Фрэнсис Брет Гарт
Гай Тевистон
– Берегись Флоры Биллингсгет, – сказал он мне весьма серьезным голосом, причем глаза его метали искры. – Gardez vous! – Gnothi seauton, – возразил я спокойно, не желая отстать от него в сметливости.
Гай в отличном расположении духа начал охоту. Он скакал хорошо. Он и пикёр шли рядом у последней изгороди, а собаки, на сто ярдов впереди гнали лисицу в открытом поле. Но случилось неожиданное обстоятельство. Вернувшись назад, его гнедая кобыла отказалась перескочить стену в десять футов вышиною. Она стала на дыбы и упала навзничь. Он снова легонько направил ее туда; снова она отказалась, грузно упав с высоты. Гай встал. Прежнее бессердечное выражение появилось у него в глазах; выражение суровости легло вокруг линии рта. Схватив кобылу за хвост и гриву, он перекинул ее через стену. Она упала на другую сторону с вышины двадцати футов и встала на ноги, дрожа всем телом. Легко перескочил он сам преграду и снова сел на нее верхом. Во-второй раз она уже не отказывалась перескочить стену.
* * *
Гай охотился на глухарей на севере Ирландии. Так сказал мне Ральф Мортмен; равно он сообщил о том, что предполагаемый брак между Мери Брандажи и Гаем разрушен Флорою Биллингсгет. – Я не люблю этих Биллингсгет, – сказал Рольф, – они дурные люди. Отец её Смитфильд де Биллингсгет умел как-то подтасовывать карты. Но nous verrons; пойдем к Гаю.
На следующее утро мы отправились в Фин-ма-куль'с Кроссинг. Когда я достиг охотничьего павильона, где Гай угощал избранное общество друзей, Флора Биллингсгет встретила меня с приятною улыбкою.
Гай казался еще суровее и громаднее, чем когда-либо. Его приступы бешенства стали чаще повторяться, и он с трудом мог удержать в семье своей смышленого слугу. Его настоящие слуги были более или менее изувечены, подвергаясь ярости господина. Был какой-то странный цинизм, едкий сарказм в его манере говорить, проглядывавший даже сквозь его благовоспитанные манеры. Я вспомнил о Тимоне, и т. д.
