Фрэнк Герберт
Капитул Дюны
Нельзя управлять марионеткой с помощью только одной нити.
(Бич Дзенсунни)
Преподобная Мать Шиана стояла в своей скульптурной мастерской. На руках женщины были надеты похожие на перчатки шейперы, увенчанные неким подобием серых когтей. Уже в течение почти целого часа кусок сенсиплаза изменял свою форму по желанию Шианы. Сотворение скульптуры было близко, она чувствовала, как в ее душе поднимается понимание того, что должно быть сделано. Сила творческого порыва была так велика, что Шиану охватила дрожь. Удивительно, как этот трепет не ощущают те, кто проходит в это время по коридору. Через северное окно в мастерскую проникал сероватый свет, из западного лился оранжевый свет заходящего пустынного солнца.
Старшая помощница Шианы здесь, на Станции Слежения за пустыней, Престер уже довольно долго стояла на пороге мастерской, но молчала – весь персонал станции знал, что творящую Шиану лучше не отрывать от дела.
Отступив назад, Шиана тыльной стороной ладони откинула со лба прядь выгоревших на солнце волос. Черный кусок плаза стоял перед ней, словно вызов, углы и плоскости камня почти соответствовали тому, что она хотела сделать.
Я прихожу творить тогда, когда испытываю наибольший страх, подумала она.
Эта мысль притушила творческий порыв, и она удвоила усилия, чтобы все-таки закончить скульптуру. Когти шейпера все глубже вонзались в толщу плаза, который послушно повторял нужные формы. Было такое впечатление, что гладь моря повторяет волнами прихотливые удары дикого ветра.
Серый свет в северном окне погас, и на потолке тотчас включились желто-серые светильники, но это был уже не тот свет, совсем не тот!
Шиана сделала шаг назад. Ближе, но еще не то. Она почти физически ощущала нужную форму, которая была готова родиться в ее душе. Но плаз отказался повторить форму. Одним ударом Шиана превратила почти готовую скульптуру в бесформенный ком.
Проклятие!
Она стянула с рук шейперы и бросила их на полку за постаментом. В западном окне виднелся рыжий отблеск позднего заката. Наступала полная темнота, и вместе с ней, подобно дневному свету, иссякал ее творческий порыв.
Шиана подошла к западному окну и увидела, как возвращаются поисковые команды. Посадочные огни были опорными пунктами, расставленными на пути движения дюн. Но… это были временные опорные пункты. По медленному полету орнитоптеров Шиана смогла понять, что и в этот раз не была найдена Пряность – признак присутствия песчаных червей, которые должны были расплодиться на месте привезенных с Арракиса песчаных форелей.
Я – пастух, приставленный к стаду червей, которые, может быть, никогда не придут.
Шиана вгляделась в темное отражение своего лица в оконном стекле. Было заметно, где испытание Пряностью оставило свой неизгладимый след. Смуглая тощая дочь Пустыни превратилась в строгую женщину. Правда, темные волосы упрямо росли на затылке, а в синих глазах застыло дикое выражение дочери Дюны. Это видели все окружающие. Вся проблема заключалась именно в этом, внешний вид делал Шиану уязвимой, она испытывала постоянный страх.
Было такое впечатление, что Миссия не закончила свою деятельность по формированию образа нашей Шианы.
Если появится гигантский песчаный червь, то можно будет воскликнуть: «Шаи-Хулуд вернулся!» Защитная Миссия Бене Гессерит была готова выпустить ее, Шиану, на ничего не подозревающее человечество, готовое к новому религиозному обожанию. Миф стал реальностью… так же, как мог стать реальностью кусок плаза, будь у нее больше вдохновения и упорства.
Святая Шиана! Ей покорился сам Бог-Император! Смотрите, как подчиняется ей песчаный червь! Лето вернулся к нам!
Произведет ли это должное впечатление на Досточтимых Матрон? Вероятно, да. Они проявят показную покорность на службе Богу-Императору, которого сами называли Гульдуром.
Не похоже, что они смогут следовать «Святой Шиане», разве только в смысле эксплуатации ее сексуальной привлекательности. Шиана знала, что ее сексуальное поведение выглядело отвратительно даже в глазах Сестер Бене Гессерит, но это был протест против засилья Защитной Миссии, которая пыталась на нее давить. Оправдание, что она лишь оттачивала мастерство мужчин, подготовленных Дунканом Айдахо… было всего лишь пустым оправданием.
Беллонда подозревает ее в худшем.
Ментат Белл была вечной угрозой для Сестер, которые срывались с цепи. Именно по этой причине Беллонда до сих пор сохранила свое господствующее положение в Высшем Совете Общины Сестер.
Шиана отвернулась от окна и бросилась на лежанку, застеленную оранжевым, с янтарным оттенком, покрывалом. Прямо перед ней на стене красовалось изображение гигантского червя, нависшего над крошечной человеческой фигуркой.
Такими они были, и, может быть, их никогда больше не будет. Что я хотела сказать этим рисунком? Если бы я знала, то, вероятно, смогла бы слепить что-то путное из куска плаза.
Было очень опасно вести с Дунканом переговоры с помощью тайного языка жестов. Но были вещи, которых Сестры не знали. Пока.
Возможно, для обоих из нас существует способ бежать.
Но куда можно уйти? Вокруг простирается вселенная, занятая Досточтимыми Матронами и другими силами. Есть вселенная рассеянных миров и планет, населенных по большей части людьми, которые хотят одного – прожить жизнь в мире и покое, в некоторых местах они согласны встать под руку Бене Гессерит, в других – ускользнуть от власти Досточтимых Матрон, но подавляющая часть людей хочет управлять собой самостоятельно – в меру своих сил и способностей. Их обуревала вечная мечта о народовластии, и эти последние представляли собой неизвестную величину во всех рассуждениях. Но всюду довлел урок, преподанный Досточтимыми Матронами! Мурбелла намекает на то, что Досточтимые Матроны есть не что иное, как крайнее выражение Говорящих Рыб и Преподобных Матерей. Демократия Говорящих Рыб выродилась в автократию Досточтимых Матрон. Эти намеки были столь многочисленны, что их было невозможно игнорировать. Но зачем они подчеркивают свои подсознательные порывы Тзондами, клеточным наведением и сексуальной изощренностью?
Где тот рынок, где будут востребованы наши таланты беглецов?
Эта вселенная перестала быть единой. Повсюду можно вычленить массу подводных течений, сплетающихся в паутину. Это была редкая сеть с большими ячейками, ее целостность держалась на старых компромиссах и временных соглашениях.
Одраде однажды сказала: «Это напоминает старое белье с потертыми краями и заштопанными дырками».
Не существовало более сети ОСПЧТ, которая связывала торговыми узами разные регионы Старой Империи. Теперь существовали куски и фрагменты, связанные самыми необременительными и непрочными связями. Люди относились к этой лоскутной Империи с недоверием и тосковали по добрым старым временам.
Какая вселенная примет нас просто как беженцев, а не как святую Шиану с супругом?
Нельзя, правда, сказать, что Дункан супруг. Таков был первоначальный план Бене Гессерит: «Связать Дункана и Шиану. Мы управляем им, а он управляет Шианой».
Мурбелла положила конец этим планам. И это хорошо для нас обоих. Кому нужна сексуальная одержимость? Но надо признать, что Шиану обуревали смутные чувства в отношении Дункана Айдахо. Тайные разговоры, прикосновения. Но что они скажут, когда придет Одраде со своими вопросами. Когда, а не если.
«Мы обсуждаем способы, которыми Мурбелла и Айдахо могут ускользнуть от вас, Верховная Мать. Мы обсуждаем альтернативные способы восстановления памяти Тега. Мы говорим о нашем бунте против Бене Гессерит. Да, Дарви Одраде! Твои бывшие ученики замыслили мятеж против вас».
В отношении Мурбеллы Шиана тоже испытывала противоречивые чувства.
Она сумела приручить Дункана, а я, вероятно, потерпела неудачу.
Пленительная Досточтимая Матрона была чарующим опытом… и временами бывала занятной. Именно ее шуточное стихотворение висело на стене в столовой послушниц:
Эй, Бог, надеюсь, что ты здесь.
Услышь, прошу, мою молитву.
Тот идол, что на полке у окна –
Ты ль это, или я сама?
Но что б там ни было, храни
Меня, чтоб я на пальчиках стояла.
Храни от страшных заблуждений,
Ради меня и тебя самого, ведь хочешь,
Чтобы прокторы мои меня считали совершенством;
Небесным, ибо оно для неба то же,
Что для пшеничных булок дрожжи.
Что б ни случилось здесь из нас с любой,
Заботься о себе и обо мне… с тобой.
Было бы очень любопытно наблюдать сцену столкновения Одраде с Мурбеллой, записанную на видеокамеру. Голос Одраде непривычно резок и строг:
– Мурбелла, ты?
– Боюсь, что да. – Не слышно никакого раскаяния.
– Ты очень боишься? – Прежняя строгость.
– Почему бы и нет? – Довольно вызывающе.
– Ты шутишь по поводу Защитной Миссии! Не возражай. Таково было твое намерение.
– Это звучит чертовски претенциозно!
Обдумывая такой гипотетический спор, Шиана могла только посочувствовать. Бунт Мурбеллы был симптоматичен. До какой степени должно дойти брожение, чтобы стать заметным?
Я точно так же восставала против этой вечной дисциплины, «которая сделает тебя сильной, дитя мое».
Какой Мурбелла была в детстве? Какие силы, какое принуждение ее сформировали? Жизнь – это всегда реакция на принуждение и внешнее давление. Некоторые сдаются и легко принимают требуемую форму: поры краснеют и отекают из-за избыточного наполнения. Бахус злобно наслаждается таким зрелищем. Вожделение запечатлевается на лицах таких людей. Преподобные Матери знают об этом феномене на основе многолетних наблюдений. Нас формируют внешние воздействия вне зависимости от того, сопротивляемся мы им или нет. Давление и формирование – вот что такое жизнь. И своим тайным сопротивлением я только создаю новое давление.
При нынешней степени бдительности Общины Сестер все переговоры с Дунканом выглядели просто потерей времени.
Шиана склонила голову и взглянула на бесформенный кусок плаза.
Но я не сдамся. Я сама определю, какова будет моя жизнь, и сама ее создам. Будь проклят этот Бене Гессерит!
Но при этом я потеряю уважение Сестер.
Было удивительно думать о том, какое сильное воздействие оказывало на членов Ордена взаимное уважение и потребность в нем. Они сохранили это взаимное уважение с глубокой древности и черпали в нем силы для восстановления своей сути, которая всегда требуется человеческому существу в трудных ситуациях. Это чувство довлело над Сестрами и сегодня, вызывая у них чувство трепетного уважения.
Таким образом, поскольку ты – Преподобная Мать, то пусть это будет истинно.
Шиана понимала, что ей предстоит испытать эту древнюю догму до ее пределов, может быть, именно ей суждено поломать эту традицию. И придание формы куску плаза, формы, которой требовала ее собственная сущность, жаждавшая воплощения, было лишь одним элементом того, что надо было сделать. Назовите это мятежом, назовите это любым другим именем, но сила, проснувшаяся в груди Шианы, требовала выхода.
Когда вы пассивно ждете, что вам предложит жизнь, она просто проходит мимо. Иначе говоря: «Живите полной жизнью». Жизнь – это игра, правила которой можно изучить, только участвуя в ней и играя до конца. В противном случае вы не сможете сохранить равновесие и будете постоянно удивляться изменчивости судьбы. Сторонние наблюдатели постоянно жалуются, что удача обходит их стороной. Такие люди отказываются понять, что во многом они сами творцы своей удачи.
(Дарви Одраде)
– Ты видела последние видеозаписи Айдахо? – спросила Беллонда.
– Потом, потом! – Одраде сильно проголодалась и не смогла удержать раздражения, отвечая на упрямое приставание Белл.
В последние дни Верховная Мать испытывала жесточайший прессинг. Она всегда старалась исполнять свои обязанности, прибегая к широкому охвату явлений. Чем больший круг вещей ее интересовал, тем больше становилось поле зрения, а значит, и возможность добыть полезные данные. Разумом эти данные можно было очистить. Суть. Вот что всегда интересовало Одраде. Суть. Погоня за ней была подобна охоте для насыщения нестерпимого голода.
Однако теперь все ее дни были как две капли воды похожи на сегодняшнее утро. Всем Сестрам была известна ее склонность лично вникать во все дела и совершать инспекционные поездки, но теперь Одраде проводила почти все время в стенах своего рабочего кабинета. Она должна находиться там, где ее всегда можно найти. Но не просто найти. Она должна иметь возможность немедленно скоординировать действия множества людей, а это было возможно только здесь.
Проклятие! Дела пойдут на лад. Я обязана это сделать!
Однако время тоже поджимало, и этот цейтнот становился катастрофическим.
– Мы катимся, словно по колее, мимо дней, взятых взаймы, – говорила по этому поводу Шиана.
Очень поэтично! Но поэзия мало помогает в прагматичных требованиях времени. Им надо рассредоточить как можно больше первичных ячеек Бене Гессерит, пока не опустился топор палача. Все остальное сейчас не важно. Сеть Бене Гессерит порвана и разлетается в направлениях, неведомых Капитулу. Иногда Одраде казалось, что она отчетливо видит эти обрывки и осколки. Сестры улетали в своих кораблях-невидимках, унося с собой личинки песчаных форелей, традиции Ордена, учение и древнюю память. Но Община Сестер однажды уже поступила так – во времена Рассеяния, но ни одна из них не вернулась назад и не прислала весточки о себе. Вернулись только Досточтимые Матроны. Может быть, когда-то они были Преподобными Матерями, но сейчас они превратились в уродов, слепо стремящихся к коллективному самоубийству.
Станем ли мы когда-нибудь снова единым целым?
Одраде взглянула на стол, заваленный картами отбора. Кто уйдет, а кто останется? Нет времени на расслабление и долгое раздумье. Память ее покойной предшественницы Таразы говорила: «Я тебя предупреждала! Смотри, через что пришлось пройти мне!»
А ведь когда-то я спрашивала себя, есть ли конечная высшая цель и ее место.
Место, возможно, есть (так она учила послушниц), но нет времени.
Думая о населении, не принадлежащем Бене Гессерит, об этом пассивном большинстве, Одраде часто завидовала ему. Они могли спокойно предаваться своим иллюзиям. Какое это удобство. Можно делать вид, что жизнь длится вечно, что завтра будет лучше, чем сегодня, что на небесах есть боги, которые заботятся о тебе.
Одраде отвлеклась от этих мыслей и содрогнулась от отвращения к себе. Лучше иметь незамутненный взгляд, чего бы ни стоила эта осведомленность.
– Я просмотрела записи, – ответила Одраде терпеливо ждущей Беллонде.
– У него очень интересные инстинкты, – произнесла Беллонда.
Одраде быстро обдумала эти слова. Потайные видеокамеры, расставленные в корабле-невидимке, отличались зоркостью, от них мало что можно было скрыть. Теоретические воззрения Совета на гхола Айдахо все больше переставали быть теорией, превращаясь в твердое убеждение. Сколько памяти от прошлых воплощений Дункана Айдахо сохранил в своем сознании этот гхола?
– Там очень беспокоится по поводу их детей, – продолжала Беллонда. – У них прорезаются опасные таланты?
Этого и следовало ожидать. Трое детей, которых Мурбелла родила от Айдахо, были отняты у матери при рождении. За их развитием велось тщательное наблюдение. Обладают ли они той потрясающей быстротой реакции, которой столь опасно отличались Досточтимые Матроны? Говорить об этом было пока рано. Такие вещи развиваются ближе к половому созреванию, во всяком случае, так говорит сама Мурбелла.
Пленница была возмущена и разгневана удалением детей, но сам Айдахо проявил удивительное равнодушие, и это казалось странным. Кто-то внушил ему более широкий взгляд на первоначальное творение? Это был взгляд, почти достигший высот Бене Гессерит.
– Еще одна программа скрещивания Бене Гессерит, – насмешливо заметил Дункан по этому поводу.
Одраде дала волю своим мыслям. Действительно ли Айдахо настолько проникся отношением Бене Гессерит к жизни? Община Сестер утверждала, что эмоциональная привязанность есть не что иное, как древний рудимент – когда-то он был важен для выживания человечества, но теперь он не нужен для выполнения планов Бене Гессерит.
Инстинкты.
Все завязано на яйце и семени. Это жизнь, и довольно громкая: «В тебе говорит биологический вид, болван!»
Любовь… отпрыски… вожделение… Эти подсознательные движущие силы принуждают к специфическому поведению. Как опасно вмешиваться в эту материю. Селекционные Куртизанки знали это, даже делая свое дело. Вопрос обсуждался в Совете, и периодически руководство требовало соблюдать крайнюю осторожность и думать о последствиях.
– Ты изучила записи. И это единственный ответ, который ты можешь мне дать? – Слишком смирно ведет себя эта толстуха.
Запись, которая так интересовала Беллонду, касалась разговора Айдахо с Мурбеллой. Гхола пытался выяснить, каким образом Досточтимые Матроны привязывают к себе мужчин. Его интересовала техника процесса. Почему? Его параллельные способности были заложены в наследственную память в бродильных чанах Тлейлаксу. Способности Айдахо были подсознательными, сродни инстинктам, но результат был неотличим от того, что делали Досточтимые Матроны – экстаз превосходил все мыслимые границы, жертва теряла разум и становилась рабом источника поощрительного наслаждения.
Мурбелла не слишком распространялась в своих объяснениях, будучи раздосадованной тем, что Айдахо сумел поработить ее таким же способом, каким она привыкла порабощать других.
– Мурбелла замыкается в себе, когда Айдахо начинает спрашивать о мотивах, – сказала Беллонда.
Да, я тоже это заметила.
– Я могла убить тебя, и ты это знаешь, – сказала Мурбелла своему любовнику.
Пленка зафиксировала их в постели. Сразу же после того, как они насытили свою взаимную зависимость. На обнаженной плоти блестел пот. Лоб Мурбеллы был прикрыт голубым полотенцем. Зеленые глаза смотрят прямо в объектив. Казалось, что она смотрит на наблюдателя. В радужках плясали оранжевые огоньки – признак гнева. Гнев проявлялся действием вещества, которым Досточтимые Матроны заменяли Пряность. Сейчас, правда, Мурбелла принимала меланжу без всяких побочных эффектов.
Рядом с женщиной лежал Айдахо, черные волосы составляли разительный контраст с белой подушкой, на которой покоилась его голова. Буйная грива волос разметалась по белоснежной ткани, обрамляя лицо. Глаза были закрыты, но веки подрагивали. Он сильно исхудал. Айдахо недоедал, несмотря на то, что по приказу Одраде ему доставляли самую соблазнительную и изысканную пищу. Резко обозначились скулы. За годы заточения на корабле-невидимке лицо стало резким и угловатым.
Угроза Мурбеллы не была пустым звуком. Она действительно обладала необходимыми для убийства физическими способностями. Одраде знала это, но психологически это был неверный ход. Убить своего возлюбленного? Нет, вряд ли.
Похоже, Беллонда разделяла мнение Верховной Матери.
– Что она хотела показать, когда демонстрировала свои физические способности? Мы это уже видели.
– Она знает, что мы наблюдаем за ней.
Камера зафиксировала, как Мурбелла, пытаясь преодолеть охватившую ее после сношения слабость, постаралась выпрыгнуть из постели. Движения ее были заторможены, но тем не менее она двигалась с быстротой, недоступной Сестрам Бене Гессерит. Выбросив вперед ногу, она волевым усилием остановила ее в дюйме от головы Айдахо.
При первом движении Мурбеллы Айдахо открыл глаза. Он смотрел на женщину без страха, не пытаясь увернуться от удара.
Какой удар. Она убила бы его, если бы довела до конца. Для устрашения такой каскад достаточно увидеть один раз в жизни. Мурбелла двигалась, не используя кору своего головного мозга. Она действовала как насекомое, используя комплекс фиксированных действий, запускаемый раздражением мышцы.
– Видишь! – произнесла Мурбелла, опустила ногу и вперила горящий взор в Айдахо.
Дункан улыбнулся.
Наблюдая эту сцену, Одраде вспомнила, что в распоряжении Бене Гессерит находится трое детей Мурбеллы, все девочки. Селекционные Куртизанки были очень взволнованы. Рожденная от них Преподобная Мать сможет обладать способностями Досточтимой Матроны.
На это у нас может просто не хватить времени.
Однако Одраде вполне разделяла волнение Селекционных Куртизанок. Какая скорость реакции! Добавьте сюда нервно-мышечные тренировки и способности Сестер к прана-бинду. У Верховной Матери не было слов, чтобы описать то, что может получиться в результате.
– Она проделала это для нас, а не для него, – сказала Беллонда.
В этом Одраде не была уверена. Мурбелла была недовольна слежкой, но смирилась с ней и привыкла к камерам соглядатаев. Во многих ее действиях чувствовалось полное пренебрежение к факту наблюдения и равнодушие к людям, которые следили за ней. Дальше на пленке запечатлелось, как Мурбелла возвращается в постель к Айдахо.
– Я ограничила доступ к этой записи, – сказала Беллонда. – У некоторых послушниц появились проблемы после просмотра.
Одраде одобрительно кивнула. Сексуальное пристрастие. Эта сторона активности Досточтимых Матрон вызывала ропот и волнение в Бене Гессерит, особенно среди послушниц. Да, такие записи впечатляют. Кроме того, большинство Сестер в Капитуле знало, что Преподобная Мать Шиана практикует такую технику, несмотря на всеобщий страх того, что она может ослабить душу и тело.
Мы не должны превратиться в Досточтимых Матрон, не уставала повторять Белл. Но у нас есть контролирующий фактор – Шиана. Она кое-чему научила нас относительно Мурбеллы.
Однажды Одраде явилась на корабль-невидимку, когда Мурбелла была одна и пребывала в расслабленном состоянии. Верховная Мать задала ей прямой вопрос:
– До того как появился Айдахо, неужели вы не пытались ни с кем соединиться «только для радости»?
В ответ Мурбелла выпрямилась в гордом негодовании.
– Он взял меня по чистой случайности!
Тот же гнев звучал в ее ответах на вопросы Айдахо. Вспомнив это, Одраде склонилась над столом и снова прокрутила запись.
– Посмотри, как она злится, – сказала Беллонда. – Чтобы преодолеть ее негативизм, надо прибегнуть к гипнотрансу. Ставлю свою репутацию.
– Все выплывет наружу во время испытания Пряностью, – возразила Одраде.
– Если она когда-нибудь согласится на нее!
– Гипнотранс – это наша самая сокровенная тайна.
Беллонда задумалась над очевидным намеком. Ни одна из Сестер, посланных в Первое Рассеяние, не вернулась назад.
Вывод напрашивался сам собой: «Неужели отщепенцы из Бене Гессерит сотворили Досточтимых Матрон?» Многое говорило в пользу такого заключения. Но почему они прибегли именно к сексуальному порабощению мужчин? Исторические ссылки Мурбеллы были детским лепетом, и к ним нельзя было относиться всерьез. Все в деятельности Досточтимых Матрон противоречило основам учения Бене Гессерит.
– Это надо выяснить, – настаивала Беллонда. – Та малость, которую мы знаем, очень тревожит меня.
Одраде разделяла эти опасения. Насколько соблазнительна такая способность? Очень велика. Послушницы признавались, что им очень хочется стать Досточтимыми Матронами. Тревога Беллонды была вполне обоснованной.
Стоит только создать или разбудить эти неуправляемые силы, как вы тут же получите плотские фантазии небывалой сложности. Пользуясь этими необузданными желаниями и дикими фантазиями, можно повести за собой массы.
Досточтимые Матроны осмелились воспользоваться страшной силой. Если все узнают, что они нашли ключ к ослепительному экстазу, – можно считать, что они наполовину выиграли битву. Простой намек на то, что такой ключ существует, – это уже почти поражение. Люди уровня Мурбеллы в этой Общине Сестер могут и не понимать всех последствий, но руководители… Неужели возможно, что они пользуются этой силой, не заботясь о последствиях или не подозревая о подводных камнях? Если это так, то каким образом наши Сестры, посланные в Рассеяние, соблазнились этим тупиком?
Несколько ранее Беллонда предложила свою гипотезу.
Когда-то во время первого Рассеяния Досточтимая Матрона захватила в плен Преподобную Мать, и между ними состоялся следующий разговор:
– Добро пожаловать, Преподобная Мать. Мы хотим, чтобы вы стали свидетельницей небольшой демонстрации нашего могущества.
Последовала интерлюдия сексуальной демонстрации с последующим показом скорости физических рефлексов Досточтимых Матрон. После этого из организма Преподобной Матери была удалена Пряность и введено средство на основе адреналина в сочетании с гипнотиком. В состоянии гипнотического транса Преподобная Мать получила сексуальный импринтинг.
Такое дополнение к абстинентному синдрому после отмены меланжи (как предположила Белл) могло заставить жертву забыть о своем предназначении.
Помоги нам, судьба! Неужели Досточтимые Матроны раньше были Преподобными Матерями? Надо ли нам проверить эту гипотезу на нас самих? Что мы можем узнать, анализируя поведение пары на корабле-невидимке?
Под неусыпным наблюдением Сестер находились два бесценных источника информации, но ключ к их поведению только предстояло найти.
Женщина и мужчина здесь не только партнеры для размножения. Ставки все время растут.
В записи, которая прокручивалась на столе Верховной Матери, прозвучали слова Мурбеллы, привлекшие пристальное внимание Одраде.
– Мы, Досточтимые Матроны, сделали это для себя! Нам некого обвинять.
– Ты слышишь? – спросила Беллонда.
Одраде нетерпеливо тряхнула головой, приказав Беллонде не мешать ей.
– Ты не можешь сказать то же самое обо мне, – возразил Айдахо.
– Это пустое извинение, – обвиняющим тоном заговорила Мурбелла. – Ты был запрограммирован тлейлаксианцами так, чтобы заманить в западню первого сексуального импринтера!
– И убить ее, – поправил подругу Айдахо. – Таково было их намерение.
– Но ты даже не пытался меня убить. Не то что у тебя это получилось бы.
– Когда… – Айдахо осекся, выразительно взглянув на глазок камеры.
– Что он собирался сказать? – крикнула Беллонда. – Мы обязательно должны это выяснить!
Одраде, не обращая внимания на волнение Беллонды, продолжала свое молчаливое наблюдение. Мурбелла демонстрировала удивительную проницательность.
– Ты воображаешь, что поймал меня благодаря случайности, для которой ты вовсе не предназначался?
– Точно так.
– Но я вижу, что в тебе есть что-то такое, что принимает все это! Ты не согласился со своим создателем. Ты дошел до грани своих возможностей.
Взгляд Айдахо затуманился. Он откинул голову, растянув грудные мышцы.
– Это выражение ментата, – обвиняюще крикнула Беллонда.
Все аналитики Одраде утверждали это в один голос, но им еще предстояло получить у самого Айдахо признание того, что он – ментат. Если он действительно ментат, то почему он этого не знает?
От него утаили эту информацию, потому что наделили иными способностями. Он боится нас и имеет на это полное право.
Мурбелла насмешливо заговорила:
– Ты импровизировал, решив улучшить то, что сделали с тобой тлейлаксианцы. В тебе было что-то такое, что не вызывало никаких претензий.
– Так она пытается справиться с чувством собственной вины, – сказала Беллонда. – Она должна верить, что это правда, что Айдахо просто поймал ее в ловушку.
Одраде поджала губы. На столе появилось следующее изображение. Айдахо выглядел удивленным.
– Вероятно, это касается нас обоих.
– Ты не можешь обвинять Тлейлаксу, а я не могу винить Досточтимых Матрон.
Вошла Тамалейн и опустилась в свое излюбленное кресло-собаку.
– Я вижу, что эта запись заинтересовала и тебя, – сказала Тамалейн, ткнув пальцем в поверхность стола.
Одраде выключила проектор.
– Я инспектировала наши чаны с аксолотлями, – продолжала Тамалейн. – Этот проклятый Сциталь утаил от нас жизненно важную информацию.
– Но наш первый гхола безупречен, не правда ли? – спросила Беллонда.
– Наши доктора Сукк не находят у него никаких отклонений.
Одраде заговорила примиряющим тоном:
– Сциталь должен получить свою часть прибыли от сделки.
Обе стороны, участвовавшие в ней, сохраняли некоторые иллюзии: Сциталь платил Бене Гессерит за спасение от Досточтимых Матрон в убежище Капитула. Но каждая Преподобная Мать знала, что поступки последнего Мастера Тлейлаксу диктовались некоторыми неизвестными им обстоятельствами.
Умен, умен этот Бене Тлейлаксу. Он гораздо умнее, чем мы могли подозревать. Они надули нас со своими чанами с аксолотлями. Само слово «чан» уже было обманом. Нам нарисовали чан, как емкость с текучей амниотической жидкостью, средоточие сложной техники, где дублируется (с помощью контролируемых и управляемых условий) работа материнского чрева. Да, конечно, это чан, но полюбуйтесь на его содержимое!
Решение Тлейлаксу было прямолинейным: использовать оригинал! Природа создавала и усовершенствовала его в течение миллионов лет. Все, что надо было сделать Бене Тлейлаксу, – это добавить контролирующую систему, направить по нужному пути репликацию информации, хранящейся в клетке.
– Язык Бога, – говорил о генетическом коде Сциталь. Лучше было бы назвать его языком шайтана.
Обратная связь. Клетка направляет работу материнского чрева. Этим на протяжении эпох занималась каждая оплодотворенная клетка. Тлейлаксианцы просто очистили этот процесс.
Одраде не смогла удержать глубокий вздох, который не укрылся от острых взглядов ее собеседниц. У Верховной Матери снова неприятности?
Меня тревожат откровения Сциталя. И что сделали с нами эти откровения. О, как мы уклонялись от «снижения стандартов». Конечно, это обычная рационализация. И мы прекрасно знали, что это рационализация. «Если нет другого пути. Если это способ производить гхола, в которых мы так отчаянно нуждаемся. Вероятно, мы сможем найти добровольцев». Были найдены! Добровольцы!
– Ты витаешь в облаках! – проворчала Тамалейн. Она посмотрела на Беллонду, хотела что-то добавить, но передумала.
Лицо Беллонды стало мягким и вкрадчивым, что часто сопутствовало самому плохому настроению. Голос превратился в какой-то гортанный шепот.
– Я настаиваю, чтобы мы ликвидировали Айдахо. Что же касается этого тлейлаксианского чудовища…
– Почему ты, делая такое предложение, прибегаешь к эвфемизмам? – резко спросила Тамалейн, перебивая Беллонду.
– Да, его надо убить, если вы уж так хотите это услышать! А тлейлаксианца необходимо склонить к тому убеждению, которое мы…
– Замолчите, вы обе, – приказала Одраде.
Она на секунду прижала ко лбу ладони, потом посмотрела в сводчатое окно. На улице шел ледяной дождь. Управление Погоды работало со все большими сбоями, и его нельзя было за это винить. Но нет на свете вещи, которую люди ненавидели бы больше, чем непредсказуемость. «Мы хотим, чтобы все было естественно!» Что бы это ни означало.
Когда в голову Верховной Матери приходили подобные мысли, она страстно желала ограничить свое существование приятным ей порядком. Редкими прогулками по саду, например. Она наслаждалась этими прогулками в любое время года. Спокойный вечер с друзьями, умный разговор или даже спор с людьми, к которым испытываешь теплые чувства. Привязанность? Да. Верховная Мать смеет многое, даже пользоваться любовью друзей. А также выбирать хорошую еду и питье с отменным вкусом. Этого она тоже хотела. Как приятно играть своим вкусом. А потом… да, потом можно разделить ложе с другом, который всецело отдает себя тебе, так же, как ты отдаешь себя ему.
