Владимир Опёнок
Невымышленные рассказы
Приговор
И вот нагрянул сентябрь – первенец в тройке грядущей осени. В этом году он выдался холодным, заявив о себе как о несговорчивом госте, чьё время недолговечно проливными дождями. Его приход ознаменовал стылый ветер, раскачивая деревья. Словно по волшебству с них слетели листья и покрыли озябшую землю. Бабье лето прошелестело прощальным поцелуем, оставляя послевкусие минувшего тепла. Всё вокруг запричитало, заскулило, замаялось в преддверии грядущих холодов. Замаячило простуженное морозами время, а дивный воздух осени напитала прелость. Она била в ноздри, путая следы и толстый слой шуршащей листвы, мешал уловить запахи.
Вожак не любил дни, когда затхлая осень поглощала свежесть лета. Он ждал заморозков и снега, что пригвоздит к земле пёстрый, разноцветный ковёр. С ещё большим нетерпением того предвкушали волчата. С первым снегом их ждёт испытание, участие в коллективной охоте. Правда, волчата не знали последствий, зато волчица всё понимала. Оттого и нервничала, так как не сдюживших на охоте – изгонят из стаи!
Наконец долгожданный мороз прихватил землю, а позёмка припорошила листву. Вожак расставил волков на номера. Те, кто помоложе организовали коридор, по которому более опытные погонят зверя. То ли кабана, то ли лося. Не это важно. Важно другое: волчатам вменялось не сходить со своего места. А заслышав тявканье, подавать голос, чтобы жертва знала – впереди опасность! В том и состоит суть коллективной охоты – приказы не обсуждают. Их невыполнение грозит стае голодом.
Все разошлись. Каждый занял своё место. Волчата настороженно принюхивались и приглядывались. Неизвестно, что творилось на душе у старшего, но внешне он был спокоен. Прислушиваясь к шорохам, волчонок с благодарностью вспоминал учителя.
В тоже время в голове меньшего брата творилось несуразное! Он впервые оказался без матери. Где же мама? Она обязательно должна прийти на помощь. Мысли лихорадочно крутились, ведь рядом не было никого, кто подскажет, как действуют на охоте. Время обучения вышло…
Внезапно раздался шум преследования! Треск валежника, хруст веток да грозное похрюкивание, выдавали здоровенного секача. Казалось, зверя гонят аккурат на испуганного волчонка. Впрочем, у страха глаза велики! Вот и мерещится опасность, коей быть не может.
Тем не менее кабана действительно гнали. Правда, не на волчонка, а по направлению к болоту, где волки собирались с ним разделаться. А для того и нужно, чтоб волчата подавали голос, направляя жертву на неудобье.
Но шум приближался, и, казалось, вот-вот и выскочит из кустов клыкастое чудовище. И не выдержал волчонок! Бросился наутёк, оставляя место, что запретили покидать. В ту минуту думал, как добраться до матери. Она заступится, и, как всегда, всё ему простится…
Кабана упустили. Он прошёл сквозь волчью цепь аккурат в той самой бреши, что образовалась из-за струсившего волчонка. Стая осталась голодной и волчий суд был скор – трусливого недоросля, навеки изгнали. Теперь это был типичный отморозок, из тех, кто не брезгует питаться падалью. Волчица завыла, но изменить приговор не в её силах.
Тоска
Молодой, избалованный волк не сразу понял, какая беда приключилось. Он растерянно оглядывался на сородичей, которые сразу отодвинулись. Один лишь старший брат, оставался недвижим. Волчонок прильнул к нему, в надежде на защиту.
Видя, как старший сын сквозь прищур разглядывает стаю, вожак недовольно сдвинул брови. Заворчали обозлённые неудачной охотой волки. Тогда к сыновьям подошла мать-волчица. Она понимала, чем всё может обернуться, и не желала, чтобы старшего, честно заслужившего жить в стае, также изгнали. Лизнув первенцу морду, волчица указала младшему идти за ней. Тот послушно побрёл за матерью, беспрестанно оглядываясь и поскуливая. Теперь им предстояло добывать пищу самим. Правда, волчицу не изгоняли, однако вожак не давал разрешения, покинуть семью. Проявив своеволие, волчица отрезала дорогу домой. Но неизвестно, что лучше: оставаться среди сородичей зная, как кровиночке туго, либо разделить с ним судьбу…
Потянулось холодное время. Охотиться вдвоём было трудно. Только теперь молодой волк понял их бедственное положение. Он исхудал и тысячу раз клял себя за то, что ленился во время учёбы. Оттого, нынче постигает науку по-другому. Голод не тётка, кого хочешь выучит. Так думал обозлённый на собственную неумелость волк и набирался опыта.
А тем временем, декабрь подошёл к концу. Зима выдалась снежной. Огромные сугробы завалили леса и поля. Волчица с сыном отощали и преодолевая страх, направились к деревне. Лютый голод гнал туда, куда в лучшие времена не осмеливались подойти.
Осторожно приблизившись, они выбрали двор на отшибе и едва наступила ночь, как молодой волк пробрался к сараю. От него за версту несло свалянной шерстью и куриным помётом. Волчица следовала позади. Она уже предвкушала добычу, когда раздался лязг железа, а следом отчаянный визг молодого волка, угодившего в капкан! Хромая от боли, он ринулся прочь, но железная цепь натянулась, подкосив его бег.
На шум из дома выскочил здоровенный мужик, держа в руках ружьё. Волчица кинулась к сыну, но, увидав, что капкан намертво вцепился ему в лапу, ринулась навстречу гибели. Бросилась на человека! Хозяин дома, выстрелил. Что-то вспыхнуло и громыхнуло…
Волчица судорожно дёрнулась – и проснулась! Раздался второй выстрел, за ним третий. Оказалось, то охотники находились неподалёку от логова, где зимовали волки. Ведь волчице с сыном пришлось долго скитаться, пока не набрели на заброшенное лежбище в центре подмёрзшего болота. Его надёжно защищала тропа, только зная которую и можно пробраться на островок, куда они всякий раз возвращались с охоты. Здесь было безопасно, замёрзшая болотная корка с трудом выдерживала вес исхудавшего волка. Так что никакому охотнику не удалось бы без риска став утопленником добраться до логова.
– Это всего лишь сон, – выдохнула волчица, взглянув на встрепенувшегося от выстрелов сына. Кто семимильными шагами навёрстывал упущенное время в жёстких полевых условиях.
Тем не менее, шум преследования становился всё ближе. Это раззадоренные ночной охотой стрелки гнали ошалевшего от собачьего лая кабана. Тот, не разбирая дороги ломился к болоту. Хотел укрыться в зарослях, так как бежать становилось всё труднее. Кровь хлестала из раны оставляя на снегу путеводную нить Ариадны. Но именно секач как никто вынослив и живуч. Его мало подстрелить – его нужно загнать! А с учётом камышей, куда стремился, риск для преследователей возрастал. Не всякий отважится пуститься в заросли, где кабан может напасть, и неизвестно кто тогда станет добычей.
Кабан юркнул в камыши, широкой полосой окаймлявшие болото. Слышно было, как охотники переругивались, но не рискнули двинуться дальше. Они вымещали досаду на собаках. Те сдуру сунулись в камыши, но пронзительный визг их товарки, пегой суки, показал – шутки кончились! Секач одним движением располосовал её, и она повернула вспять. Выскочив из камышей, пробежала несколько шагов и свалилась замертво. Охотники, несолоно хлебавши отправились восвояси. Однако для кабана это ничего не меняло. Истекая кровью, он погрузился в сон.
Подождав, пока утихнет шум, волчица с сыном подошли к огромной груде мяса. Это была большая удача! В середине зимы неподалёку от логова на снегу валялась здоровенная, тёплая туша, от которой валил пар. Туша, какой с лихвой хватит всей голодной волчьей стае. Не раздумывая, мать с сыном задрали морды и испустили призывный вой. Несмотря на истощение, даже не притронулись к пище, а охраняли добычу. Ожидание повисло в воздухе. Неизвестно, чем обернётся встреча…
Прощение
Меж тем опасения оказались напрасны. В трудную годину родня спешит объединиться. Правда не обошлось без шероховатостей и когда к болоту один за другим стали приближаться сородичи, волчица с волком не шелохнулись. Однако стоило кому-либо направиться к туше, как они начинали глухо рычать, выражая готовность ринуться в бой.
Вожак равнодушно наблюдал, решая сложную задачу. Ему ничего не стоило дать отмашку, и голодные волки растерзают обессиленных мать и сына! Но останавливало, что они сами призвали стаю и не притронулись к неслыханной в стужу добыче. Туше, что позволит им набраться сил.
Он медленно подошёл и обнюхал манящее предвкушение пиршества. Волчица с сыном привстали и, поджав хвосты, выказали покорность. Не обращая на них внимания, вожак приступил к еде. После чего к туше подошли остальные.
Всё это время мать с сыном ожидали в сторонке, пока им позволят приобщиться, и вот долгожданное разрешение было дано. Теперь они вместе со всеми рвали мягкие куски огромной вкусной туши.
Насытившись, вожак дал шанс молодому волку. Как всё обернётся в дальнейшем, то нам неведомо. Но достоверно известно, после трапезы они с волчицей куда-то отлучились. По всей видимости, успели соскучиться. Волкам тоже свойственна нежность.
На этом завершается история. Волчица вновь оказалась брюхатой. Жизнь в лесу продолжалась несмотря ни на что…
Жизнь
Красавец апрель вот уже несколько дней как вступил в свои права. Он охотно сменил март, напитавший воздух свежестью и берёзовым соком. Пробудившись от зимней спячки, лесная живность грелась на солнышке. Впереди ожидал брачный период, когда нужно размножаться да взращивать потомство, дабы к осени оно бегало, плавало и летало. Ничто не в состоянии изменить извечный круговорот, до той поры пока Создатель дарует нам солнечный свет…
Об этом размышлял почтенных лет мужчина, прогуливаясь у родильного дома с букетом цветов и пакетом, из которого выглядывала коробка конфет, а на дне покоились две бутылочки красного вина. Изредка поглядывая на окна, он улыбался в предвкушении свидания. Всё дело в том, что жена благополучно разрешилась от бремени, подарив ему девятого отпрыска. Вот и радовался пополнению семейства. Правда, ещё не придумал имя малышу, но за этим дело не станет. Было б дитё, а имечко найдётся.
Несмотря на свой совсем не юношеский возраст, как-никак разменял шестой десяток, отец новорождённого чувствовал себя великолепно. Ещё бы, девятый ребёнок – это немало! А причина тому – любовь к детям, ведь сам вырос в многодетной семье. Где детский гомон и трескотня смолкали лишь на заходе солнца, когда малышей укладывали спать. С той поры, сколько себя помнил, вопрос рожать или не рожать, не стоял на повестке. Благо жена разделяла его взгляды, и каждую дарованную Богом жизнь они бережно взращивали. И теперь в их семействе девятеро, и старшие с нетерпением ждут, когда он привезёт домой младшенького…
– О чём задумался, папаша? – чрезмерно бодрый для раннего утра голос отвлёк от размышлений.
Мужчина повернулся и увидел парня, что вместе с приятелем также дежурили под окнами. Он улыбнулся и благожелательно ответил:
– Да так, ни о чём. Радуюсь…
Отчего-то ответ развеселил спрашивающего, и, махнув рукой в сторону окон, он добавил:
– Сын или внук?
Наш герой молча кивнул. Однако собеседник не понял и на всякий случай уточнил:
– Так сын или внук?
– Сын, сын, – утвердительно произнёс мужчина.
По всей видимости, ответ удивил. Парню, что проявил интерес, едва перевалило за тридцать, а тут мужик, который в отцы годится, а гляди, туда же. Пришёл за сыном. Они с приятелем переглянулись, и второй, до того молчавший, слегка растягивая слова, вымолвил:
– Молодец, батя! Так держать.
Мужчина кивнул и устремил взор на дверь, из которой вскоре должна появиться жена с новорождённым. Но весёлая парочка не унималась. Тот, кто начал разговор, как бы между прочим заметил:
– У меня третий, а ты, батя, которого по счёту настрогал?
В его фамильярности не было ничего обидного. Когда находишься в хорошем настроении, на многое не обращаешь внимания, и здорово, если встретятся понимающие. К тому же тот, кому адресовался вопрос, был из их числа и, доброжелательно улыбнувшись, ответил:
– Девятого. Но, Бог даст, не последнего…
Возникла пауза. Сказанное не то что удивило – огорошило! Приятели замерли как вкопанные. Наконец, оправившись от изумления, второй, стараясь не обидеть сомнением, вежливо спросил:
– Вы это серьёзно? Насчёт девятого…
– Разве я похож на шутника? – усмехнулся мужчина. – Так получилось. Чего и вам желаю. – закончил он добродушно.
Приятели долго не могли прийти в себя, виданное ли дело, девятеро ребятишек, и на всякий случай уважительно промолчали. Они принялись о чём-то шептаться, время от времени поглядывая на того, кто наконец дождался жену с младенцем и, поблагодарив медсестёр, вручил им пакет с гостинцами. Жене передал букет цветов, и она с улыбкой его приняла. Затем привычно взял малыша, и семейная чета направилась к стоянке. Где ожидал микроавтобус из тех, какие так любят многодетные семьи.
Проводив семейную пару взглядами, приятели повернулись к окнам и, кого-то в них заметив, замахали руками. При этом перебивая друг друга, пытались докричаться сквозь закрытое от прохладного весеннего ветра окно…
Бережно усадив жену с младенцем позади, мужчина расположился за рулём и, запустив двигатель, мягко тронулся. Он аккуратно вырулил на дорогу, где с трудом втиснулся в плотный поток. Его приняло в свои объятия несметное множество машин. Кто здесь только не толкался! И тяжёлые джипы, немалыми габаритами вызывавшие уважение, и вальяжные седаны, покачиваясь, перемещавшие седоков, и небольшие, юркие малолитражки, выгодно отличавшиеся умеренным аппетитом. И даже редкий мотоциклист, обрадованный приходу весны, прорычал мимо, будучи запахнут в косуху на меховой подкладке. Впереди и сзади, справа и слева все куда-то спешили, и опытному водителю приходилось предугадывать манёвры соседей, дабы не слишком качало сладко спавшего малыша.
Однако тот, почуяв едва уловимую вибрацию, непременное условие работы любого двигателя, проснулся и криком изъявил желание покушать. Делать нечего, мужчина свернул на ближайшую автозаправку и, миновав колонки, притулился поодаль. Возле наспех высаженных декоративных кустов, чтобы не мешать остальным. Его жена приступила к кормлению, и младенец старательно засопел.
Наблюдая за сопевшим малышом, отец улыбнулся. Он вспомнил детство. То далёкое время, когда с братьями и сёстрами ежедневно проведывал дедушку и бабушку, помогая управляться по хозяйству. В их селе так было заведено, впрочем, как и во всех других сёлах, к тому же старики жили напротив, аккурат возле колодца, из которого вся улица черпала воду. Оттого напоить живность не составляло труда.
Их небольшое старинное село таилось за лесополосой. Подальше от чужих глаз и пыльной автострады. Сюда редко наведывались чужаки. В основном наезжала родня, перебравшаяся жить в город. Ведь многие сельчане были родственники, и дедушка частенько рассказывал, как дружно они жили при царе. Как посещали церковно-приходскую школу, и здорово, что нынче детишек сызмальства учат и они набираются уму-разуму. А иначе придётся зарабатывать на хлеб тяжёлым трудом.
Он вспомнил, как бабушка кормила пирогами, оладьями и блинами со сметаной. А кусковой сахар, который покупала в лабазе, был твёрдым и долго не таял во рту. Несмотря на горячий чай, каким внуки запивали сладость.
Но особенно вкусным было варенье! Его она варила в медных тазах, и внучки помогали чистить фрукты и ягоды, а после вся семья с удовольствием им лакомилась. Долгими зимними вечерами аромат варенья напоминал тёплые осенние деньки. А поскольку родни было видимо-невидимо, варили на всех, и стеклянные банки в то время считались большой редкостью.
И вот однажды, попивая чаёк из блюдечка, на вопрос одного из внуков, чему их учили в церковно-приходской школе, дедушка ответил:
– Грамоте учили. Закону Божию.
Закон Божий вызвал непонимание, и тогда дедуля разъяснил, дескать, учили, как жить, по совести. Помогая друг другу. Потому как в суровом климате России надобно держаться вместе. Только так можно выжить на бескрайних просторах нашей необъятной Родины.
– Наподобие октябрят? – на всякий случай кто-то уточнил.
Дед задумался и, видя, как малыши с нетерпением ждут ответа, утвердительно кивнул:
– Вот-вот.
– А ещё чему? – не унимались детские голоса. Очень уж было интересно слушать деда. Ему и самому доставляло удовольствие коротать время с внуками. Общаясь, старик откалывал специальными щипчиками кусочки сахара от большой глыбы и раскладывал перед детворой.
– Чему ещё? – повторил он. – Чтоб не дай Бог не выросли предателями.
– Это как? – спросил самый дотошный. – Чтобы враг ничего не выпытал?
Дед оглядел детвору. Со всех сторон смотрели наивные и любознательные глаза. Старик улыбнулся и разъяснил:
– Не совсем. Раньше предателями считались также и те, у кого был всего один ребятёнок…
Его ответ озадачил. Не понимая, что это значит, внуки растерялись, ожидая, что дедушка, как всегда, всё объяснит. Но тот молчал. Тогда они пошептались, и самый смышлёный решил прояснить ситуацию:
– Почему? – выражая всеобщий интерес, спросил он.
Старик пожевал губами. Надо ли такое сообщать малышам? Впрочем, раз интересуются, так тому и быть. Он вздохнул и постарался как можно понятнее растолковать, дескать, когда у родителей всего один ребёнок, случись что, он останется сиротой. И если папа с мамой не озаботились нарожать ему братьев и сестричек, значит они его предали! Оставили одного. В дальнейшем, если с родителями приключалась беда, о таком ребёночке заботились родственники. Забирали к себе. Не было на Руси детских домов, и детишек пристраивали в семьи, ведь, чем больше деток, тем лучше! Так говорили старики и сурово пеняли тем, кто не спешил обзаводиться потомством…
Внезапно перед микроавтобусом припарковался новенький кабриолет, отвлекая счастливого отца от воспоминаний. На кой чёрт так притёрся, едва успел он подумать, как из кабриолета показалось знакомое лицо. Вслед за лицом последовало тело, и сосед по даче, разминая ноги, направился к микроавтобусу. Мужчина открыл дверь и вышел навстречу обладателю дорогой машины.
– Привет! Давненько не виделись, – сосед не скрывал радости. – Как тебе моё обретение? – хвастливо указал на машину яркого фиолетового цвета. – Представляешь, не успели привезли в салон, а я уже катаюсь, – не умолкал он, – А ты, как погляжу, по-прежнему на своём танке?
Мужчина развёл руками. Раз видишь, зачем спрашиваешь?
– Ну ничего, ничего, – сообразив, что едва не сморозил лишнего, примирительно сказал сосед. Затем, наморщив лоб, спросил. – Это сколько мы не виделись?
И, не дожидаясь ответа, принялся загибать пальцы. Выходило, без малого полгода. Оно и неудивительно, дачный сезон только начинался, а жили они на разных концах города.
Мужчина согласно кивнул. Пожалуй, так и будет. Он взял громогласного соседа за локоть и отвёл от микроавтобуса, так как многие стали с интересом поглядывать в их сторону.
– Как твои дела? – не умолкал знакомец. – Всё в трудах и заботах?
В его тоне послышалась усмешка. Уж кто-кто, а сосед хорошо знал семью собеседника. В отличие от их с женой бездетной пары, обладатель подержанного микроавтобуса каждую весну сажал огород. Он служил подспорьем для многочисленных ртов, да и дети приучались труду, дабы не выросли лоботрясами. Жаркими летними выходными семья трудилась на участке, и сосед, бывало, подтрунивал, когда оставались с глазу на глаз. Вот и теперь не удержался и съязвил.
Тем не менее мужчина не отреагировал. Он снисходительно наблюдал за тем, кто растрачивал жизнь на пустое, по его меркам, времяпрепровождение. Но каждый сам себе хозяин. По крайней мере, многие так думают.
В это время любознательный сосед, умудрился разглядеть, что происходит в микроавтобусе. От удивления хлопнул себя по бёдрам и, выпучив глаза, произнёс:
– Да ладно!
Собеседник улыбнулся.
– Ну ты даёшь! – выдохнул сосед, – Это который по счёту? Я уже сбился…
Он растерянно улыбнулся. Такому простительно незнание. Когда вырос единственным ребёнком, а женившись, решил жить для себя, чужие проблемы не заботят. Ведь у самого голова не болит, так как по несколько раз в году уезжал с женой на отдых. А на такую жизнь нужны деньги. Вот и крутится как белка в колесе. То одно, то другое. Но в редкие приезды на дачу они нет-нет да и общались. Бывало, выпивали рюмочку-другую, и в минуты откровения соседа интересовал один и тот же вопрос:
– Нет, ну ты мне объясни, на кой чёрт тебе столько?
Глава семейства не обижался. Он видел: бездетный муж искренне не понимает, а потому жалел его. Ну что это за жизнь, думал он, возвращаться в сумерках домой, а там пусто! Родителей давно схоронил, а братьев и сестёр нет. Оттого и мается, рассуждал он. Правда, какая-никакая жена имеется, но ведь больше-то никого. А если она задержалась на работе или уехала к маме, хоть волком вой! Каково это – одному в пустом доме? С ума можно сойти. Хоть бы собаку завёл или на худой конец змею…
Глядя в удивлённые глаза соседа, мужчина вспомнил, как несколько лет тому назад, изрядно хватив лишку, тот в очередной раз настойчиво пытался узнать причину его любви к детям. Чего сам был начисто лишён и, не получив вразумительный ответ, принялся рассуждать:
– Нет, ну ты посуди, – держа в руке рюмку, говорил он заплетающимся языком. – Я единственный ребёнок в семье! Мне первому во дворе купили велосипед, затем мопед, а чуть позже мотоцикл. Как думаешь, почему?
Собеседник молчал.
– Да потому, – не унимался сосед, – что я единственный! И родители из кожи лезли, лишь бы у меня всё было. И в результате вывели в люди. Полюбуйся, теперь я в полном порядке…
Он икнул и горделиво приосанился.
– А что, – продолжал болтать без умолку, – квартира осталась от родителей, дачу отгрохал, машины меняю несколько раз в год. Да и объездил весь свет, путешествуя с этой… – он брезгливо поморщился, но спохватившись добавил. – Отец бы мной гордился…
В этом месте его путаный язык подустал, и сосед уставился на щедро накрытый стол, за которым бражничали. В тот день он приехал на дачу один, и жена помощника по хозяйству, приготовила закуску и ушла. Вот и засиделись дольше обычного.
