Новый Органон – Фрэнсис Бэкон

Как ни странно, это утопия. Но не политическая, или там социальная, а научная. То есть утопия для науки – когда все вместе, взявшись за руки, начнут правильно исследовать эту науку, заниматься правильными научными экспериментами, поддерживать друг друга и показывать правильный научный путь, никто ни у кого не ворует идеи, не шарлатанничает и тому подобная радуга. И чтоб никаких случайных открытий, или прости Господи, алхимиков. Все по плану, шаг влево шаг вправо карается изгнанием из Союза ученых. Да здравствует наш вождь Фрэнсис Бэкон, нам путь во тьме озаривший, и его Table of Discovery.Основное положение книги укладывается в громовой рык автора «Все пид…сы, один я – Д'Артаньян». Бэкон, для которого явно существуют только два мнения – его собственное и неправильное, поносит за оклад абсолютно всех, кого может вспомнить, и кучей – всех, кого вспомнить не может. Под раздачу попадают древние греки, от Аристотеля до Платона, как по отдельности, так и целыми научными и философскими школами – перипатетики, киники, неоплатоники, имя им легион. На достижения мавров он чхать хотел, римляне же были обычными инженеришками, а по отношению ко всяким там инженерам и механикам у автора прет такой снобизм и высокомерие, что Шелдон Купер бы обзавидовался. Вообще все ученые и философы, как покойные, так и современники, не стоят даже мизинца с ноги Бэкона, ибо все фатально ошибались, злостно упорствовали в своих ошибках, «свихнувшись от испарений» (это он про Парацельса) и довели своим закостенением науку до такого состояния, когда ей понадобился рыцарь в блистающих доспехах, ну вы уже поняли, кто это.В принципе, автор довольно точно указывает на причины слабого или недостаточного развития современной ему науки. Их четыре: Idols of Tribe (проблемы, проистекающие от самой человеческой природы), Idols od Cave (индивидуальные ошибки восприятия), Idols of Marketplace (ошибки, возникающие вследствие общения и недостатков языка) и Idols of Theatre (получаемые от других ложные представления об устройстве действительности). Однако вместе с водой он выплескивает ребенка, причем намеренно. Он крайне отрицательно относится к случайным открытиям, считая их вредными, не понимая, что большинство открытий всегда были и будут случайными (смотри список idols выше), и это ни в коем случае не умаляет их важности. Он скептически и небрежно отзывается о механике – мол, это не наука, а метод проб и ошибок, хотя именно этот метод один из наиболее плодотворных. Он ругает тех, кто идет, по его мнению, ложным путем, не понимая, что ложность пути можно понять только постфактум, к тому же даже на ложном пути можно сделать важные открытия – как это было с алхимиками, например (хотя Бэкон страшно этих самых алхимиков ругает, он постоянно использует их методы и термины). В результате доходит до весьма странного, когда автор, ничтоже сумняшеся, отвергает как ложные идеи атома и вакуума. Пропагандируя свой «истинно научный» метод на каждой странице, что-то конкретное о нем он начинает писать только во второй половине книги. И тут же сбивается на слухи, домыслы, спекуляции, догадки и откровенную чушь. Я бы понял, если б у Бэкона было до кучи изобретений и открытий (эдакий Эдисон позднего средневековья) благодаря его методу, но у него нет вообще ничего, и осознавая этот прискорбный факт, автор делает финт ушами, утверждая, что основное использование его Tables лежит не в конкретных низменных изобретениях, который может сделать каждый слесарь-недоучка, а в открытии неких фундаментальных вселенских аксиом. Сразу видно профессионального юриста и адвоката.Читать New Organon тяжело, муторно и скучно. Тяжело потому, что написана книга на рубеже XVI-XVII веков, и как следствие – крайне высокопарно, используя устаревшие и тяжеловесные грамматические обороты, старые формы глаголов, придающие речи ненужные пафос и торжественность, и путаный синтаксис, сильно затрудняющий осмысление текста. Во время чтения мне приходилось чуть ли не после каждой страницы откладывать книгу и некоторое время отдыхать – иначе начинало мутить, слова сливались в один серый пластилиновый ком, а ход мыслей замедлялся. Скучно же оттого, что мыслей в книге – раз и обчелся, Бэкон обкатывает их, обсасывая до костного мозга, по десятку раз повторяя в разных комбинациях и разными словами, а зачастую даже и теми же самыми, долбит как дятел, и конца-края этому не видно.Раздражает авторская манера постоянно, по поводу и без, использовать сравнения – причем поговорку «каждое сравнение хромает», Бэкон, по-видимому, никогда не слышал. Все, абсолютно все сравнения в этой книге являются крайне слабыми, высосанными из пальца, и скорее вредят неумелым попыткам автора объяснить свои идеи, чем помогают; из-за этих сравнений сложно понять, для кого он предназначал свою книгу – общий текст направлен для более-менее образованного человека, а сравнения – для деревенских дурачков. И я даже не буду распространяться о том, что в какой-то момент, то ли забыв, о чем писал ранее, то ли осененный новой научной мыслью, он вдруг начинает доказывать то, что совсем недавно опровергал и опровергать то, что ранее доказывал.Бэкона считают создателем раннего предшественника научного метода, однако его opus magnum очевидно устарел как содержательно, так морально; его можно было читать как памятник научной мысли, но чудовищные понты и непреодолимый апломб автора убивает эту возможность на корню.

зато я узнала, что в городе ярославле разве что мне нужна эта книга, ибо найти ее удалось только в методкабинете нашей кафедры истории и философии. денис евгеньевич посмотрел на меня и сказал: «а Вы думаете, эта средневековая ересь кому-нибудь еще нужна, кроме Вас?» ну и ладно, мы и сами с усами!

Я, конечно, люблю заниматься самовоспитанием и иногда даже самобичеванием, но это оттого, что мне нравятся пожинать плоды в итоге. Когда я все же пришла к тому, что люблю и хочу читать, то переключилась с Коэльо на классику, начав муштровать Достоевского и прочих. На этапе формирования вкуса это был важный ход. Теперь я читаю много и разное. Но едва ли я дошла бы до Бэкона, если б не аспирантура, до которой меня дотолкал тот же метод самовоспитания и эффект «а вам слабо?» Философ хотел улучшить качество жизни, беря от природы все и исследовал ее посредством опытных и чувственных данных, считал что догматизм греков без наличия доказательств и теология тормозят науку, использовал в исследованиях индукцию, то есть постепенный переход от частного к общему. Однако ж перебрал в желании помочь человечеству и после написания Органона был осуждён за взяточничество.В общем, считаю, что книга полезна для общего сведения и то далеко не всем, так как это один из этапов истории науки. Бэкон был рьяным материалистом и хотел поставить науку на рельсы практики. Считаю, он заслуживает ознакомления со своими трудами.