Владимир Опёнок
Невымышленные рассказы
«Жадному денег – счастливому деток!»
На следующий день приятели увиделись ближе к полудню. Когда июльское солнце жгло неимоверно. Прогуливаясь по небосводу, оно безжалостно испепеляло деревья и траву. Однако это не мешало большой семье дружно пропалывать грядки, избавляясь от сорняков. И работа спорилась, старшие подавали пример, а отец следил, чтобы никто не отлынивал. Сам тем временем сколачивал мостик, который собирался перекинуть через ручей, протекавший неподалёку. Чтобы не было нужды делать крюк, отправляясь за грибами, а напрямую, не вымочив ног, оказаться в лесу. Его руки умело управлялись с молотком, а свежеструганные доски кряхтели от недовольства, но подчинялись воле человека. Хозяин знал: терпение и труд – основа жизни! И чем раньше приучишь деток к работе, тем проще им будет в дальнейшем.
Он вытер рукавом лоб и бросил взгляд на красивый двухэтажный дом, украшавший соседские шесть соток. Тот был обложен клинкерным кирпичом и производил приятное впечатление добротного, ухоженного жилья.
Глава семьи посмотрел на свой небольшой домик, значительно уступавший соседскому. Он улыбнулся, чувство зависти не свойственно его природе. Наоборот! Испытал сожаление, ведь, в отличие от соседнего участка, на котором помощник по хозяйству выстригал газон, в его владениях бурлила жизнь. Мальчики удаляли сорняки, а девочки под руководством жены готовили обед. Свежую зелень с грядки вымыли, картошку отварили, а селёдку почистили. Кроме того, благоверная напекла пирожков, и их соблазнительный запах привлекал детвору.
В это время открылась дверь соседского дома, и в проёме показался вчерашний собеседник. Мужчины обменялись взглядами и одновременно направились к небольшому штакетнику, им разгораживались участки в дачном посёлке. Они пожали друг другу руки, после чего сосед глотнул из пластиковой бутылки. Судя по всему, с ней не расставался с самого утра. Его одутловатое лицо и взлохмаченные волосы говорили о беспокойном сне. Похоже вчерашнее возлияние давало о себе знать.
Сосед утолил жажду, с облегчением выдохнул и негромко произнёс:
– Когда ты ушёл, я ещё долго не ложился. Всё думал. Ведь так и не дождался ответа…
Его глаза при этом хитро сощурились. Он взглянул на помощника, тут же сделавшего вид, будто чем-то занят. Для пущей убедительности наклонившегося к траве, что-то в ней разглядывая. Не иначе обнаружил нечто неведомое и раздумывал, как поступить.
Его жена готовила еду, мелькая в окне пристройки для гостей. Оттуда доносился аромат восточной кухни, ведь семья приехала из Средней Азии. Своё потомство они оставили у родителей, и желали как можно скорее обустроиться, чтобы забрать их сюда.
Убедившись, что помощник занят делом, сосед обратил внимание на распиленные доски:
– Чего это ты сколачиваешь?
Получив ответ, предложил пособить. Он принялся расхваливать помощника: дескать, такой умелый, за что ни возьмётся, всё у него спорится. И крышу может перекрыть, и ворота поменять, а недавно сломалась вытяжка, так он её в два счёта починил. И это не говоря про водопровод, который ранее зимой замерзал, но теперь работает нормально.
– Что значит умелец, – добавил он хвастливо. – Так что не стесняйся, обращайся, если нужно.
Глава семейства поблагодарил, но отказался. Он и сам справляется. Да и сыновья помогают, зачем кого-то отвлекать? Содержание дома – вещь хлопотная, забот хватает.
– Хорошо, что есть помощник, главное, чтобы не занял твоё место, – улыбнулся он в ответ.
Сосед не понял шутку и переспросил:
– Не занял место где?
Несмотря на очевидную рифму, многодетный отец сдержался:
– Где, где, – передразнивая произнёс, – везде…
Ему не хотелось обижать соседа. Тому и так несладко. Дачу отгрохал, а дальше-то что? Детей не нажил, кому всё достанется? Разве что помощнику. Вон как старается, глядишь, и завоюет доверие. Его жены…
Он взглянул на соседа. Палящая жара сделала своё. Оказавшись на солнце, тот размяк и, махнув рукой, направился обратно. Скорей вернуться в комнату, где бушевал кондиционер. Совершенно никчёмное с точки зрения многодетного отца устройство на природе.
Помощник по хозяйству облегчённо выдохнул и продолжил косить. Все остались при своих. Сосед с бутылкой нежился в объятиях кондиционера, его работник трудился на газоне, а глава семьи двинулся к столу, за которым ожидали семеро по лавкам. Подоспело время обеда, и пора хорошенько подкрепиться…
– О чём задумался? – сосед положил руку на плечо.
Многодетный отец опомнился и рассмеялся. Действительно! Воспоминания увлекли, а меж тем они по-прежнему на автозаправке. Неподалёку от микроавтобуса, где жена кормила малыша.
– Да так, ни о чём особенном, – усмехаясь ответил он, – вспомнил, как мы с тобой выпивали.
Сосед улыбнулся. Правда, в его улыбке было мало радости. Да и недельная щетина, какой ранее не замечалось, не добавляла свежести. Кроме того, измятая рубашка, выглядывая из-под куртки, завершала облик неухоженного мужчины. К тому же в глаза бросались давно не стиранные джинсы, а на безымянном пальце правой руки отсутствовало кольцо! Помнится, его сосед не снимал ни при каких обстоятельствах.
Перехватив взгляд, обладатель кабриолета опустил голову.
– Да, да, – еле слышно проговорил, – разводимся…
От его слов повеяло безнадёгой, и глава семьи испытал жалость. Но не предпринял попытки влезть в душу, какими грешат любители посудачить, а молча смотрел на знакомца. В его взгляде было столько тепла, что сосед почувствовал понимание. От напускной весёлости мало что осталось, голубые глаза наполнила тоска. Они стояли друг против друга, и никто не решался заговорить.
Так продолжалось несколько минут. Владелец микроавтобуса выжидал. Он чувствовал, сосед не сдюжит тишины и сам всё расскажет. Потому не спешил, давая время принять решение, чем делиться, а чем нет. Ведь сложно сохранять спокойствие, когда мысли сменяют друг друга, вызывая болезненные воспоминания.
Так оно и вышло. Не выдержав паузы, молодой человек сдавленным голосом произнёс:
– Представляешь, моя тут спуталась с одним…
От волнения он перешёл на шёпот, и приходилось вслушиваться в то, что говорил.
– Ушла к этому, – сосед раздражённо щёлкнул пальцами, пытаясь припомнить, – фаерщику! Так, кажется, их называют?
Лицо собеседника выразило удивление: кто это? Рассказчик, видя, что требуется разъяснить, решил жестами себе помочь. Он стал размахивать руками, однако это не дало результата, и тогда пояснил:
– Они жонглируют факелами. Выступают на улицах, в общем, играют с огнём.
Объяснение удовлетворило, и обманутый муж продолжил. Правда, со стороны казалось, будто разговаривал сам с собой. Как бывает, когда кто-то, не обращая внимания на окружающих, бубнит под нос. Вот и сосед, не глядя на собеседника, обиженно буркнул:
– Ушла к тому, у кого ни кола ни двора, – его голос задрожал. – К тому, кто вдвое старше и однажды при мне послал её куда подальше. А она, как побитая собачонка, всё время заглядывает ему в глаза.
Он замолчал, будто утратил силы. Многодетный отец понимающе прикрыл веки, трудно без эмоций говорить о наболевшем. Оттого и не спешил отвечать. Парень-то неплохой, но не сумел справиться с женой. Вот и мается, и, похоже, это надолго.
Не высказывая вслух того, что может обидеть, негромко поинтересовался:
– А что значит при тебе посылал? Вы знакомы?
Вопрос поставил в тупик. Сосед растерялся, он понял, что сболтнул лишнее, но куда теперь деваться? Раз начал, будь добр, продолжай.
– Понимаешь, – собираясь с мыслями ответил смущённый предприниматель, – когда она стала задерживаться, я её выследил. А застав их вместе, устроил скандал. А что ещё оставалось? – извиняющимся тоном объяснил он.
Было очевидно: соседу неприятно вдаваться в подробности, и собеседник сделал жест – может, не стоит меня посвящать? Но тому нужно было выговориться, и он вкратце поведал, как после учинённого скандала, хахаль жены, удивлённый произошедшим, послал её прямиком к женскому счастью. А его похлопал по плечу, дескать, извини, я не знал. Кольцо-то она снимала, когда шла на свиданье, завершая, вздохнул он.
Когда сосед закончил изливать душу, главе семьи припомнился случай, как в один из дней старший сын, к тому времени женатый, заехал навестить. И во время обеда у него возник шутливый спор с сестрёнками о том, нужно ли стерилизовать котёнка, которого подобрал с улицы. Ведь пушистик пришёлся по душе не только ему, но и жене. Однако со временем он вырастет и захочет погулять. Именно поэтому сын настаивал на стерилизации, а сестрёнки не соглашались. Им было жаль котёнка, и они вступались за него.
Отец молча наблюдал за спором. В конце концов, не придя к единому мнению, дети поинтересовались: как поступить? Глава семьи ответил вопросом на вопрос:
– Что проку в сытости, если нет возможности родить потомство?
За столом повисла пауза. Отец, выждав несколько секунд продолжил:
– Как вы считаете, – спросил он присутствующих, – кто по-настоящему счастлив, дворовый кот, иногда испытывая голод, но проживая полноценную жизнь? Или домашний любимец, которому, кроме еды, ничего более не светит?
Домочадцы молчали, стало ясно, к какому выводу он склоняется. И тогда отец обратился к первенцу:
– Сынок, ты взял животное, и теперь несёшь за него ответственность.
Старший сын кивнул. Он и не отрицал, вопрос лишь в том, как содержать кота. Квартира, не улица! Имеются особенности, вот и раздумывал, как поступить.
Наблюдая, как его разъедают сомнения, отец спросил:
– Скажи, а тебе понравилось бы прожить в сытости, но никогда не увидеть своих детей?
Тот смутился. Об этом он не задумывался.
– Или, – негромко продолжил хозяин дома, – разве позволено коверкать природу из-за собственной прихоти?
Сын раздумывал, а по завершении обеда поблагодарил отца и чмокнул сестричек. Их настойчивость сохранила природу котёнка…
В этом месте воспоминания прервались, к тому же сосед торопливо погрузился в машину. Обещая регулярно наведываться на дачу. Глава семьи вернулся к микроавтобусу и удобно устроился за рулём, дабы продолжить движение.
Выезжая с автозаправки, включил радио. Из динамиков вырвался трепетный ноктюрн Шопена. Знакомая мелодия привнесла потусторонность, присущую этому композитору, а лобовое стекло окропили капли, и оно стало запотевать. Мужчина включил обдув, но капли на лобовом усилились, и вскоре плотной завесой хлынул дождь. Он сбавил скорость, так как обзор ухудшился, и впереди замерцали аварийные огни. Тогда воитель ещё больше увеличил дистанцию и отстал от машины, за которой следовал.
Он бросил взгляд на пассажиров и улыбнулся. Жена что-то напевала малышу, тот сладко спал. Безмятежный сон младенца пробудил воспоминания и боль, что засела в сердце, когда отца провожали на войну. А дед и старшие братья, во всём служили примером. Правда, теперь на него равняются его дети. Вот только всё ли правильно делает?
Глава семьи задумался. Действительно, а чему он научил детей? Об этом как-то не довелось всерьёз размышлять, всё время суета и заботы. Как до него жили предки, а после будут жить потомки. А может, ну его к лешему? К чему грустные мысли? Вон какой богатырь уродился, и надобно его на ноги поднять. Мужчина улыбнулся и, завидев знакомый дом, свернул в арку.
Во дворе припарковался, после чего помог жене выйти из микроавтобуса. К ним тут же подошли соседки и поздравили с пополнением. Поблагодарив пенсионерок, семейная пара поднялась в квартиру. Там родителей с нетерпением ожидали.
Когда вошли, малыша сразу забрали сёстры, бережно передавая сопящий свёрток из рук в руки. Так знакомились с братиком. Один из сыновей вручил матери коробку цвета морской волны. Женщина всех расцеловала, после чего с девочками и младенцем удалилась в спальню. Там, как водится, уже поставили детскую кроватку, в которой в своё время побывали все. Кроватка была надёжной и служила много лет.
После возвращения хозяйки в жизнь семьи вернулся привычный ритм. Получив от матери поручения, дочери приступили к их выполнению. Одна ушла в магазин, другая к соседям пригласить на ужин. Сыновья также разбрелись, кто на учёбу, кто на тренировку, а старшие на работу. По окончании которой прибудут на торжественный ужин чествовать родителей и новорождённого.
Отец, убедившись, что домочадцы разошлись, вернулся к служебным обязанностям. Сегодня запись больных пришлось отложить на вторую половину дня, вот и отправился в клинику, где всю жизнь проработал.
Уже через час, оказавшись в своём кабинете, переоделся, вымыл руки и приступил к приёму. Предстояло общение с больными, и с каждым нужно найти общий язык. Одним прописать лекарство, другим, наоборот, прекратить принимать пилюли. При этом всех подбодрить, чтобы вера в исцеление победила недуг. Иными словами, обычная рутина, изредка разбавляемая приходом коллеги. И такой порядок сохранялся много лет, ведь клятва Гиппократа – не фигура речи, а самая что ни на есть главная врачебная инструкция.
Вот и сегодня после приёма коллега зашёл поздравить. Они тепло пообщались, и условились, что «ножки обмоют» завтра. На том и порешили, а сейчас пора домой, и глава семьи поспешил к родному очагу, где горел огонь, согревая домочадцев…
Возвращение
Пора домой, стая птиц сделала прощальный круг и, выстроившись клином, улетела. Птицам предстоял долгий перелёт, и сил понадобится немало. Но не все благополучно доберутся в тёплые края. Кто отстанет в пути, кого подстрелят охотники, однако большинство всё же прибудет туда, где не бывает холодно, а всегда греет солнышко…
Пора домой, обрушиваясь на землю, пропели осенние ливни. Воде наскучило бороздить небеса, и, дождавшись осени, она грузно оседает на промокшую почву. Воздух пропитан прелостью, а холодные ветра заставляют кутаться в куртки, плащи, укрываться под зонтами…
Пора домой, подумал наш герой, заходя в спальню. Пожелав жене спокойной ночи, он погасил ночник и устремил взор в окно. За ним мгла кутала землю, преодолевая разрозненное сопротивление остатков света. Ну что ж, он славно пожил, надобно и честь знать. А потому по собственному разумению всё исполнил. Детишек на ноги поднял, самому младшему – и тому за двадцать. Что ж говорить про старших? Они щедро одарили внуками, многие из которых регулярно наведываются в гости.
Всё-таки быстро промчалось время, вздохнул старик. Не успел оглянуться, как почти девяносто. Вот только Всевышний никак не приберёт. А ведь он готовится, причём давно, но почему-то ещё коптит небо. Ведь не ему же в самом деле решать, когда наступит срок, оттого и не ропщет. Сетует помаленьку, и судя по всему, ждать осталось недолго…
Старик посмотрел на жену, она предавалась сну, как в детстве подложив под голову ладошки. Он помнил её с девичества, когда брал красавицей в жёны. В ту пору молодость естественна, нынче же от былой свежести немногое осталось. Правда, природная краса с годами не исчезла. Впрочем, как и у любой женщины, что с возрастом становится лишь краше. И в этой зрелости своя изюминка. Как молодое вино, превратится в пьянящий эликсир, так и женщина, проживая в любви, увядая, источает благоухание. И теперь безмятежно спит рядышком.
Вот только старику не спалось. Он вспоминал жизнь, что оказалась скоротечной. Ведь не далее как вчера вихрастым мальцом сидел на печи, а теперь готовится к уходу, не понимая, зачем люди стареют? Ведь в душе он всё тот же повеса, правда тело свидетельствует об ином. Разной мелкой хвори набралось с избытком.
Неожиданно задумался о Боге. Нет, он не посещал церковь. Просто верил! Верил, что жизнь не случайна, и сознавал: коль пришёл в этот мир, следовательно, обязательно его покинет. И был уверен: не может быть чьей-то прихотью многообразие, каковое наблюдал вокруг.
Внезапно увидел себя внизу! Лежащим на кровати рядом с мирно спящей женой. От изумления закашлялся и в тот же миг ощутил собственное тело. Его привычно сковали суставы и утратившие былую силу мышцы. Старик с трудом сел на кровати, не понимая, что происходит. Вокруг всё как и прежде, и вдруг он вновь почувствовал, как взмывает к потолку. Его бездыханное тело, оседало на пол.
Жена, услышав непонятный шорох, открыла глаза. Увидав мужа в неестественной позе, бросилась к нему. Напрасно! Безжизненный мешок с костями сполз с кровати. Она попыталась привести его в чувство, но жизнь покинула временное пристанище, и оставалось отдать дань традиции – предать тело земле.
Всё это время старик молча наблюдал. Подобно воздушному шару он парил под потоком, но удерживало перекрытие и стены. Не будь их, неизвестно в какой дали бы оказался. К своему удивлению, ни боли, ни страха – не испытывал. Внизу жена тихонечко плакала, но ведь он по-прежнему жив! Милая, не стоит убиваться, захотелось крикнуть, но, голос не слушался. Посмертное существование оказалось реальным, правда имело особенности. С одной стороны, не утратилась способность размышлять, с другой, сказать он ничего не мог. Старик был в замешательстве, не постигая формы нового бытия. Того, что парило в воздухе.
Увы, прежнее осталось на полу. С последним выдохом бренного тела нечто доселе неведомое перемещалось в пространстве. С каждым мгновеньем истончаясь, оно просочилось сквозь стену, и оказавшись на улице, взмыло к звёздам!
Далеко внизу мерцали огни города, а старик поднимался всё выше. Ещё мгновенье – и привычное мерцание едва заметно. Незнакомая форма жизни, в какую оборотился, удалялась от Земли. И только оказавшись в безвоздушном пространстве, замедлила набор высоты, её окружил сонм таких же, блуждающих и непонятных. Они явили бесконечное многообразие форм существования, и были едины в желании помнить жизнь. Впрочем, сам он не многим отличался и, проплывая среди себе подобных, размышлял о тех, кого оставил горевать по поводу своей внезапной кончины.
Что же касалось общения в непривычной среде: каждый обменивался мыслями с другими, невзирая на то, что ещё недавно разговаривал на языке местности, где уродился. И вряд ли бы понял сказанное рождённым на другом континенте. Впрочем, это только поначалу показалось странным, но уже вскоре старик без труда беседовал со всеми. Мысленно ответив: кем был в прошлой жизни, произвёл благоприятное впечатление. К тому же повторять не пришлось, единожды завибрировав, мысль достигала всех, кто им интересовался, и вскоре вопросы исчерпались.
В свою очередь узнал, что вокруг витают разные в прошлом национальности. Некоторые проявили любопытство, другие безразличие, но большинство излучало доброту. Многие желали вернуться, причём непременно оказаться среди родственников. Но как выяснилось такое по силам лишь тем, кто оставил после себя потомство. И его отпрыски давали возможность умершим воплотиться во внуках и правнуках.
Когда старик это понял, он вспомнил слова деда, любившего повторять: чем больше деток, тем лучше! И не зря бытует выражение: подобное притягивает подобное. А если подобного нет, то и притягиваться не к чему. Но об этом узнаешь, лишь за пределами земной жизни. На том свете. И тот свет существует! Теперь старик это знал.
В это время к нему обратился некто, с кем при жизни знаком не был. Виновато извинившись, он попросил об одолжении. А именно, когда придёт время и старик вернётся на Землю, чтобы вправил мозги одному знакомому и тот наконец перестал валять дурака, а родил сына либо дочь. А лучше и мальчика, и девочку, так как именно от этого зависит возвращение на планету родителей.
К немалому удивлению старика, незнакомцем оказался отец соседа по даче! Того самого, кто не обзаводился потомством, а жил для себя. Ему тут же вспомнились его слова, дескать, если бы отец узнал, какого достатка добился сын, он бы им гордился.
– Да, да, – горестно усмехнулся собеседник, перехватывая мысль. – Мало того, что я воспитал дармоеда, так он ещё и не продолжил фамилию. Стало быть, – невесело завершил, – род наш прекратит существование…
Старик кивнул и обратил внимание на нечто, державшееся особняком. Его отстранённость, выраженная в задумчивом наблюдении за собратьями, вызвала интерес. Вокруг сновали жаждущие вернуться. На их суетливом фоне спокойствие привлёкшего внимание было завораживающим. Так манит пламя костра, вынуждая забыть обо всём.
Он сделал попытку прочесть мысли, к кому приковано внимание. Но это нечто было опустошено! Его пустота была выстрадана. В ней таилась бездна, на дне которой скрывалась тайна. И старик, не отрывая взора, следил за умиротворением, исходившим от предмета его любопытства. Он был всецело поглощён – и это нечто откликнулось. Не оборачиваясь, оно поинтересовалось:
– Могу я чем-нибудь помочь?
