Некоторое время спустя на территорию дач ворвалось, пугая своим рёвом лес, сразу четыре или пять больших пожарных машин. Битва с огнём продолжалась несколько часов.
Днём бабушку и ребятишек увезли с дачи, а вечером они снова появились в лесном посёлке. То, что увидел Семён, поразило его. Вместо столовой было ровное чёрное поле. Торчали какие-то обгорелые останки здания, а на границе бывшей столовой возвышались пики сломанных сосен без единой веточки, без единого сучка. Сёмка не мог не исследовать эту территорию и тут же отправился на пожарище. Сначала ничего особенного он не замечал. Кругом были чёрные головёшки, но вдруг что-то блеснуло ярким светом среди этой черноты пожарища. Он тихонько тронул ногой это блестящее. Из углей показалось что-то блестящее, как начищенный металл, но совершенно неопределённой формы. Казалось, что металл тёк, а потом вдруг застыл в своём течении, приняв округлые плавные формы. Семён дотронулся пальцем. Металл был прохладный – ночью пожар так бушевал, что плавились дюралевые ножки столов и стульев столовой.
Вдруг сбоку по склону раздался такой вопль, что Семён вздрогнул и выронил слиток.
– Стой, мать твою…!! – кричал дядя Гриша, комендант дач, – стой, не шевелись! Куда ж тебя понесло, там же оголённые провода под током.
Семён вдруг почувствовал, что по всему телу потекли струйки холодного пота и у него закружилась голова, но он удержался на ногах.
– Стой, не двигайся, – кричал дядя Гриша, – я сейчас.
Через несколько минут снова появился дядя Гриша. Под мышкой он нёс две солидные доски. Первую доску он бросил на чёрные угли пожарища и сам пошёл по ней в сторону Семёна, неся вторую доску под мышкой. Вторая доска легла как раз у ног Семёна.
– Давай по доске. Не торопись и старайся не оступиться.
Даже сейчас, когда прошло уже много лет, вспоминая этот эпизод, Семён начинал чувствовать озноб спины и дрожь в руках и ногах.
Осенью этого же года умерла бабушка. Семён впервые вдруг задумался о смерти. В их дворе время от времени кого-то хоронили. Само по себе это событие было понятным. Но смерть близкого человека… Как это так – умер навсегда? Этого человека больше не будет никогда. Не долго. Не очень долго. А НИКОГДА! Что-то неотвратимо страшное было в этом слове «никогда». Что-то здесь не так. Такого не может быть. Человек не должен умирать навсегда. Смерть пугала и заставляла возвращаться к этому вопросу снова и снова.
* * *
Надо было писать отчёт на верх.
– Я твои эксперименты включать в отчёт не буду, – наставительно говорил Погребняк, – возьму грех на душу. Ты понимаешь, мы должны проводить эксперимент точечно. Никто из посторонних не должен даже догадываться о твоём существовании и уж тем более никто не должен во время твоих действий как-то пострадать. Случай с карбидовой бомбой ужасен. Объект отделался практически испугом. Чуток глаз зацепило, а его сестре оба глаза чуть не выжгло. Она-то тут причём?
– Так она сама… соразмерно…, – начал было оправдываться Грелкин, – как хвост за братом везде таскается.
– Это не оправдание. Плохая подготовка эксперимента. Лучше надо ситуацию просчитывать. Присядь, – снизошёл наконец Погребняк. Грелкин присел на край стула, не переставая выкручивать свою кепку, как будто пытаясь её отжать.
– Не плохая была идея со свалкой, – продолжал Погребняк, – но почему не довёл дело до конца?
– Так туда можно было проникнуть только в тонком теле. Пёс там цепной просто крокодил какой-то. А на тонком уровне так фонит, что никакое внушение толком не проходит.
– Бочку с бензином остроумно подсунул на стройку, но обожгло-то совсем других пацанов. Ещё не знаю чем это дело кончится. Хоть и не пишу в отчёте, что это наши дела, но расследование на верху всё равно будет. Докопаются до нас – по головке не погладят.
– «СС» там впутался соразмерно, – оправдывался Грелкин
– А «СС» всегда будет впутываться, ты готовь эксперимент так, чтоб быть на шаг впереди. Пускай у них голова болит. Ну, ладно, пришёл новый циркуляр. Действуем теперь по новому уровню: плюс восемь, минус два. В первом искушении за тобой собака. Почитай внимательно мои предложения и доложи потом свои соображения. – Погребняк протянул Грелкину несколько исписанных листов бумаги. – Да, и с «гиперболоидом» дело надо продолжить, но не абы как, как это у тебя всегда получается, а как положено. Пора уже становиться серьёзнее. Молод, понимаю, но если хочешь у нас и дальше работать – старайся. Неделю тебе даю на подготовку. Да, и пожаром на даче перестарался.
* * *
В самом начале учебного года в шестом классе родители подарили Тамаре собаку. Это был спаниель по кличке Барсик. Домашние стали лаского называть его Барик. Шума он производил много, но в целом был безобидный и компанейский пёс. В азартном порыве он мог кусануть и свою хозяйку, но потом по-собачьи осозновал свою вину и старался как-то это загладить, то есть – зализать. Тамара была яркой девчонкой. Она была стройной, имела толстую красивую косу и была высокого роста. Девчонки вообще быстрее растут, чем мальчишки. Она была выше самых рослых своих сверстников. Двор, где она жила, находился практически в центре исторической части Красноярска – это был левый берег Енисея – и считался элитным. Правобережье, где жил Семён, считался промышленной частью города. Да, так оно и было. Вдоль всего «Красраба» тянулись заводы, которые были большей частью эвакуированы во время войны.
Почти все пацаны ровесники Тамары, да и не только, кто-то открыто, а кто-то тихонько ей симпатизировали. Это была одна из причин всё растущей популярности этого двора. Барсик многих её поклонников откровенно раздражал, так как мог цапнуть за штанину, особенно, если чувствовал, что его побаиваются.
Жорка был одним из тайных поклонников Тамары. Он сам был центральной фигурой этого двора среди пацанов и считал, что выказывать открыто свои чувства по отношению к какой-то девчонке ниже его мужского достоинства. Барсика он не любил. Он вообще собак побаивался. Он занимался борьбой самбо в спортклубе «Динамо» и это придавало солидный вес к его, уже не по-мальчишески, сложенной фигуре. Вышедший недавно в прокат фильм «Гиперболоид инженера Гарина» его не тронул. Зато фильм «Гений дзюдо» был просмотрен не один раз.
Семён не спеша возвращался из школы. Прошёл вдоль гаражей и стал огибать большие металлические качели, когда его внимание привлёк предмет, валявшийся на земле недалеко от угла здания гаражей. Семён приблизился к этому предмету, обошёл его со всех сторон и легонько тронул носком ботинка. Предмет был полый, конической формы, слегка приплюснутый с двух сторон. Окуда он тут взялся и для чего был нужен было непонятно, но главное его достоинство было в том, что внешне он напоминал устройство, которое Семён недавно видел в кино. Это был гиперболоид очень похожий на тот, который был у инженера Гарина. Дух у Семёна захватило. Предмет был металлический, очень жёсткий и не очень тяжёлый. К тому же, он был совершенно чистый и выкрашен в тёмно коричневую краску. Размером он был чуть побольше школьного портфеля. Семён долго не думал. Держа в одной руке портфель, Семён взял под мышку найденный гиперболоид и отправился домой претворять в жизнь, только что пришедшую в его голову, идею.
Гиперболоид инженера Гарина работал на какой-то химической основе, а свой гиперболоид Семён решил сделать, используя электричество. Придя домой, он сразу же взялся за осуществление задуманного. В его закромах нашлась зеркальная фольга, которую он когда-то принёс с заводской свалки. Этой фольгой была тщательно выложена вся внутренность, найденного гиперболоида. Семён был уверен, что если в центр гиперболоида поместить электрическую лампочку, то свет, отражаясь от зеркальных внутренностей гиперболоида, обязательно сольётся в точку, которая потом вытянется в заветный луч. Крепление для патрона электрической лампочки было сделано из жёсткой стальной проволоки, которая тоже имелась среди инструментария Семёна. Схема была проста. Дядя Миша несколько раз дарил Семёну электрические конструкторы на батарейках и Семён с первого класса умел собирать различные электрические схемы, в которые были включены и лампочки, и различные выключатели. К трём часам дня гиперболоид был готов. Скоро должна была прийти с работы мама и нужно было торопиться, чтобы успеть провести первый эксперимент до её прихода. Сестра была удалена из комнаты, так как Семён хорошо помнил, что во всех его неудачных опытах почему-то доставалось больше всего сестре. Гиперболоид был установлен на письменном столе. Провод от лампочки был включон в сеть. Осталось повернуть выключатель. Семён отдавал себе отчёт, что может произойти непредвиденное, поэтому старался быть предельно осторожным.
Раздался грохот и, как показалось Семёну, не только луч, но и искры, и даже молнии посыпались не только из гиперболоида, но и из розетки, куда был включён шнур от гиперболоида. Через мгновение всё затихло. Семён попытался вынуть штепсель из розетки, но это у него не получилось – видно было, что штепсель обгорел. Тогда он взялся двумя руками за шнур и что есть силы потянул его на себя. Штепсель наконец удалось вырвать с куском розетки. На концы вилки было страшно смотреть. Один штырёк был оплавлен, именно поэтому штепсель и не вынимался из розетки, а второй – был наполовину срезан. Сестра со страхом заглянула в комнату.
– Свет погас, – тихонько сказала она.
Действительно, света не было. Как потом оказалось, свет исчез во всём доме, а, может быть, и во всём дворе.
* * *
На время школьной практики, после окончания шестого класса, Семёна определили в класс биологии ухаживать за расстениями. Баба Таня, так между собой ученики называли учителя биологии, чувствовала, что Семён не равнодушен к растениям и поспособствовала, чтобы именно он остался на практику в кабинете биологии.
Перед переездом на дачи Семён соврал родителям, что практика закончилась, его перевели в седьмой класс и можно было ехать на дачу уже не возвращаясь в город до сентября.
Дачный сезон начался с того, что к приходу местного автобуса Семён садился у своего домика на скамейку и внимательно всматривался в тех, кто приезжал на дачи, в надежде увидеть знакомых среди тех, кто был на дачах прошлым летом. Почти сразу он отметил девчонку с собакой, которая приезжала каждый вечер, а утром снова уезжала в город. Дело в том, что в пионерский лагерь «Таёжный», где Тамара провела прошлое лето, не разрешали с собой привозить собаку. Старшая сестра поступала в институт и ей было не до Барсика. А проводить лето в городе не хотелось. У матери Тамары была возможность снять на лето домик в дачном посёлке – это был единственный выход в сложившейсе ситуации. Барсика тоже можно было туда отправить.
Уже на третий или четвёртый день Семён поймал себя на мысли, что ждёт приезда девочки с собакой. Тамара первая подошла знакомиться с сестрой Семёна. А потом с ней познакомился и сам Семён. Раньше ему нравились различные девочки. Чаще – это были одноклассницы или какие-то знакомые. То, что происходило сейчас – было совершенно новым для него ощущением. Он думал о Тамаре каждую секунду. Он постоянно хотел её видеть. Он хотел играть с ней в какие-то общие игры. Он хотел лежать на пляже рядом с ней. Он хотел заниматься с её собакой. Он хотел ходить вокруг её домика сутки напролёт, если по какой-то причине она не выходила из дома. Он хотел знать про неё всё. День начинался и кончался с её имнем. Была, правда, одна проблема – Тамара была выше его почти на целую голову. Когда на физкультуре класс строился по росту, то место Семёна было третьим с конца. Почти весь класс, включая девчонок, был выше его ростом. Да и как могло быть иначе. Папа был среднего роста, а мама вообще была метр пятьдесят два. Раньше Семёна не волновал его рост – подумаешь третий с конца. Зато в футбол он играл получше прочих здоровяков. Но сейчас проблема роста вдруг стала в полный рост.
Через две недели на дачах появился Жорка, который жил в одном дворе с Тамарой. Семён понимал, что мальчишка, который живёт с ней в одном дворе, не может не быть его другом. Так и произошло. Каждый день был насыщен какими-то интересными событиями и приключениями. Это было лучшим летом во всю его бывшую и будущую жизнь.
Всему на свете приходит конец. Кончилось и это удивительное лето. Этот учебный год Семён мог бы назвать годом ожидания выходных. Он не посещал свою волшебную страну, он не искал приключений на заводской свалке. Он вообще выпал из жизни своего двора. Он с нетерпением ждал прихода очередного выходного. В этот день он садился на трамвай и ехал через весь город во двор, где жил Жорка, где жила Тамара с Барсиком. Он перезнакомился со всеми пацанами этого двора и его там уже считали за своего.
В конце учебного года ученикам 7 «А» класса вдруг объявили, что у них будет экзамен по математике. Это было неожиданностью. Математику у них преподавала совсем молоденькая учительница Ирина Павловна. Перед годовой контрольной ей вдруг приснился сон, что неплохо было бы перед контрольной устроить импровизированный устный экзамен, чтобы как-то поднять рабочее настроение учеников. Директор школы был не против такого эксперимента, тем более, что это не противоречило никаким установкам районо.
На очередном уроке математики Ирина Павловна сообщила, что через неделю будет устный экзамен, котрый, конечно же, может повлиять на годовую отметку. От экзамена освобождался только один ученик: Семён Молнар. Ему уже поставлена годовая пятёрка и он будет в комиссии по приёму экзаменов вместе с ней самой и директором школы. Это известие буквально потрясло Семёна. Причём не тем, что ему уже поставлена пятёрка, а тем, что ему оказано такое доверие – принимать экзамен у одноклассников. После урока Ирина Павловна ознакомила Семёна с билетами для экзамена. Семён все их внимательно прочитал и даже на некоторых незаметно поставил на обратной стороне билета одну, две или три точки. Самым близким друзьям он по секрету сказал, какие в помеченных билетах вопросы.
Этот случай произвёл на Семёна поворотное значение в учёбе: ботаника вдруг ушла на второй план, а главным предметом стала математика.
Наступали летние каникулы и вместе с ними дачный сезон. А это значило, что он снова будет рядом с Тамарой. При этой мысли всё остальное меркло и казалось незначительным и мелким. Семён ещё не задумывался, что такое влюблённость и уж тем более, что такое любовь. Он просто знал – в нём живёт любовь.
* * *
Грелкин должен был явиться для подведения итогов по проведённым мероприятиям сегодня вечером.
– Должен сказать, – начал, как всегда внешне строгий, Погребняк, – что операция «гиперболоид» проведена не плохо. Тонко уловил влияние кинофильма. Тут противная сторона нас не переиграла.
– Стараюсь, – заулыбался Пыжикович, – можно было бы и липовую схемку на внутренней стороне кожуха набросать соразмерно, но сомнения меня взяли…, – Грелкин замялся.
– Да, нет. Всё неплохо. Кстати, что это за кожух?
– Честно сказать, шеф, я и сам не знаю, – потупился Грелкин, – увидел, стоит в гараже железяка, никого рядом нет, ну я и прихватил.
– Понятно, – перебил его Погребняк, – а что результат такой… Так тут не просчитаешь. Его величество случай. С искушением тоже всё нормально. Собака, лес… Пусть теперь голову ломают, как из этой ситуации выкручиваться. Там одобрили, – Погребняк указал пальцем на потолок, – но расслабляться не стоит. Впереди дачный сезон. Не забывай, мы работаем в двух направлениях. Вот материалы по подготовке к следующему мероприятию. Жду твоих соображений
* * *
Бережной и Востриков встретились накануне летних каникул.
– Хорошо, что ты, Советыч, имеено сейчас появился, – вместо приветствия начал Бережной, – лето наш объект будет опять проводить в лесу. Ты давно видел Демона и Пыжика?
– С Демоном, ты знаешь, я всего один раз столкнулся, а Пыжика знаю только по твоим рассказам. Что-то произошло?
– Меня не оставляет тревога. Какое-то ощущение, что мы, вернее я, что-то пропустил. Пыжика я видел почти год назад. Он в начале учебного года бочку с бензином на стройку, где школу вечернюю строят, припёр. Я тогда кое-как успел пацана из под удара вывести. А другие двое обгорели. Примитивный ход, но в логике не откажешь. Потом обесточивание района. Это очень интересно было сделано. Классическая двухходовка: фильм, воплощение киноидеи… То, что никто не пострадал – просто случайность, но я-то прохлопал. У тебя всё нормально?
– Подвижки косвенные. Всё на интуитивном уровне: учителя начинают замечать, а сам объект совсем в другой стороне. Не пойму – почему.
– А мне кажется – я начинаю понимать, что происходит. – Бережной придвинул к себе лист бумаги. – «СС» работает по шкале «спасений», ты работаешь по одной шкале?
– По одной, шкала советов-наставлений
– А они? – Бережной нарисовал на листе большой вопрос. – Мы привыкли: «ДНО» и «ДНО». А отдел называется «ИЛ» – искушений и ликвидаций. У них может быть не одна, а две шкалы уровней или шкала двунаправленная. Не они ли уводят в сторону наш объект? Грелкин не фигура, но Погребняк-то – это асс. Он – мастер выстраивать человеческие душевные хитросплетения. Просто на уровне мастера-модельера. Его консультантом в другие отделы приглашают. Так сказать, преподать мастер-класс. Давай-ка в этом направлении подумаем. И ещё вот что. Вода этим летом в Енисее высокая, может, возьмём на прокат катер?
– Лучше, если катер будет крытый.
* * *
В дачный домик, где прошлым летом жила Тамара, вселилась другая семья. Для Семёна – это была почти трагедия. Весь июнь он надеялся, что она всё-таки приедет и будет жить в другом доме, но в конце месяца были заселены все дачи и надежда рухнула. Но приехал снова Жорик – он же Юрик и появился новый, интересный мальчишка, который сразу влился в компанию уже бывалых дачных пацанов. Звали его Гена, но все знакомые называли его мягко Геня. Интерес к Гене подогревался ещё и тем, что Генина семья пригнала по Енисею свою деревянную вёсельную лодку. В лодке свободно могли разместиться шесть человек. За скалой, рядом с которой когда-то тонул Семён, на дачном берегу был вбит в землю металлический крепкий штырь с кольцом, за которое цепью пристёгивалась лодка.
Грелкин уже несколько дней наблюдал за непонятными действиями дачной мальчишеской компании. Утром они вдвоём или втроём грузились в лодку и уплывали на остров. Недалеко от берега острова возвышался из воды огромный камень, напоминающий своей формой спящего бегемота (в народе этот камень называли «быком»). Лодка загонялась за «бегемота» и пацаны что-то там делали почти целый день. Порой они появлялись на спине «бегемота» и ныряли с него в воду.
Грелкин не решался оставить своё физическое тело, но другого выхода не было и в один из дней он прибыл на остров в тонком теле и капитально его (остров) обследовал. После чего явился к шефу с предложением новой операции.
– Пацаны осваивают соразмерно акваланг, – докладывал Грелкин, – уже было несколько погружений.
– Где они раздобыли акваланг – это же не игрушка? – с удивлением поднял брови Погребняк.
– Сами сделали. Достали где-то старый резиновый противогаз и наростили соразмерно дыхательную трубку каким-то шлангом метров до трёх. Один погружается, другие держат трубку, находясь в лодке.
– Подумай, как можно использовать эту ситуацию. Операцию «Пещера» одобряю. Ещё раз всё проверь и просчитай, и держи меня в курсе своих действий и действий объекта. «СС» и «СОН» не объявлялись? Мне надо знать, что они предпринимают и где находятся. Думаю, что использовать лодку пацанов не стоит, купи или возьми напрокат у туристов байдарку или резиновую.
– Слушаюсь, шеф.
Для плавания на байдарке нужна определённая сноровка, которой у Грелкина не было, но вот с резиновой лодкой он думал, что управится запросто.
Слежку за Грелкиным осложняла наступающая ночь. Он прибыл в совхоз «Удачный» на последнем рейсе пригородного автобуса. За плечами был объёмный рюкзак. Подсвечивая себе карманным фонариком, он спустился на дачный пляж, что-то вытащил из рюкзака и принялся дуть, время от времени шумно отпыхиваясь. Он надувал резиновую лодку. Потом уложил свои вещи в лодку, равернул складное весло и отбыл на дачный остров. На острове он припрятал лодку в кустах, не выпуская из неё воздух, и отправился на противоположную сторону острова, что-то неся в рюкзаке.
Как всегда утром мальчишки отправились к воде. Переплыли на лодке на остров и принялись экспериментировать с самодельным аквалангом. Акваланг работал исправно. Обнаруженную накануне течь удалось устранить, заклеив бээфом и замотав изоляционной лентой. Потом Семён и Геня решили пойти проверить птичьи гнёзда. Противоположный берег острова был песчанный и отвесный. И, практически, вся вертикальная стена берега была испещрена отверстиями, в которых ласточки или другие птички устраивали свои гнёзда. И, буквально в двух шагах от того места, где они спустились на берег, друзья обнаружили искусственный грот. Грот был больше метра в высоту и столько же в глубину береговой стены. Пол грота был любовно устлан сорванной травой. А в метре от этого грота кто-то начал строить новый. Было видно небольшое углубление в песчанной стене. Друзья решили построить второй грот и стелать соединительный пещерный коридор.
Утром следующего дня, вооружившись лопатами, снятыми с пажарного щита, Семён и Геня снова отправились на остров и принялись осуществлять, задуманный накануне, план. Работа шла хорошо. Геня вгрызался вглубь нового грота, а Семён копал соединительный коридор изнутри, находясь в уже вырытом подземном гроте. Они не заметили, как немного выше по течению причалил небольшой крытый катер.
Бережной точно просчитал задуманное Грелкиным, видя его ночные ухищрения. Он сразу понял, что Грелкин постарается заманить ребятишек в искусственный грот. Пройдя несколько десятков метров по верхней части берега Бережной вдруг заметил Грелкина. Тот усердно работал длинным буром, находясь прямо над гротом. «Хитёр – бобёр» прошептал Бережной, обходя Грелкина по дуге, чтобы не быть замеченным. Увлечённый Грелкин не заметил, как со спины подобрался к нему Бережной и крепко зажал ему нос и рот тряпкой, смоченной хлороформом. Потом оттащил безсознательного Грелкина в кусты. Там же он оставил бур и папку Грелкина и кинулся к катеру. В катере его дожидался Востриков.
– Надо пацанов незаметно выманить из грота, – без предисловий сказал Антон, – я отлечу. Если через полчаса не вернусь – действуй по обстоятельствам.
Антон бухнулся на диван катера и тут же его тело приняло безжизненный вид.
В какой-то момент Семён вдруг почувствовал, что с потолка на ноги упал ком земли. Соединительный канал между старым и новым гротом был пробит. Надо было его только расширить.
– Геня, – крикнул Семён, – потолок сыпется.
– Вылезай скорее.
Пацаны, пятясь на четвереньках, выбрались из гротов. Над потолком свода возвышался полутораметровый берег. Не успели друзья перевести дух, как берег над гротом тяжело ухнул вниз. Семён и Геня стояли в полном молчании ещё несколько минут. Потом Геня подошёл на место обвала и тихо прошептал: «завалило бы начисто»
– Лопата там осталась, – грустно прошептал Семён и они отправились к своей лодке.
Бережной вернулся на катер. Немного посидев после возвращения в физичекое тело, они вместе с Востриковым поднялись к кустам, где Бережной оставил Грелкина. Тот продолжал пребывать под наркозом. Рядом лежала папка и длинный бур.
Грелкин очнулся когда уже смеркалось. Голова гудела как колокол. Он старался припомнить, как оказался в кустах и вообще что произошло. В голову лезла мысль, что надо пробурить ещё около десятка отверстий. Кряхтя, он выбрался на свободное место и, шатаясь, отправился к месту, под которым находился грот. Там был провал. Грелкин соскользнул по образовавшейся насыпи вниз и попробовал представить, что тут произошло. «Неужели…?», как игла врезалась мысль в мозг. Второй грот был целым. «Их же двое было?» – подумал Грелкин и начал медленно раскапывать руками обвал.
Копать пришлось не долго. Что-то твёрдое обнаружилось под песком. Почти совсем стемнело и разобрать, что это было невозможно. Грелкин хотел прекратить раскопки, но, немного подумав, он решил продолжить. Какого же было его удивление, когда через несколько минут он выкопал собственный бур. Через полчаса усердного копания он вытащил пожарную лопату. Папки не было. На другом берегу острова его ждал ещё один удар – надувной лодки в потайном месте тоже не оказалось. Плавать Грелкин не умел.
Глава 5.
Мир не так прост.
Во время дачного сезона семья Семёна получила новую квартиру и в августе прямо с дачи все туда и перехали. Для Семёна переезд оказался делом несложным, он даже не съездил в свой старый двор попрощаться со старыми друзьями. Теперь его новый двор находился в двух минутах ходьбы от двора, где жил Жорик, где жила Тамара. И идти ему предстояло в новую школу, где учились его дачные друзья. Это было просто подарком судьбы. В восьмом «А» училась Тамара, Семён пошёл в «Б» класс, а Жоржик (так называл его друг детства Виталик, который жил в том же дворе) учился в «В» классе.
Надо отметить такое обстоятельство. За это лето Семён вдруг вырос больше чем на пятнадцать сантиметров и обогнал по росту многих своих сверстников, в том числе и Жорика, и Тамару. Это многих удивляло, кто знал семью Молнар ранее, и только Востриков, таинственно подмигивая, говорил: «Генетика и ДНК – разные вещи». Теперь на физкультуре Семён стоял вторым в своём новом классе. Для себя Семён это объяснял просто: сила любви заставила его вырасти.
Оба выпускных экзамена в восьмом классе и по русскому, и по математике Семён написал на отлично. На экзамен по математике давалось два часа, но уже через полчаса Семён был готов сдать свой экзаменационный лист. Тут ему на плечо легла рука его классного руководителя Веры Кондратьевны, учительницы немецкого языка. Она наклонилась к уху Семёна и тихонько прошептала: «Реши ещё это задание» и положила перед Семёном ещё один экзаменационный лист.
В классе за экзамен по математике было поставлено всего три пятёрки: Семёну, девочке, что сидела за первой партой и Вовке Григорьеву. Это ему Семён решил экзаменационные задачи с подачи Веры Кондратьевны. После учебного года Семёну предложили ехать в Новосибирск, в школу-интернат, где обучали одарённых ребятишек по более широкой программе по математике и физике. Семён наотрез отказался, как его не уговаривали.
В школе, где учился Семён, начиная с девятого класса, набирался дополнительный класс «Г» со всего города. Это делалось для ребятишек, кто хотел углублённо изучать математику. Чтобы попасть в этот класс необходимо было пройти собеседование. Первого сентября нового учебного года в коридоре школы Семёна вдруг остановил учитель математики Аркадий Андреевич.
– Пойдёшь учиться в «Г» класс, – сказал он голосом не допускающим возражения.
– Я не хочу, – возразил было Семён.
– А тебя и не спрашивают. Собеседование тебе проходить не надо.
Так Семён оказался в «Г» классе. Туда же попросился и Вовка Григорьев. Взяли и его, но через месяц он попросился обратно. В «Г» класс перешла и Тамара. Теперь у Семёна стало на четыре предмета математики больше. Математический анализ и решение задач повышенной трудности преподавала сама директриса, а два других новых предмета вели профессора из педагогического вуза. Именно на этих занятиях Семёну больше всего хотелось блеснуть и показать, что он – лучший. Ведь в классе сидела девушка, без которой Семён не представлял себе жизнь.
* * *
Грелкин сосредоточенно слушал очередную порцию инструкций на ближайшее время. На днях Погребняк получил ответ из информационного отдела ЦЦ на десяти страницах. Внимательно его изучив и сопоставив с оперативной информацией, которую регулярно получал от своего подчинённого, Погребняк сделал для себя вывод, что начинают просматриваться задачи, которыми занимается «СОН». При понимании этой работы действия группы Погребняка можно было строить более эффективно. Но глобальная цель операции по-прежнему была неясна.
– Опыт работы на водах у тебя уже есть, отправишься на Чёрное море, – Погребняк весело хохотнул, – надеюсь, что из морских далей тебя не придётся вытаскивать, как с Енисея, где ты застрял на этом треклятом острове, как Крузо.
Грелкин, потупившись молчал.
– Работаем на прежнем уровне. Как появится примерный план операции, сразу сообщи.
– Какое оборудование брать с собой?
– Определишься по месту, новую линейку приобрёл?
– Да, гэдээровскую.
– А чем она лучше местной?
– Компактней, круглая.
– Какая? Ну-ка покажи, – Погребняк протянул руку. Грелкин достал из внутреннего камана пиджака плоский диск с кольцеобразной градуировкой и подал шефу. Тот повертел его и вернул владельцу.
– Да, навычисляешь ты, чувствую, на этой штуковине. Смотри, ещё за шпиона примут.
– Когда отбывать и где точка назначения? – Грелкин подобострастно кивал головой.
– Отбывай хоть сегодня, точка – Адлер.
Ответ из информационного отдела получил и Бережной. Чего-то такого, что могло быть полезно Антону сегодня, он не нашёл. Сейчас его больше занимали черновики из папки Грелкина. Что, например, обозначает пометка, обведённая жирным карандашом: «собака (спаниель)». Может быть они задумали натравить на него бешенного пса, но почему обязательно спаниель. Спаниель – пёс охотничьей породы. Может быть, это как-то связано с охотой? Папку он раздобыл больше года назад. Может быть, эти записи уже неактуальны, но что же они означали?…
Вечером прибыл взволнованный Востриков.
– Непонятную активность проявляет Грелкин, – начал Иван, усаживаясь за стол, – дважды уже мотался в кассы аэрофлота. Куда-то собирается лететь, что ли? Но пока никаких билетов не покупал.
– Хорошо, – быстро включился в разговор Бережной, – это я беру на себя. Не хватало нам ещё потерять их из виду.
* * *
После летней практики на вычислительном центре педагогического института весь класс должен был ехать в Анапу на два месяца. Была договорённость с местным совхозом, что школьники будут помогать в работе садового хозяйства. Совхоз обязывался кроме зарплаты устраивать ещё и поездки на море. Несколько учителей должны были сопровождать учеников во время всей поездки. Семён не мог принять участие в этом мероприятии, так как его семья впервые собралась поехать в июле на Чёрное море в Адлер. Поездка на море – это здорово, но выходило, что он опять до сентября не увидит Тамару, а все основные её поклонники будут с ней рядом. Эта мысль больше всего угнетала Семёна. Ехать собирались поездом. Это тоже было интересно – три дня в своём купе.