Федор Михайлович Решетников
Заседатель
Марфа Павловна (встает на колени). Павел Тимофеич, друг мой, Чурохов искал даже моей любви… Я согласна отдать все деньги, я продам лошадь…
Ольга. Мамаша не будет больше брать…
Марфа Павловна. Не буду, Паша!
Судейкин (встает). Вы со мной комедию играете… Ну, да бог с тобой! Эту вину я тебе прощаю… (Бросает на пол деньги.) Возьми их, прибери, делай, что хочешь, если они тебе дороги, а на твоей лошади я не поеду… Это деньги, за кровь добытые! Прощаю до первой вины… тогда я не прощу тебя… (Ольге:) А тебя прошу не просить за нее… (Встает.)
Ольга (целует Судейкина). Благодарю, папаша. Как вы, право, сегодня строги…
Марфа Павловна. Прости, Паша, теперь я клянусь тебе, не заикнусь даже о какой-нибудь просьбе.
Судейкин. И хорошо сделаешь, дай бог.
Марфа Павловна. Вот увидишь.
Судейкин. Посмотрим.
Ольга. Ну, помиритесь, папа, ведь сегодня на вечер звали…
Судейкин. Ну, их к чорту!
Марфа Павловна (берет руку). Прости.
Ольга (берет руку). Простите…
Судейкин. Ну, ну, вперед, чтоб не было.
ЯВЛЕНИЕ 10-е
Те же и Михайлов
Ольга. Михайло Иваныч, скорее сюда!..
Михайлов. Что такое?
Ольга. Разнимайте руки.
Михайлов. Да я не знаю, что такое?
Судейкин. Ладно, ладно! (Опускает руки.) Вот что, Михайло Иваныч, вам сегодня придется не поспать ночь. Я боюсь как бы губернатор не приехал ночью… Мне хочется его встретить. Просидимте в суде.
Михайлов. Хорошо.
Ольга. А он непременно будет сегодня?
Михайлов (тихо Ольге). Сами же говорили мне. (Судейкину.) Губернатор должен быть в 9 часов. Мне сейчас сказывал ямщик…
Судейкин. Так пойдем. Надо приготовить свой стол в порядке. Ну, Марфа, прощай! Иду на бой, теперь уж не с тобой… Да смотри у меня… Да! Вы пойдете к судье?
Марфа Павловна и Ольга. Нет.
Судейкин. И не следует. (Все уходят в разные двери.)
СЦЕНА 2-я
Порядочно убранная комната в доме судьи Навалихина; три двери – впереди, направо и налево. Они растворены. Два стола у дверей, по правую и по левую сторону, и третий стол в углу. На столах вина, водка и закуска. Стулья расставлены в симметрическом виде.
ЯВЛЕНИЕ 1-е
Зимин, Тетерин и Попов (исправник) сидят в углу от правых дверей. Из дверей налево выходят Навалихин и Марья Ивановна, толстая женщина, 30 лет, в шелковом зеленом платье, и чепце, и Чурохов, 30 лет, одет шеголевато. Он садится к столу на право; из дверей направо выходят Дорофеев и Степанида Львовна, 56 лет, худощавая, высокая, в косынке. Прасковья Ивановна, 20 лет, шадровитая, некрасива собой, с сеткой на голове, ест мелкие орехи, Анна Ивановна, 30 лет, в шляпке. Садятся к столу налево.
Чурохов. Карп Назарыч, вы не слышали, скоро война начнется?
Попов. Слышал что-то. Говорят, с Турцией.
Тетерин. Да, говорят; говорят, будто у меня ноги болят, а я не верю.
Дорофеев. Давно бы эту нехресь пора стереть с лица земли! Как бы это Турцию-то взять.
Тетерин. Ну-ка, ухитрись! А? пузо-то вон какое. Ну-ка, выпьем. (Подходит и пьет.)
Дорофеев. Ты, барин, не больно заедайся.
Тетерин. Ну-ну, бургомистр… Пей! ты ведь погребок открыл, а мне хересу-то мало дал!
Дорофеев (с сердцем). Есть за что, так даю.
Попов. А, право, славно бы завоевать Турцию.
Степанида Львовна. Возьмут ее, татарку, так я пешком пойду на богомолье. Панихиду сослужу в Иерусалиме по отце Льве.
Дорофеев (смеясь). Куда тебе, старухе!
Степанида Львовна. Пойду, ей-ей, пойду! С костылем так и пойду.
Дорофеев. Ты и дома-то кое-как костыляешь. Молись дома, икон много.
Степанида Львовна. Ну пойду, от благочестия пойду….
Зимин (Тетерину). Мужичье, ей богу.
Тетерин. Хоть какую пулю слей – поверят. Пишут, на Кавказе горцы бунтуют. Вот что страшно-то.
Степанида Львовна. Где?
Тетерин. На Кавказе.
Степанида Львовна. Ах-ти мне! Там мой братец служит. Офицером пятый год.
Прасковья Ивановна (Чурохову). Так набор-то будет?
Чурохов. Как же, Прасковья Ивановна. Я буду проситься письмоводителем, уж сто целковых не пожалею, в палату пошлю.
Прасковья Ивановна. Большой ли?
Чурохов. По 5 человек с тысячи, кажется.
Попов. Больше.
Чурохов. Нет, по 5.
Тетерин. Чего вы врете, по 6.
Дорофеев. А где читали?
Чурохов. Теперь еще не пишут, а будет.
Дорофеев. Ну, значит, вам набухвостили, а вы и веру дали.
Тетерин. Все равно, хоть 5, 6 или 8 с тысячи, а набор будет. Заживем опять.
Попов. Конечно, почтмейстеру как не жить, сколько доходов.
Тетерин. Чорта два. В рекрутчину больше писем пойдет.
Зимин. И доходнее, стало быть; сдачи никогда не сдаешь.
Тетерин. Чорта два. Вы вот сотнями берете, а мне дают мало, да и тут шлешь в губернскую, чуть где видишь загвоздку. Там такие тоже живодеры: нашему брату трудно жить. Не дашь, так и с места слетишь.
Попов. Все-таки почтмейстерам лучше нашего житье. Дела нет, только почту принимает да отправляет.
Тетерин. Как же? Дела не делай, а с дела не бегай.
Зимин. Да это где почт много. А у вас две в неделю – одна придет, другая уйдет, набор один раз.
Попов. Райское житье! К пасхе и к новому году тот несет, другой, тот – кулек вин, другой – голову сахару, третий – чаю.
Тетерин. Так что? Обязаны! Я для них служу, письма отправляю. Вы бы посмотрели, как в губернской-то делают. Там покойный почтмейстер 5 тысяч рублей накопил пятачками серебряными.
Степанида Львовна (разводит руками). Так-таки серебряными?
Тетерин. Да.
Дорофеев. А мы все не можем 5 рублей в месяц разменять. Казначей не дает.
Попов. Это такая скиляга. Зазнался уж больно. Я, да я, "У нас, говорит, в палате все образованные, честные!" А определяют за деньги. В прошлом годе хотел брата определить казначеем, председатель говорит: на испытание приму, пусть сперва в палате послужит, а губернский казначей говорит: "можно; давайте 200 рублей серебром". Зато секретарь там день и ночь сидит. Умора такой…
Степанида Львовна. Экое чудо – 5 тысяч пятачками накопил.
Тетерин. Чаю пудов 5 осталось, 70 голов сахару одного, Да мало ли чего. У него был дворник Митька, все мыл его в бане, так и тот получал по рублю в день или по рубахе: места давал почтальонам в смотрителя. Другой был любимец, старшой, все чавкает зубами, как говорит. Почтмейстер крикун был. Прикрикнет так, что беда. Вот старшему нужно, знаете, собрать денег, а он и трясет с почтальонов, которые приедут с почтой. Тот дает, а пьян и стоять не может, красный такой. Стоит почтальон у стены. Почтмейстер, сидя в присутствии, под вечер, в халате, гнусит. "Ну, что брат, растрясло тебя, вишь какой красный! Поди выспись". Тот и рад. Другой трезвый, да не понравился старшему, старшой и говорит и чавкает. (Показывает, как чавкает.) "Почтальон-с пьян-с, ваше высокородие". А почтальон трезвехонек; он на него и прикрикнет: "Вишь, скотина, как шары-то ты налил!" – "Я, ваше высокородие, трезвой!" – "Ты ишшо говорить! Старшой дай ему 300 розог…" И отдуют. А грамотен таково был старшой: почтмейстер раз спрашивает номер сумки, он и говорит: "сорок двадцать второй", а чин сначала подписывал: "коллегии регистратора". Теперь уж не то, всеми делами правит письмоводитель: дай ему – все ладно, и теперь вин, водок и чаю пить надо идти в губернскую контору.
Попов. Вот судье теперь доход будет.
Навалихин. А что?
Чурохов. Каждый день будет ходить в рекрутское присутствие пить шампанское.
Навалихин. Э, полноте, друзья. Набора-то еще нет.
Чурохов. Жаль, что нет Судейкина. Он бы нам прочитал проповедь.
Тетерин. Он странный человек.
Попов. Чего притворяетесь, – друг ваш: племянник ваш учителем у него.
Тетерин. Все-таки, хоть и друг, а странный.
Чурохов. И невежа к тому.
Попов (Навалихину). Ну, а ваш донос как?
Навалихин. Ничего нет еще.
Попов. Надо бы его спихнуть.
Тетерин. Что он вам мешает взятки брать?
Дорофеев. Нет, он честный, обсудительный, благородный…
Тетерин. Вы, бургомистр, его не защищайте. Я ведь знаю, как вы к рождеству ему крупчатки два мешка подарили. Я в "Сыне Отечества" про вас читал.
Дорофеев. Следует, так дарю.
Чурохов. Я вам, господа, скажу, что всеми делами Судейкина жена заправляет.
Попов. Вот как!
Навалихин, Тетерин и Дорофеев. Неправда!
Чурохов. Да чего еще надо вам: я сегодня ее помаслил немного. Просил уговорить мужа одно дельце решить, ну, денег дал и согласилась.
Попов. Право!
Чурохов. Да. Он всегда соглашается с женой, и что она ему ни скажет, так и будет. Вот и это я хочу описать да в "Сын Отечества".
Тетерин. Эдакая скотина! Да и это, брат, ты верно там насочинил! (Чурохов улыбается.)
Попов. Вы! (Чурохов молчит.)
Тетрин. Ах ты!
Навалихин. Я и не знал! (Подходит к Чурохову, тихо.) Вы просили о деле-то?
Чурохов. Как же.
Навалихин. Ну, что?
Чурохов. Надеяться можно, перевес на нашей стороне.
Навалихин. А он вас сильно недолюбливает.
Чурохов. Чорт с ним!
Тетерин. Да как же вы, Платон Иваныч, с ней сошлись-то?
Чурохов. Ну уж, это мое дело.
Марья Ивановна. А дочка-то, дочка-то! такая гордячка, что ужасти.
Анна Ивановна. Представьте себе, до сих пор со мной не познакомилась. Даже с визитом не была.
Зимин. У них в губернском рука есть. От этого они и зазнаются.
Попов. Какая рука, советник, что ли? (Смеется.) Его уж давно губернатор прогнал.
ЯВЛЕНИЕ 2-е
Те же и Запрягалкин (городничий, высокий, толстый, плешивый, с бакенбардами и большими усами, говорит свысока)
Запрягалкин. Мое почтение, господа! (Все здороваются.)
Навалихин. Прошу садиться. Не хочешь ли чего, друг любезный!
Запрягалкин. Спасибо. Я уж пил.
Марья Ивановна. Где же Прасковья Максимовна?
Запрягалкин. Она что-то заболела.
Анна Ивановна. Прасковья Максимовна? Что с ней?
Запрягалкин. Она наливала молоко в крынку, а откуда ни возьмись – мышь и прямо в молоко.
Все. Ну, это не к добру.
Запрягалкин. Очень расстроилась она, захворала даже.
Навалихин (гостям). Пожалуйте водочки!
(Гости-мужчины пьют. Дамы подходят к другому столу и берут то орехов, то пряников, то конфет.)
Степанида Львовна. Эдакая притча стряслась. Вот как-тось мне стряпка говорила: "Мне, говорит, мышь соскочила в сольницу, когда я, говорит, у барина какого-то служила, ну, барыня, говорит, и умерла".
Дорофеев. Я вот всегда замечаю, как кот черняйка пересекает мне дорогу, значит, неудача, а попадет навстречу приятно будет.
Чурохов. Я и сам замечал.
Запрягалкин. Ну, господа, к нам скоро губернатор будет, берегитесь.
Попов. Вот выдумал! Он еще и штанами не потрес.
Запрягалкин. Что ни говорите, а ждать надо. Мне уж это жданье, встречи да проводы вот где сидят! (Указывает на спину.)
Тетерин. Поделом. Не пей шпунтера, не ходи в тарантир, не играй на болетрясах. (Все мужчины пьют.)
Запрягалкин. Все-таки, господа, я городничий! Служба службой, дружба дружбой… Вы, господин почтмейстер, приберите письма-то в конторе.
Тетерин (обидясь). Ну, ну! Я ведь тебя не боюсь. Велика птица: городничий, моя должность равна твоей.
Запрягалкин (смеясь). Хочешь, арестую.
Тетерин (поднимая обе руки, вооруженные кулаками). Ну-ко, попробуй! Кто почту отправит, а? Да я всю твою полицию прибью.
Запрягалкин. Однако, господа, шутки в сторону. Надо что-нибудь делать. Право, славно живешь месяцев 10, приедет там какой-нибудь чиновничишко, важничает, кричит; да это ничего – подмаслишь, да после и смеешься над ним и живешь пан-паном. А тут губернатор! Вот архиерей ездит – тот не нашего поля ягода, у того своя паства. А губернатор, чуть не уноровил – и вон! Вот и служба. Опять надо подмасливать – еще какой человек. Все этот чорт, стряпчий, не дает покою!
Тетерин. Да, я ему ужо обломаю ноги!
Чурохов. Давно следует отколотить. Ведь такая плутина: то не по закону, другое не так, а сам с мужиков дерет.
Попов. Он все криком берет.
ЯВЛЕНИЕ 3-е
Те же и стряпчий Добронравов.
Добронравов (входя). Вот как отличаются! Молодцы! Губернатор на носу, а им и горя мало…
Навалихин (берет его за руку). Пожалуйте, пожалуйте, Николай Николаевич! пожалуйте!
Тетерин. А, мое почтение, скороспелый! Ну-ко, выпьем! (Тащит к столу.)
Добронравов. Мне некогда, господа!..
Мужчины все. Пей, пей!
Добронравов. Ну, ладно! За ваше здоровье, Марья Ивановна!
Марья Ивановна. Благодарю. Прошу покорно.
Навалихин. Ну-с, что новенького, любезный мой Николай Николаевич?
Добронравов. Вы меня знаете, какой у меня взгляд на все. Я стряпчий, я блюститель закона. Нам известно – едет губернатор, а мы что делаем? что? Стреляем дичь, пируем…
Тетерин. Э, полно горячиться, приятель.
Добронравов. Вам говорят, что едет губернатор, слышите, губернатор! Теперь ничего, а приедет, так и нос повесите! Я, как блюститель закона, хочу вас предостеречь. А ты говоришь: не горячись! Ты забыл – кто я? Я за вами смотреть поставлен. Я официально говорю. Как ты письма отправляешь?.. Куда ты дел письмо с деньгами бургомистра? А? кто тебя спас?.. Кто уговорил бургомистра? Сидел бы в остроге. Не правда! (Тише.) Поймите, наконец, господа, то, что мы такое?.. Где у нас порядок, чистота, исправность? Нет, мы все, все неисправны… Даже я неисправен… Понимаете… За вас я больше вас отвечаю… с первого меня потребуют отчет, что сделал я, что сделали вы? Скверно, скверно, господа! Хоть мы и деловые люди, а сделали так мало, что на экзамене мы нуль получим! Слышите, мы нуль получим! Нас прогонят, отдадут под суд! Понимаете! Сознайтесь, кто исправен?
Попов. У меня исправно все!
Добронравов. У вас? (Смеясь.) Сейчас я был в суде и под столом в присутствии увидал разбитый полштоф! Мало этого: пьяный секретарь разодрался со столоначальником и вышиб книгой стекло в окне, а в суде так и тащит водкой да махоркой. А дела-то хороши? Ходите на службу в месяц раз.
Запрягалкин. Так, так. Все дичь стреляет, да рыбу удит.
Добронравов. А вы что смеетесь?
Запрягалкин (смеясь). Неужели и у меня есть беспорядки? Вот разодолжил!
Добронравов (горячась). У вас! Молчите, сударь! Сейчас я три просьбы получил на вас?.. Зачем вы у одного корову велели заколоть? у другого лошадь себе присвоили? с третьей взяли пять рублей за то, что она украла на три рубля?
Запрягалкин (обидясь). Это уж неправда.
Добронравов (с сердцем). Уж молчите вы. Сейчас я велел увезти с дороги вашего квартального… До того, каналья, напился, что уснул на дороге! Хороша полиция, когда все пьяны, и городничий пьян.
Тетерин. Важно! Ай-да стряпчий, молодец!
Добронравов. Ну, кто еще будет защищаться? (Молчание.) (Навалихану и Дорофееву.) Об вас, уездный судья и бургомистр, я и говорить не стану. Вы по горло завязли в грязи. Судейкин только вас и выводит из беды. А об вас (Зимину) и говорить не стоит! (Чурохову.) Вам больше всех достанется!.. Вы со своими книгами, помяните меня, уйдете под суд. Где у вас дрова, свечи? Куда вы дели?
Чурохов. Я-с… вы-с…
Добронравов (с сердцем). Молчать-с! Ну-с, что же, господа? Что мы станем делать! Как поправить дела! Я ведь говорю о наружном виде только… А дела. Ведь мы за дела будем отвечать… А каковы дела-то?
Навалихин. Может, так сойдет.
Добронравов (с отчаянием). Так-то прежде сходило! Нет, ныне не те времена. Вы скажите, что делать нам?
Навалихин. Не знаю.
Добронравов. Ну, что же? (Молчание.) Да говорите же? (Молчание.) Да вы глупы, глухи, что ли?.. Брать умели, оправдываться и язык присох. (Садится.)
Чурохов. Кажется, возможность есть поправить наши дела.
Добронравов. Какая?
Чурохов. Губернатор ведь сам ревизовать не станет; обыкновенно ревизуют чиновники, которые ездят с ним.
Запрягалкин. Да, чиновники завсегда!
Добронравов. Так что же! Они-то и опутают нас.
Чурохов. А чтобы отвратить эту беду, которая быть может на всякого из нас… Если хочете, господа, я устрою все дело.
Все. Как? как?
Чурохов. Сделаем складчину и подарим того, кто будет ревизовать.
Добронравов. Вот вздор.
Все. Складчину, складчину!
Добронравов. А если не возьмет?
Все. Возьмет.
Добронравов. Пожалуй. Деньги вещь хорошая, но много-ли мы теперь соберем?
Чурохов. Соберем, Николай Николаич… я даю две сотни серебром.
Добронравов. Я двести пятьдесят.
Запрягалкин. Я двести пятьдесят.
Навалихин. Я двести.
Добронравов. Мало. Вам пятьсот следует.
Навалихин. Триста.
Попов. Я полтораста.
Дорофеев. Неужто и мне своей мошной трясти приходится. Я пять рублей.
Все. Что вы, бургомистр!
Добронравов. Вы, купец и бургомистр. Хорошо вы знаете дело, нечего сказать – читать не умеете. Да мы вас уберем завтра же.
Все. Уберем!
Дорофеев. Двести дам.
Все. Пятьсот!
Дорофеев (с сердцем). Ладно! черти! (Про себя, встает.) Вот грабеж-то где!
Добронравов (Тетерину и Зимину). А вы что?
Тетерин. Я денег не имею.
Добронравов. Займи!
Тетерин. Не за что давать.
Попов. Вы всех больше виноваты.
Добронравов. Доходы-то куда девались?
Тетерин. Доходов нет.
Дорофеев. А пуд сахару да три фунта чаю я тебе послал к имянинам.
Все. Слышите!
Тетерин. Да уж не отдать же их губернатору?
Добронравов. А от заводов вы мало получаете; копеечные-то доходы куда дели?
Тетерин. Я лошадь купил, енотовую шубу завел, часы золотые выписал.
Добронравов. Толковать нечего! Двести рублей, как хочешь.
Тетерин (с отчаянием). Да я-то чем виноват? В губернскую контору шлешь, шлешь, да и здесь давай. Пятьдесят рублей дам. (Про себя:) Да будь ты проклят и со службой.
Добронравов (Зимину). А вы?
Зимин. У меня, право, нету.
Добронравов. Давно ли получили двести рублей.
Зимин (Дорофееву). Одолжите 50 рублей.
Дорофеев (с сердцем). Где бы я взял!
Зимин (Чурохову). Одолжите под росписку.
Чурохов. Извольте, по пяти копеек процентов на рубль, и то уж для вас! Дайте росписку завтра.
Добронравов. Где же Судейкин?
Навалихин. Он не будет верно. Он то дело хотел решить.
Добронравов. А! Это прекрасно. Вот этого человека надо не отпускать.
Навалихин. Я даю за него пятьдесят рублей.
Добронравов (Чурохову). Много ли всего?
Чурохов. Тысяча триста рублей.
Добронравов. А мало, господа!
Все. Будет.
Чурохов. Кому же деньги хранить? Я думаю сделать так: как приедет губернатор, то и дать чиновникам до ревизии, потом спросить, не нужно ли дать самому губернатору. На этот раз мы составим новую складчину.
Все. Да, да.
Навалихин. Деньги будут храниться у вас, Платон Назарыч. Вы уж и отдайте, и устройте сами.
Добронравов. Ну-с, нате сто рублей. (Дает деньги Чурохову.)
Дорофеев. Нате двести, остальные завтра.
Навалихин. Я завтра двести, а теперь сто.
Тетерин (дает). Я десять рублей. А тут, когда будут.
Попов. Возьмите пятьдесят. (Дает.)
Тетерин (Чурохову). Да смотри, не обмани! Дай росписку.
Навалихин. Не нужно, что за вздор.
Чурохов. Вы за кого меня считаете!
Тетерин. То-то! Обманешь, так мы тебя живьем разорвем.
Добронравов. А как же остальные, господа? Ратман и заседатель земского суда, казначей, секретари?
Чурохов. Я поговорю.
Добронравов. Ну, господа, пора и по домам! Надо все-таки приготовляться. Я своего письмоводителя засадил. Не худо бы и вам служащих засадить! Прощайте. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 4-е
Те же без Добронравова
Тетерин. Каков стряпчий?
Дорофеев. Егоза!
Чурохов. Живодер.
Навалихин. Очень нужно губернатору так скоро приехать! Однако я завтра пошлю за служащими в восьмом часу, будем сидеть вплоть до губернатора. А теперь выпьем и сыграем. (Подходят и пьют.)
Попов. И я тоже.
(Дамы уходят в другую комнату.)
Навалихин (убирает со столов графины, бутылка и закуски. Попов, Тетерин, Чурохов и Зимин ему помогают. Садятся за стол по левую сторону, Запрягалкин и Навалихин садятся по правую сторону.)
Попов. В преферанс с табелькой по копейке.
Чурохов. Пожалуй. (Играют.)
Навалихин. В три листика.
Запрягалкин. Ладно. Я чего-то побаиваюсь, как бы губернатор не приехал сегодня…
Навалихин. Да ведь ты знаешь стряпчего! Он всегда врет.
Тетерин (играет). Без одной в семи! Ах, чортова перешница! Да как это я?.. Это ты, Зимин, облапошил. Смотри, чучело!
Чурохов. Ладно, ладно! денежки подай.
Навалихин. Три копеечки продул.
Чурохов. А я двенадцать. Везет городничему.
Запрягалкин. На то и городничий, чтобы везло. (Смеются все.)
ЯВЛЕНИЕ 5-е
Те же и сторож
Сторож (входит, запыхавшись). Кирил Егорыч! губернатор вас зовет…
(Все вскакивают с мест, выпрямившись и бледнея, разинув рты, и только проговаривают: А!)
Навалихин (растерявшись). Где? Кто?
Сторож. Право, губернатор зовет, он в суде.
Навалихин (идет к нему, шатаясь). Есть там кто?
Сторож. Павел Тимофеевич.
Навалихин (бьет себя по лбу). Пропал… (Сторож уходит.)
ЯВЛЕНИЕ 6-е
Те же и другой сторож
2-й сторож (Попову), Ваше высокоблагородие, губернатор в суде.
Попов (вскрикивает). Что ты врешь, скотина! вон!
2-й сторож. Они-с дела на вышке перебирают. (Попов убегает, за ним сторож.)
ЯВЛЕНИЕ 7-е
Те же, без сторожа и Попова. Казак
Казак (городничему). Ваше высокоблагородие, губернатор вас требует.
Запрягалкин (ухватив живот). Ох, ох!.. не могу!..
Навалихин. Господа, беда! Пойдемте!
Все. Пойдем. (Переглядываются друг с другом и стоят.)
ЯВЛЕНИЕ 8-е
Те же и Добронравов (в шубе и шапке)
Добронравов (полусумасшедшим голосом, дико). Вот! Вот! ну не говорил ли я вам? (С сердцем:) Скоты! Что же вы стоите! Губернатор меня послал за вами. (Обращаясь к каждому.) А! а! а! а! (Все смотрят на него. Навалихин становится на колени.) Вот, вот! Господи. Боже мой! (Отворачиваясь в изнеможении.) Да будьте вы прокляты! (Плюет.) Тьфу, вы черти эдакие! (Все бежат из комнаты. Добронравов за ними.)
Тетерин (возвращается). Будь он проклят, очки потерял! (Ищет на полу и находит.) Изломаны. Черти! (Бросает их на пол и убегает.)
Запрягалкин (возвращается). Где же я шапку потерял? (Бегает по комнате, подбегает к окну и бьет его.)
Марья Ивановна (вбегает). Что ты, батюшка, Лев Назарыч, с ума, што ли, сошел!
Запрягалкин. Уйди, зашибу! Черти! (Убегает в двери налево.)
Марья Ивановна (крестясь). Христос с ним, богородица!
Конец 4-го действия
