Филип Уомэк
Как натаскать вашу собаку по античности и разложить по полочкам основы греко-римской культуры

Глава 3
Дайджест богов догов
Кто есть кто в мифологии

Конец августа, умеренно-солнечное утро. Я лежал в постели в полудреме, а Уна тянулась к окну посмотреть, что творится на улице, – она всегда так делает, когда хочет сказать мне, что пора идти гулять. Потом она подходит меня пихнуть. Она отлично справилась бы в правительстве по части «мягкой силы».

Поваляться подольше в субботу не выйдет, если вам в лицо то и дело тыкается мокрым носом лерчер. Пора было вставать.

Когда мы были готовы, мы направились в сторону Риджентс-парка. На углу улицы толпилась компания подростков.

– Бенсон и Хеджес, – сказал я.

– Что? – переспросила Уна.

– Торвилл и Дин. Сид Литтл и Энди Лардж. Античность и мифология. Одно без другого не существует. Но они не одно и то же. Есть такое популярное мнение об античности – что существует книга, в которой собраны все мифы, наподобие Библии, и вот ее ты и изучаешь.

Увы, такой книги нет. Мифология – сложная штуковина, она склеивается из кучи разрозненных источников разных времен и территорий, ее веками толкуют и перетолковывают. Римляне не так уж любили свои собственные мифы (они называли их словом fabula, от которого произошло английское fabulous – «потрясающий»; заметь, это прилагательное скорее значит «баснословный, недостоверный». Вспомни об этом в следующий раз, когда тебе захочется похвалить чье-нибудь платье). У римлян своих мифов было всего несколько, в основном они присваивали греческие мифы.

Слово μῦθος в переводе с древнегреческого означает «слово, речь или сообщение» (помнишь, мы говорили про Ириду и передачу мыслей и идей сверкающими посланиями). Позднее это слово расширило свое значение до рассказа, причем не обязательно полностью достоверного.

В античном мире от мифов некуда деваться: мифологические сюжеты изображались на храмах, алтарях, фресках; мифы пересказывали женщины за ткачеством, сотрапезники на пирах; в течение года отмечалось множество праздников, посвященных тому или иному богу или богине.

Примером буквального присутствия мифа в жизни может быть трон Аполлона в Амиклах (Спарта), сооруженный, вероятно, в VI веке до н. э. В его декоре присутствуют практически все столпы мифологии: от Граций, времен года и древних чудовищ до богов-олимпийцев, героев Тесея, Персея, Геракла, вплоть до Троянской войны – все не перечислить^[22]. Спартанцы видели этот трон каждый день, что постоянно напоминало им о мифическом наследии. А главное, они разговаривали об этих мифах и отдавали им должное.

За морем – в Италии (и в более позднее время) – сцены из мифов в Колизее разыгрывали уже римляне. Такие представления бывали довольно суровыми. История о том, как был зачат Минотавр, например, неприятно поражает воображение. Там Пасифая, жена царя Миноса, прячется в специально сооруженной деревянной корове, чтобы бык смог с ней спариться. (Посейдон по обыкновенным для богов причинам заставил царицу вожделеть быка.)

Я иногда пытаюсь себе представить, как Пасифая приходит к Дедалу и просит его соорудить ей такую корову:

– О, Дедал, это ты! Знаешь, я, конечно, царица, и у меня есть все, чего душа пожелает. Но вот чего мне не хватает, так это деревянной коровы в натуральную величину.

Дедал, наверное, закатил глаза и приступил к работе. Соответствующую сцену довольно часто разыгрывали, корова обычно была пуста. По словам Светония, император Нерон посадил туда женщину.

– Жуть какая!

– Не то слово. Если, конечно, это правда. У нас есть только свидетельство Светония. По-видимому, римское население (известное как плебеи, или плебс) хорошо знало эти мифы. Более поздний роман Петрония «Сатирикон» показывает нам, что в древности люди могли хвастаться своим знанием мифологии так же, как и сейчас.

Вольноотпущенник Трималхион дает пир, на котором излишества – норма. Ему хочется похвалиться своей серебряной утварью: у него есть несколько трехгаллонных сосудов, на которых изображена Кассандра, убивающая своих сыновей. Еще у него есть жертвенная чаша, оставленная ему покровителем, на ней Дедал запирает Ниобу в Троянского коня.

Правда, он ошибся по всем пунктам: сыновей своих убила не Кассандра, а Медея. А Кассандра – пророчица, обреченная всегда предсказывать правду, но никто ей не верил. Дедал запер Минотавра в лабиринт, Ниоба рыдала, когда Аполлон и Артемида убили всех ее детей, а сама превратилась в камень, и никогда в жизни, честное слово, даже близко не подходила к Троянскому коню.

Трималхион стремится показать высокий класс и принадлежность к образованному обществу, но у него не получается. Также свое дурновкусие Трималхион проявляет и в бане: мочится в серебряный сосуд. Так, видишь ли, не особо принято.

Мифы составляют существенную часть литературы. Почти все греческие трагедии основаны на мифах. В поэзии эти истории не только рассказываются и пересказываются, но и расцвечивают повседневную жизнь мифическими аллюзиями. В судебных речах примеры из мифов используются для осуждения или восхваления; философы, как мы уже видели, используют мифы в своих целях. Вот только один пример: Медея…

– Как произносится ее имя?

– Медея, Мм… идея, по мнению одного оксфордского преподавателя^[23].

Медея появляется в мифе о Ясоне и аргонавтах, затем становится главной героиней трагедии, где убивает своих детей и сбегает в Афины на колеснице, запряженной драконами. Также она появляется в «Метаморфозах» Овидия – там она мучительно страдает от любви к Ясону. Цицерон сравнивает с Медеей Клодию, жену Метелла, которую пытается заклеймить убийцей. Если проследить за всеми отсылками к образу Медеи, получится целая книга.

В популярной культуре мифы стандартизованы. Античные мифы были гораздо более вариативными. По одной версии Елена могла тихонько сидеть в Трое и тосковать по своему супругу Менелаю; в другой ее похищают из Трои и увозят в Египет, оставив вместо нее призрак, – не повезло же тем, кто думал, что сражается из-за нее.

Многие мифологические фигуры превратились в названия брендов или продукции, совершенно оторвавшись от своих изначальных свойств. Богиня Ника, непосредственная персонификация победы, часто изображается с крыльями (а еще ее путают с Иридой). Но ее имя теперь носит производитель спортивной обуви Nike. Имя Гермеса получила служба доставки почтой; и до сих пор можно купить в интернете плакаты от Афины (Athena).

Для изучения античности мифы очень важны, так что полезно иметь представление о том, кто есть кто.

Мифические персонажи похожи на аристократические семьи, занятые непрерывными распрями. Только их волнует не то, приглашать ли на свадьбу двоюродную бабку Миллисент, потому что она поссорилась с кузеном Теодором из-за серебряного сливочника, пропавшего при подозрительных обстоятельствах. В мифах персонажи ссорятся из-за того, что один из них оскопил своего отца и окропил океан пролитой при этом кровью.

– Ой.

Многих приятелей Уны мужского пола постигла похожая участь. Но, надо сказать, от рук ветеринара. Уна сочувственно поморщилась и поджала хвост.

– Я буду использовать имена в наиболее распространенном варианте, из диалекта Афин, потому что – ну, правда, кто когда-нибудь слышал про Похойдана^[24]?

Большинство имен, известных нам по мифам, пришли через латинскую традицию. Поэтому мы обычно говорим Геркулес, а не Геракл/Гераклес, хотя я здесь придерживаюсь варианта «Геракл». Разные варианты получаются, даже когда пытаешься транслитерировать греческие имена с греческого.

Греческие боги, как завоеватели Британии, прибывали несколькими волнами. Первой группой были мощные первозданные персонификации вещей, которые нам даже сегодня трудно представить зрительно.

Давай представим разговор двух путников, у каждого свой маршрут, и вот они встретились в таверне. Нам известно, что такие постоялые дворы существовали, такая ситуация вполне вероятна. И вот один путник – крепкий земледелец, он возвращается домой, отведя бычков на продажу. Второй – ученый, возвращается в семейное поместье из Афин, куда мотался по налоговым делам, и ему не терпится вновь приступить к своим изысканиям.

И вот эти двое, осушив по чаше вина и закусив сыром с оливками, сонно смотрят, как горит огонь в очаге. Тихонько поскуливает молосский пес, пуская слюни. Земледелец протягивает руку, чтобы погладить его по голове. Круглая форма сосуда, из которого они пили вино, заставляет их задуматься о мироздании, а затем и о том, как появился этот мир.

Земледелец говорит:

– Сначала был Хаос, и из него родилась Ночь.

Ученый недоумевает: его изыскания привели к другому заключению:

– О нет, я думаю, первой была Эвринома!

– А кто такая Эвринома и с чем ее едят?

Пес поднимает голову и начинает сопеть; входит еще один путник, разговор переходит к ценам на зерно.

Даже у древних между собой согласия не было. Так выберем какой-нибудь один вариант. Тот, что у земледельца, подойдет.

Хаос. В начале был Хаос – не то, что вечно творится у меня на письменном столе, а первоначальное состояние, или, вернее, не-состояние вселенной, породившее Гею. С этим вполне сходится теория ученого Джеймса Лавлока о том, что Земля – это самостоятельный организм, обладающий сознанием. Гея – это рождающая планета Земля, и она вскорости произвела на свет сына и от него (больше-то вокруг никого особо не было) родила еще множество детей. Самый важный из них до сих пор вызывает смешки у школьников, а еще его именем названа далекая планета.

Урану (по-латински – Уранусу) удалось продержаться в качестве властителя вселенной примерно минут пять, а потом его старший сын Кронос отрубил ему серпом детородные органы. Уран по понятным причинам ушел в отставку и завещал семейное дело своим детям – титанам.

Главным стал Кронос.

До поры до времени. Фишка античных богов – напряженные отношения между поколениями. Кронос взял в жены свою сестру Рею и, совершенно справедливо опасаясь, что его могут свергнуть, сожрал всех шестерых своих детей (трех мальчиков и трех девочек). История умалчивает о том, посолил ли он их при этом, добавил ли горсточку мяты, чем запивал и вообще как они ему пришлись на вкус, но я думаю, у него вполне могло случиться легкое несварение.

Рее такой расклад был не очень по душе, поэтому она решила спасти одного из детей. Она завернула в пеленки камень, Кронос радостно его проглотил, а младенца Зевса спрятали на одном острове, где его вскормила коза. Позднее, когда Зевс вырос и был готов занять место отца, Рея дала Кроносу рвотное средство, и он исторг из себя всех своих детей. Они вышли из него не просто целыми, но и готовыми к битве, и вместе с вернувшимся с острова Зевсом приступили к свержению Кроноса.

Так Кронос спустился на несколько ступеней божественной лестницы, а Зевс и его братья и сестры оказались на самом верху.

В некоторых версиях Кронос захватывает власть и правит миром в Золотом веке, он прообраз римского божества Сатурна, давшего римлянам цивилизацию. Эти истории противоречат друг другу (с одной стороны, он вроде бы страшный пожиратель детей! с другой – благодетель и учредитель законов!). Возможно, это потому, что эти истории происходят из разных мест, а впоследствии переплелись между собой.

Как бы то ни было, Кроноса отправили на пенсию – на Острова Блаженных или в Тартар – это такое непопулярное место в самых глубинах подземного мира. Можно только надеяться, что Кроносу повезло и он все-таки оказался на Островах. Кроноса иногда путают с «Хроносом». Второе слово означает просто «время», не надо путать его с пожирающим младенцев титаном. Время поглощает все, а Кронос – только своих детей.

После того как Зевс и его братья-сестры захватили власть, пара добропорядочных титанов осталась жить при них.

По дороге нам попалась на глаза афиша постановки «Сна в летнюю ночь» под открытым небом. Замечательное получится зрелище, подумал я: как раз на закате, когда все становится таинственным и волшебным. Царица фей Титания получила свое имя от титанов. И она не феечка с прозрачными крылышками от бабочки, а могущественное существо.

– Из титанов знать стоит только одного – Прометея. Его имя означает «продумывание наперед». Он украл с небес огонь и подарил человечеству: ему стало жалко нас, трясущихся от холода и с трудом жующих сырую пищу. Участь его была такова: его приковали к горе, и орел вечно выклевывал ему печень, которая каждый раз отрастала заново.

– Как-то нечестно…

– Да. Об этом сочинено много пьес, в том числе приписываемая Эсхилу «Прометей освобождаемый». Неудивительно, что его образ потрясает воображение писателей и художников – такой миф о напряженных отношениях творчества и власти. Такое же напряжение мы увидим, когда доберемся до Вергилиевой «Энеиды».

Внук Прометея Эллин был одним из прародителей греческого народа – отсюда происходит название народа «эллины», которое до сих пор в ходу. Еще в мифе о Прометее встречается ящик Пандоры: девушка открыла его и выпустила в мир напасти (некоторые добавляют, что помимо них еще и надежду). Педанты от антиковедения замечают: вероятно, это был не ящик, а кувшин или ваза. Но «ваза Пандоры» совершенно не так звучит.

Вернемся к Зевсу. Его римское имя, Юпитер, как и Зевс, связано со словом «день» – или с тем, что видно днем, – с Небом. Это в высшей степени древнее божество. Концовка – piter связана со словом pater, а это означает, что Зевс/Юпитер – это Небо-Отец.

Гомер в Илиаде часто называет Зевса Кронидом (сыном Кроноса) – это постоянное напоминание о том, какие жуткие вещи он совершил, чтобы захватить власть, и о том, что с ним может произойти то же самое. Ему такая идея не очень нравилась. Как единоличный правитель, он, пожалуй, предвестник монотеистических религий, которые возникли после него, но вряд ли его можно считать всемогущим богом.

Его сестра Гера, или Юнона у римлян, была также его женой и потому самой могущественной богиней, в ее честь сложился древний культ. Она заведовала браком и женскими делами. У Зевса было много других любовниц – одну из них он превратил в муху и проглотил, – но Гера была его официальной супругой. Поэтому в литературе она обычно представлена бдительной ревнивицей. Едва ли ее можно в этом упрекать.

Она ничуть не менее божественна, чем Зевс: царственна, прекрасна, иногда даже превосходит супруга. Статуя из Олимпии изображает царственную Геру восседающей на троне, а ее муж стоит рядом. Согласно Вергилию, Гера терпеть не могла троянцев, и это вполне понятно: Зевс похитил симпатичного юного царевича Ганимеда и сделал его своим виночерпием. Она всерьез не любила Геракла – одного из многих внебрачных детей Зевса. Само его имя служит ее гордости: его можно понимать как «Слава Геры».

В Риме Юнона отвечала за чеканку (ничего общего с чеками, как долгое время думал один мой ученик, речь о чеканке монет). А колесница ее была запряжена павлинами – как по мне, так довольно богато.

Мы по большей части не вспоминаем про Гестию, хотя ее роль богини очага была жизненно важной и для греков, и для римлян – последние называли ее Вестой. Очаг в любом доме занимал центральное место (по-латински очаг будет focus). Так как она торчала все время дома, она практически не фигурирует в историях. Говорили (хотя и неправду), что она уступила свое место на Олимпе модному пришлому богу с Востока – Дионису (хотя никакой он не пришлый). Много позднее, когда кто-то зажигал спичку Swan Vesta, это было напоминанием о некогда могущественной богине. Отдаешь дань богине с каждой сигаретой.

В Риме за культ Весты отвечала коллегия из шести женщин-аристократок – девы-весталки. Они обладали довольно существенной политической властью, а вот об их девственном статусе чем меньше знаешь, тем лучше.

Третья сестра – Деметра (римская Церера), ее имя ты упоминаешь каждый раз, когда ешь кукурузные хлопья (англ. cereals).

– Но я не ем кукурузные хлопья!

– Ее дочь Персефону похитил Аид и увел в подземное царство. Этот мрачный сюжет называется «Похищение Персефоны». В конце концов решают, что она шесть месяцев проводит среди теней, а шесть – на земле с матерью^[25].

– Это о временах года? – спросила Уна.

– На самом деле о том, что растения полгода растут скрытыми под землей, а потом это привязали к временам года. Хороший пример того, как миф пытается объяснить природные явления!

Деметра и ее дочь могли перемещаться между этим миром и подземным. Древних всегда особенно занимали персонажи, которые преодолевали эту границу: возможность заглянуть за пелену тогда, как и сейчас, была захватывающей.

Поэтому понятно, почему они были предметом священных мистерий в Элевсине – это в нескольких километрах от Афин, – и каждый год со всей Греции туда стекались люди поучаствовать в празднестве.

– И что же они там узнавали?

– Хотелось бы знать – все посвященные клялись хранить тайну под страхом смерти. Мы полагаем, что посвященным давали инструкции, как определять границы между жизнью и смертью. Элевсинский храм был увеличен при афинском Перикле; много веков спустя его перестроил Марк Аврелий. А в IV веке н. э. император Феодосий положил мистериям конец, хотя некоторые утверждают, что греческие крестьяне просто перенесли культ на святого Димитрия Солунского.

Так что с тремя сестрами Зевса лучше не шутить. С братьями, впрочем, тоже.

Когда Зевс воинственно захватил небо, остальной мир был поделен между братьями, и это было первое во вселенной соглашение о распределении власти; Посейдону (Нептуну) досталось море. А еще это стихийное, водяное божество вызывало землетрясения. Он был отцом киклопа^[26], а потому играл важную роль в Одиссее, причиняя главному герою едва ли не наибольшее количество неприятностей.

В ведении Посейдона также находились кони – то ли потому, что он первым из богов их приручил, то ли потому, что стал отцом первого коня.

Третьему брату, Аиду, то ли из-за того, что он прозевал, то ли из-за того, что он изначально имел мрачный характер, досталось в управление подземное царство. Я его представляю себе этаким Гамлетом: в черном одеянии, стоит слегка в стороне, отпускает саркастические замечания. Его латинское имя, Плутон, означает «богатство».

– Золото? – спросила Уна. – Золото в шахтах?

– Нет, речь идет про души. В этом видится ирония, учитывая, что они там ничего особо не делают. Аид не сильно волнует олимпийцев, его изображали не очень часто. Аид не просто бог мертвых, он еще и воплощение смерти, – довольно страшный тип. А ворота в его царство, Уна, сторожит трехглавый пес Кербер (Цербер).

– Керррберрр! – прорычала Уна. – А зачем ему охранять подземное царство? Кому туда вообще захочется попасть?

– По интернету несколько лет назад гулял мем: щенок-Кербер охраняет вход в адик. Взрослый Кербер пугает тех, кто хочет оттуда выйти, посильнее. В общем-то никто туда не хочет, кроме разных героев, которым взбрело в голову что-нибудь попросить у Аида. Наверное, его бесили все эти люди, то и дело дергающие его по всяким поводам. Ни минуты покоя!

Некоторые полагают, что имя Кербер означает «пятнистый», но это крайне маловероятно. Хотя он приветственно вилял хвостом новоявленным душам умерших. Наверное, это поднимало настроение, особенно после жуткой переправы через стигийские воды с лодочником Хароном.

Разговоры там, могу представить, были не из приятных, хотя уж Харону-то должно быть известно множество сплетен. Так себе работенка – переправляться вечно туда-сюда по водам реки Стикс. Но он в ней многого достиг-с.

Уна закатила глаза.

– Кербер должен был не выпускать людей назад. Есть более убедительное объяснение его имени – «рычащий».

Уна кивнула. Ей тоже оно казалось лучше.

– Греческий поэт Гесиод называет Кербера «медноголосым адовым псом» и наделяет его пятьюдесятью головами. Но пусть это не портит твое представление о нем. У его брата по имени Ортр (Орф) было только две головы.

– А с ним что стало?

– Его убил Геракл – это был побочный ущерб одного из его подвигов. Но у этого Ортра хотя бы был змеиный хвост в отличие от того же Кербера.

– О! А откуда взялись все остальные боги?

Я сел на скамейку, взял палочку – прямо как Одиссей, когда хотел произвести впечатление на Калипсо, рисуя перед ней на песке схемы троянских сражений.

– А вот и остальные.

РОЖДЕНИЕ НЕКОТОРЫХ БОГОВ

Родилась из пены, которая получилась в результате попадания в море отрезанного пениса Урана, – Афродита, богиня любви.

Родилась от союза Зевса и Дионы – тоже Афродита.

Дважды рожденный. Первый раз выхвачен из утробы умирающей матери, второй раз вытащен из бедра у Зевса – Дионис, бог вина.

Родилась у Зевса от раскалывающей голову боли – Афина, богиня ткачества и войны.

Не родился от Зевсовой головной боли – брат-близнец Афины, оставшийся у Зевса в голове.

Родился, собственно, в браке у Зевса и его сестры/жены Геры – Арес, бог войны.

Родился от Зевса и нимфы Майи – Гермес, бог-посланник и хитрец.

Родились от Зевса и нимфы Лето – Аполлон и Артемида, близнецы, боги света, охоты и разных других вещей.

Родился в результате Гериного партеногенеза (рожден без зачатия) – Гефест, бог огня и кузнец.

У Зевса с Герой был только один сын в браке – бог войны Арес. Акулы способны к партеногенезу, то есть к девственному зачатию и рождению, от греческих слов παρθένος «дева» и γένεσις «рождение». Гера тоже так умела и, страшно возмущенная появлением Афины из головы своего мужа, умудрилась произвести на свет хромого бога Гефеста в качестве вечного упрека.

О рождении Афродиты две истории, что указывает на изменчивость мифа. Первый – про Афродиту Уранию, где она предстает как первозданная сила любви. Версию рождения Афродиты из морской пены можно увидеть на картине Боттичелли: богиня в раковине приплывает на берег, – правда, никакого намека на отрезанные части тела отца, к счастью, нет.

Во втором варианте Афродита – дочь Зевса и богини Дионы. Она соединяет в себе двух Афродит сразу, также для римлян она – Венера (божество исключительной важности, так как она была матерью Энея, от которого римляне вели свое происхождение). Она представляет мощную силу: в философской поэме Лукреция «О природе вещей» поэт взывает к ней как к матери римского народа и как к высшей рождающей силе.

Боги и богини изменчивы. Они берут черты от других богов, сливаются с ними, вполне способны быть более чем одной сущностью в один момент времени. Одно из преимуществ быть богом!

– А другие?

– Бессмертие, разумеется. Хотя, кажется, это не так уж однозначно, как могло бы быть. Но можешь выбрать себе любого смертного. А еще можешь влиять на людские дела, а сам не испытывать настоящей, серьезной печали.

Теперь, я думаю, тебе интересно: а что там с Купидоном? Его образ озорного ангелочка прилетел к нам из римской традиции. Мощь его практически совсем исчезла из-за коммерциализации и превращения в мультяшный персонаж – большеглазого улыбающегося младенца, который соединяет влюбленных в Валентинов день. Его образ слился с греческим Эротом (Эросом), что буквально переводится как «любовь», в греческой мифологии он был очень важной фигурой. Он либо один из древнейших богов, либо сын Афродиты. Он появляется во многих мифах со своей способностью вызывать в богах и людях любовь – зачастую из озорства. Есть еще замечательная история про Амура и Психею, где он случайно стреляет сам в себя.

– Эрос. Не его ли скульптура на Пикадилли?

Уна хорошо знает, чем там пахнет, частично даже сама в этом повинна.

– На самом деле это не Эрос.

– Неужели?

– Так и есть. Это Антерос, его брат. Другое божество, близнец Эроса, олицетворяет взаимную любовь. Обычно изображается с крыльями бабочки, а Эрос – с птичьими, правда, у того, что на Пикадилли, крылья похожи на птичьи.

Скульптор тем не менее довольно ясно показал, что это его более взрослый и вдумчивый брат.

– Ха! А другие есть?

– Насколько я знаю, нет. Но у любви множество форм, и философы пытались их классифицировать. Платон, например, различал два типа Эроса – обыкновенного и божественного. Первый – это телесное влечение; второй связан с первым, но выходит за пределы материального и движется к почитанию Прекрасного в идеальной форме. Здесь Эрос помогает человеческой природе достичь божественного.

– «Мои святые – Вакх, Эрот, – пробормотал я. – Цари – стакан, любовь»^[27]. Это начало стихотворения, написанного графом Рочестером, звучит вполне невинно, но концовка его была бы для Уны, пожалуй, перебором: Рочестер, первоклассный распутник XVII века, явно предпочитал земного Эрота божественному.

Вакх, или Бахус, – подходящее божество для Рочестера. Так его звали в Риме, а для греков он был Дионис. Говорили, что он пришел с Востока – экзотический, сбивающий с толку, неся с собой дар или проклятье – вино. Он дважды рожденный: он вышел из утробы Семелы, толкаясь и крича, ровно в тот момент, когда Зевс предстал перед ней во всем своем величии (об этом попросила его сама Семела). Зевс спас младенца и выносил его в своем бедре – наверное, это была первая интенсивная терапия в мире.

– Бахус – звучит угрожающе.

– Так и есть. Остерегайся его поклонниц – менад: они носятся в бешенстве по окрестностям и разрывают на части животных и людей в яростном экстазе. Название «менады» связано с «манией». Экстаз – выход из себя – очень важная часть вакхического ритуала. К такому состоянию довольно близки гедонисты на рейвах.

Однажды я был в Джараше в Иордании – это почти полностью сохранившийся римский город. Перед тобой протягиваются белые колоннады, видна пустыня. В полном одиночестве ранним утром я вошел в храм Вакха и, так как вокруг никого не было, стал выкрикивать вакхический вопль: «Ио! Ио!» Он отразился отовсюду эхом, и я крикнул снова. В этот тихий миг казалось, что вот-вот я призову самого бога. Я услышал, как где-то упал камешек. Блеянье козы? Могло такое быть? Я еще раз крикнул: «Ио, ио!» Но из-за угла вышла всего лишь группа немецких туристов в удобной походной одежде – они надеялись увидеть, как разыгрывают дионисийский ритуал. Они были разочарованы зрелищем, увидев вместо юных жриц всего лишь меня в джемпере и вельветовых брюках. Я подхватил свой рюкзак и благополучно скрылся.

В пьесе Еврипида «Вакханки» показано, что бывает с теми, кто отказывается верить в этого бога: когда Вакх приходит в Фивы и требует поклонения, царь Пенфей полагает, что он самозванец. Вакх изменяет свой облик, приходит к царю и отправляет его подглядывать за менадами, в числе которых мать царя и ее сестра. Они в экстатическом припадке обнаруживают его и расчленяют, и его мать приносит его голову обратно во дворец, принимая ее за львиную, – одна из самых шокирующих сцен во всей греческой трагедии. Вакх сильнее, чем любое другое божество, отражает идею чего-то другого. Он на грани вещей! Он ездит на больших кошках! Летает! Любит театр! Короче говоря, он самый крутой бог! И с ним лучше не ссориться.

Сейчас ученые полагают, что Вакх не пришлое божество, а древнегреческое: его имя встречается в архаических списках. Его дикость не сочеталась с идеей разумной греческой соразмерности, поэтому ученые считали, что он появился откуда-то со стороны.

Его образ очень важен для понимания античного мира: он представляет собой оттенок опасности и тайны, противопоставленных явной строгости и чистоте остальных богов. Он подходящее божество для нашего времени: раскачивает лодку, сбивает с толку. Он не вписывается в принятые представления о классической нравственности и поэтому так интересен.

Вообразим себе сцену на Олимпе. Туда заваливается Дионис, весь такой гламурный, в подпитии, пришел с отличной вечеринки, одет в леопардовую шкуру. Спотыкается о копье своей старшей сестры Афины. Она смотрит на него неодобрительно и цокает языком. Мне кажется, Афина все время цокает языком. Она была могущественной богиней, рожденная из головы, крепкая умом, ее всегда изображали в полном вооружении и почти всегда с ее наводящей ужас эгидой (αἰγίς).

– Наводящей ужас?..

– В Оксфордском словаре античности такое объяснение: «большой круглый нагрудник с чешуей, обрамленный змеиными головами, обычно с головой горгоны посередине».

– Но… Нагрудник – это слюнявчик? Что же в нем ужасного?

– Видела бы ты Афину в таком нагруднике, ты бы так не говорила. Афина отвечала за ремесла и войну. Незамужняя девушка много времени проводила за ткачеством, в то время как нерожавшая женщина, как Афина (и ее помешанная на охоте сестрица Артемида), была «мужеподобной» и, возможно, воительницей. Античные писатели восхищались женщинами-воительницами, это видно по мифам о Пентесилее и Ипполите – обе они были царицами грозного легендарного женского племени, известного как амазонки.

В Илиаде Афина снимает женское платье и облачается в Зевсову броню, чтобы вступить в битву.

Это единственная богиня, чье имя явно связано с городом – Афинами. Ее римское имя – Минерва – дано любимому персонажу серии книг Дж. К. Роулинг о Гарри Поттере – мудрой ведьме Минерве Макгонагалл, которая также отлично проявляет себя в сражении.

Война была очень важна для древних. Было еще одно важное божество, связанное с войной, – Арес, – впрочем, довольно напыщенное, и никто его особо не любил. Афина – это такая староста, член шахматного клуба, капитан команды по фехтованию и собирает кубик Рубика за минуту, а Арес из тех, кто поливает себе голову пивом и порой врезается в стеклянные двери: она воплощает стратегию, он – грубую силу. Она, как генерал верхом на коне, в ходе сражения спокойно и разумно отдает приказы, а он как танк, крушащий все на своем пути. В Илиаде есть любопытный момент, когда герой Диомед вступает в бой с богами. Ему удается ранить Афродиту, она с воплями убегает с поля битвы; а потом он ранит Ареса, и тот незаметно ретируется на Олимп и жалуется своему отцу Зевсу: «Па-а-а-па-а!»

Для греков Арес был неоднозначным существом: война необходима, но разрушительна. Чтобы защищаться, наряду с Аресом нужна была Афина, то есть стратегия. Римский эквивалент Ареса – Марс – имел еще другие черты, например ассоциировался с растительностью и лесами. В военном своем аспекте он был для римлян исключительно важен, и военные учения в Риме проходили на Марсовом поле. А вот к шоколадным батончикам Mars он никакого отношения не имеет – они названы по фамилии кондитера.

Марс был отцом легендарных близнецов Ромула и Рема, в результате ссоры которых был основан Рим. Война у них была в крови, причем вполне буквально, а еще они были вскормлены волчицей и совершенно не пропитаны молоком сердечных чувств.

Если бы из греческих богов вы знали только Диониса и Ареса, ваше мнение о греческих богах как о жестокой компании было бы простительно. К счастью, есть еще Аполлон. Это единственный бог, чье имя одинаково звучит у греков и у римлян; он и его сестра-близнец Артемида – боги-девственники. Аполлон традиционно ассоциируется с солнцем и заместил титана Гелиоса, а Артемида заняла место Селены. Аполлон, самый привлекательный бог, ассоциировался с музыкой, светом и стрельбой из лука; еще он был известен как Аполлон Сминфей – мышиный бог.