Кен Фоллетт
Лёжа со львами

Спина Джейн болела от напряжения. С некоторыми колебаниями она отдала Шанталь Эллису и взяла под уздцы лошадь, чтобы дать отдохнуть одним мышцам и нагрузить другие. Бедная лошадь все время спотыкалась. В одном месте она поскользнулась на валуне и упала вниз. Джейн пришлось беспомощно тянуть ее за уздечку, чтобы несчастное животное поднялось на ноги. Когда лошадь встала наконец, Джейн увидела темное пятно на снегу, это была кровь. Присмотревшись, она заметила разрез на левой ноге лошади. Рана была не очень серьезной, и она заставила Мэгги снова идти.

Теперь, когда Джейн шла впереди, ей пришлось решать, куда идти и находить тропу, поэтому ее еще больше преследовал страх потерять правильное направление. Временами казалось, что тропа раздваивается, и ей приходилось гадать, куда поворачивать, направо или налево. Зачастую земля была более или менее ровной, поэтому она просто шла по интуиции, пока не появлялось нечто наподобие тропинки. Однажды она провалилась в сугроб и Эллису пришлось вытаскивать ее и лошадь.

Наконец, тропа привела их к выступу в скале, который поднимался высоко по отлогу горы. Они находились уже очень высоко в горах: когда Джейн оборачивалась и смотрела через плато вниз, она чувствовала легкое головокружение. Наверняка они были уже на подходе к перевалу.

Выступ был крутой, покрытый льдом и всего лишь несколько футов шириной, и резко обрывался вниз. Джейн передвигалась чрезвычайно осторожно, но все равно несколько раз споткнулась, а один раз упала на колени, сильно поцарапав их. Тело у нее так болело, что она уже не замечала новую боль. Мэгги скользила постоянно, Джейн уже устала поворачиваться всякий раз, когда слышала, как гремят ее копыта, а просто тянула посильнее за поводья. Она хотела бы перевязать поклажу, чтобы тяжелые сумки были привязаны поближе к седлу, что помогло бы лошади удерживать равновесие во время подъема, но на узком выступе не было достаточно места, чтобы это сделать, к тому же она боялась, что если она остановится, то будет не в состоянии снова тронуться с места. Выступ становился уже и поворачивал за скалу. Джейн сделала несколько шагов по самому опасному участку тропы, но несмотря на все предосторожности – или возможно потому, что она очень нервничала – она упала. В какой-то момент с замиранием сердца ей показалось, что она падает через край, но она приземлилась на колени и на обе руки. Краем глаза она заметила снежные склоны на сотню футов ниже того места, где они находились. Она задрожала, с трудом контролируя себя.

Она медленно встала и повернулась назад, выпустив поводья, и они повисли над пропастью. Лошадь стояла, посматривая на Джейн, на напряженных, дрожащих ногах, явно испуганная. Когда Джейн потянулась за уздечкой, лошадь в панике сделала шаг назад.

– Стой, – закричала Джейн, затем добавила спокойнее, – не делай этого. Иди ко мне. Все будет хорошо.

– Что там такое? – раздался голос Эллиса из-за поворота.

– Тихо! – едва слышно произнесла Джейн. – Мэгги боится. Стой там! – попросила Джейн. Она понимала, что Эллис несет Шанталь. Она продолжала пытаться успокоить лошадь, а сама медленно направлялась к ней. Мэгги уставилась на нее, широко раскрыв глаза, раздувая ноздри и дыша, как паровоз. Приблизившись к лошади на расстояние вытянутой руки, Джейн потянулась за уздечкой.

Лошадь, мотнув головой, отступила назад, покатилась по льду и потеряла равновесие.

В этот момент Джейн подхватила поводья, но лошадь уже заваливалась на правый бок, поводья выскользнули из рук Джейн, и к ее ужасу, лошадь, медленно скатываясь на спине к краю обрыва, заржала от страха.

Появился Эллис.

– Стой, – закричал он Джейн.

Она поняла, что невольно сама кричит от страха. Она резко закрыла рот. Эллис стал на колени и наклонился над краем выступа, все еще прижимая Шанталь к себе. Джейн пришла в себя и опустилась рядом с ним.

Она ожидала, что увидит тело лошади в снегу метрах в ста или чуть более. Лошадь действительно лежала, но зацепившись за выступ скалы, находилась всего лишь в полутора-двух метрах. Мэгги валялась на боку, ноги ее подергивались.

– Она еще жива! – закричала Джейн. – Слава Богу!

– И наша провизия еще цела, – произнес Эллис без лишних эмоций.

– Но как мы вытащим бедное животное наверх?

Эллис взглянул на нее и ничего не сказал. Джейн поняла, что, возможно, они не смогут поднять лошадь на тропу.

– Но нельзя же просто так бросить ее умирать в снегу – сказала Джейн.

– Мне очень жаль, – сказал Эллис. – О Боже, это невыносимо.

Эллис расстегнул «молнию» на своем пальто и вытащил Шанталь. Джейн взяла ее на руки и положила под свое пальто.

– Я возьму сначала только еду, – сказал Эллис.

Он лег на живот на краю выступа и затем спустил ноги. Снег с выступа насыпался на лошадь. Эллис медленно спускался, подыскивая ногами опору. Он коснулся твердой земли, опустил локти на край и осторожно повернулся.

Джейн с замиранием сердца наблюдала за ним. Между торсом лошади и скалой не оставалось достаточного места для того, чтобы Эллису поставить обе ноги. Ему пришлось встать, поставив нога на ногу, как фигура на древнеегипетских настенных росписях. Он согнулся в коленях и медленно наклонил туловище, затем дотянулся до связки, к которой крепились брезентовые сумки с запасом питания. В этот момент лошадь попыталась встать. Она согнула передние копыта и умудрилась встать на передние ноги, затем по привычке изогнулась, чтобы подняться всем туловищем, пытаясь передними копытами взобраться на край уступа. У нее это почти получилось.

Затем ее задние копыта соскользнули, и она потеряла равновесие, и ее задние ноги разъехались в стороны. Эллис схватил сумку с продуктами. Сантиметр за сантиметром она скатывалась вниз и судорожно била копытами, сопротивляясь. Джейн боялась, что лошадь может поранить Эллиса. Неизбежно лошадь соскальзывала вниз. Эллис лихорадочно отвязывал сумку с продуктами уже не заботясь о спасении лошади, а надеясь развязать кожаные ремни и добраться до продуктов. Он так был сосредоточен, что Джейн испугалась, как бы лошадь не столкнула его в пропасть. Животное уже достигло края обрыва, протащив Эллиса за собой. В самый последний момент он отпустил сумку, закричав в отчаянии, и лошадь с диким ржанием свалилась вниз, унося в пропасть весь запас их питания, лекарств, спальный мешок и запасную пеленку Шанталь.

Джейн разрыдалась. Через несколько минут Эллис вскарабкался на выступ и сел рядом с ней. Он обнял ее и посидел так с ней, пока она оплакивала потерю лошади, провианта и свою раненую ногу, а также замерзшие ступни. Затем он встал, бережно помог ей подняться и сказал:

– Мы не должны останавливаться.

– Но как мы пойдем дальше? – спросила она. – Нам теперь нечего есть, мы не можем вскипятить воду, у нас нет спального мешка, нет лекарств….

– У нас есть мы сами, – ответил он.

Она обняла его крепко, вспомнив, как он чуть не соскользнул в пропасть. «Если мы пережили это, – подумала она, – и если мы уйдем от русских и вернемся в Европу вместе, я никогда его не отпущу, я клянусь».

– Ты пойдешь первая, – сказал он, освобождаясь от ее объятий. – Я хочу держать тебя в поле зрения. – Он слегка подтолкнул ее вперед, и она машинально начала подниматься в гору. Потихоньку ее отчаяние отошло назад. Она решила, что теперь ее целью является просто продолжать идти, пока она не упадет замертво. Через некоторое время Шанталь начала плакать. Джейн не обращала внимания, и наконец она замолчала.

Некоторое время спустя – может быть, прошло несколько минут или несколько часов, она уже потеряла счет времени – когда Джейн повернула за выступ скалы, Эллис догнал ее и остановил, взяв за руку.

– Смотри, – воскликнул он, указывая вперед. Дальше тропа вела вниз между холмов, окаймленных возвышающимися над ними горами с белоснежными вершинами. Сначала она даже не поняла, почему Эллис сказал, «смотри», затем она сообразила, что тропа ведет вниз.

– Это что – верхняя точка перевала? – спросила она с глупым видом.

– Да, именно, – ответил Эллис. – Это Кантиварский перевал. Мы прошли самую сложную часть пути. Следующие два дня маршрут будет проходить все время вниз и станет потеплее.

Джейн села на валун, покрытый льдом: «Я сделала это! Я прошла!» Пока они смотрели на чернеющие холмы, небо за горными вершинами постепенно меняло цвет от серо-жемчужного до пыльно-розового. Светало. По мере того, как разгорался день, в сердце Джейн все больше появлялась надежда на спасение. «Внизу будет теплее, – подумала она. – Может быть, мы еще спасемся».

Шанталь снова заплакала. Хорошо, что ее запасы питания не упали в пропасть вместе с Мэгги. Джейн покормила ее, сидя на ледяном валуне под самой крышей мира, пока Эллис растапливал снег в руках, чтобы Джейн немного попила воды. Спуск в Кантиварскую долину был относительно некрутым, но сначала было очень скользко. Без лошади спускаться было легче, не приходилось так нервничать. Эллис понес Шанталь, он шел более устойчиво и не падал.

Впереди утреннее солнце пылало яркими языками пламени, как будто внизу за горами полыхал огонь. Ноги Джейн по-прежнему были онемевшими от холода, на нос потеплел. Вдруг она почувствовала, что ужасно голодна. Нужно идти, не останавливаясь, пока не набредут на людей. Все, что они могут продать теперь, это взрывчатку в карманах Эллиса. Когда закончится и это, им придется рассчитывать на традиционное афганское гостеприимство.

У них не было теперь спальных мешков. Им придется теперь спать в пальто, не снимая ботинок. Но ничего, они как-нибудь разрешат все эти проблемы. Даже тропу теперь было легче найти, поскольку горы возвышались стеной по обе стороны, и единственное направление легко было определить. Вскоре появился небольшой горный ручеек – они спустились ниже уровня льдов. Земля была ровной, и если бы у них была лошадь, можно было бы ехать на ней.

Через два часа они остановились передохнуть, и Джейн взяла Шанталь у Эллиса. Впереди дорога спускалась довольно круто, но теперь она не была такой скользкой. Тропа была очень узкой и была опасность, что ее заблокируют обвалы.

– Надеюсь, что здесь нет снежных лавин, – сказала Джейн.

Эллис в это же время смотрел в другую сторону, назад в горы.

– Боже мой, – невольно вырвалось у него вдруг.

– Что случилось, черт возьми, – сказала Джейн, проследив его взгляд.

Ее сердце упало. Позади них, в миле от того места, где они находились, стояла дюжина человек в форме и лошадь: это была поисковая партия.

«После всего, что мы прошли, они все таки нас нашли», – она была слишком слаба, чтобы плакать.

Эллис взял ее за руку.

– Быстро, надо уходить, – сказал он. Он ринулся вперед, взяв ее за руку.

– Какой смысл? – ответила Джейн устало. – Они все равно нас поймают.

– У нас еще остался шанс, – на ходу объяснял Эллис, исследуя спуск и выискивая скалистый участок.

– Какой? – спросила Джейн.

– Камнепад.

– Они все равно найдут дорогу в обход.

– Не найдут, если они все будут погребены под камнями.

Он остановился в том месте, где дно каньона было всего лишь в несколько футов шириной, а одна стена отвесно поднималась вверх.

– Идеальное место, – сказал он.

Он достал из кармана пальто взрывчатку, шнур с пометкой «Примакорд», небольшой металлический предмет величиной с колпачок авторучки и еще что-то, напоминающее небольшой металлический шприц, только вместо поршня у него было вытяжное кольцо. Он сложил все эти предметы на землю.

Джейн наблюдала за ним, как во сне. Она уже не смела надеяться на спасение. Он соединил небольшой металлический предмет с одним концом шнура «Примакорд», зажимая его зубами, затем соединил металлический предмет с острым концом шприцеобразного предмета. Это сооружение он передал Джейн.

– Вот что тебе нужно будет сделать, – начал он. – Пройди через узкую часть ущелья и протяни за собой этот шнур, постарайся замаскировать его. Можно проложить его по воде, это не имеет значения – такой шнур горит даже под водой. Когда шнур закончится, вытащи вот эту чеку, – И он показал ей два штырька на цилиндре шприца. Он вытащил их, чтобы показать, как это делается и затем засунул обратно.

– Как только сделаешь это, посмотри на меня. Я подам знак рукой. После этого потяни кольцо на себя. Если правильно угадаем момент и рассчитаем время, мы убьем их всех. Ну, давай, иди.

Джейн выполняла все его распоряжения, не задумываясь, как робот. Она спустилась по узкому ущелью, протягивая за собой шнур взрывчатки. Сначала она прятала его за низкорослый кустарник, потом проложила по дну ручья. Шанталь тихо посапывала за пазухой, привязанная к груди, а руки Джейн при этом оставались свободными.

Через минуту она оглянулась. Эллис устанавливал взрывчатку в расщелину скалы. Джейн всегда раньше считала, что взрывчатые вещества могут взорваться нечаянно при неосторожном обращении: явно это было заблуждение.

Она шла и протягивала шнур, пока он не натянулся в ее руке, тогда она снова оглянулась. Эллис взбирался по стене каньона, подыскивая удобное место для наблюдения за русскими, когда они будут входить в ущелье-ловушку. Она присела у ручья. Крохотное тельце Шанталь опустилось ей на колени. Повязка, которой была привязана Шанталь, ослабла, и спина Джейн расслабилась. Слова Эллиса непрерывно звучали в ее голове: «Если мы правильно рассчитаем время, мы убьем их всех».

«Сработает ли это? Все ли будут убиты?» – думала Джейн. – «Если да, то что будут делать тогда остальные русские?» Голова Джейн начала проясняться, и она постаралась представить себе вероятное развитие событий дальше. Через час или два кто-нибудь обратит внимание на то, что одна из групп не выходит на связь, и попытается вызвать их по рации. После неудачной попытки они подумают, что группа попала в глубокую расщелину или их рация не в порядке. По истечении часов двух, так и не наладив контакт, они пошлют вертолет на поиски группы, предполагая, что старший офицер группы догадается зажечь костер или сделать еще что-нибудь, чтобы помочь увидеть их с воздуха. Когда и это не удастся, военные на базе начнут волноваться. Им придется послать очередную группу на поиски пропавшей. Новой группе предстоит преодолеть тот же путь, что прошла предыдущая группа. Сегодня они уже не успеют сделать это, ведь ночью поиски проводить невозможно. К тому времени, как они найдут тела, Джейн и Эллис будут по крайней мере в полутора днях ходьбы от них, а возможно и больше. Этого достаточно, подумала Джейн. К тому же, за это время она и Эллис пройдут много развилок и боковых ущелий, преследователям придется выбирать из множества альтернативных маршрутов, так что определить точно, куда они пошли, будет трудно.

«Интересно, – думала она устало, – конец ли это? Скорей бы шли солдаты. Я терпеть не могу ждать. Я так боюсь».

Она ясно видела Эллиса, взбирающегося на скалу на четвереньках. Она также видела солдат, которые спускались по долине. Даже на этом расстоянии они казались грязными, их опущенные плечи, шаркающая походка говорили о том, что они устали и упали духом. Они не видели ее, на фоне горного пейзажа она была не видна.

Эллис прижался к земле за отвесной скалой и выглядывал из-за нее, наблюдая за приближающимися солдатами. Джейн его видела, а солдаты нет. Он наблюдал за местом, где была заложена взрывчатка.

Солдаты дошли до места, где начиналась узкая часть ущелья, и стали спускаться. Один из них, офицер с усами, ехал на лошади, видимо это был старший в группе. Другой был в шапочке Читрали. «Это Халам, – подумала Джейн. – Предатель!» После всего, что совершил Жан-Пьер, предательство казалось Джейн непростительным преступлением. Еще было пять солдат в сопровождении, все они были в форменных пилотках, у всех молодые, чисто выбритые лица. Двое мужчин и пять мальчишек, подумала она.

Она посмотрела на Эллиса. Он подаст знак в любую минуту. Шея у нее заныла от напряжения. Солдаты по-прежнему ее не замечали: они были заняты поисками тропы среди скалистой местности. Наконец, Эллис повернулся медленно к ней и взмахнул обеими руками над головой.

Джейн взглянула назад на солдат. Один из них протянул руку и взял за уздечку лошадь, чтобы провести ее по неровному участку земли. Джейн держала устройство в виде шприца в левой руке, а указательный палец правой руки находился на кольце. Одно движение – и взрыватель загорится, взорвет ТНТ и засыплет осколками скал ее преследователей.

Пять парней, подумала она. Пошли в армию, наверное, потому, что были бедные или глупые, или то и другое вместе, или потому, что были призваны на военную службу. Их послали в холодную, негостеприимную страну, где люди ненавидели их. Они вынуждены пробираться в горах, через этот ледяной ад. И будут погребены под обвалом, с размозженными головами и забитыми землей легкими, со сломанными спинами и грудными клетками, крича, задыхаясь и истекая кровью, смертельно раненые и агoнизирующие. Их гордые отцы и переживающие матери получат потом несколько утешительных слов, типа – «… с сожалением сообщаем вам, что ваш сын погиб в бою, историческом событии против реакционных сил, проявив героизм, посмертно награжден медалью, приносим свои искренние соболезнования». Глубокие соболезнования. Можно представить материнское презрение к этим словам соболезнования, когда она вспомнит, в каких муках родила своего ребенка, потом выкармливала в тяжелые времена, учила его ходить и мыть руки, и произносить свое имя, отправляла его в школу, вспоминала, как он рос, становился старше, пока не стал выше нее почти в два раза, затем еще выше, пока не стал взрослым и пошел работать, женился на здоровой девушке, завел свою семью, родил ей внуков. Каково материнское горе, когда она узнает, что все что она делала, все страдания, старания и тревоги оказались напрасными: ее ребенок-мужчина, это чудо, был убит жестокими людьми в этой глупой, тщеславной войне. Чувство потери. Чувство потери.

Джейн услышала, как Эллис кричит. Она взглянула. Он стоял во весь рост, не заботясь о том, видят ли его или нет, размахивая руками и крича: «Давай! Сейчас!»

Она положила осторожно устройство на землю около бурного ручья.

Теперь солдаты увидели их обоих. Двое начали взбираться со стороны ущелья, где стоял Эллис. Другие окружили Джейн, направляя на нее и ребенка винтовки, с глупым смущенным видом. Она не обращала на них внимания и наблюдала за Эллисом. Он взбирался на уступ ущелья. Солдаты, которые взбирались ему навстречу, остановились и стали ждать, что он будет делать.

Он добрался до ровной земли и медленно пошел к Джейн. Он подошел к ней.

– Почему? – спросил он. – Почему ты не сделала этого?

«Потому, что они такие молодые, – подумала она, – потому, что они такие молодые и невинные, и они не хотят меня убивать. Потому, что это было бы убийством. Но больше всего… »

– Потому, что у них есть матери, – ответила она.

* * *

Жан-Пьер открыл глаза. Грузная фигура Анатолия возвышалась на армейской кровати. Рядом с Анатолием яркий луч солнечного света пробивался сквозь открытую створку палатки. Жан-Пьера на минуту охватило чувство паники, не понимая, почему он проснулся так поздно, и что он пропустил, затем, как во вспышке, перед ним пронеслись сцены вчерашних событий.

Они с Анатолием были в лагере на подходе к Кантиварскому ущелью. Их разбудил около двух ночи капитан поискового отряда, которого, в свою очередь, поднял караульный солдат. «Молодой афганец по имени Халам натолкнулся на наш лагерь», – объяснил капитан. Кое-как объясняясь на смешанном пушту, английском и русском, Халам рассказал, что был проводником у путешествующих американцев, но они оскорбили его, поэтому он ушел от них. На вопрос, где американцы сейчас, он предложил показать дорогу к каменной хижине, где беглецы сейчас, должно быть, ни о чем не подозревая, спокойно спят.

Жан-Пьер мгновенно вскочил в вертолет, чтобы полететь на место. Анатолий был более предусмотрителен.

– В Монголии у нас была поговорка, звучит примерно так: «Кобель не вскочит, пока сука не захочет», или «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь», – сказал Анатолий. – Халам может лгать. Если он говорит правду, все равно он может и не найти хижину, в особенности ночью, к тому же с вертолета. А даже если он найдет ее, они могли уже уйти.

– Тогда что нам делать, как ты считаешь?

– Послать вперед запасной отряд, капитана и пять солдат, лошадь с Халамом, конечно. Их можно отправить немедленно. А мы можем отдохнуть, пока они не найдут беглецов.

Его осторожность была оправдана. Отряд вышел на связь в три тридцать с сообщением о том, что хижина пуста. Однако они добавили, что костер еще не погас, так что Халам, скорее всего, говорил правду. Анатолий и Жан-Пьер решили, что Эллис и Джейн проснулись ночью, и увидев, что их проводник ушел, решили поскорее скрыться. Анатолий приказал отряду пойти по их следу, надеясь, что Халам покажет вероятный маршрут.

После этого Жан-Пьер вернулся обратно в постель и крепко заснул, поэтому он не мог проснуться на рассвете, теперь он вглядывался затуманенными глазами в Анатолия.

– Который час? – спросил он.

– Восемь часов. И мы поймали их.

Сердце у Жан-Пьера подпрыгнуло – затем он вспомнил, что уже однажды он обрадовался прежде времени, и все оказалось напрасным.

– Уверен? – спросил он.

– Мы можем пойти и проверить, как только ты натянешь свои брюки.

Все произошло молниеносно быстро. Прибыл вертолет с запасом горючего, как раз когда они были готовы подняться на борт. Анатолий решил немного подождать, пока баки не будут полностью заполнены, так что Жан-Пьеру пришлось сдерживать свое нетерпение.

Они поднялись в воздух несколькими минутами позже. Жан-Пьер вглядывался в пейзаж сквозь открытую дверь; по мере того, как они приближались к горным массивам, Жан-Пьер обратил внимание, что это самое суровое место по характеру ландшафта, какое он только видел на всей территории Афганистана. Неужели Джейн действительно могла пройти через эту голую, непроходимую пустыню, напоминающую лунную поверхность, с ребенком на руках? «Она, должно быть, действительно меня ненавидит, – решил Жан-Пьер, – чтобы пройти такое ради того, чтобы уйти от меня. Теперь она поймет, что все было напрасно. Она моя навсегда».

Но поймали ли ее действительно? Он боялся, что ему предстоит еще одно разочарование. Когда они приземлятся, не найдет ли он очередную парочку хиппи или двух фанатичных любителей попутешествовать в горах, или даже парочку бродяг, которые выглядят как европейцы?

Анатолий указал на Кантиварский перевал, когда они пролетали мимо.

– Похоже, они потеряли свою лошадь, – добавил он, крича в ухо Жан-Пьера, перекрывая шум двигателя и ветра.

И действительно, Жан-Пьер увидел очертания лошади, лежащей в снегу ниже тропы. Интересно, это Мэгги? Он надеялся, что это то самое упрямое животное.

Они летели через Кантиварскую долину, осматривая окрестности в поисках отряда. Наконец, они увидели внизу дым – кто-то разжег костер, чтобы привлечь их внимание. Они снизились над участком ровной земли. Жан-Пьер тщательно осмотрел местность, как только они спустились еще ниже: он увидел троих или четверых солдат в русской форме, но нигде не заметил Джейн.

Вертолет приземлился. Сердце Жан-Пьера бешено колотилось. Он спрыгнул на землю, от напряжения ощущая дурноту. Анатолий прыгнул за ним вслед. Капитан провел их в сторону от вертолета и дальше вниз в узкое ущелье.

Там были они. Жан-Пьер чувствовал себя так, как будто его пытали, а теперь пытающие были в его руках. Джейн сидела на земле около небольшого ручейка и держала на руках Шанталь. Эллис стоял рядом с ней. Они оба выглядели изможденными, пораженными и деморализованными.

Жан-Пьер остановился.

– Подойди сюда, – сказал он Джейн.

Она поднялась на ноги и подошла к нему. Он увидел, что она держала Шанталь на какой-то подвязке, перекинутой через шею, что оставляло ее руки свободными. Эллис последовал за ней.

– Не ты, – сказал Жан-Пьер.

Эллис остановился. Джейн стояла перед Жан-Пьером и смотрела на него. Он поднял правую руку и дал ей пощечину изо всей силы. Это был самый приятный удар, который он когда-либо отвешивал. Она отпрянула назад, оступаясь, так что он подумал – она упадет, но она удержалась и стояла и смотрела на него вызывающе, со слезами, хлынувшими по щекам от боли. Через ее плечо Жан-Пьер увидел, как Эллис сделал шаг вперед, затем сдержал себя. Жан-Пьер был слегка разочарован; если бы Эллис попытался сделать что-нибудь, солдаты бы тут же вскочили и избили бы его. Но ничего, он еще свое получит. Жан-Пьер поднял руку, чтобы ударить Джейн еще. Она отступила и прикрыла Шанталь руками, защищая ее. Жан-Пьер опустил руку.

– У нас будет еще достаточно времени, чтобы это сделать, – сказал он. – Много времени.

Жан-Пьер повернулся и пошел назад к вертолету. Джейн взглянула на Шанталь. Ребенок смотрел на нее, проснувшись, но не плача от голода. Джейн покачала ее, как будто ребенка нужно было утешить. По-своему она была рада, что он ударил ее, хотя лицо ее до сих пор пылало от боли и унижения. Удар был как окончательный приговор в судебном процессе по разводу: это означало, что ее замужество окончательно, официально и определенно закончилось, и она уже больше не несла за собой никаких обязательств. Если бы он плакал, просил прощения или умолял не ненавидеть его за то, что он сделал, она бы почувствовала себя виноватой. Но пощечина поставила все на свои места. У нее уже не осталось никаких чувств по отношению к нему: ни капли любви или уважения или даже сочувствия. «Смешно, – подумала она, – что как раз в тот момент, когда он поймал меня, я почувствовала себя полностью свободной».

До этого момента среди них был старшим капитан, который ехал на лошади, теперь прилетел Анатолий, друг Жан-Пьера с восточными чертами лица, который взял командование на себя. Когда он стал отдавать распоряжения, Джейн поняла, что она понимает то, что он говорит. Прошел почти год, с тех пор как она слышала последний раз русский язык, вначале он показался неразборчивым, но теперь, когда ее ухо привыкло, она понимала каждое слово. В это время он приказывал солдату связать Эллису руки. Солдат, явно подготовленный к этому, вытащил пару наручников. Эллис протянул ему без сопротивления обе руки, и солдат защелкнул на его руках наручники.

Эллис выглядел покорным и сломленным. Увидев его в цепях, побежденного, Джейн почувствовала приступ жалости к нему и ее охватило отчаяние, на глаза навернулись слезы. Солдат спросил, надо ли надеть наручники на Джейн.

– Нет, – ответил Анатолий. – У нее ребенок.

Их повели к вертолету. Эллис сказал:

– Извини. Насчет Жан-Пьера. Я не мог подойти к нему…

Она покачала головой, что означало – нет необходимости в извинениях, говорить она уже не могла. Полная покорность Эллиса раздражала ее, она злилась не только на него, но на всех, кто заставлял его быть таким: на Жан-Пьера и Анатолия, на Халама и русских. Она почти пожалела, что не нажала на детонатор.

Эллис взобрался в вертолет, затем повернулся помочь ей. Она держала Шанталь левой рукой, чтобы не сбивалась подвязка, и подала ему правую руку. Он помог ей подняться в какой-то момент, когда она была очень близко к нему, он прошептал:

– Как только мы поднимемся в воздух, дай пощечину Жан-Пьеру.

Джейн была слишком шокирована, чтобы реагировать, что оказалось к лучшему. Никто, кажется, не услышал, что сказал Эллис, но никто из окружающих в любом случае не понимал особенно английского. Она сосредоточилась, чтобы выглядеть, как ни в чем не бывало.

Кабина для пассажиров была маленькой и пустой, с низким потолком, так что мужчинам приходилось наклоняться. В ней ничего не было, кроме небольшой полки для сиденья, прикрепленной к фюзеляжу напротив двери. Джейн с облегчением опустилась на сиденье. Отсюда она могла видеть кабину водителя, кресло пилота было поднято на два или три фута выше уровня пола кабины, а сбоку была ступенька, пилот по-прежнему находился в кресле – лопасти по-прежнему вращались. Шум был очень громкий.

Эллис сел на пол рядом с Джейн, между креслом пилота и скамьей. Анатолий взобрался в вертолет вместе с солдатом и указал на Эллиса. Джейн не могла услышать, что было сказано солдату, но по его реакции можно было догадаться, что ему велели охранять Эллиса. Он вытащил винтовку и держал ее в руках.

Жан-Пьер поднялся в вертолет последним. Он стоял у открытой двери, выглядывая наружу, пока вертолет поднимался. Джейн разволновалась. Эллису хорошо. Попросить ее дать пощечину Жан-Пьеру, как только они взлетят, но как это сделать? Как раз сейчас Жан-Пьер стоял, отвернувшись от нее и стоял у открытой двери – если она попытается ударить его, она скорее всего потеряет равновесие и выпадет из вертолета. Она посмотрела на Эллиса в надежде, что он ей что-нибудь подскажет. Выражение его лица было напряженным, но он не ответил на ее взгляд.

Вертолет поднялся на восемь или десять футов в воздух, на минуту задержался на месте, затем, сделал полукруг набрал скорость и начал подниматься резко вверх.

Жан-Пьер отвернулся от двери, шагнул в кабину и увидел, что ему негде сидеть. Он на мгновение растерялся. Джейн поняла, что самое время встать и дать ему пощечину – хотя она не понимала, почему, но она приросла к своему сиденью, не в состоянии сдвинуться с места от страха. Затем Жан-Пьер показал ей большим пальцем, чтобы она встала.

И тогда она взорвалась. Она так устала, была голодной и несчастной, а он хотел, чтобы она встала, с ребенком на руках, чтобы он мог сесть. Этот жест пальцем, казалось, явился итогом всей его жестокости, предательства и зла, и это возмутило ее. Она встала, Шанталь повисла на подвязке, перевязанная на шее, и бросила на него:

– Ты ублюдок! Ты ублюдок! – Ее слова потерялись в шуме мотора и ветра, но выражение ее лица явно поразило его, поскольку он отступил.

– Я ненавижу тебя!

Джейн бросилась к нему и, выставив обе руки, с силой толкнула его назад через открытую дверь вертолета.

Русские допустили одну ошибку. Очень маленькую, но это было как раз то, что нужно было Эллису, и он был готов воспользоваться ею. Их ошибка состояла в том, что они связали ему руки впереди, вместо того, чтобы связать их за спиной.

Он надеялся, что они вообще его не свяжут, поэтому он ничего не сделал, прилагая сверхчеловеческие усилия, когда Жан-Пьер начал бить Джейн, чтобы не упустить шанс остаться без наручников: ведь в конце концов он был один и без оружия. Но, как оказалось, Анатолий был предусмотрительным человеком.

К счастью, Анатолий не сам надевал наручники, а поручил солдату. Для солдат легче надеть наручники на пленного, вытянувшего руки вперед – меньше вероятности, что он упадет, к тому же сам сможет забраться в вертолет или машину без поддержки. Так что, когда Эллис послушно протянул руки вперед, солдат без задней мысли надел на его руки наручники.