bannerbannerbanner
Пугачева против Ротару. Великие соперницы

Федор Раззаков
Пугачева против Ротару. Великие соперницы

Полная версия

Последний диск был гораздо интереснее первого и звучал во многом новаторски, как в музыкальном отношении, так и в поэтическом. Во-первых, там было достаточно много подлинно хитовых песен – целых пять («Червона рута», «Песня о моем городе» («Мой белый город»), «Желтый лист», «Сизокрылый птах», «Ложь»). Естественно, «гвоздем» пластинки была заглавная песня – мегахит «Червона рута». Хотя она и была спета в том же ключе, что и в предыдущих случаях (с другими исполнителями), однако звонкий голос Ротару добавлял в нее новые краски.

Кстати, в том же году польский ВИА «Но То Цо» перепел «Червону руту» уже в ином варианте – в стиле «тяжелого рока», и эта версия вышла в СССР на диске-гиганте ансамбля. Таким образом, советские слушатели могли наслаждаться разными звучаниями этого шлягера: старшее поколение отдавало предпочтение версии Ротару, молодое – «Но То Цо».

Была на диске Ротару и необычная для нее песня – жесткая по стилю любовная баллада «Ложь» на стихи Андрея Дементьева, где текст имел более широкий, чем только любовный, смысл:

 
Я ненавижу в людях ложь,
Она порой бывает разной:
Весьма искусной или праздной
И неожиданной, как нож.
Я ненавижу в людях ложь,
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно,
Хотя не я, а ты мне лжешь…
 

Отметим, что и в репертуаре Аллы Пугачевой десять лет спустя появится песня почти идентичного содержания – «Святая ложь», которая войдет в ее программу «Пришла и говорю» (1984).

Но вернемся к событиям 1973 года.

В декабре Ротару была вызвана в Москву, чтобы сначала дать здесь несколько концертов в ГЦКЗ «Россия», а также записаться в финальной «Песне года» все с тем же «Моим белым городом» и выступить в кремлевском концерте для членов Политбюро, то бишь лично перед Брежневым.

Декабрьские концерты Ротару в ГЦКЗ «Россия» прошли 15–20 и 25–28 декабря. В первых представлениях вместе с нею выступали: Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, ВИА «Девчата» и др. Во вторых сцену с ней делил грузинский ВИА «Орэра» с его солистской Нани Брегвадзе.

В эти же дни состоялась и ее запись в телецентре Останкино для «Песни года». Как и положено такому мероприятию, не обошлось без интриг. Например, на него так и не смогли попасть ряд популярных исполнителей, имевших в паспортных данных, в графе № 5, одну и ту же запись – «еврей». Среди выбывших оказались: Вадим Мулерман, Валерий Ободзинский, Майя Кристалинская, Аида Ведищева, Нина Бродская и др. Такая дискриминация, естественно, никем официально не афишировалась, но все знали ее проводника – председателя Гостелерадио Сергея Лапина. Будучи весьма образованным по меркам тогдашней номенклатуры человеком, он имел одну слабость – предвзято относился к евреям, полагая, что их представительство в советской культуре не соответствует их процентному соотношению с другими нациями, а также не дает возможности многим талантливым представителям последних пробиться наверх. Против приглашения исполнителей из числа евреев действовало и другое обстоятельство, но уже политического толка: Израиль только-только совершил свою очередную агрессию против арабов (в октябре). Поэтому евреев на «Песне года-73» почти не было, разве что Иосиф Кобзон, но его присутствие на таком мероприятии было незыблемым, несмотря ни на какие обстоятельства.

Но это был не последний скандал того концерта. Самый громкий произошел с Софией Ротару, у которой вновь обнаружились серьезные проблемы с голосом. Как мы помним, эта же тема возникла полгода назад на «Золотом Орфее». Но там Ротару быстро изменила оркестровку одной конкурсной песни («Птица»), которую в иной интерпретации ей было не вытянуть, и дело было решено. Однако на «Песне года» певица решила ничего не менять, а исполнить песню – все ту же «Мой белый город», которую она представила на «Орфее», – под фонограмму. А тогда подобные дела не приветствовались (это теперь «фанера» является фактически узаконенным явлением на постсоветской эстраде). В итоге свое резкое «нет» высказал руководитель Всесоюзного оркестра Центрального телевидения и радио Юрий Силантьев. Он в открытую заявил, что откажется дирижировать оркестром, если Ротару будет исполнять песню под «фанеру». Но дирижеское «нет» продержалось недолго. Силантьева быстро урезонили, напомнив ему, чьей именно любимой певицей является София Ротару. Короче, дирижер вынужден был смириться, однако всю песню Ротару простояла в дальнем от Силантьева углу сцены, поскольку находиться рядом с ним, видимо, было выше ее сил (впрочем, и его тоже).

Полный список песен и исполнителей «Песни-73» выглядел следующим образом:

«Расцветай, земля весенняя» (В. Левашов – В. Харитонов) – Ольга Воронец и хор; «Ночной патруль» (С. Туликов – О. Милявский) – Юрий Богатиков и оркестр Московской милиции; «Школьный вальс» (И. Дунаевский – М. Матусовский) – Муслим Магомаев и хор; «Когда поют солдаты» (Ю. Милютин – М. Лисянский) – Лев Лещенко и ансамбль МВД СССР; «Текстильный городок» (Я. Френкель – М. Танич) – Валентина Толкунова и ансамбль «Ткачихи»; «Не зря тебя назвали «Москвичом» (А. Пахмутова – Н. Добронравов) – Эдуард Хиль и оркестр АЗЛК; «Дрозды» (В. Шаинский – С. Островой) – Геннадий Белов и ансамбль «Советская песня»; «Разве тот мужчина» (О. Фельцман – Р. Гамзатов) – Муслим Магомаев; «Гляжу в озера синие» (Л. Афанасьев – И. Шаферан) – Ольга Воронец; «Мой адрес – Советский Союз» (Д. Тухманов – В. Харитонов) – ВИА «Самоцветы»; «Сын России» (С. Туликов – В. Харитонов) – Лев Лещенко; «Мы тоже – советская власть» (А. Пахмутова – Н. Добронравов) – Детский хор под управлением В. Попова; «Лесной олень» (Е. Крылатов – Ю. Энтин) – Детский хор; «Трус не играет в хоккей» (А. Пахмутова) – Детский хор; «Песня крокодила Гены» (В. Шаинский – А. Тимофеевский) – Детский хор; «Спят усталые игрушки» (А. Островский – А. Тимофеевский) – Детский хор; «Мгновения» (М. Таривердиев – Р. Рождественский) – Иосиф Кобзон; «Где-то далеко…» (М. Таривердиев – Р. Рождественский) – Иосиф Кобзон; «Серебряные свадьбы» (П. Аедоницкий – Е. Шевелева) – Валентина Толкунова; «Если б камни могли говорить» (И. Лученок – Р. Рождественский) – Владимир Кучинский; «Благодарю тебя» (А. Бабаджанян – Р. Рождественский) – Муслим Магомаев; «Счастливый день» (В. Дмитриев – М. Рябинин) – Эдуард Хиль; «Песня о моем городе» (Е. ДогаВ. Лазарев) – София Ротару; «Березовый сок» (М. Баснер – М. Матусовский) – Эдуард Хиль; «Увезу тебя я в тундру» (М. Фрадкин – М. Пляцковский) – ВИА «Самоцветы»; «Одинокая гармонь» (Б. Мокроусов – М. Исаковский) – Валентина Толкунова; «Взрослые дочери» (О. Фельцман – Н. Доризо) – Ольга Воронец; «Мелодия» (А. Пахмутова – Н. Добронравов) – Муслим Магомаев; «Давно не бывал я в Донбассе» (Н. Богословский – Н. Доризо) – Юрий Богатиков; «Золушка» (И. Цветков – И. Резник) – Таисия Калиниченко.

А спустя несколько дней София Ротару приняла участие в концерте в Кремле, что считалось для любого советского человека делом весьма престижным, хотя налет некой стыдливости присутствовал – за глаза такие концерты сами артисты называли «крепостными». Однако, как говорится, стыд глаза не ест. Тем более что пользы от этих концертов было больше. Звание «кремлевского крепостного» открывало перед артистом двери любых высоких кабинетов и значительно облегчало их жизнь практически по всем параметрам – как по творческим, так и по бытовым. В наши дни «крепостная» зависимость приносит артистам еще больше дивидендов, чем раньше, особенно в денежном выражении, о чем у нас еще будет время поговорить чуть ниже.

Между тем Алле Пугачевой ее «именной» год Быка (1973) запомнился тем, что она устроилась работать в «Москонцерт», а также… развелась со своим мужем Миколасом Орбакасом. Причем по иронии судьбы развелись они в тот же день, в какой расписались – 8 октября. М. Орбакас вспоминает:

«Все получилось как-то само собой. Помню, я вернулся из Ленинграда, а на столе – записка от Аллы: «Я уехала. Буду такого-то». Недели через полторы она появилась. Мы в отпуск собирались. А тут она говорит: «Я опять уезжаю». Ну ладно… Я отправился отдыхать один… Недели через две меня отозвали на работу. Потом вернулась Алла. Мы поговорили и решили пожить отдельно. Подали заявление на развод. Алла нашла вариант размена, и я переехал в Марфино. Единственное, что взял из старой квартиры, – матрас, подушку, телевизор «Горизонт» и китайский обливной таз. Причем сразу после переезда я уехал на гастроли. Потом, когда вернулся, начал обустраиваться: купил топчан, шкаф, стол, стулья…

Сначала Алла злилась на меня и заявила, что с ребенком я видеться не буду. Но потом, через четыре месяца, сама позвонила и спросила: «Ты почему дочь не навещаешь?» И тогда я стал «воскресным папой» и стал принимать достаточно веское участие в воспитании Кристины, пока она не выросла…»

В этом рассказе есть одна загадка: почему Пугачева разозлилась на Орбакаса и что именно стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Много позже, в 2006 году, во время съемок в фильме «Любовь-морковь», Кристина Орбакайте проболтается об этой истории своему партнеру по фильму Гоше Куценко. В его изложении эта история будет выглядеть следующим образом:

«Жили Алла с Миколасом очень скромно. Алла копила деньги на детскую кроличью шапку для Кристины – 25 рублей. По тем временам это было целое состояние (средняя зарплата в первой половине 70-х в СССР равнялась 130–140 рублям. – Ф. Р.). Да и такие шапки считались дефицитом – достать их было непросто. И вот в один прекрасный день Пугачева отдала Миколасу заветную сумму и отправила его в магазин. Ждет-пождет, а мужа все нет. День нет, второй… Наконец на третьи сутки вернулся – с пустыми руками и с большого бодуна. Посмотрел на жену и говорит: «Алла! Дай денег, трубы горят! Похмелиться надо». Представляете, что сказала ему Пугачева с ее характером? Выпалила все, что накипело, и выставила Миколаса за дверь. После этого их отношения и сошли на нет…»

Итак, упомянутый нами ранее астрологический прогноз полностью подтвердился: два супруга-Овна под одной крышей ужиться так и не смогли. К тому же мужчины-Петухи любят, когда восторгаются ими, а не наоборот, а у Пугачевой на этот счет были иные планы – она всегда была «заточена» под то, чтобы все восторги доставались ей, а не кому-либо другому. Поэтому брак с Орбакасом изжил себя и с этой точки зрения тоже.

 

В первой половине 1974 года Ротару и «Червона рута» давали концерты у себя на родине, объехав с гастролями более двух десятков крупных городов, а также съездив на Рязанщину. Тогда же у нее сменился администратор – им стал Олег Непомнящий. Тот самый, который в конце 60-х работал преподавателем пантомимы и актерского мастерства в московском эстрадно-цирковом училище, где познакомился с Аллой Пугачевой. Потом они вместе работали в ВИА «Москвичи». Но в конце 1973 года этот ВИА распался (часть музыкантов ушла в ансамбль «Верные друзья» к Валерию Ободзинскому) и Непомнящий оказался у Ротару (он пробудет рядом с ней до 1976 года). Обратимся к его воспоминаниям:

«…Ротару одна из немногих певиц, чей сценический образ являлся продолжением ее настоящего лица. И в жизни, и на сцене Соня была мягкой, простодушной, любящей и покорной. Она до трепета боялась собственного мужа, руководителя «Червоной руты» Анатолия Евдокименко, который был по-хохляцки упрям, прижимист и даже деспотичен. В то же время Толик обладал удивительной способностью предугадывать конъюнктуру эстрадного жанра и, естественно, стремился полностью руководить Сониной карьерой. Они постоянно вступали в затяжные споры, и, так как оба были невероятно упрямы, их диалоги больше всего напоминали пьесы абсурда:

– Ты должна петь эту песню.

– Она мне не нравится. Я не буду ее петь.

– Это хорошая песня. Если ты ее будешь петь – тебя станут узнавать.

– Меня и так все узнают.

– Чтобы стать популярной, нужно брать новые, модные песни.

– Я и так популярна.

– Если ты будешь петь эту песню, ты станешь еще популярней.

– Но я не хочу петь эту песню.

– Ты должна ее петь.

– Я не хочу – и не буду.

– Ты не должна так говорить. Тебя еще очень мало знают.

– Чепуха. Меня все знают.

И так до бесконечности, до полной потери смысла и терпения. Хотя, надо отдать им должное, эта полемика никогда не перерастала в безобразные сцены, они даже ссориться ухитрялись, не повышая друг на друга голос. Иногда мне казалось, что от такого занудства я просто сошел бы с ума.

Дискуссии о степени Сониной популярности возобновлялись едва ли не каждый день, и на этом фоне иногда происходили презабавные истории. Одна из них разыгралась в заурядной Целиноградской аптеке, куда мы зашли купить кодеин – лекарство от кашля. Соня расплатилась и уже собиралась положить таблетки в сумочку, как вдруг к ней подскочил молодой человек и, завороженно глядя на нее, опустился на колени. Нужно ли говорить, что Соня была в восторге от того, что у нее появился столь весомый аргумент в пользу собственной популярности.

– Видишь, как меня принимают? – торжествующе обратилась она к Толику.

Ни она, ни я даже не придали значения тому, что аптекарша, плохо говорившая по-русски, предостерегающе замахала руками и закричала:

– Нет, нет! Не таблетки! Наркоман! Наркоман!

– Мне не важно, как зовут этого юношу, – заявила Соня. – Важно то, что он узнал меня, а значит, меня знают и любят.

Наивная Сонечка первый раз в жизни услышала слово «наркоман» и, естественно, восприняла его как диковинное казахское имя. Толик оказался более просвещенным в этих вопросах:

– Соня, этот парень – наркоман. Он употребляет наркотики.

– При чем же тут я? – смутилась Ротару. – Мальчик, ты хочешь автограф?

Ответ прозвучал как гром среди ясного неба:

– Таблетки! Дайте таблетки!

Изумленная Соня протянула юноше одну из упаковок, и тот, без единого слова благодарности, немедля покинул нас. По лицу Сони пробежала тень сомнения в правильности своего поступка, и, обращаясь ко мне за поддержкой, она сказала:

– Наверное, у него тоже кашель…

К тому моменту я уже сообразил, почему аптекарша отказывалась продать юноше таблетки и каким образом он намеревался их использовать. Однако я оказался в щекотливой ситуации: поддержать Соню означало оказаться идиотом в глазах Толика. Поддержать Толика – окончательно расстроить Соню. Поэтому я промямлил:

– По-моему, у него другая болезнь.

Толик только вздохнул:

– Эх, Сонечко, Сонечко…

Однажды она пела в летнем театре имени Фрунзе, в Сочи. Дверь служебного входа из-за жары была распахнута настежь, возле нее останавливались отдыхающие и слушали доносившийся со сцены голос. Я вышел подышать свежим воздухом, поскольку духота за кулисами была неимоверная, и увидел Эдиту Пьеху собственной персоной в сопровождении дочери. Я незамедлительно пригласил их в зрительный зал, но Эдита Станиславовна предпочла дослушать песню, стоя у входа. Соня как раз пела «Алексей, Алешенька, сынок…» – драматическую балладу, требующую от вокалистки полной эмоциональной отдачи. Пьеха, дослушав песню до конца и стараясь выдержать нейтральный тон, сказала: «Эта девочка далеко пойдет».

Я еле дождался окончания концерта и рассказал этот эпизод Соне. Оценка знаменитой певицы, находившейся тогда в зените славы, была для нее невероятно лестна. Кроме того, Соня наверняка сравнивала себя с Пьехой: для них обеих русский язык не был родным, и та, и другая говорили и пели с акцентом, который с годами стал всего лишь менее заметен…

Последний концерт в парке «Ривьера» закончился рано, и на входе Соню уже ждала толпа украинских поклонников, которые скандировали: «Поздравляем! С днем рождения!» Соня была в восторге. Она посылала воздушные поцелуи и торжествующе поглядывала на Евдокименко, всем своим видом говоря: «Видишь, как меня любят!» Толик смотрел на нее сияющими глазами, он ни на минуту не сомневался, что в ее успехе есть доля его труда, он был горд и за жену, и за себя. Когда мы наконец сели в нашу «Волгу», восторженно ревущая толпа подхватила автомобиль и пронесла его с десяток шагов на руках. Соне это казалось апофеозом популярности.

Но в гостинице ее ждал не менее фантастический сюрприз. Соня распахнула дверь в свой номер и увидела огромный торт. Казалось, что он бело-розовым облаком парит над столом. На торте, на венке из розочек, ромашек и каких-то еще неведомых ботанике цветов красовалась надпись: «Любимой Сонечке от молдаван». Мне показалось, что она просто остолбенела от всего этого великолепия.

Торта хватило, чтобы угостить всех многочисленных гостей и поклонников, не говоря уже о том, что сама Соня совсем по-детски объелась сладким, чем немедленно вызвала отеческое неудовольствие Толика.

Выросшая в многодетной семье, Соня не была избалована вниманием и подарками, да и муж ее не особенно баловал. Ей же, как всякой женщине, были приятны любые знаки внимания, а иногда чертовски хотелось заполучить какую-нибудь вещицу, вне зависимости от ее цены и пользы. Поэтому однажды я преподнес ей такой подарок – ромбообразное колечко «маркизик», усыпанное мелкими бриллиантами и стоимостью в 437 рублей. Толик в ответ ревновал, видя во мне не столько соперника, сколько сообщника своей жены в заговоре против его самодержавной власти…»

Кстати, дорогие подарки Ротару дарил не только Непомнящий, но и другие люди, входившие в ее близкое окружение. Например, уже упоминавшийся Тайванчик – Алимжан Тохтахунов, который часто приезжал к Ротару во время ее гастролей, особенно на юге. Он дарил ей разные вещи: от дорогих украшений до… конской колбасы, которая полезна людям, страдающим астмой. По словам того же О. Непомнящего:

«Судя по внешнему виду, в жилах Тайванчика текла корейская кровь, возможно поэтому он носил такое экзотическое прозвище. По некоторым фразам и обмолвкам я сообразил, что Тайванчик имеет непосредственное отношение к криминальной среде, и, словно чтобы у меня не осталось сомнений на этот счет, он начал рассказывать какую-то историю о своем дружке Япончике (Вячеславе Иванькове. – Ф. Р.). Я вздрогнул от неожиданности: Япончик был известным криминальным авторитетом, с которым, по случайному стечению обстоятельств, я познакомился несколько недель назад…

Едва выяснив, кто я и чем занимаюсь, Япончик, помнится, заявил:

– Сегодня вечером увидимся на концерте.

Как всякий администратор, я, ожидая просьб о билетах или контрамарках, предусмотрительно сообщил Япончику, что все сочинские концерты Ротару проданы на неделю вперед. Но тот только усмехнулся:

– Какие места лучшие в зале?

– Ложи, но они тоже проданы, – машинально ответил я.

– Ты увидишь меня в первой ложе.

Я был убежден в нереальности этой затеи, но собеседник был непреклонен:

– Сам увидишь.

Тем же вечером я действительно увидел его в первой ложе – он и его друзья перекупили места за баснословные деньги. Я следил за ними во время всего концерта, пытаясь понять, какие именно чувства вызывают у меня эти люди: страх, отвращение, любопытство или что-то еще, чему нет названия на человеческом языке, но что будоражит, как предчувствие неотвратимой катастрофы…»

Что касается Пугачевой, то она тоже активно концертирует, причем не одна, а в дуэте со своим коллегой мужского пола. Вообще разнополые дуэты на советской эстраде стали появляться как грибы после дождя во второй половине 60-х. Причем в основном это были семейные пары, что вполне объяснимо: какой муж (или жена) отпустит свою вторую половину на длительные гастроли с чужим человеком, поющим с ним (с нею) в дуэте. Самыми популярными дуэтами конца 60-х – начала 70-х были: Алла Иошпе – Стахан Рахимов, Вероника Круглова – Вадим Мулерман, Екатерина Шаврина – Михаил Котляр. Видимо, отдавая дань моде, решила попробовать себя на этом поприще и Алла Пугачева. Ее второй половиной стал молодой певец Юлий Слободкин. Правда, половиной он был исключительно сценической, поскольку никаких амурных дел с ним у Пугачевой не было. Ее рыцарем в то время был совсем другой мужчина – руководитель ансамбля, с которым дуэт выступал, Виталий Кретюк (сценический псевдоним Кретов). Однако слушатель, следуя инерции, считал Пугачеву и Слободкина любовниками. Что, впрочем, было даже выгодно: ведь трудно найти отклик у слушателя, который знает, что оба исполнителя, поющих проникновенные песни о любви друг к другу, на самом деле всего лишь коллеги по сцене и не более.

В начале 1974 года Пугачева и Слободкин вместе с ансамблем «Москвичи» отправились в гастрольное турне. Они побывали в Ижевске (выступали в Ледовом дворце спорта «Ижсталь»), а в марте добрались до Куйбышева. Волею судьбы там же выступал с концертами и Олег Непомнящий, который, как мы помним, в последний раз виделся с Пугачевой два года назад. Естественно, теперь ему стало интересно увидеть, во что превратилась его бывшая знакомая, и он отправился на ее концерт в Большой зал филармонии. Далее послушаем его собственный рассказ:

«Алла пела все второе отделение. Непроизвольно я первым делом оценил, что зал заполнен процентов на семьдесят, но через несколько минут, если бы меня спросили об этом, я бы ответил, что в зале был полный аншлаг – с таким громогласным восторгом принимали каждый номер.

Алла превращала каждую песню в настоящий спектакль – через несколько лет это назовут ее творческим почерком и будут превозносить за артистизм до небес. Народ в зале безумствовал, приветствуя каждый новый образ, в котором она появлялась на сцене. В свои песни она ухитрялась вместить такую гамму ролей, какую даже хорошая актриса может не сыграть за целую жизнь.

По окончании представления ее долго не отпускали, вызывали на «бис», ее успех был полным. Я шел к ней за кулисы, неся в себе душу, как переполненный кувшин, боясь расплескать драгоценную радость, какую способно дать человеку только высокое искусство. Алла была искренне рада меня видеть, засыпала вопросами, на которые я едва успевал отвечать.

– Ну, как тебе программа? – наконец спросила она.

И я, чтобы не вдаваться в комплиментарные объяснения с многочисленными оттенками восторга, сказал ей тогда:

– Ты уже стала великой актрисой. Просто еще не все об этом знают.

На этом мы и расстались…»

Одно из первых появлений дуэта Пугачева – Слободкин в Москве состоялось той же весной 74-го. Если быть точным, 19–22 апреля в ЦДКЖ прошли концерты под названием «Поют молодые», приуроченные к 17-му съезду ВЛКСМ. В том концерте, помимо наших героев, принимали участие: Валентина Толкунова, Екатерина Шаврина и многие другие молодые звезды столичной эстрады. Видимо, для начинающего дуэта дебют на сцене Клуба железнодорожников стал вполне успешным, и они после этого еще несколько раз приезжали туда с выступлениями. А с наступлением лета принялись «окучивать» другие эстрадные площадки – в столичных парках «Сокольники», ЦПКиО. Так, с 21 по 30 июня Пугачева и Слободкин приняли участие в сборных концертах, проходивших в Зеленом театре парка имени Горького, где компанию им составили: Геннадий Хазанов, ВИА «Ариэль» и др. В начале июля дуэт выступал в парке «Сокольники», в киноконцертном зале «Варшава» и т. д.

 

Вспоминает В. Ярушин (бывший руководитель и участник ВИА «Ариэль»): «Летом 74-го мы впервые отправились на гастроли в Москву. Там я впервые увидел Аллу Пугачеву. Зеленое, до полу, облегающее платье, стройная фигура, копна длинных, вьющихся волос, на голове – шляпа-котелок шансонье – как она была не похожа на советскую певицу! Костюмерных не хватало, и нам с Аллой, с ее музыкантами выделили спортзал. Алла в основном жаловалась на постоянные «постельные» намеки в ее адрес: мол, только в этом случае ее ждет успех. А она не хотела быть «постельной» певицей. В то время она выступала в дуэте с певцом Юлием Слободкиным, певшим в кобзоновском стиле. Их «альянс» был, в общем, никакой. И Алла это хорошо понимала…»

Именно к этому же времени относится и первая большая рецензия, посвященная творчеству дуэта Пугачева – Слободкин. Она принадлежала перу Т. Бутковской и была помещена в № 18 журнала «Музыкальная жизнь». Автор писала:

«Настоящим событием в нынешнем эстрадном сезоне стало появление молодого вокального дуэта – Аллы Пугачевой и Юлия Слободкина. Кроме отличных голосов, несомненного драматического дарования (каждая их песня – маленький спектакль), они обладают качествами, в последнее время не так уж часто встречающимися на эстраде: в дуэте Аллы Пугачевой и Юлия Слободкина мужчина мужествен, а женщина – женственна. От их искусства веет чистотой, трепетностью, влюбленностью. Свою программу в Сокольниках артисты начинают песней В. Шиманского «Береза белая», соответствующей программе вечера и очень характерной для их лирических героев. Драматическое дарование актеров особенно полно раскрылось в музыкальной миниатюре «А я говорю» Э. Ханка. В этой на первый взгляд немудреной песне им удалось создать точные портретные характеристики героев…»

Несмотря на столь похвальную рецензию в одном из самых именитых журналах, пишущих о музыке (а их тогда было раз, два и обчелся), звезд с неба дуэт Пугачева – Слободкин не хватал. Сольных концертов у них не было, и очень часто Москонцерт просто затыкал ими дыры. Гастроли тоже были соответствующие – по самой отдаленной российской глубинке, где в гостиницах редко бывает горячая вода, зато полно тараканов.

Тем временем у Софии Ротару на тот момент статус был повыше, поэтому и площадки, где она давала концерты, были попрестижнее, чем у Аллы Пугачевой. Так, в конце лета София вновь заглянула в Москву, где 1–4 августа дала свои первые сольные концерты в столице – в ГЦКЗ «Россия». 6–8 августа такие же сольники Ротару прошли и в Зеркальном театре «Эрмитажа».

Пугачева же со Слободкиным выступали на иных площадках: 16–18 августа местом их концертов стал зал в гостинице «Советская», 31-го – киноконцертный зал «Октябрь». В каждом из этих концертов компанию дуэту Пугачева – Слободкин составлял другой дуэт – юмористический – в лице Романа Карцева и Виктора Ильченко. Причем последние тогда были в большом фаворе у публики, а Пугачева и Слободкин шли в качестве «довеска». Вот как об этом вспоминает один из очевидцев – журналист «Московского комсомольца» Лев Никитин (Гущин):

«Тогда только что взошла звезда Карцева и Ильченко, и они давали сольный концерт в Москве. С боем взяв билеты, мы с приятелем примчались в киноконцертный зал «Октябрь», и только тут выяснилось, что концерт не вполне сольный. Проворные организаторы «прицепили» к одесситам двух молодых певцов, которые и занимали все первое отделение. Певцами этими были Юлий Слободкин и Алла Пугачева. Они пели порознь и вместе, весело и грустно, громко и не очень. В зале царила тягостная тишина, прерываемая жидкими аплодисментами. Мы с трудом дождались конца их выступления и во втором отделении получили то, зачем пришли…»

Между тем в конце августа Ротару отправилась на свой второй престижный фестиваль эстрадной песни – в польский город Сопот. От Советского Союза туда, помимо героини нашего рассказа, был отправлен молодой, но уже очень популярный певец Сергей Захаров. Именно ему и суждено было стать триумфатором фестиваля с тремя песнями: «Возвращение романса» (О. Фельцман – И. Кохановский), «Королевы» (Г. Подэльский – С. Есенин) и «Маленький знак» (польская песня). В итоге Захаров был удостоен 1-й премии, 2-я досталась певцу из Ирландии Джо Кэдди, 3-е – японцу Акире Фузэ.

Что касается Софии Ротару, то она тоже исполнила три песни: «Водограй» (В. Ивасюк), «Воспоминание» (Б. Рычков – И. Кохановский) и «Кто-то» (Г. Франковяк – Я. Томаш, А. Деметьев). Именно за последнюю песню София была удостоена 2-й премии («Янтарный соловей») в номинации «За лучшее исполнительское мастерство». 1-я премия досталась группе «Скайфелл пайк» из Швеции.

В октябре Ротару вновь приехала в Москву с концертами. Ее сольные выступления состоялись 28–31 октября, 3, 6–10 ноября в Театре эстрады на Берсеневской набережной, куда Алле Пугачевой путь еще пока был заказан. Ее уделом по-прежнему были площадки попроще, вроде Центрального дома культуры железнодорожников (3–11 сентября), или киноконцертного зала «Октябрь» (20–22 сентября), или Дома офицеров имени Жуковского (5–6 октября). Правда, последние концерты дуэта Пугачева – Слободкин были необычными – это были уже сольники. Однако пришедшие на эти концерты зрители не знали, что видят этот дуэт в последний раз: к тому моменту Пугачева уже приняла однозначное решение покинуть своего партнера, поскольку не собиралась всю оставшуюся жизнь выступать в качестве «довеска» к более именитым коллегам.

Кроме этого, она собиралась принять участие в 5-м Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, который открывался в Москве во второй половине октября. Конкурс проводился раз в четыре года, и попасть на него считали за счастье практически все молодые артисты. К первому туру (он начался 18 октября) допускался практически любой артист, лишь бы у него было ходатайство его концертной организации (Пугачеву делегировал ее родной «Москонцерт»). Второй тур предполагал уже настоящую борьбу, а про третий и говорить нечего – победившие в нем участвовали в сборном концерте, который транслировали на всю страну.

Жеребьевка участников конкурса проходила в ДК имени Зуева. С Пугачевой там случился курьез. Подойдя к шляпе, где лежали бумажки с номерками, она на пару секунд задержала руку в воздухе и сообщила притихшему жюри, которое возглавлял мэтр советской эстрады Юрий Силантьев: «Сейчас будет номер тринадцать». И точно – вытянула 13-й номерок. Однако несмотря на «несчастливое» число, выступление Пугачевой жюри понравилось. Она спела две совершенно разные песни: в одной она предстала деревенской простушкой («Посидим, поокаем»), в другой – девушкой с трагической судьбой («Ермолова с Чистых прудов»). Кстати, последнюю написал Никита Богословский, который некогда требовал гнать Пугачеву взашей с радио. А вот помогал Пугачевой готовиться к конкурсу не кто иной, как ее тогдашний кавалер – Виталий Кретюк. Это он придумал аранжировки, выбрал для Пугачевой соответствующие костюмы. Хотя многие из продемонстрированных на конкурсе задумок принадлежали самой Пугачевой. Так, она изменила одну строчку в песне «Посидим, поокаем». Как пишет биограф певицы А. Беляков:

«В изначальном варианте у Резника была такая строчка: «Твои слова – как шелк сорта дорогого…» Сочетание звуков – «как шелк сорта» при пении превращалось в нечто малоразборчивое, и Алла его вообще убрала. Как сама она позже вспоминала, у нее состоялось объяснение с Резником. Тот сперва «рвал и метал», но затем смирился с пугачевской редактурой…»

22 октября в Театре эстрады состоялся второй тур. На нем выступали многие ныне известные звезды отечественной эстрады: Клара Новикова читала свой монолог «Бабочка», Геннадий Хазанов выступал с пародиями на Роберта Рождественского, Арутюна Акопяна, Николая Озерова и других, а Алла Пугачева спела две песни. Все трое благополучно прошли на заключительный тур, который должен был состояться 25 октября.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45 
Рейтинг@Mail.ru