сказала, Оливия.
Не дожидаясь ответа, Мирабель покинула столовую.
– Кажется, мама немного недовольна нашими разговорами, Оливия, – Дэвид отвел взгляд в сторону. – Нам придется подчиниться и, дабы избежать мук совести, не противиться ее просьбе. Давай возьмем мороженое и пойдем смотреть мультики. У нас с тобой очень много серий покемонов.
– А как же разбор «Геркулеса»? Мы не можем оставить его на полпути! Ну папа! Это так интересно! Мы даже мультик не досмотрели, – Оливия насупилась и посмотрела на лестницу. – Давай мы досмотрим «Геркулеса» и на этом закончим? Не люблю не доводить дело до конца. Если взялся, надо выполнять.
– Хм, ну пойдем, – он улыбнулся. – Только маме ни слова. Иди, включай «Геркулеса», а я пока уберу за собой и достану мороженое. Странно, Мира сказала, что еда в доме закончилась, – он открыл морозильник, – а тут целые залежи мороженого.
– Потому что мороженое – не еда, – бросив это, Оливия направилась в гостиную, радуясь небольшой победе.
В это время доктор Корон смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом. Он стал замечать за дочерью желание доводить дело до конца с заметным упрямством. Это, неоспоримо, полезное качество для человека, однако Оливия будто не давала себе права на ошибку. В доме чисто, еда вкусная, уроки сделаны… Ее даже упрекнуть не в чем. Его кейс вздулся от огромного количества исписанных и неотсортированных листов с записями. Ошибки свойственны людям любого возраста, и нежелание признавать их и отпускать… проблема. Он не собирался превращать дочь в пациента и ставить диагноз, однако некие звоночки в ее поведении все же наблюдались. Доктор Корон не мог сообразить, когда они с женой стали требовать от нее лучших результатов. Наоборот, никогда не перегибали палку с запросами, скорее, спускали на тормозах промахи и недочеты. Вот только Оливия стремительно приобретала комплекс отличницы. Он закрыл морозилку, которая начала пищать, и поставил грязный контейнер в раковину. Доктор Корон открыл ящик со столовыми приборами и закусил губу, вновь задумавшись.
– Папа! Ну ты где? Я уже даже карандаши отсортировала! – позвала его из гостиной Оливия.
– Иду! Не кричи, разбудишь мадам Регину и маму! – ответил он и прошептал. – Если Мира поймает меня на разборе диснеевских мультиков с Оливией снова, убьет на месте, – он выдохнул. – Ладно, потом разберусь.
Сказал он и своему кейсу с пациентами, и навязчивым мыслям.
Призрак Клуба
– Кларк, а ну-ка вызови ее сюда! Немедленно!
Смуглый парень прикрыл глаза и сжал ладони в кулаки, пытаясь унять раздражение. Его терпения хватило всего на пару минут. Он зашипел, как кошка, которой наступили на хвост, и вскинул руки вверх, прокручиваясь на стуле. Этот детский жест обычно приводил его в чувство, однако злость все ширилась и ширилась в его груди, грозясь поломать ребра. Парень с черными, немного вьющимися волосами помассировал виски и закинул ноги на стол. Он ругал всех сотрудников, стоило им устроить беспорядок на рабочем месте или, не дай бог, сидеть на столах, однако сам он изредка нарушал свои же правила. В конце концов, именно он потратил целое состояние, чтобы купить каждый ластик в этом офисе и вообще – арендовать этаж в одном из небоскребов Мехико…
Кларк, его секретарь, оповестил, что выполнил просьбу, и тут же отключился, избегая негодования начальника. Ловкие пальцы расстегнули две верхние пуговицы, позволяя дышать свободнее. Рубашка, подаренная другом, оказалась на размер меньше, но глупая сентиментальность заставляла мучиться не только удушьем, но и ностальгией по школьным временам. За прошедшие годы только воспоминания о школьных деньках вызывали у него искреннюю улыбку. Они яркими красками вырисовывались в его сознании, превращаясь в четкую картинку чего-то по-настоящему доброго и светлого.
В то, каким он был дураком, не верилось. Это сейчас он – Ричард Альварес, писатель, известный всем по циклу романов в жанре фэнтези. В век цифровых технологий он – один из немногих, ради творчества которого гибнут тысячи деревьев. Пару лет назад ему пришлось инвестировать огромные деньги в лесную промышленность, чтобы экоактивисты перестали обвинять его в убийстве планеты. А Ричард был и не против помочь природе. С годами он проникся культурой своей мексиканской нации, заинтересовался проблемами экологии и потерялся в лабиринте собственных мыслей. Вместе с популярностью пришли деньги и власть. Его отец – успешный бизнесмен, но Ричард уже много лет не брал у него и песо, наоборот, вливая свои деньги в его компанию. Несмотря на хобби, которое превратилось в работу, он не потерял любви к творчеству и просто наслаждался процессом, научившись брать музу в заложники. Держать внимание мира пять лет – тяжелое бремя. По крайней мере, все так думали и постоянно спрашивали об этом молодого писателя. Ричард же в такие моменты загадочно улыбался, потел и не знал, что сказать. Врал он плохо, а говорить публике: «Да я как-то и не задумывался об этом», – немного инфантильно.
Вчера он поставил последнюю точку в заключительной книге цикла. Конечно, еще предстоит много работать над текстом, но вот сейчас, именно сейчас – все, он свободен… На какое-то время. И почему-то ничего, кроме опустошения, Ричард не чувствовал. Обычно, когда он завершал какую-нибудь историю, множество идей уже кружились в его голове и сражались не на жизнь, а на смерть за право быть воплощенными на бумаге. Сейчас же, по непонятным причинам, сердце Ричарда изнывало от скуки, а в мозгу засело раздражающее спокойствие. Ему через неделю стукнет двадцать восемь лет. Он договорился со своими лучшими друзьями – Джеком, его женой Джуд и детьми, а также с Томом и Аланом отпраздновать это событие в кафе в Нью-Йорке. Несмотря на значительно расширившийся круг знакомых после обретения популярности, друзей у Ричарда не прибавилось. Ехать из Мехико в Нью-Йорк, чтобы поесть праздничного пирога, – это звучало дико, однако он проворачивал такое уже не один раз. Без этого рисковал и вовсе потерять связь со своим прошлым.
Ричард развернулся к окну. Шел дождь.
Глобальное потепление, конечно же, внесло свои изменения в климат, но прямо сейчас Ричард, прикрывая глаза, вспоминал снегопад в Нью-Йорке. По какой-то необъяснимой причине именно он привлекал его внимание в фильмах, сериалах и книгах. Магия, которой наполнялся зимний Нью-Йорк, превращала его из города ярких огней в город мистический, таинственный.
Себе Ричард мог признаться, что ему необходимо время для новой книги. Ему хотелось написать искреннюю историю. И для этого ему необходим Нью-Йорк, снегопад, столик и друзья. Другими словами, передышка. Ностальгия теплым одеялом укрыла его разум, погружая в сон и скрывая от него еще одно, пока что непонятное чувство.
На моменте, где ему снилась драка с Джеком за мороженое, его бесцеремонно разбудили:
– Ну ты и козел, брат! Я сюда летела, чуть ноги себе не переломала. Кларк сказал, что ты уволишь весь свой юридический отдел, если я не прибегу к тебе в течение двадцати минут, – Роуз, его сестра, откинула волосы назад и вытерла пот со лба. Кажется, ей грозил реальный срок за убийство старшего брата. – Если прямо сейчас ты не объяснишь, почему я поднималась девять этажей на каблуках из-за сломанного лифта, перепрыгивая по три ступеньки, клянусь конституцией, в следующий раз мы будем праздновать День мертвых по разные стороны реальности!
– Да что ты так разоралась-то?! – Ричард взмахнул рукой и зевнул. – Я сейчас вызову охрану и натравлю на тебя своих юристов.
– Я твой юрист, чудик ты этакий! – Роуз бросила какую-то папку на стол. – Заканчивай со своими шутками и давай серьезно. Чего звал?
– Рыбу или пиццу заказать на обед? – Ричард видел, как у Роуз задергался глаз. Он еще планировал потрепать ей нервы за сорванный сон. – Не могу определиться. Нужен совет эксперта.
– Сам выпрыгнешь из окна, шпала двухметровая, или тебе помочь? – спокойно поинтересовалась она.
Ричард приподнял бровь.
– Поверь, я знаю, сколько я просижу за это, и я согласна, – она выдохнула и подтащила стул к столу брата. – Рыба. Заказывай. Так о чем ты хотел поговорить?
– Кларк, слышал? Заказывай рыбу, – Ричард усмехнулся и выключил автоответчик под шокированный взгляд сестры. – Что?! Кларк был моим свидетелем на случай, если ты реально захотела меня убить.
– Одним больше, одним меньше… – прошептала Роуз.
Они замолчали. Роуз отвлеклась на дождь за окном, поэтому у Ричарда появилась возможность понаблюдать за ней, когда маска строгой и властной руководительницы его юридического отдела слетела, являя ее истинное лицо. Нормальные отношения с сестрой у него выстроились только пару лет назад. Роуз всегда с завистью смотрела на путь Ричарда, иногда вполне сознательно вставляя палки в колеса. Добродушный и незлопамятный, Ричард лишь молчал и в лучшем случае на время отстранялся от общения. Ему приходилось терпеть три праздника в году: День благодарения, Рождество, день мертвых. Придерживаясь старых традиций, они собирались дома и зачастую разводили скандал. И вот, каким-то невероятным чудом, Ричард предполагал, что это чудо психотерапии, Роуз, успокоилась. Других объяснений у него не нашлось. С того дня, а именно дня мертвых, они с сестрой начали общаться даже вне родительского дома. Спустя пару месяцев он нанял ее на пост главного юриста.
– В это время в Нью-Йорке обычно снегопад, – прошептал Ричард, выводя Роуз из размышлений. – А тут льют дожди. Даже в странах, где солнце висит над головой, кажется, постоянно случаются пасмурные дни.
– Опять включил писателя? – бросила Роуз, натягивая свою маску ледяной королевы. – Ты уже решил, куда поедешь на день рождения? – она прекрасно знала о его планах.
Ричард оценил ее желание поддержать разговор.
– Будешь опять встречаться со своими друзьями-неудачниками?
– Ты же помнишь, что я заказал билборд на Таймс-сквер напротив билборда Тома, где спрашиваю его: «Как дела?» Только подумать… Десять лет – и все произошло так, как завещала нам Ванесса, – Ричард отвел глаза в сторону, вспоминая, как много времени прошло со смерти мамы его лучшего друга Тома – Ванессы. – Она пророчила нам успех: Том стал одним из самых востребованных актеров на Бродвее, я – знаменитый писатель, Джек – получил степень по астрофизике… Я вспоминаю, как спал на диване в два раза меньше меня, – он усмехнулся. – Много воды утекло.
– Да, и в основном – это твои слезы, – улыбнулась Роуз.
Она хотела, чтобы ее слова звучали саркастично, но решила не портить настроение брату, заметив его печальное состояние. После написания истории он всегда впадал в какую-то апатию и, к сожалению, вновь начинал читать книги других авторов…
– Маринетт уже забронировала тебе билеты, наняла охрану и сделает все, чтобы ты добрался до своего отеля. В прошлый раз поклонницы сдирали с тебя одежду в буквальном смысле. До сих пор я гоняюсь за твоими фотками в трусах.
– Сам виноват, не надел ремень.
На заявление брата Роуз вскинула бровь и покачала головой.
– Ну что? Штаны не так сложно сорвать!
– Даже несмотря на то, что ты раскачался, начал пользоваться услугами косметолога и за твоим внешним видом следят примерно пятьдесят человек… они не имели права срывать с тебя одежду и лапать! Ричард, алло? Тебя чуть не изнасиловали в Париже! – Роуз по-настоящему запуталась. Она не понимала, шутил ли ее брат или действительно винил в случившемся себя. – Чтобы вообще никогда такого не слышала! Перестань оправдывать людей.
– Ну вот, к примеру, сейчас я вывел тебя из себя. Кто виноват? – он отвернулся. – Да понял я, понял. Не начинай очередную схватку за права человека. Я им следую неукоснительно.
– Вот и ладненько, не забывай, – она залезла в телефон. – Ты помнишь, что у тебя назначено свидание?
– Я не пойду, – резко проговорил Ричард. – Нет. Для этого у меня нет настроения и желания. Вот задумайся, не издевательство ли – гнать меня на свидание с таким упорством?! Я сходил уже на целых три свидания, и единственное, о чем я мечтал, – это побыстрее свалить домой, – он напряженно выдохнул. – А сейчас меня хватит только на то, чтобы съесть свою рыбу и сбежать из офиса.
– Три свидания за два года, Ричард! Ты в своем уме? А до этого ты вообще ни с кем не встречался! Не жалуйся и иди на свидание, – она прищурила глаза. – Может, тебе девушки не нравятся? Ты так и скажи!
– Да что ты пристала! Я тебе сотню раз говорил – нравятся-нравятся. Мне не подходят те, что ты находишь! – он застонал от раздражения. Идея позвать сестру на обед обернулась для него в очередной разговор про его личную жизнь. – Мне не хочется сейчас этих отношений. Вообще искать себе спутницу жизни вот так, через сестру-сводницу, – плохая идея. Я надеялся, что все случится само собой. Увижу девушку – и захочу подойти к ней! А не сбежать!
– Ты пять минут разглядывал Жаклин! Я все видела! Не ври мне!
– У нее буквально на лбу набит единорог, Роуз, я разглядывал ее татуировку… На лбу! – он покрутился на стуле. – Отменяй свидание, и все на этом. Сама втянула меня, сама и вытягивай. Я просто не приду!
– Ты невыносим!
– Ваша еда, мистер и миссис Альварес, – Кларк вкатил в кабинет стол с подносами. – Тут все как вы любите. Напитки принесу через пару минут.
Увидев каменное лицо секретаря, Роуз прищурилась.
– Ты опять вызвал его, чтобы прервать мою речь едой? Знаешь? Я не договорила! Вот доем рыбу – и договорю!
– Не думаю, что это возможно, миссис Альварес, к вам пришел мистер Рокет и ждет вас.
Глаза Роуз полезли на лоб.
– Сколько он меня ждет?! Кларк! Я убью тебя!
– Три минуты сорок одна, сорок две, сорок три…
– Матерь божья, я полетела! Такие люди, как Рокет, могут подать меня на стол вместо главного блюда! Ненавижу! Черт! Ни поесть, ни поговорить! – она вылетела из кабинета, не прощаясь.
– Ты же знаешь, что она убьет тебя, когда узнает о лжи? – Ричард решил поинтересоваться у Кларка, пока ему еще не засунули кляп в рот. – Спасибо.
– Благо, миссис Альварес, как никто другой, знает, что за убийство ей придется оставить пост главного юриста «Альварес ИН» и отправиться шить одежду в тюрьму, – он поклонился. – Я оставлю вас и запру дверь. Если вы не против, я сам отлучусь в бункер на обед. Надеюсь, это спасет меня от вашей сестры.
– Спасибо, Кларк, конечно, иди, – Ричард кивнул и отвернулся к окну.
Дождь за окном прекратился. Звукоизоляция отгородила его от мира, поэтому он и не заметил, как природа успокоилась и начало проглядываться солнце, пуская лучи по многоэтажкам, лужам на крышах, создавая радуги в воздухе. От разговора с Роуз он пережил сразу несколько эмоций, но, к счастью, все же остановился на щемящем чувстве теплоты в груди.
Сестра поставила себе цель – найти брату девушку. Не то чтобы Ричард упирался ногами и руками, но огромное количество работы и мыслей не позволяли сконцентрироваться не то что на другом человеке, на себе самом. В целом, он был не прочь найти себе девушку, но без таких усилий со стороны сестры. Чтобы после первой встречи просто захотелось увидеть ее еще и еще раз. Многие, к сожалению, охотились за его деньгами, популярностью, а кто-то даже пытался познакомиться через его друзей. После пары неудачных встреч он с подозрением относился к «искренним» намерениям. Благо, сейчас, наблюдая, как стая птиц, названия которых он не знал, взметнулась в воздух, а лучи солнца заиграли на их мокрых перьях, он чувствовал спокойствие.
– Нужно перечитать «Маленьких женщин»…
* * *
– Итак, я в Нью-Йорке! Что теперь?
Оливия вышла из такси и, судя по навигатору, оказалась где-то на Бродвее. Какой-то бродяга открыл рот от удивления, когда она, не вняв совету Билли, начала разговаривать сама с собой. Перекладывая ответственность за организацию поездки с себя нынешней на себя в будущем, она не ожидала так быстро столкнуться с неприятными последствиями. Во-первых, во-вторых и даже в-третьих, терять чемодан в аэропорту, даже когда у тебя два телефона… паршиво! На ней джинсы, футболка, а вся ее обувь осталась в каком-то аэропорту. Все бы ничего, да только зима в Париже несколько отличается от зимы в Нью-Йорке, и стильной кожаной куртки оказалось недостаточно, чтобы согреть ее мечты о кардинальных изменениях.
Она поморщилась от холода и приметила торговый центр. У нее не было брони в гостинице, но, стараясь не думать об этом, Оливия бодрой походкой направилась в тепло.
– И откуда в мире столько снега?
За пару минут ее чуть не занесло снегом. Такими темпами ей, помимо пары сапог, понадобится еще и лопата. Она не собиралась мелочиться.
Оливия пообещала себе сделать один важный звонок по приезде в Америку, а для этого ей необходимо чувствовать себя раскрепощенно и уверенно. Ничто не поднимет ее самооценку выше, чем магазин «Прада». Бокал шампанского, обходительные разговоры и одежда стоимостью в целую квартиру – это то, что необходимо израненной французской душе и засидевшейся пятой точке после перелета. Мягкий свет не резал глаза и не мешал Оливии искать свою жертву в виде консультанта. Вместо него, правда, нашелся директор магазина – девушка невысокого роста, в идеально сидящем костюме, с легким макияжем. Подняв повыше подбородок, Оливия направилась к ней. Еще одно преимущество дорогих магазинов нынешних лет – непредвзятость. Да, возможно, сейчас на ней одежда стоимостью в лучшем случае баксов сто, но Оливия этого не стыдилась. Важно, не сколько на тебе надето, а сколько ты готов заплатить, чтобы это исправить.
– Доброе утро, миссис Райт, меня зовут Оливия Корон, и я бы хотела подобрать себе пальто, две пары зимних сапог, два свитера, какие-нибудь невероятно красивые чулки и обязательно шляпу, чтобы она могла закрыть меня подобно зонту, – Оливия говорила и активно жестикулировала.
Миссис Райт улыбнулась и посмотрела по сторонам в поиске свободных консультантов. Однако день выдался удачным на богатых клиентов.
– Мне что-то из последней коллекции. Не хочу бродить по Нью-Йорку в каком-то тряпье, – Оливия улыбнулась. – Вы же не против, если я позвоню, пока вы подбираете мне одежду? Размер «М», ноги двадцать три и пять. Спасибо большое, буду ждать!
– Сейчас я позову кого-то к вам, и мы все подберем, – ответила миссис Райт.
Не сказав ничего в ответ, директор магазина удалился в поиске необходимой одежды, пока Оливии несли ее шампанское и проводили к уютному креслу с подогревом, спрятанному от оценивающих взглядов других.
Присев, Оливия хмыкнула и разблокировала телефон, но затем отвлеклась и посмотрела в окно, за которым не прекращался снегопад. На стекле мороз нарисовал замысловатые узоры. Телефон успел заблокироваться, а мысли Оливии – ускакать куда-то за океан. Ей хотелось… Нет, она считала, что ей необходимо совершить пару безумных поступков. Помнила ли бабочка о своем прошлом гусеницы? Или в куколке менялся не только ее внешний вид, но и мышление? Оливия разблокировала телефон и, не удерживая в голове ни единой мысли, позвонила первому номеру.
