Фреш Бриз
Космоглупости
– Очень у вас всё запутано. Всё равно для меня вы как бы родственники, хоть больше и похоже, что ты спал не с сестрой, а с самим собой. Кстати, как оно?
– Что?
– С Зиррой? Прости меня за бестактность, просто…
– Понимаю, ты ревнуешь. Не переживай, я ж сказал, что люблю тебя.
Женщина не стала ничего уточнять, просто кивнула и вернулась к легенде:
– Так почему, ты говоришь, хоть все так хотели мира, но теперь некоторых не устраивает такой порядок? А, и ещё, там, у Тихих, то был не брат Товгазреза?
– Нет. То была его жена.
– О, Боже!
– Я не хотел никогда такого уклада. Да, я спал с Зиррой…
– Не рассказывай мне, я передумала.
– … просто хотел сказать, что никогда не любил её. Она мне нравилась больше других наших … женщин, но ты вытеснила её. Хоть она и красива, – при этих словах Аша брови женщины поползли вверх, – Эмма, ты лучше! Мне нравится в тебе всё. Даже твоя непослушность, даже твои капризы. Мне нравилось нести твою сумку вместо тебя…
– Да ну! Сочиняешь!
– Может, не сразу, но потом я понял, как это здорово. И тебя на руках носить мне тоже нравится. И заботиться о тебе. И ещё, – обожаю в тебе твою слабость. – последние предложения Ашмернот говорил уже совсем тихим и нежным голосом, наклонившись ближе к любимой.
Эмма расцвела, Ашмернот тоже улыбнулся и поцеловал свою настоящую женщину. «Настоящая!» – вот какое слово звучало у него в сердце во время этого поцелуя и растекалось с кровью по каждой клеточке его сильного тела.
– Малыш, теперь прости, мне к отцу идти. Я скажу, чтоб тебе принесли сюда обед. Поешь без меня?
Эмма кивнула и Ашмернот, ещё раз её поцеловав, вышел из комнаты и отправился через кухню в отцовский кабинет, где ему предстояло выдержать неравный бой. И лучше это он сделает на пустой желудок, ведь так он чувствует себя сильнее и агрессивнее.
Глава 14. Все взрослые знают, как нужно решать проблемы: свернуться калачиком и плакать!
Если кто тебя обидел, – ты не дуйся, не сердись, подойди, по роже тресни, отойди и улыбнись!
Войдя в кабинет отца, Ашмернот понимал, что готов теперь даже на самые крайние меры. Он и раньше думал о том, чтобы сместить Шиа и поменять политику правления, и даже собрал свою армию, о которой отцу вряд ли известно. Пусть Аш и не разгадал урок, но он понял, почему его отправили в Половину Становления так рано – отец узнал про заговор. Но Аш готов был поклясться, что про количество его сторонников нынешний Правитель даже не догадывается. Но именно теперь он же и понимал, что готов биться на смерть за свою женщину, и вопрос уже не столько в самой власти, сколько в его нужде любить и быть любимым.
Хватит играть в войнушки, пора заняться этим всерьёз.
Шиа Мегмо смотрел из окна вниз на город. Он обернулся, как только услышал, что Ашмернот закрыл за собой дверь.
– Отец, мне нужен трон.
На лице Правителя не отразилась ни одна эмоция. Несколько секунд он просто смотрел на сына, которым гордился, затем ответил:
– Ты же понимаешь, что я не могу этого допустить.
– По-другому не будет.
– Ты сейчас думаешь только о себе, мой мальчик. А я – обо всей планете.
– Я умею думать не только о себе.
– Знаю, Аш, знаю. Ты – единственный из братьев, кто не просто вернулся оттуда. Ты единственный, кто стал мудрее. А я, похоже, задал неверный урок. – впервые в этом разговоре на лице Шиа промелькнуло нечто, похожее на сожаление и грусть. – Но я готов принять последствия своей ошибки. Хочу только, чтобы ты знал – мне не доставит удовольствия быть с тобою по разные стороны.
– Будь на моей.
– Нет, сынок, не могу. Я не могу позволить им вновь нас захватить.
– Отец, ты даже не понимаешь, как сильно ты ошибаешься.
– Дело не только во мне. Сам Дистрог Мудрый…
– Я готов поспорить на счёт его мудрости, – перебил Ашмернот отца. – И я такой не один.
– Сынок, пока тебя не было, мы сложа руки не сидели. Подумай, прежде чем восставать против семьи.
– Тут нечего думать. Или будет по-моему, или я умру.
– Мы казнили твоих сторонников.
Секунда размышлений и Аш продолжил:
– Я выйду против тебя даже один.
– Ступай. Нам не о чем более сегодня говорить. – Шиа вновь отвернулся к окну. Знал ли он, сколько времени ему ещё отпущено? Он любил Ашмернота и гордился им, но никогда он не позволит женщинам вернуться. Даже, если придётся пожертвовать сыном. – Не стой, иди. Я позволю тебе остаться здесь на ночь. Но завтра ты должен уйти.
Аш ничего не ответил. Война объявлена. Однако он не ожидал, что это будет сделано так быстро и спокойно, всего в нескольких словах. Когда он вернулся в свои покои, Эмме только принесли обед.
– Аш, мальчишка мой! – его любимая повариха всплеснула руками и засуетилась – Сейчас и на тебя принесу!
Мужчина улыбнулся ей и ласково приобнял за талию.
– Не стоит, Ивриганз. Нам с Эммой хватит и этого.
Женщине полагалось уйти, но она не спешила покидать комнату господина. Вместо этого она обняла его совсем по-матерински и даже заплакала.
– Что ж теперь будет, мальчик мой?
– Ты уже знаешь?
– Достаточно быстро сплетни разносятся по дворцу, – ответила Ивриганз, выпуская Аша из своих объятий. – Шиа такого не допустит.
– Ивриганз, мы завтра уйдём. Но я был рад тебя видеть.
– Э-э, нет! Так просто ты от меня не отделаешься! Я пойду за тобой, несносный ты мальчишка!
– Спасибо, Иври. Я буду рад доверить тебе Эмму.
Повариха ещё раз обняла своего господина и после этого улыбнулась Эмме, замершей над тарелками.
– Я буду беречь её, как когда-то я берегла тебя.
***
Эмма
Довольно странно было наблюдать, как мужик, раза в два в плечах шире Тима, говорит о себе в женском роде и лезет обниматься к моему любимому. Ещё больше я поразилась, когда он, т.е. оно или она выразила готовность взять меня под своё крыло. Когда та, что назвалась Ивриганзой ушла, я спросила у Тима:
– А куда мы завтра уходим?
Он подсел ко мне на кровать и подхватил с тарелки внушительный кусок мяса, поднёс к моим губам, но когда я отказалась, закинул его себе в рот и, жуя, ответил:
– Любимая, помнишь, я говорил тебе, что мне придётся немножко повоевать?
Я кивнула.
– Начинаем завтра.
– Тим, ты серьёзно? Т.е., я не сомневалась, что тебе придётся отстаивать меня, но и не думала, что дело примет такие обороты.
– Эмма, это всё равно когда-нибудь бы случилось. Ты просто ускорила процесс.
– Мне совсем не нравится быть Еленой Прекрасной.
– Это кто?
– Забудь, это тётка одна с моей планеты. Как раз та, которая во всём виновата.
Тиму не нравилось, что ест он один, поэтому он принялся отщипывать кусочки хлеба и, макая их в соус, класть мне в ротик. Если это готовила Ивриганз, – она Богиня кухни!
– Ничего не бойся, малыш. Я не посмею проиграть.
После этой фразы я немного успокоилась, просто Тим казался таким уверенным в себе, что я не посмела усомниться в нём. Мы быстро расправились с нашей едой, после чего Тим позвал слуг и нам наполнили ванну, которую мы принимали вдвоём. Ну, а после… сами догадайтесь.
Той ночью я сквозь сон чувствовала странную боль внизу живота. Сначала испугалась, но утром, сходив по нужде, поняла, что гормоны, которые мне кололи ещё на Земле, перестали действовать. Здравствуйте, красные дни календаря! Когда Ивриганз принесла нам завтрак и они с Тимом обсудили момент ухода, я решилась и отозвала её в сторонку. Оказалось, у этих женщин таких проблем не бывает. Что ж, пришлось располосовать одну из прекраснейших простыней.
Собрались мы быстро, ни с кем не прощались. Да и нас никто не спешил провожать. Так странно было – уходить, словно воры из его родительского дома. В конюшне нас уже ждал Тимов боевой хряк, на которого залезли мы двое, Ивриганз устроилась на таком же, но немного меньшем. И мы уехали, вот так, налегке. Выезжая со двора этого каменного и для меня неприветливого дворца, я не удержалась и оглянулась: в одном из многочисленных оконных просветов глаз выхватил прямую неподвижную фигуру, в которой я узнала Шиа Мегмо. Жаль, что я не смогла рассмотреть, отражались ли на его лице хоть какие-то чувства – слишком велико было расстояние между нами.
Мы выехали за пределы города, и дорога в наше новое место жительства заняла почти весь день. В пути Ивриганз и Тим почти не разговаривали между собой, а на все мои вопросы, касающиеся дальнейших действий, он отвечал, что укроет меня в своём доме, который был их тайным логовом, и что мне не о чем волноваться. Что же до его военных планов, тут Тим не то что был немногословен, а вообще сразу переводил разговор на другую тему или опять просил меня не волноваться.
К вечеру мы добрались до пункта назначения. Этот дом тоже был довольно большим, такой себе дворец в миниатюре, но соперничать с родовым гнездом, конечно, не мог. Изнурённая поездкой и болями внизу живота, я даже отказалась от ужина. Просто помылась и заснула сразу, как только добрела до кровати.
А уже на следующее утро я поняла, что всё гораздо серьёзнее, чем я предполагала. Теперь я целыми днями не видела Тима, он возвращался ко мне лишь поздно ночью и чаще всего уже тогда, когда я мирно спала. А по утрам я сквозь сон чувствовала его поцелуй на своём лице и слышала, как он уходит. Иногда только днём он появлялся, но был таким сосредоточенным на своих мыслях, таким напряжённым, что я не решалась доставать его своими расспросами и нытьём. Постепенно в этом доме и близлежащих строениях стало скапливаться всё больше и больше народу, а судя по количеству оружия и закованным в латы хрякам, это была его армия. Или её часть.
Первое время я путалась в том, кто есть кто, и часто обращалась к женщинам, как к мужчинам, а к мужчинам, как к женщинам, но вскоре поняла, что пора мне перестать стесняться, и начала бесстыдно пялиться перед началом разговора на их причинное место. Ведь отличить мужчин от женщин я могла только так: есть бугорок в штанах – он, нет бугорка – она.
Ивриганз занималась хозяйством, но находила время и для меня. Она подолгу со мной беседовала, когда я, не находя себе применения в отсутствие Тима, заходила в её кухонное царство. Например, она мне рассказала ещё довольно много о том, как разводят и заботятся в каждом родовом поместье о своих гермиках мужского и женского пола – ведь именно они и позволяют этой расе продолжаться во времени. Даже предложила отвезти меня в соседний город, откуда она сама родом и где ещё живёт её семья, и показать мне их родовых производителей. Я отказалась. Может и зря, но мне как-то ещё пока не хотелось увидеть «маму» своего любимого, точнее представителя её вида. Когда же я спросила её насколько велико число Тимовых сторонников, она ответила:
– О, Эмма! Ты даже не представляешь, как их много. Для Шиа это будет удар под дых – увидеть их реальное число и мощь.
– Неужели столь многих мужчин вы не устраиваете в качестве женщин? – спросила я и смутилась своего вопроса, так как он мог её обидеть.
Но Ивриганз продолжала месить тесто со своей обычной улыбкой на губах. Её большие и грубые руки, которым больше подошло бы держать меч, ловко и быстро справлялись именно с домашней работой.
– Ну что ты, девочка! Они даже не знают, как выглядели те, кого давно уже нет на этой планете.
Я вновь поразилась: неужели же такая вот женщина, больше двух метров ростом, с типично мужским грубым лицом, выдающимися надбровными дугами и чёткими бицепсами, не скрываемыми тканью рубахи, могла вызывать желание у нормальных мужчин?
– Тогда чем же их так не устраивает Шиа?
– Они – мужчины! Они не созданы для того, чтобы всю свою жизнь проводить у камина или торговать. По крайней мере, большая их часть. Им нужно движение, им нужен в жизни азарт, подвиги. Они ещё не потеряли заложенных в них природой инстинктов охотников, воинов и добытчиков. А наш Правитель, как и многие другие, давит на корню любые проявления этих качеств.
– Как же тогда до сих пор ещё не забыты правила обращения с оружием? Как вообще Шиа допустил его существование?
– Это традиция. Ни он и никто до него не смог насовсем забрать у них меч. Если бы кто-то попытался это сделать, восстание началось бы намного раньше. Да и самому Шиа армия нужна, чтоб поддерживать свои порядки.
Ивриганз отмыла руки от прилипшего к ним теста, перезаколола свои ярко-красные волосы повыше, и начала лепить пироги. Я помогала.
Спустя двенадцать дней с тех пор, как мы сюда приехали, ночью меня разбудил Тим. Он сделал это поцелуями, настойчивыми, властными. Без лишних слов он взял меня, но слова и не нужны были. Он был здесь, он был рядом, и всё сказал мне своим телом. Так же молча мы потом и заснули, тесно прижимаясь друг к другу.
А утром я уже не застала его. Когда на кухне я встретила Ивриганз, она сообщила мне, что сегодня будет первый бой. Сердце моё на миг перестало биться от этих слов. Но я ведь знала, что это случится. Весь день я не находила себе места, есть совсем не хотелось. Я то и дело выбегала со двора, но никого на горизонте я не увидела. Да, Тим говорил мне, что сражения будут не тут, чтобы не подвергать меня опасности, но я всё всматривалась вдаль, словно от этого что-то зависело.
В этот вечер Тим не вернулся. Как и на следующий день. Лишь к вечеру второго дня прискакал гонец, чтобы сообщить нам, что с ним всё в порядке. Я вздохнула с облегчением, но… этого было так мало. Он нужен был мне рядом! Утром гонец уехал, а уже с наступлением сумерек я умоляла Ивриганз отправить кого-нибудь, чтоб узнал, как там у них обстоят дела. Так мы и жили – от весточки к весточке.
Через несколько дней появился и сам Тим. К старым шрамам на его правом плече добавились раны на левом, одна бровь была рассечена, а весь вид говорил о том, что он очень устал и давно не высыпался как следует. Но, не смотря на это, он с воодушевлением рассказывал, как его воины утёрли нос в нескольких боях отцу и его армии.
– Тим! Тим, пожалуйста, я умоляю тебя, будь осторожен. – плакала я и просила, проводя кончиками пальцев по его перебинтованным ранам.
В ответ меня лишь удостоили поцелуем, глубоким и жадным, а потом подхватили на руки и унесли в нашу спальню.
Утром Тим снова умчался. Мне же оставалось лишь ждать и верить в его победу. В наш мини-дворец периодически приезжали разные люди, которые со мной лично не общались, но доставляли нам разные известия. Так мы узнали, что на сторону Тима встали Деления Смутных и Тех, что живут в Горах. А ещё, что даже в Делении Тихих нашлось немало отчаянных, пополнивших армию моего инопланетянина. Но всё же Шиа поддерживало больше народу и больше других Правителей. Часть же делений предпочитали не вмешиваться в происходящее.
Ещё несколько раз Тим находил возможность приехать ко мне хоть на одну ночь, и каждый раз я находила на его теле всё новые и новые раны. Вот уже третий месяц длится эта война. Хоть бои происходят в основном под его родным городом, но вспышки восстаний возникают и в других городах и даже в чужих делениях, и отголоски происходящего долетают до нас ежедневно. Незадолго до его последнего приезда я стала чувствовать себя нехорошо. В теле появилась несвойственная мне слабость, сменяющаяся резкими периодами активности и перепадами настроения. Ивриганз всерьёз обеспокоилась моим здоровьем и отпаивала меня успокоительными травами, списывая моё состояние на переживания и волнения. И только я, отходя по утрам от подобия раковины, понимала, что моя утренняя тошнота не признак нервов. Я носила под сердцем ребёнка Тима.
И когда он вернулся ко мне ненадолго в очередной раз, я решила ему об этом сказать. О, я даже не представляла, как же он будет этому рад! Меня носили на руках, кружили, целовали! Он, словно маленький мальчик, носился по всему дому и всем, кого встречал на своём пути, кричал, что он первый за многие поколения, кто станет нормальным, настоящим отцом.
– Я обещаю тебе, – шептал он мне той ночью в постели, – что я добуду для тебя и для нашего ребёнка эту победу.
– А как же другие, Тим? У них всё ведь будет по-прежнему. Не вызовет ли это новых разногласий?
– Не знаю, любимая, я не знаю. Но как-то всё будет. Я знаю только одно: без таких, как ты, этот мир неправильный и убогий.
***
Эмма
Вот уже целую неделю Тим не появлялся дома. Мои нервы стали ни к чёрту и я, разругавшись не на шутку с Ивриганз, всё же вынудила её собрать небольшую группу мужчин, которые остались при дворце, и вместе с ними отпустить меня к Тиму. Ивриганз решила поехать со мной. Мы взобрались на наших хряков и двинулись небольшой группой к столице Сильных, где проходили основные бои. Через несколько часов пути нам стали встречаться следы войны: падальщики кружили над трупами воинов, группы солдат хоронили своих погибших собратьев и зализывали раны. А ещё через пару часов показался лагерь Тима.
Он не обрадовался, увидев меня. Он так на меня кричал! Но я понимаю, что делал это от того, что очень переживал за меня и за нашего ребёнка. Он хотел немедленно отослать нас обратно, но я упросила его подождать хоть до утра и, поскольку в данный момент никакого сражения не было, позволить мне провести с ним эту ночь.
Спать тут все укладывались просто под звёздным и лунным небом, вокруг костров, на которых воины готовили себе еду. Мы с Тимом сидели отдельно ото всех, о том, чтобы заняться любовью тут, у всех на виду, не могло быть и речи, но обниматься нам никто не мог помешать.
– Я люблю тебя, – шептала я ему, проводя дорожку лёгких поцелуев вдоль шеи к лицу.
– Я не смогу без тебя жить, – отвечал он мне, сжимая в своих объятиях.
Так мы и сидели долго и без сна, рассказывая друг другу о своих чувствах, или просто наслаждаясь близостью друг друга в тишине. Но внезапно вокруг стало слишком шумно, воины вскакивали со своих мест и хватались за мечи. Тим тоже вскочил и в этот момент к нему подбежал один из мужчин.
– Аш, твой отец наступает!
Тим отдал распоряжение всем готовиться, а меня потащил к Ивриганз и приказал ей увезти мою тушку обратно домой. Я протестовала, но меня никто не слушал. Он просто закинул меня на хряка перед Иври и, сказав ей, что она отвечает за меня головой, растворился среди толпы. А мы поскакали в наш дворец.
Через сутки, когда мы уже вернулись и даже успели отдохнуть, на дворец напали. Мужчины, которых тут было не мало, отчаянно защищали наш дом, не пуская напавших в ворота. Ивриганз спрятала меня в одной из комнат со словами, что Тим знает об этом и уже мчится к нам на помощь. Из окон комнаты, находящейся на третьем этаже, я и в самом деле увидела, как вдалеке показалась небольшая армия, спешившая сюда. Когда они подобрались почти к самым воротам и набросились на тех, кто окружил наш дворец, я узнала в одном из них Тима. Он отчаянно рубил направо и налево, пробиваясь сквозь толпу противника на своём верном хряке. А я молилась всем Богам, которых знала и не знала о том, чтобы с ним ничего не случилось. Через какое-то время я увидела, что появился ещё один Тим. Т.е. это, конечно же, был не он, но один из его братьев. Ивриганз, стоявшая рядом со мной, и также глядевшая из окна на происходящее, сказала:
– Это Зирра.
– Зирра? Но разве она не женщина? Что она там делает?
– Девочка, она такой же умелый воин, как и Ашмернот. И она, насколько я её знаю, так просто его не отпустит.
Вокруг Тима и Зирры образовалось пустое пространство. Теперь казалось, что все, кто был вокруг них, перестали сражаться и только наблюдали за этими двумя, сошедшимися в смертельном поединке. Два абсолютно одинаковых человека, мужчина и, не уступающая ему в силе, бывшая невеста, спешились и скрестили свои мечи. Тим атаковал яростно, но Зирра отвечала с не меньшей страстью. И владела оружием она действительно мастерски. Несколько раз моё сердце замирало, и я забывала, как дышать, когда она выбивала из Тимовых рук меч или когда её лезвие оставляло на его теле кровавую полосу. Но Тим молниеносно подбирал своё оружие с земли и продолжал сражаться. Никто из них и не думал о том, чтобы отступить.
Тем временем вдали я заметила ещё один приближающийся ко дворцу отряд. Пока ещё сложно было сказать, к кому на помощь он идёт, и оставалось только надеяться, что это сторонники Тима. Однако, мои надежды разбились, как только я различила, что впереди новых воинов гордо восседает на своём скакуне Шиа Мегмо. Они остановились рядом с теми, кто уже смотрел на поединок Тима и Зирры, и пока не предпринимали никаких действий. В отличие от Тима, Шиа выглядел бодрым и свежим, на его теле не было никаких ран, словно он и не участвовал ни в одном сражении. По крайней мере, если на нём и были следы этой войны, они не бросались в глаза. По его лицу я не могла различить, кого он хотел бы видеть победителем в этой схватке. Но вот, одно движение правой руки Тима, и голова Зирры покатилась по земле, а тело упало в конвульсиях.
Тим поднял взгляд туда, где были мы с Ивриганз, а в этот момент Шиа достал из ножен короткий клинок и метнул его в сына. Я закричала, Тим развернулся в сторону отца, но увернуться от острого лезвия не успел. Клинок вонзился ему в бок по самую рукоятку. Со слезами и диким криком я кинулась к двери, но Ивриганз начала меня оттягивать и кричать, чтобы я успокоилась. А я рвалась и плакала, я кричала и просила меня отпустить к нему.
– Он жив! – пыталась меня успокоить женщина. – Он встал!
Но я не верила. Я хотела увидеть это сама. Метнулась к окну, но добежать не успела. От всего происходящего, от пережитого стресса, на какое-то время я потеряла сознание.
Глава 15. «…Я жду тебя, я жду тебя, наверно, зря.
Я жду тебя, я жду тебя, уже рассвет.
Я жду тебя, и облака огнём горят.
И вижу я, и вижу я твой силуэт…»
Не смешно? Мне тоже. В этот раз моё чувство юмора мне с кем-то изменило. Найду – убью обоих! Ладно, вот, в Инете откопала: если вы не смеётесь над своей жизнью – значит, вы просто не поняли шутку.
Эмма
Когда я открыла глаза, то увидела вокруг много белого цвета. Этот цвет был мне точно знаком. Только… где же я его видела? И ещё в нём было что-то неправильное. Что-то, что не вязалось с происходящим. Глаза болели, но только от этого освещения, словно лезвием проходившемся по ним. Я несколько раз моргнула, и это далось мне тяжело. Попробовала посмотреть по сторонам. Шея затекла, и малейшее движение тоже давалось с трудом, вызывая боль в мышцах. Но я вспомнила о Тиме, которого в последний раз видела пронзённым клинком отца, и именно мысль о нём придала мне сил. Мне нужно к нему, мне нужно его увидеть. Ивриганз говорила, это я помнила точно, что он жив, и она видела, что он смог подняться на ноги. Он должен быть где-то здесь, в этом дворце, мне срочно нужно к нему. Надеюсь, я не слишком долго была без чувств, и ещё больше я надеюсь, что Шиа не довёл начатое до конца. Ведь, он всё же его отец… Не мог же он добить Тима!?
Моё волнение за любимого придало мне сил, и я постаралась сесть. Но тело совсем не хотело слушаться меня, к тому же я почувствовала, что к моему телу что-то прикреплено, какие-то нити, мешавшие нормально двигаться. Странные нити, больше похожие на провода. Я смотрела на свои руки и ничего не могла понять. Подняла голову и увидела рядом со своей белоснежной постелью кресло, в котором в сидячем положении спала… моя мама.
Глаза и мозг отказывались верить этой картинке. Я огляделась. Белые стены, белый потолок, окно со стеклом, за окном голубое небо и облака, которых не было там… А на стене, противоположной окну – ещё одно, тоже со стеклом, только вид за ним… и люди ходят в белых халатах.
Краем глаза уловила движение в кресле – мама проснулась.
– Эмма! Эмма, солнышко! Ты пришла в себя, деточка моя! Родная! О, Боже, как же я надеялась, как ждала этого!
– Мама? – мой голос был тихим и слабым, а ещё таким хриплым, будто я целую вечность им не пользовалась.
– Да, родная моя, это я. Папа скоро тоже придёт, – он сейчас домой поехал, поспать, переодеться. О, Эмма, – мама заплакала, размазывая по щекам влажные дорожки слёз, – деточка моя.
– Где я?
– Ты в больнице. Не волнуйся, всё хорошо.
– В какой больнице?
– Эмма, не волнуйся так, не дёргайся. Я сейчас позову доктора… А вот и он сам.
В палату вошёл мужчина в белом халате. Немолодой, с самыми обычными глазами. Я закрыла свои – не хочу! Ничего больше ни видеть, ни знать не хочу! Доктор и мама начали о чём-то говорить, но я не слушала. Я не хотела ничего слышать. Ни о том, что я молодец, что выкарабкалась, ни о том, что у меня сейчас возьмут какие-то анализы. Мужчина пощупал меня, приоткрыл мои веки, чтобы проверить зрачки. Спрашивал… я не отвечала.
Мама позвонила отцу. Я слышала, как, всё ещё плача, она рассказывала ему, что я пришла в себя. Что со мной всё хорошо и врачи сейчас повезут меня на обследования. Я не знаю, что он ей отвечал, я только услышала, как она сказала:
– Солнышко, папа уже едет.
А потом меня, и правда, куда-то повезли, переложив на специальную тележку. Со мной что-то делали, брали кровь, мне что-то говорили, но мне было всё равно. Я начала понимать. Что не было Тима. Но я не хотела так! Я не хотела в это верить! Я же так сильно его люблю! Как он там, без меня?
Я пыталась забыться сном и первое время у меня это получалось. Но во снах я не видела Тима. Я не видела Ивриганз. Никого из них. Потом я просыпалась и вновь оказывалась в больнице. Рядом с мамой и папой. Они были очень обеспокоены моим состоянием, но и рады, что мне уже лучше. Я узнала от них, что несколько месяцев провела в коме. Что-то случилось со мной во время полёта и, если бы не Раудж Прости… но он оказался замечательным специалистом своего дела и смог поддерживать меня в таком состоянии на корабле, пока мы не вернулись на Землю.
В один из дней моя команда пришла меня навестить – это мама им позвонила. В палату ввалились Раудж, Николай и Марк с широкими улыбками на свежих и… живых лицах. Они были живы. А Тим? Николай пристроил на столике огромный букет цветов.
– Эмма! Наконец-то! Мы так переживали за тебя. Что ж ты нас так напугала, а? – он первый из пришедших подал голос.
– Расскажите мне. – попросила я.
– Что? – уточнил Фризмер.
– Всё. Что произошло?
Они немного замялись и переглянулись, словно не зная, кому из них рассказывать. Наконец, Марк произнёс:
– Ты помнишь, как нас тряхнуло?
Я кивнула, он продолжил:
– Никто так и не понял, что случилось. Компьютеры давали данные, что всё в порядке, но внутри что-то творилось, нас трясло, видимо, вошли в какую-то нестабильную зону… в управлении до сих пор пытаются разобраться, что же это было. Если бы не твоё состояние, они, наверное, уже забыли бы об этом, но общественность… ты же понимаешь. А ответов нет.
Его перебил Раудж:
– Ты сильно головой ударилась, череп не треснул, но травма мозга случилась.
– Я думала, это Ник ударился.
– Я тоже, – вмешался тот в разговор, – но со мной всё было в порядке. Так, небольшое рассечение кожи, кровь остановили и полетели дальше.
– Мы были на Марсе?
Ребята замолчали и виновато все разом опустили глаза.
– Говорите, – потребовала я.
– Да, – ответил Марк, кивая, и посмотрел на меня. – Когда в управлении узнали, что Рауджу удалось стабилизировать твоё состояние и твоей жизни ничего не угрожает, они велели нам продолжать экспедицию. Прости, Эмма.
– Значит, я была на Марсе? – попыталась я улыбнуться, что вышло, скорее всего, очень жалко.
– Ты была рядом с ним. На сам Марс, ты же понимаешь, мы не имели права тебя брать.
Я кивнула. Может, меня это известие должно было расстроить, но мне было всё равно, была я на Марсе или нет. Мне плевать на Марс. Теперь уже плевать.
– А Войнс? С ним всё в порядке? – спросила я, вспомнив, что он тоже был со мной на неизвестной планете и, раз он был духом, то, возможно с ним тоже что-то случилось во время тряски.
– Да, – оживился Николай, – с ним всё хорошо.
– Где он?
– Он сейчас в Китае, уже третий месяц или больше. Ты знаешь, он же уволился после этого полёта, но его пригласило Китайское национальное космическое управление. Летать он не будет, но, вроде он инструктором там.
Я кивнула, словно соглашалась. Хотя, с чем именно я соглашалась, я не знаю. Может, с тем, что Дэвид Войнс жив, может, с тем, что он в Китае. Не знаю.
Ребята ещё некоторое время пытались разговаривать со мной, но я отвернулась к окну и смотрела куда-то в небо. Наверное, я хотела увидеть там ту планету, хоть лёгкой жёлтой дымкой сказавшей бы мне, что она существует. Но я её там не увидела. Когда моя команда, бывшая команда, поняла, что я больше не хочу общаться, они переключились на разговор с моей мамой, но он касался лишь моего здоровья. А потом они ушли. Я даже нашла в себе силы попрощаться с ними, они ведь ни в чём не виноваты.
В больнице мне пришлось провести ещё несколько дней, пока врачи окончательно не удостоверились, что со мной всё в порядке и я могу ходить. Сначала это давалось мне нелегко, но вскоре тело начало восстанавливаться, мышцы окрепли, благодаря ЛФК. Я хотела уехать домой, в свою отдельную квартиру, но родители и слышать об этом не хотели. Они забрали меня в свой дом. Чудесный загородный домик, где я провела свою юность. Но и он мне теперь был не нужен. Мне никто и ничто не было нужно, кроме Тима. О, Господи, как же я хотела вернуться к нему.
И никакой беременности тоже не было и в помине. Это всё оказалось плодом моей больной фантазии. Единственное, что совпадало с реальностью, так это то, что несколько месяцев назад восстановился мой менструальный цикл. Пытаясь найти связь между тем миром и этим, я однажды спросила у мамы:
– Мам, когда у меня начались месячные?
– Это было уже тут, когда ты в больнице лежала. Наверное, месяца четыре назад, ну и, может, ещё несколько дней.
Я мысленно вернулась на родину Тима. Точно, по тому, что я помнила, так оно и должно было быть. Когда здесь моё тело вновь вернулось к нормальному женскому циклу, мои мозги не пропустили этот факт и даже в коме услужливо подсказали воображению, что теперь я могла бы и матерью стать. И разыгравшаяся фантазия убедила меня в том, что под своим сердцем я ношу ребёнка Тима.
Пока я сопоставляла эти факты, мама сказала:
– Ты знаешь, твой капитан, Дэвид, он же первое время по возвращении каждый день навещал тебя в больнице. Как тебя туда положили, так он, спустя несколько дней пришёл к тебе и с тех пор появлялся ежедневно. Я понимаю, он, наверное, просто чувствовал себя ответственным и виноватым в том, что с тобой случилось, ведь он у вас там был главным, но нужно отдать ему должное…
Я не дала ей закончить, перебив:
– А почему не сразу, не в первый день?
– Так, у них же там расследование началось, и со всеми этими допросами ему невозможно было к тебе вырваться.
Я вновь погрузилась в воспоминания. Да, и там я тоже не сразу встретила чудного недокота. Наверное, он появился в моих видениях лишь тогда, когда Войнс впервые навестил меня в больнице. А мама меж тем продолжала:
