Фрэнсис Вейнс
Бурный XVI век. Габсбурги, ведьмы, еретики, кровавые мятежи
Вихрь молодости
Максимилиан был обеспокоен мирным договором между Филиппом и Людовиком XII. Находившееся на востоке герцогство Савойское имело огромное значение в борьбе за власть между французами и Габсбургами, поскольку было расположено между Францией, Миланским герцогством и Швейцарией. Оно представляло собой идеальный коридор для переброски войск из Нидерландов в Италию. Максимилиан стремился заключить новый альянс как можно скорее из-за родственных связей герцога Савойского с французским королевским домом. Поэтому император решил использовать в политической шахматной партии свою дочь Маргариту Австрийскую.
Третий раз за 20 лет отец начал сватать Маргариту, на этот раз за герцога Савойского. Она же была сыта семейным счастьем по горло. Поэтому отказалась подписать необходимое для официального одобрения брака заявление о «добровольном» согласии. Только после того, как отец пригрозил, что лишит ее содержания, она неохотно повиновалась.
Переговоры о заключении брачного союза превратились в ожесточенные торги, исходом которых герцог Савойи Филиберт II оказался весьма доволен. С невестой в савойскую казну должно было поступить 300 000 золотых экю. В дополнение к этому прилагалось ее вдовье имущество в Испании, от которого герцог мог прикарманивать дополнительно 20 000 золотых экю в год. Маргарите доставались крохи. Останься Маргарита вдовой, ей досталось бы лишь скромное пособие в размере 12 000 экю в год.
Разумеется, с точки зрения физиологии герцог Филиберт II Красивый (le Beau) был неплохой партией для двадцатилетней вдовы. Они были ровесниками, а Филиберт славился хорошим телосложением, увлекался охотой и любил бурные празднества. Венецианский хронист Марино Сануто назвал его «вихрем молодости, который никогда не стоит на месте». Его жизнерадостность была полной противоположностью предыдущим спутникам Маргариты. Французский принц Карл был ростом менее полутора метров и похож на деревенского дурачка, а болезненный испанский принц Хуан умер спустя всего пять месяцев после свадьбы.
Новый брак Маргариты также был заключен по доверенности. Филиппа II представлял его единокровный брат Рене по прозвищу Le Grand Bâtard de Savoie [50], который прибыл на церемонию в Доль 22 ноября 1501 года. После праздничного пиршества Маргарита в золотом парчовом платье возлегла на торжественное ложе, специально устроенное по этому случаю в одном из соседних залов. Проворный бастард Рене отлично выполнил свои обязанности и преклонил колени перед ложем, после чего Маргарита подарила ему бриллиантовый перстень.
Маргарита впервые встретилась со своим супругом 1 января 1502 года в монастыре Роменмотье-Анви под Женевой. Свадебная церемония сопровождалась турнирами и банкетами. Супруги поселились в герцогском замке Пон-д’Эн под Бурк-ан-Бресс. Штат личной прислуги Маргариты состоял из 140 человек, включая смотрителя львицы, которому было поручено ухаживать за львицей Маргариты. Там же герцогиня познакомилась с Меркурино Гаттинарой, юридическим советником Филиберта II. Гаттинара стал советником Маргариты и дослужился до влиятельной должности главного канцлера ее племянника и будущего императора Карла V Габсбурга.
Вскоре выяснилось, что Филиберт II передал политические дела герцогства своему сводному брату Рене, поскольку сам предпочитал проводить время на турнирах и охоте. Маргарита умела за себя постоять и решила забрать власть в свои руки. Она добилась от Максимилиана, чтобы тот подписал обвинение Рене в заговоре (фиктивном), в результате чего великому бастарду Савойи пришлось бежать поджав хвост. Маргарита забрала бразды правления политикой Савойи в свои руки, а ее придворный биограф Жан Лемер де Бельж восхищенно называл герцогиню «премьер-министром своего супруга».
Все свидетельствовало о том, что в новом браке Маргарита наконец обрела личное счастье. Но это счастье оборвалось после того, как герцог Филиберт II жарким летом 1504 года от скуки отправился на охоту на диких кабанов. Вспотев, он залпом выпил ледяной воды, чтобы охладиться, и заболел. Несколько дней спустя Филиберт II умер от воспаления легких. Маргарита снова овдовела. До завершения строительства новой церкви и монастыря на месте обветшавшего монастыря Бру она похоронила мужа в церкви в Бурк-ан-Брессе и отправилась в Страсбург, чтобы обсудить с Максимилианом вопрос наследства. Переговоры Маргариты с отцом, скорее всего, были не только о наследстве, поскольку за полгода до этого умерла королева Испании Изабелла Кастильская. С ее смертью политическая обстановка в Европе снова изменилась.
«Все, что принадлежит королю и королеве, принадлежит мне и после их смерти достанется мне»
Вскоре после смерти принца Хуана в октябре 1497 года королева Изабелла тяжело заболела. С этого момента она перестала играть значительную роль в политике. Управление Кастилией перешло к ее супругу Фердинанду. В конце сентября 1504 года он написал Филиппу письмо о том, что состояние королевы резко ухудшилось и ей осталось жить несколько недель. Фердинанд хотел, чтобы Хуана приехала в Испанию для объявления ее señora natural propietaria, единственной законной наследницей Кастилии. Филипп отказался удовлетворить эту просьбу и приказал послам не сообщать Хуане о здоровье матери. В отличие от Хуаны, объявленной прямой наследницей, Филипп имел ограниченный статус принца-консорта. Соответственно, он не мог претендовать на власть над Кастилией.
Присутствие Хуаны могло только помешать задуманному Филиппом государственному перевороту и захвату королевской власти. Когда пошли слухи о том, что Хуане стало обо всем известно и она решила бежать в монастырь, чтобы оттуда отправиться в Испанию вместе с маленьким Карлом, Филипп не позволил ей это сделать. Хуану изолировали в замке на холме Куденберг в Брюсселе. Ее испанским советникам был запрещен доступ в ее покои, а тех, кто осмеливался ее посетить, сразу заключали под стражу. Хронисты писали, что Хуана в отчаянных попытках сбежать взломала ломом деревянный пол в своих покоях с криками, что «лучше умереть, чем допустить то, что замышляет Филипп!».
Буйное поведение Хуаны стало для Филиппа идеальным поводом для того, чтобы объявить ее недееспособной и претендовать на кастильский трон. Испанские принцессы Мария и Екатерина были выданы замуж за короля Португалии Мануэля I и Артура Тюдора, принца Уэльского. У них не было никаких прав на трон. Филипп открытым текстом сообщил испанскому послу Фуэнсалиде: «Все, что принадлежит королю [Фердинанду] и королеве [Изабелле], принадлежит мне и после их смерти достанется мне». Посол, отлично помнивший напряженность первого бургундского визита в Испанию, предупредил Филиппа в ответном письме, что его в Испании не ждут: «В Испании против вас не только народ, но даже камни».
Отношения между Фердинандом и его зятем Филиппом испортились еще больше после оглашения завещания королевы Изабеллы. Вместе со своим последним вздохом Изабелла решительно перекрыла амбициозному зятю путь к испанскому трону. Согласно ее воле, Фердинанд становился регентом Кастилии до совершеннолетия их внука Карла в случае отказа Хуаны от регентства или ее объявления недееспособной. Изабелла собственноручно добавила в текст завещания слова «объявления недееспособной» незадолго до смерти, тем самым дав понять, что правильно оценивает психическое здоровье дочери и существующую угрозу захвата власти в Кастилии со стороны Бургундско-Габсбургской династии.
Королева всегда недолюбливала зятя. Изабелла не могла смириться с тем, что Филипп никогда не следовал ее советам и изолировал Хуану от испанского и бургундского дворов. Испанские послы, со своей стороны, представляли ей Нидерланды далеко не самым лучшим образом. Их отчеты изобиловали жалобами на частые домашние ссоры, нехватку денег, холодный климат, постоянные дожди и суровые зимы, из-за которых все болели, уродливый и непонятный для них язык, безвкусную еду, которую готовят на сливочном масле вместо оливкового, отсутствие таких трав, как тимьян и лаванда, а также чрезмерное, по их мнению, бургундское обжорство и пьянство. Не случайно набожные испанцы порицали бургундские излишества.
В конце Средневековья и начале Нового времени обжорство считалось «матерью всех грехов» и, согласно церковной доктрине, порождало лень и праздность. Поэтому нет ничего удивительного в том, что умеренные и набожные испанцы, считавшие себя избранными защитниками христианства и готовые обратить в христианство весь мир, не одобряли любовь бургундцев к трапезам и возлияниям. Сын Филиппа и Хуаны Карл решил следовать примеру испанской трезвости в своей политике и в 1531 году издал указ для Нидерландов, «дабы положить конец безудержному обжорству и пьянству, которым ежедневно предаются в наших землях во многих кабаках, тавернах и трактирах». Отныне на свадьбу разрешалось приглашать не более 20 гостей, само празднество могло длиться не более полутора (!) суток.
Изабелле удалось сохранить кастильское наследство на суше после своей смерти. Помимо кастильского регентства, ее мужу достались доходы от трех богатых военных орденов, Сантьяго, Калатравы и Алькантары, а также половина доходов от колоний в Америке. За предоставленные экспедиции Христофора Колумба привилегии Изабелла потребовала, чтобы доходы от заморских земель поступали в кастильскую казну. Колумбу причиталось десять процентов от всех товаров и доходов от «открытий», но в итоге он, получивший прозвище El almirante del mosquitos [51] в насмешку за то, что во время своего первого плавания открыл лишь несколько островов, где не было ничего, кроме полчищ комаров, умрет в глубокой нищете. В любом случае ожидания Изабеллы от этих экспедиций оправдались. Доходы от заморских колоний стали настоящей золотой жилой, обеспечивающей расцвет испанской экономики.
Испания начала защищать свое Эльдорадо от возможных соперников. В 1494 году испанцы и португальцы разделили морские маршруты в южной части Атлантики. Тордесильясский договор, ратифицированный папской буллой, установил воображаемую границу в 685 километрах к западу от островов Зеленого Мыса. Территория к востоку от демаркационной линии отныне принадлежала Португалии, оставляя португальцам проход в Азию мимо мыса Доброй Надежды. Территория к западу от демаркационной линии перешла в руки испанцев. Разрез проходил бы через горы Южной Америки (которая не была еще открыта) и давал португальцам право претендовать на бразильские земли. В 1503 году Севилья получила монополию на трансатлантическую торговлю. Тот, кто получал кастильскую корону, одним махом получал не только самое большое и богатое королевство на Иберийском полуострове, но и половину заморского континента.
«Ваше величество, сей меч дан вам вершить правосудие и защищать свои владения и подданных»
Борьба между Филиппом Красивым и Фердинандом Арагонским была борьбой за власть в Кастилии и за золото, которое поступало в казну из ее колоний. Соперников объединяло только одно: стремление объявить Хуану недееспособной из-за «ее недугов и припадков».
После смерти Изабеллы Фердинанд в целях выиграть время слал Филиппу обнадеживающие сообщения. Он считал, что Кастильское королевство находится в надежных руках, а Хуане не следует сообщать о смерти матери. Фердинанд полагал, что в приезде Хуаны в Испанию нет нужды, он может взять на себя управление страной до совершеннолетия Карла.
Интриги испанской стороны действовали Филиппу на нервы. На это, в частности, обратил внимание Жан де Люксембург, один из советников Филиппа. Он четко дал понять испанскому послу Гомесу де Фуэнсалиде, как Филипп относится к своему свекру: «…почему вы называете его [Фердинанда] королем, странно ведь называть его королем и не иметь королевства, или ехать в королевство, королем которого он себя называет, но где он не имеет права на королевскую власть и где он всего лишь дитя, которое должно повиноваться?»
Заупокойная месса по Изабелле, которую отслужили 14 января 1505 года в брюссельском соборе Святых Михаила и Гудулы, сразу приобрела огромное политическое и символическое значение. Хуане на церемонии была отведена второстепенная роль. Филипп сосредоточил все внимание на себе.
Герольд передал Филиппу меч со словами: «Ваше величество, сей меч дан вам вершить правосудие и защищать свои владения и подданных». До этого Филипп успел провозгласить себя королем Кастилии, Леона и Гранады, заказать новый герб с испанской символикой и в подтверждение своих слов разослать в нидерландские города 1000 новых гербов, напоминавших большие визитные карточки. Его послы отправились во Францию, Испанию и Рим для объявления, что Филипп Красивый стал королем Кастилии.
В ходе борьбы за власть Фердинанд Арагонский и Филипп Красивый осознали свою зависимость друг от друга. На Нидерланды приходилась примерно половина экспорта производимой в Кастилии шерсти, а на Испанию – примерно треть экспорта товаров из Нидерландов.
Стремясь избежать разрыва навсегда, Филипп и Фердинанд начали поиск компромиссного решения. В ходе очередной попытки договориться хитрый Фердинанд предложил Филиппу недавно отвоеванное у французов Неаполитанское королевство в обмен на право опеки над пятилетним сыном Филиппа Карлом. В случае переезда Хуаны и Карла в Испанию отпадала необходимость в присутствии там Филиппа, а Фердинанд получал власть над Кастилией до совершеннолетия внука. Кастильская знать опасалась, что Фердинанд лишит ее привилегий. После отказа Филиппа Красивого принять предложение Фердинанда испанский король решил обратиться к его французскому сопернику. Новые перетасовки и новый брачный союз!
Вероломство французов
Тем временем во Франции король Людовик XII не находил себе места в замке Блуа. В браке с Анной Бретонской у них появилось две дочери и два мертворожденных ребенка. Он все еще надеялся, что Анна родит ему здорового сына-наследника. Один маленький, но существенный просчет Людовика XII мог иметь драматические последствия для Франции: в случае отсутствия наследника мужского пола французский трон после смерти Людовика переходил будущему супругу его дочери Клод. Это означало, что один из Габсбургов должен был стать королем Франции…
Если бы при всем этом кастильская корона досталась Филиппу, Франции пришлось бы нелегко. Поэтому Людовик XII отрекся от своих намерений и расторг помолвку дочери с Карлом. Теперь Клод должна была выйти замуж за Франциска Ангулемского, племянника Людовика и потенциального наследника на трон, что позволило бы сохранить корону во французских руках, несмотря на отсутствие прямого наследника мужского пола. Будущая королева Франции Клод, которая, по словам Антонио де Беатиса, была «очень худой, невысокой, некрасивой и хромала на обе ноги», всю свою жизнь прожила в тени королевской семьи. Сегодня о ней напоминает только названный отцом в ее честь сорт слив – Reine Claude, он же ренклод.
Испанский король также изменил свою стратегию. Перед смертью Изабеллы Фердинанд поклялся ей, что никогда больше не женится. Таким образом, она хотела предотвратить появление новых претендентов на кастильскую корону в случае рождения у Фердинанда детей в новом браке. Но Фердинанд понял, что только его вступление в брак позволит не допустить амбициозного Филиппа к кастильской короне. Договор с Францией снял бы напряженность в отношениях с Испанией из-за Неаполитанского королевства. Максимилиан Габсбургский, который не стеснялся нарушать договоры, мрачно отозвался о перспективах, узнав о брачном договоре между Францией и Испанией: «Французы предатели, они и предадут Испанию!»
Фердинанд Католик (el Católico), которому исполнилось 53 года, женился на племяннице Людовика XII Жермене де Фуа, которая была на 36 лет младше него. Брак был заключен в марте 1506 года незадолго до прибытия Филиппа и Хуаны в Испанию. Фердинанд Арагонский ликовал, но его мужская сила уже была не та. Ходили слухи, что Жермена не теряла надежды и по ночам давала супругу любовные зелья, которые помогали Фердинанду в постели, но и доводили его до изнеможения. Жермену также часто называли похотливой кошкой, а ее яркое описание в книге фламандского автора Луи-Поля Боона раздвигает границы воображения: «Она [металась], словно в адском пламени. Растрепанная и пьяная, как наемник, она швыряла туфли в угол, шлялась по вечеринкам с высоко поднятыми юбками и ругалась так, что даже шлюхам стало бы стыдно».
Новый третий лишний
Для бургундского двора новый брак Фердинанда Арагонского стал ударом. Рождение нового наследника на испанский трон могло нарушить все планы Филиппа Красивого. Он начал давить на Хуану, чтобы та отклонила поддержку отца, но она не стала подписывать никакие бумаги. Тогда Филипп отправил Фердинанду заверенный поддельной подписью Хуаны отказ от кастильского регентства в пользу супруга. Согласно этому же документу, она отреклась от всех своих прав в пользу мужа. Документ был составлен столь отвратительно, что испанцы сразу распознали в нем подделку.
В ожидании рождения нового наследника Фердинанд решил выиграть время и предложил заключить новый договор, согласно которому он оставался регентом Кастилии, а Филипп и Хуана становились законными наследниками престола. Этот же договор должен был определить будущее Кастилии. Фердинанд за эту уступку сохранял за собой половину доходов от колоний и доходы от богатых военных орденов.
Складывалось впечатление, что Филипп Красивый победил в этой борьбе. На самом деле суть договора заключалась в мелких деталях. Один из его пунктов гласил, что, если у Фердинанда не родится новый наследник, наследниками испанской короны станут Хуана и ее дети. Это означало, что Филипп снова был исключен из числа наследников. И это еще не все, потому что если бы у Фердинанда, несмотря на его возраст, родился сын, то его бы женили на одной из дочерей Филиппа и Хуаны для того, чтобы сохранить единство Арагона и Кастилии. Это означало, что Филипп в очередной раз проиграл. Филиппу Красивому оставалось только одно: отправиться в Испанию и добиться, чтобы кортесы признали его королем Кастилии.
Английская интермедия
После внезапного расторжения помолвки между Клод и Карлом о путешествии через Францию не могло быть и речи. Поэтому 10 января 1506 года Филипп и Хуана отправились из Флиссингена в Испанию морем. Это путешествие стоило очень дорого, почти столько же, сколько путешествие Карла в Испанию 11 лет спустя. Его стоимость составила 108 400 гульденов, или 1445 гульденов в день. Жалованье моряка в те времена составляло 3,6 гульдена. Путешествие выдалось трудным.
При благоприятных погодных условиях парусный корабль обычно доходил от Флиссингена до Испании за шесть дней. Однако свирепый ветер и метели над Северным морем на этот раз распорядились иначе. Более 40 парусных кораблей с посудой, шедеврами искусства, драгоценностями и музыкальными инструментами придворной капеллы, 538 придворными и 1500 солдатами, охранявшими Филиппа Красивого, отчалили в сторону Англии. По пути несколько кораблей потерпели крушение, и из-за постоянной непогоды флотилия была вынуждена разделиться и встать на якорь в четырех английских прибрежных городах.
Во время шторма на корабле Филиппа и Хуаны порвалась грот-мачта, в результате чего королевскую чету девять дней носило вдоль английского побережья. Для Филиппа слова Хуаны, которая, как писал де Лален, «в испуге сказала благородному королю, что если ей суждено умереть, то она надеется сделать это вместе с супругом», стали скудным утешением. Королева практично надела свое лучшее платье и драгоценности, чтобы ее смогли опознать, если корабль перевернется и затонет. В конце концов сильно потрепанное судно бросило якорь вместе с 18 другими кораблями в Мелкомб-Реджисе, прибрежном городке недалеко от острова Портленд. Местные жители никогда не видели у себя в порту кораблей такого размера. Высадка Филиппа и Хуаны на берег была грустным зрелищем. Обоим пришлось брести по колено в воде к берегу.
Эта вынужденная остановка позволила Филиппу заручиться поддержкой английского короля. Филипп отправился в Виндзорский замок без Хуаны, объяснив ее отсутствие тем, что с королевой произошел «несчастный случай», и добавив, что «он надеется, что она скоро присоединится к нему». Филипп сразу же задал нужный тон, назвав короля Генриха VII почетным членом ордена Золотого руна и получив в ответ английский орден Подвязки. Выполнив все формальности, Филипп Красивый прибег к проверенному габсбургскому приему. После краха французской помолвки бургундские Габсбурги решили заключить новый брачный союз с английскими Тюдорами. Жена Генриха VII Елизавета Йоркская умерла в 1503 году после рождения дочери Екатерины. Ее сорокашестилетний супруг остался один с тремя детьми [52].
Генрих VII не стал сидеть сложа руки и сразу занялся поисками невесты. Это натолкнуло императора Максимилиана на мысль. Габсбургская казна была пуста, ее требовалось срочно пополнить, поэтому приданое пришлось бы очень кстати. Дочь Максимилиана Маргарита овдовела второй раз – даже третий, если считать ее помолвку с Карлом VIII, когда тот был ребенком, – после скоропостижной смерти Филиберта II Савойского жарким летним днем. Максимилиан быстро произвел расчеты. Новый договор с Англией поставил бы французского короля в тупик, а Маргарита, которая в 21 год уже трижды побывала замужем, могла ради отца и брата выйти замуж четвертый раз. Максимилиан отправил Генриху VII копию портрета пятнадцатилетней Маргариты, написанного в 1495 году для брачных переговоров с испанской королевской четой.
Филипп Красивый дополнил эти переговоры еще двумя браками и предложением торгового договора. Он предложил выдать свою восьмилетнюю дочь Элеонору за принца Генриха Тюдора, а сына Карла, чья помолвка с французской принцессой была расторгнута, женить на девятилетней Марии Тюдор. В дополнение к этому англичанам была обещана неограниченная торговля с Нидерландами и более низкие пошлины. Одним словом, предложение, от которого невозможно отказаться. Договор с Англией должен был обеспечить Филиппу и Максимилиану военную и политическую поддержку, которая была необходима для того, чтобы уладить дела в Италии и Испании.
Договор между Генрихом VII и Филиппом Красивым был возведен на песке. Маргарита, которая после трагической смерти второго мужа не хотела выходить замуж, написала брату и отцу письмо с резким отказом. В 1509 году Генрих VIII решил жениться на вдове своего старшего брата Артура Екатерине Арагонской, младшей сестре Хуаны, что позволило бы Англии получить вторую часть исходного испанского приданого. Помолвка Карла и Марии Тюдор была расторгнута пять лет спустя, когда Генрих VIII выдал свою сестру замуж за престарелого французского короля Людовика XII. После смерти Анны Бретонской тридцатичетырехлетний Людовик XII находился в панике и готов был заплатить любые деньги за новую жену, которая родила бы ему наследника мужского пола. Предложенный же Филиппом английскому королю торговый договор провалился и стал известен как Intercursus Malus, или Плохой договор. Он так и не был ратифицирован и впоследствии оказался заменен другим договором.
