Гаргантюа и Пантагрюэль – Франсуа Рабле

Социальный институт, вот что в ней граммотно показано и хорошо завуалированно))

(из почившего в бозе приложения «Я читаю»)

Друзья мои! Да чтоб мне допиться до белой горячки, если читал я хоть что-то более замечательное! Пусть буду я сейчас драть козла, толочь воду в ступе, переливать из пустое в порожнее, перескакивать с пятое на десятое, начинать не с того конца, расчёсывать волосы стаканом, садиться между двух стульев, попадать впросак, ловить в небе журавля, гнаться за двумя зайцами, бить собаку в назидание льву, пытаться прыгнуть выше носа, запивать суп водой и постоянно возвращаться к нашим баранам, но не сказать хоть пару слов о громоподобном Рабле я не могу.

Разве есть у вас, потаскуны вы мои разлюбезные, на примете хоть что-то столь же пантагрюэличное и крышесносительное? Люди добрые, достославные пьяницы и подагрики, да разве есть хоть одна книга, что подходила бы вам, блудодеюшки мои ненаглядные, лучше, словно пшик и фунька, незримо выходящие из одного отверстия в единый миг, чем эта?

Разве же можете вы поспорить со словами мэтра Диогена, философа-циника, который высшим счастьем считал искры солнечных лучей в стакане вина (или сверкание груд золота? Всегда я забываю слова этого старого развратника)? Можете ли вы сказать, что есть что-то слаще и приятней, чем доброе застолье со старыми друзьями? Коли так (хотя поверить в это так же сложно, как найти чистого на руку епископа, не пробирающегося тайком каждую ночь из винных погребов с бутылкой бургундского в одной и свиным окороком в другой руке, чтобы задобрить сим подношением молоденькую шлюшку, которая и является тем самым бесом, который не даёт покоя нашим рёбрам, когда борода покрывается почтенной сединой), то только дураками я и могу вас назвать, недостойны вы идти по тернистому, зернистому, землистому, благоухающему, правдуговорящему, запоясзатыкающему, громогласноп…ему, дослёздушевному и наизнанкувыворачивающему пути пантагрюэлизма!

А коли вы, как и я, любите отличное времяпрепровождение, то утирайте свои красные носы, друзья!

Налейте же стаканчик, открывайте эту славную книгу и прекращайте брюзжать о всякой ерунде.

Bibite!

Честно говоря, вполне отчетливо себе представляю уложенные штабелями вокруг книги тела упавших в обморок особ, то бишь всех тех, кого шокировали неоднократные упоминания отходов жизнедеятельности человеческого организма, определенных частей этого самого организма и всего того, что можно этими частями делать. Да и правда, если смотреть на «Гаргантюа и Пантагрюэля» одним глазом да и то прищуренным, то только это и увидишь. Но, люди добрые, нельзя ли хоть как-нибудь отвлечься от какашечек, а? Это ж одна из самых жизнеутверждающих книг, которые я когда-либо читала! Она кричит о свободе, наслаждении, прорыве к свету! Давайте попробуем поставить себя на место человека средневековья, внимательно вглядимся в тот мрак, что нас окружает. Вокруг одно сплошное «нельзя». И вдруг… он самый! луч света в темном царстве! Книга, которая призывает ЖИТЬ, а не отказываться от всего сущего, ибо это запрещено церковью. Вот цитата: «желаете быть добрыми пантагрюэлистами, то есть жить в мире, в радости, в добром здравии, пить да гулять» – это ж разве не мечта любого нормального человека?Пребываю в восторге от многих списков, которые можно назвать одной их характерных особенностей произведения.

– «О разгрызании свиного сала, в трех книгах», сочинение достопочтенного брата Любэна, духовного отца провинции Болтании;

– «О вкушении козлятины с артишоками в папские месяцы вопреки запрещению церкви», сочинение Пасквина, мраморного доктора;

– «Об употреблении бульонов и о достоинствах перепоя» Сильвестра Приерийского, иаковита;

– «Искусство благопристойно пукать в обществе» магистра Ортуина.

Это выдержки из списка книг, которые Пантагрюэль прочитал в университете. Знаете, вот на этом месте (это где-то почти в начале) я поняла, что книга будет не только интересна с исторической точки зрения, но и чрезвычайно современна. Ибо я поняла, что уже читала такой же список, когда первый раз пришла в библиотеку Вернадского (это главная научная библиотека Украины) и начала просматривать каталог диссертаций. Ну ей-богу, тютелька-в-тютельку! Знал господин Рабле, что многое, над чем он смеялся, останется жить в веках…Когда у меня будет эта книга в бумажном варианте, обязательно перечитаю. И сколько ж всего еще найду! С первого раза в этой пестроте карнавала многого и не разглядишь.9 / 10

Иногда мне кажется, что самая-пресамая большая на свете заслуга божественного, великолепного, неподражаемого, неповторимого, красочного, вольного и карнавального Франсуа Рабле не в том, как он от души повеселил своих современников, не в том, какое влияние он оказал на развитие французской и мировой литературы, не в том, что он спровоцировал Бахтина на написание соответствующего труда, а в том, в какой разрыв шаблона и ступор вводит он поколение за поколением филологических девочек-цветочков в наши трудные и смутные времена. Являясь в блеске синих молний, он заставляет их потом строчить унизительные рецензии вроде «…эта книга была столь мерзка и отвратительна, что я заблевала кухню, туалет и прихожую!.. Фу-у-у! Какэтоможностолькомерзкойфизиолологии!», а сам при этом смеется как бог и опрокидывает стаканчик за стаканчиком холодненького красненького. Опрокину-ка, пожалуй, и я стаканчик, а потом продолжу.

Ну так вот. С моей точки зрения это абсолютный шедевр, и концептуально, и технически. Истинное дитя своего времени, мэтр Алькофрибас бережно собрал все средневековье в свою котомку, а потом в полном соответствии с законами карнавального жанра перевернул его вверх тормашками и чотко по гротеску вывернул наизнанку. То, что он при этом вытворяет с языком – это уму непостижимо! Прямой предшественник Джойса, не иначе. Честное слово, клянусь брегетом святого Гундяя, я не знаю, кого еще можно между ними впихнуть по этому признаку! А уж о море смешного без границ и компромиссов даже и упоминать не стану – а то еще утонете там. Когда медики шутят – это ведь всегда смешно. Ну а если это медики-богословы, то это и вовсе наповал.