Филип Карло
Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса
Полицейский Том Ку из полиции Глендейла остановился перед домом Кнейдинга в 9:15. Его встретила истерично плачущая Джуди Арнольд. Сквозь рыдания и слезы она рассказала ему, в каком жутком виде нашла своих родителей. Он вошел в дом один с пистолетом наизготовку, нашел Кнейдингов, понял, насколько страшным было убийство, позвонил в убойный отдел и оцепил периметр. Натягивать ленту ему помог приехавший полицейский из Глендейла, а убитая горем Джуди Арнольд, плача, смотрела на них со стороны.
Приехал детектив уголовной полиции Глендейла Джон Перкинс, и полицейский Ку провел его по месту преступления. Перкинс, в отличие от коллег в Сан-Вэлли, сразу подумал, что это работа Ночного охотника, о чем и сказал напарнику Гэри Монтеколло. Но в департамент шерифа они не позвонили.
Было очевидно, что Кнейдинги были зверски убиты, но пока за дело не взялся Фред Коррал из коронерской службы, детективы понятия не имели, насколько жестокими были нападения: у Макса и Лелы было несколько глубоких ранений горла, одно – семь сантиметров глубиной и пятнадцать длиной, – и раны по всей верхней части тела. Оба потеряли много крови. Криминалисты Линн Гарольд и Салли Хименес искали следы и зацепки. Под комодом они нашли пулю 22-го калибра и упаковали ее в мешок. Упаковали и пучки волос с головы Лелы, оторванные от головы пулями и прилипшие к занавескам и стене над занавесками. Все стены и потолок были забрызганы кровью, брызги шли в разные стороны, указывая на удары, нанесенные с разных сторон. Кнейдингов отвезли в морг.
В два часа того же дня убийца проснулся в отеле «Сесил» и пошел завтракать в соседнее кафе «Маргарита». Потом пошел в порномагазин и посмотрел журналы про бондаж.
Он считал, что уже скоро у него появится достаточно денег, чтобы купить себе дом пыток. Просматривая журналы с изображениями связанных и напуганных женщин, он возбудился.
Затем он пошел к автовокзалу – пообщаться с «коллегами», зарабатывавшими на жизнь воровством, и гордо похвастался украденными у Хованантов камнями и золотыми слитками. Купил пакетик с травкой и, куря косяк, пошел к кинотеатру «Камео», где смотрел порнографические фильмы – представляя, что пытает и убивает показанных на экране женщин.
Он все еще был уверен, что ни на одном из мест преступления не оставил никаких улик, но понимал, что все женщины, которым он сохранил жизнь, могли его опознать. Он заставлял их смотреть вниз и в сторону, но все же он знал, что мельком они видели его лицо, в особенности Сомкид, и слышали его голос. Но он считал, что пока у копов не будет его отпечатков пальцев, они его не поймают. Он всегда носил перчатки и будет носить их и дальше. А пока он остается злым, Сатана будет на его стороне, убережет от опасности, – каковой, в его случае, была газовая камера в отделении смертников тюрьмы Сан-Квентин.
Если его поймают, поклялся он там, живым он не сдастся. Он горячо верил, что после смерти попадет в ад, где станет героем, будет признан и оценен за свои дела. Смерть спасет его от судебного преследования, презрения и наказания. Сидя в «Камео» и мастурбируя, он вспоминал изнасилование Сомкид. Она была самой привлекательной женщиной, которой он овладел силой, приставив к ее голове пистолет, в то время как руки у нее дрожали от страха.
Он вышел из кинотеатра, пошел в бильярдный зал «Йе Хай» и сыграл несколько партий. Уж там-то, думал он, никто никогда его ни в чем не подозревал. Если бы прохожие знали, кто он на самом деле, он не сомневался, что они бы бежали в ужасе, тыча в него пальцем.
Никто не знал его настоящего, и он шел мимо прохожих, слившись с толпой. Правды он никому не говорил – это только его тайна, гарантия того, что его не арестуют. Серийные убийцы редко, практически никогда не доверяются людям. Убийство – их секрет, тщательно ими охраняемый. Вот почему полицейским трудно задержать серийных убийц: никто не знает их настоящих, а раскрытие их личности вызывает у публики шок.
После бильярдного зала Охотник пошел к дому своего скупщика и обратил часть добычи от нападения на Хованантов в деньги.
Опять же не было и намека на то, кто он такой, но как только скупщик найдет безопасный способ его выдать, он его выдаст. Однако скупщик боялся, что полиция может сделать его соучастником. Он надеялся на получение иммунитета в обмен на сотрудничество, но это требовалось хорошенько обмозговать. Одно неверно сказанное слово, один неверный поступок мог стоить ему жизни.
Большая часть добычи, купленной им у Охотника, все еще оставалась у него. Украденное имущество приходилось продавать медленно, осторожно, чтобы не привлекать ненужного внимания. Сообщи пресса, какие именно предметы украдены из домов жертв, люди узнали бы, что этот человек, всегда носивший черное и известный под разными именами, был Ночным охотником.
Выйдя из дома скупщика, он купил вечерние газеты и с удовольствием прочитал о своих последних нападениях.
Ни полиция Глендейла, ни полиция Лос-Анджелеса не связались с департаментом шерифа и не рассказали о нападениях на Кнейдингов и Хованантов.
Каррильо узнал о них только 21 июля от Скотта Кэрриера из судебно-медицинской экспертизы. Он немедленно пошел к Салерно, и оба они были недовольны тем, что ни одна из полицейских служб с ними не связалась. Салерно позвонил в отдел по расследованию убийств Глендейла и договорился о встрече с Джоном Перкинсом – осмотреть место преступления в доме Кнейдинга. Во время дела Хиллсайдских душителей у Фрэнка было много проблем из-за отказа полиции Глендейла сотрудничать и делиться информацией. Джон Перкинс заверил Фрэнка, что больше подобного не повторится.
Два детектива по расследованию убийств вместе поехали в Глендейл навстречу Перкинсу. Температура была 38 градусов, – при такой жаре можно было буквально поджарить яйцо на капоте машины.
Следов «Авиа» на месте преступления не было, но жестокость нападений, проникновение через заднюю дверь и разгром не оставляли у Фрэнка и Гила сомнений, что это – дело рук их парня.
Пока Салерно и Каррильо изучали место преступления в доме Кнейдинга, детективы полиции Лос-Анджелеса Бриззолара и Микелорена присутствовали на вскрытии Чайнаронга Ховананта. Об этом нападении Фрэнк узнал от информатора в морге и сразу сказал детективам полиции Лос-Анджелеса, что он и Гил хотели бы осмотреть место преступления. Сыщики договорились встретиться в доме Ховананта. Когда Фрэнк и Гил узнали, что убийца оставил в живых еще одну свидетельницу, их надежды окрепли. Если бы они получили точное описание внешности Охотника, они быстро его бы поймали. Кто-то да знает этого парня, а награда в 80 тысяч долларов вселяла уверенность, что ходить на свободе ему осталось недолго.
Они поехали в Сан-Вэлли, и Бриззолара пересказал коллегам показания Сомкид. Они обнаружили след «Авиа» на заднем дворе и перед комнатой восьмилетнего ребенка. Извращенная садистская природа сексуального насилия не удивила Гила. Он связался с криминальной лабораторией шерифа и попросил приехать в Сан-Вэлли снять отпечатки следов обуви.
Детективы шерифа очень хотели поговорить с Сомкид, чтобы составить фоторобот убийцы. Они чувствовали, что это преступление больше любого другого соединяло все элементы, характерные для его нападений – проникновение со взломом, след «Авиа», убийство из мелкокалиберного пистолета, разгром, отключение телефона, грабеж, изнасилование, анальный секс – и оставленная в живых свидетельница.
То, что он оставил Сомкид в живых, было доказательством его самоуверенности. Вскоре Салерно скажет Каррильо: «Этот ублюдок слишком активен, чтобы его не поймали».
Утром они рассказали капитану Гримму и другим детективам подробности нападений на Кнейдингов и Хованантов, снова затронув тему слабого взаимодействия различных полицейских ведомств. Если бы, отметил Салерно, им не позвонил Скотт Кэрриер из офиса коронера, они могли бы вообще не узнать о преступлениях. Капитан Гримм пообещал, что поговорит с шерифом Блоком.
Напарники допросили Сомкид в доме ее брата. Она была убита горем, но согласилась поговорить с ними. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы человека, изнасиловавшего ее и убившего ее мужа, схватили, подвергли пыткам – и убили. Такой зверь, как он, не вправе свободно ходить среди людей, сказала она.
– Он несказанно опасен, – заявила Сомкид. – Такой грубый, такой подлый, такой жестокий. Взгляд у него как у животного, а не у человека. Зачем… зачем ему потребовалось его убивать? Он был таким хорошим человеком.
Ответа на ее вопрос не было.
Каррильо и Салерно были крепкими людьми и физически, и морально, но и они были тронуты болью и обидой Сомкид. Они заверили ее, что для поимки убийцы ее мужа будет сделано все возможное.
Она поработала с художником из департамента полиции Лос-Анджелеса и составила фоторобот Охотника. У него были большие глаза, впалые щеки, высокие скулы и полные губы. Салерно и Каррильо умоляли полицию Лос-Анджелеса распространить этот фоторобот, передать журналистам для публикации и телетрансляции, и чтобы каждый полицейский по всему Лос-Анджелесу наклеил фоторобот на приборную панель своей машины.
Салерно и Каррильо знали, что Охотник выходил по ночам, и были уверены, что скоро его остановит полицейский или помощник шерифа. Всех сотрудников полиции предупредили не рисковать. Они знали, что он понимал неизбежность смертного приговора. И так как терять ему нечего, он мог убить полицейского, чтобы сбежать.
После нападений на Кнейдинга и Ховананта Ночной охотник стал главным героем новостей по всей Калифорнии. Он был ведущим сюжетом для всех местных новостных шоу, а также CNN. Журналисты из многих стран мира накинулись на Лос-Анджелес как стервятники, изголодавшиеся по кровавым подробностям ужасных деяний.
Население впало в панику. Никогда ранее ни один убийца не оказал такого сильного воздействия на целый город. О нем люди говорили за завтраком, и он был последним, о чем они думали, пытаясь заснуть в гнетущей летней жаре и смертельно боясь, что он может вломиться к ним в дом.
По иронии судьбы, большинство его нападений произошло в домах бежевого и желтого цвета, так что жители принялись перекрашивать жилища в надежде, что он пройдет мимо. Продажи товаров для самообороны били рекорды. Владельцы оружейных магазинов, открывая магазины, видели очереди людей, слесари занимались установкой новых замков и решеток почти двадцать четыре часа в сутки. Спрос на сторожевых и боевых собак был так велик, что пришлось привозить животных из других штатов.
Убийца входил в их спальню посреди ночи. Что могло быть страшнее? Он внушал им страх как на сознательном, так и на подсознательном уровне.
Со всего Лос-Анджелеса в полицию поступали сообщения о подозрительном человеке в черном. Пожилые женщины боялись оставаться одни, девушкам приходилось рано возвращаться со свиданий. Мужья всю ночь сидели на страже с битами и ружьями наготове. Дети настаивали на том, чтобы спать в кроватях родителей, а многие люди вообще не могли уснуть. Сообщества объединили ресурсы и создали дружины, которые до рассвета патрулировали улицы. Психиатры и психологи по всей Южной Калифорнии слышали рассказы своих пациентов о том, что они настолько испуганы, что не могут заснуть, что страдает даже их личная жизнь.
Давление на полицию, чтобы раскрыть это дело, стало огромным. В мэрию хлынули сотни тысяч писем и телефонных звонков с мольбами и требованиями сделать хоть что-нибудь.
В конце концов все разнообразные полицейские ведомства начали «в некоторой степени» сотрудничать. Внутренние распри, интриги и соревнование за возможность карьерного роста, казалось, отошли на второй план. По улицам разгуливал демон-убийца, и, если полицейские не начнут сотрудничать, он просто продолжит охотиться, насиловать и убивать.
Позже днем, 22 июля, Салерно и Каррильо позвонили из отдела баллистической экспертизы департамента шерифа – оказалось, что при нападении на Кнейдингов применено то же самое оружие, из которого убиты Вероника Ю и Дейл Окадзаки. Салерно и Каррильо окончательно уверились в своей версии о том, что у убийцы может быть несколько пистолетов. Если его схватят живым с одним из них, при помощи баллистической экспертизы и опознания Сомкид они смогут отправить его прямиком в камеру смертников.
После встречи в кабинете Гримма было созвано еще одно совещание оперативной группы департамента шерифа. Теперь в ней насчитывалось свыше двадцати пяти детективов, – треть всего отдела по расследованию убийств. Салерно изложил подробности новейших преступлений охотника, а все остальные доложили о ходе выполнения своих конкретных задач. К каждой зацепке и каждому звонку нужно относиться как к ключевым для раскрытия дела, напомнил Салерно собравшимся. Когда кто-то из знакомых Охотника его выдаст – лишь вопрос времени.
Позже Салерно и Каррильо пошли во «Флору», чтобы обсудить это дело за бокальчиком. К ним присоединились другие детективы из оперативной группы. Гипотезы у всех были разные, но все детективы сходились в том, что убийца – бывший заключенный, пережил тяжелые времена и, вероятно, служил в армии. Следствию надо будет искать недавно освобожденного из тюрьмы ветерана войны.
Когда Салерно в ту ночь вернулся домой, он, как и многие другие жители огромного округа Лос-Анджелес, плохо спал. Напротив его кровати был чулан, который он обычно открывал на ночь, теперь он встал и закрыл его, чтобы Охотник не мог в нем укрываться. Спал он с пистолетом под рукой.
Каррильо по возвращении лег в пустую постель, с рукой в нескольких сантиметрах от служебного револьвера.
На следующее утро Фрэнк Салерно позвонил в Отдел поведенческого анализа ФБР и попросил их прилететь в Лос-Анджелес помочь в расследовании дела. Сотрудники этого отдела знали о «серийниках» больше всех в мире: начиная с 1978 года, они проводили обширные допросы 51 серийного убийцы в заключении. Собранная ими информация в конечном счете помогала составить психологические портреты действующих серийных убийц.
6 августа прилетел агент Билл Хагмайер и координатор программы Терри Грин с двумя криминалистами из Программы предотвращения насильственных преступлений. Хагмайер был одним из создателей Отдела поведенческого анализа и лично допросил два десятка серийных убийц. Салерно и Каррильо встретили их в аэропорту и начали выкладывать все, что у них было по дороге в офис шерифа. Агенты задали мало вопросов. В офисе шерифа им показали следы обуви, фотографии мест преступления и вскрытий. Они не придали особого значения пентаграмме на бедре Мэйбл Белл. Они передали агентам копии всех письменных отчетов о преступлениях Охотника.
– Послушайте, ребята, не хочу вас обнадеживать, но все, что у нас есть, основано на показаниях убийц. То, что вы нам рассказали, уникально. Мы, конечно, составим психологический портрет, но главное – это то, что есть у вас, – сказал Хагмайер.
Салерно уже подозревал об этом, но слова Хагмайера подействовали на него как холодный душ. Салерно и Каррильо были разочарованы: они надеялись, что люди из Отдела поведенческого анализа увидят то, что пропустили они.
Глава 14
Он угнал еще одну «Тойоту» со стоянки отеля в Бербанке и поехал по автостраде на север. Он знал, что в тех местах, где он уже ходил на охоту, становилось жарко, поэтому сегодня решил, что поедет туда, где его меньше всего ждут.
Он оказался в Нортридже, в двадцати пяти милях от центра Лос-Анджелеса. Нортридж с населением 78 тысяч человек был очередным идеальным поселением – олицетворением американской мечты. Безупречные улицы с кленами, пальмами, дубами и ореховыми деревьями по обочинам. Вплоть до 1929 года город назывался Зелза – библейское название оазиса, – но затем был переименован в Нортридж. Окруженный красивыми горами Санта-Сузана, город был прекрасным местом для жизни и воспитания детей.
В два часа ночи Ночной охотник съехал с шоссе и поехал по Нортриджу. Ночь была ясной, небо усеяно тысячами звезд.
Он добрался до Акр-стрит и тихо остановился. Он оглядывал дом за домом, окно за окном, дверь за дверью, чтобы убедиться, что его не видят. Достал из пистолета патроны, поцеловал их, снова зарядил, заправил штанины в носки и бесшумно вышел из машины.
Неспешной походкой он шел по Акр, переводя взгляд с одного дома на другой. Через полквартала он остановился перед домом Вирджинии и Криса Петерсенов и их пятилетней дочери. Крис был крепким в самом расцвете сил 38-летним мужчиной ростом 185 сантиметров. Почти одиннадцать лет Крис работал начальником склада. Его жена, Вирджиния, высокая голубоглазая 27-летняя блондинка, была служащей почты. Они очень любили друг друга и много работали, чтобы купить дом на Акр.
Как и у Хованантов, дом с виду был скромным, но в хорошем состоянии. В палисаднике дома росли апельсиновые деревья, бросавшие сплетенные тени. Дом стоял недалеко от угла Несд, к его входу вели три каменных ступени, справа располагались три венецианских окна.
Уверенно, будто он был хозяином дома, Охотник подошел прямо к входной двери и повернул ручку – она оказалась заперта. Затем он подергал окна – заперты тоже. Он пошел на тихий задний двор: там были раздвижные стеклянные двери, ведущие в гостиную, и они оказались открыты. Он вытащил пистолет 25-го калибра, опустился на колени и пообещал посвятить Сатане то, что собирался сделать. Он молча вошел внутрь, замер и прислушался.
Крис Петерсен заснул вслед за женой, которая легла спать в 21:30. Он оставил свет в гостиной включенным, потому что их дочь боялась темноты. Охотник встал и быстро пошел через гостиную к коридору, ведущему в спальню Криса и Вирджинии. Прежде чем войти в спальню, он взвел курок. Вирджиния спала чутко, холодный металлический щелчок разбудил ее, и прямо перед собой она увидела Охотника, двумя руками, словно в молитве, держащим пистолет.
– Кто ты, черт возьми, что тебе нужно? – сказала Вирджиния. – Убирайся!
– Заткнись, сука, – ответил он. Подошел к кровати и выстрелил Вирджинии под левый глаз, чуть левее носа. Она упала, словно получив удар битой.
Проснулся Крис. У Вирджинии онемело лицо, и она сказала:
– Думаю, он выстрелил в меня из электрошокера.
– Это какая-то дурацкая шутка? – сказал Крис.
Вирджиния повернулась к Крису. Он увидел на лице жены пулевое ранение и что все лицо залито кровью.
– О боже, что с твоим лицом! – воскликнул он.
Охотник выстрелил ему в правый висок, сбив его с ног. Смеясь, выстрелил еще раз в Вирджинию, но промахнулся. Пятилетний ребенок Петерсенов проснулся и заплакал.
Крис знал, что он был единственным, кто стоял между женой, маленькой дочерью и смеющимся безумцем с пистолетом.
«Это Ночной охотник», – подумал Крис и, как разъяренный медведь, бросился на него. Убийца выстрелил еще два раза, но промахнулся. Патронов в пистолете больше не было.
Мужчины сцепились. Крис попытался повалить Охотника на пол, чтобы оторвать ему голову, но тот перебросил его через бедро и побежал к раздвижным стеклянным дверям. Крис погнался за ним до дверей, где он остановился и принялся звать на помощь.
Охотник хотел перезарядить пистолет у машины и вернуться, чтобы убить Криса, но понимал, что через несколько минут приедет полиция. Сев в машину, он рванул с места и помчался обратно в сторону центра Лос-Анджелеса.
Вирджиния чудом поднялась с постели, выбежала на улицу за помощью к соседям. Их не оказалось дома, она вернулась в дом и набрала 911. Крис взял дочь и вышел навстречу полиции. К ним присоединилась Вирджиния, но у нее началось сильное кровотечение. Он решил, что ждать помощи времени нет, посадил семью в пикап и поехал в больницу Нортриджа, где им немедленно оказали помощь.
Позже выяснилось, что патроны у Охотника были старыми, и порох никуда не годился. Пули, попавшие в Криса, не смогли пробить череп. Пуля, попавшая в Вирджинию, прошла сквозь небо, попала в горло и вышла из шеи, не затронув мозга. Ей очень повезло.
Детектив департамента полиции Лос-Анджелеса по расследованию убийств Льюис Боббитт прибыл в дом Петерсенов в четыре утра. Полиция Лос-Анджелеса уже была там и оцепляла желтой лентой место преступления. Боббит контролировал снятие отпечатков пальцев и фотосъемку. Криминалист Дэвид Веллер нашел четыре гильзы и упаковал их в прозрачные пластиковые пакеты для монет в качестве улик. Также он нашел пулю, застрявшую в подоконнике, и выковырял ее, но она оказалась слишком поврежденной для баллистической экспертизы.
Вскоре оперативная группа по делу Охотника департамента полиции Лос-Анджелеса узнала о нападении на Петерсенов. Крис так и не смог ясно разглядеть этого человека, зато смогла Вирджиния, и, основываясь на ее описании, оперативная группа взяла дело у детектива Боббита.
В доме Петерсенов не было ни разгрома, ни ограбления, ни отключения телефона, ни следов «Авиа», поэтому никто в оперативной группе департамента полиции Лос-Анджелеса не был уверен, что нападение было совершено Охотником. Однако преступник назвал Вирджинию «сукой» – одним из своих любимых слов. Одет он был во все черное и был подходящего роста.
В то же утро Салерно созвал совещание всех полицейских органов округа Лос-Анджелес. Оно проходило в полицейской академии департамента полиции Лос-Анджелеса, и присутствовали на нем детективы из Монтебелло, Монтерей-Парка, Уэст-Ковины, Монровии, Аркадии, Глендейла, Бербанка и Сьерра-Мадре, а также представители ФБР – всего человек пятьдесят. Гил отметил: преступник знает, что в его деле действуют разные полицейские ведомства, и умело это использует. Если они не будут делиться всей информацией, убийства продолжатся.
Прямо во время встречи они получили известие о нападении на Петерсенов. Салерно предложил Гилу поехать в Нортридж с детективами Полом Типпином, чтобы проверить информацию.
На месте Каррильо внимательно осмотрел дом Петерсенов. На первый взгляд он не увидел ничего, указывающего на Охотника. Но Каррильо нутром чуял: это был он. Вернувшись на совещание, он сообщил группе: «Отпечатков и разгрома не было, имелось проникновение через заднюю дверь с применением автоматического пистолета 25-го калибра». В конце совещания все пообещали сотрудничать и делиться информацией.
После того как о нападении на Петерсенов узнали журналисты, они принялись преследовать Салерно и Каррильо с просьбой дать комментарий. Политика детективов заключалась в том, чтобы никогда не разговаривать с прессой, но когда той ночью у офиса их окружили репортеры, Салерно, дав волю чувствам, попытался вовлечь убийцу в диалог. Он сказал: «В этом нападении Охотник показал свое истинное лицо», – имея в виду, что он был трусом.
На следующий день все газеты Лос-Анджелеса опубликовали статью о нападении на Петерсенов, приведя слова Фрэнка Салерно.