Fedor Mackenzie
А на зорьке качалась сосна…
– Вот и грянул майский гром… – улыбнулся Димка, стараясь вытащить товарища из бесконечной ямы раздумий и горя.
Мишка, тяжело вздохнув и обернув свои покрасневшие очи в сторону Димки, тяжело сглотнул и в тоскливой улыбке произнёс…
– Значит будет свежий дождь…
– Помнишь же, старая ты голова… – расплылся в товарищеской улыбке Димка.
И с этим местом пришлось попрощаться… Пришлось и попрощаться с воспоминаниями и лёгкими тенями надежд, поджигающие пламенем молодое любящее сердце… Город окутал прохладный весенний дождик какой бывает лишь нежным выходным днём в беззаботном детстве…
Прохладный весенний дождик беззаботно прыгал по крышам позабытых авто, да журчал ручейками по обочине… Томная туча медленно плыла на восток, редко роняя грозные ругательства дремлющему лесу, тяжело вздыхающему каждому новому грохоту… Из седого тумана стал выплывать выцветший, покосившийся знак "уступи дорогу", тоскливо глядящий на путников заплаканными очами…
– Глянь ка, быстро мы до перекрёстка дошли… – растрепал намокшие волосы Димка.
– Быстро, не быстро, но нам бы хотя бы до заката "Таёжный овраг" застать… Ибо дождь до завтра не закончится, а мы там и осядем… – уверенно проговорил Мишка, облизывая с губ холодные капельки дождя да аккуратно разворачивая свою карту.
Димка лишь взглянул своими добродушными и мудрыми глазами на своего товарища, в безмолвном стоне продолжающего нести всю ношу бремени на себе…
Небо всё проливало свои бессмысленные слёзы на дремлющие леса, да на бесконечные вены мёртвых сердец, почти утерявшие надежду вновь ощутить пульс и ритм жизни… Из глубин леса раздавался мягкий мотив соловья, поджигающий души лёгкой надеждой… Внезапно, из холодного тумана выплыл молчаливый стальной мост, грозно возвышающийся над глубоким оврагом и тоскливо скрипящий на лёгком ветру…
На нём же восседала безнадёжно одинокая маршрутка ГАЗ, неудачно затормозившая об отбойник, где и было принято рациональное решение переждать внутри, хотя бы, дождь… Но, подойдя ближе к истине, оказалось, что дверь давно заклинила из-за коррозии… Но сдаваться было не в планах бравых мужичков… Сбросив гремящий рюкзак, Мишка направился к отбойнику… Подобрав с мокрого асфальта солидную ржавую железку, он направился к непослушной двери… Раз, два, стальной рывок… Раз, два, истощённый скрип… Раз, два и дверь поддалась стальным рукам…
Дождь всё бил и бил по крыше жёлтого пристанища, да стекал тоскливыми слезами по грязным стёклам…
– Ну и денёк… – выжимал вымокшие до нитки носки Димка.
– Тут ты пра-ав… – глубоко выдохнул Мишка, вскрывая предпоследнюю банку красной фасоли.
– Напомни ка… – сладко зевнул Димка, – Сколько от оврага до Волчьего Клыка нам…
– Где-то-о… – разворачивал измученную карту Мишка, принимаясь за долгожданную трапезу, – Километров сорок… Но это по трассе, после Клыка уже будет лес… Фасоль будешь?..
– Спасибо, Миш, я потом возьму… – усталым голосом простонал Димка, уходя в томные объятия с холодным креслом и запотевшим окном, за коим виднелся тёмно-оранжевый градиент заката и облаков…
Внезапно, дождь стал превращаться в сплошной белый шум, а за окном сгустился молочный туман… В салоне ГАЗели воцарилась томная тишина и давящая пустота… Робко покинув машину, Димка в стеклянном недоумении стал бродить по мосту, часто оборачиваясь на одинокую жёлтую маршрутку, постепенно растворяющаяся в объятиях тумана…
Внезапно, впереди показались два мигающих огонька, робко приближающиеся к нашему герою… Они будто бы манили его, шептали что-то… И в миг из тумана выплыл, подозрительно знакомый Димке, автомобиль… В глубине души проснулся страх… Он съедал сознание путника, отталкивая того от фар и шуршания шин… Авто начало медленно останавливаться, мигая загадочными аварийными сигналами, и, не успев раствориться в тумане, встало на краю страха и тоски… В глухой пустоте стали слышаться неуверенные шаги и тяжёлое дыхание… Подойдя чуть ближе, Димка разглядел номера своей же "Нивы"… В животном страхе нагнувшись к водительскому окну, и так напуганного парня, бросило в холодный пот, узнав кому принадлежат нежные руки на руле…
– Катя… – раздался дрожащий голос.
Но в ответ лишь урчание мотора и неуверенное дыхание…
– Катенька, не молчи… Я же узнал твои руки… – тоскливо протянул свою холодную ладонь Димка, желая вновь прикоснуться к пышным каштановым волосам, еле касающихся элегантных плеч…
Тронутая душа товарища буквально плыла по бесконечному морю безнадёжной тоски, кое-как хватаясь за борта надежды… Димкина голова одиноко врезалась в стальную крышу авто, погружаясь всё глубже в бессмысленные думы… Внезапно, молчаливая рука поднялась с руля и буквально вложила в ладонь героя потёртое и помятое письмо, одарив того счастливым прикосновением холодной руки…
Раскрыв потускневшие очи, Димка сразу увидел спинку кресла предыдущего ряда да забрызганные грязью берцы… Сглотнув тяжёлый ком в горле, товарищ робко открыл дверь маршрутки и вышел под ещё дождливое серое небо… В погибшей надежде подойдя к тому самому месту, Димка не застал ни машину, ни свою тёмноволосую альпинистку сердца…
Но всё же последнее из того сна было – письмо… Немного покопавшись в карманах защитных штанов, тёплая улыбка любви нашла там свой бумажник, между потёртыми купюрами которого лежало то самое мятенькое письмо со вклееным в него фантиком…
"Надоели мне эти СМСки, решила отблагодарить тебя письмом с конфеткой. Право, мне кажется, ты единственный кто понимает эту физику.
До встречи
Твоя Катя:)"
Примерно таким аккуратным почерком были изложены искренние слова благодарности и любви…
Тоскливо прижав к груди нежный свёрток бумажки, Димка застыл, словно камень, и просто ждал, устремляя свой вечный взор дальше по мосту…
– Дождь сегодня необыкновенный, не находишь?.. – послышался из-за спины уютный голос Мишки.
– Есть такое… – выдохнул в ответ Димка.
– Всё что нас не убивает, делает нас сильнее… – по-дружески хлопнул того по плечу Мишка.
– Думаешь?.. – робко спрятал бумажник в карман Димка.
– Ницше слова на ветер не бросал, и ты последуй примеру – соберись в кучку, выдохни и пошли уж, доедим эту бедную фасоль…
Ночь подходила к концу, покорно встречая первые лучики игривого солнца… Нежные капельки дождя, не успевшие скатиться вниз по корпусу и окнам ГАЗели, мягко искрились на золотистом солнце… Холодный свежий ветерок игрался с мокрыми лапами сосен, пугливо вздрагивающие при каждом прикосновении…
Сквозь утреннюю песню соловья и редкое жужжание мух, послышался стук и шорох, аккурат из жёлтой коробочки жизни… Круглолицый Мишка, традиционно обернувшись на одинокое пристанище и, постучав по холодному и влажному капоту своей мощной рукой, грустно протянул…
– А помнишь, как первый раз сообщили о Буре?..
– О Буре?.. – потерянно усмехнулся Димка, – У меня вся группа месяц в недоумение погрузилась… Все старались уехать из городов, успеть домой… Вскоре универ почти опустел… Надо же было развести панику…
– Ты был до последнего?.. – вздохнул Мишка.
– Ну… Можно сказать, не поддался панике… – тяжело поправил брезентовый рюкзак Димка, – Пару парней ещё остались со мной в общаге, но всё равно… Одиночество и страх сжимали душу… А вы, медики?..
– А что мы?.. – грустно улыбнулся Мишка, – До победного мы… Пока мир ещё не погрузился во тьму, мы пахали на скорых, готовили больницы… Половина студентов ушла в земские врачи… Но тяжелее всего было осознавать за людей, прикованные к электричеству и аппаратуре… А в ту роковую ночь я сидел в одной из палат, вместе с моим хорошим знакомым, мы окончили обход и прото ждали… Но в один момент гул старых ламп умолк, издав прощальный стон, и мы погрузились в холодный мрак и гробовую тишину…
Дорога погрузилась в минутный траур… Где-то далеко была слышна беззаботная песня кукушки и радостный стук дятла… Погибшие дети Старого мира тоскливо опустили свои глаза, перед которыми проносились миллионы невинных душ, не желавшие такого ужаса для сего мира…
– Какой же бесславный конец… – тоскливо вздохнул Димка.
Но в ответ лишь весёлая трель соловья, да шум берёз по обочине бесконечной дороги… Улыбка оранжевого дракона солнца озаряла макушки дремлющих сосен да окрашивала перистые облака во все оттенки радости… Позабытые авто, вставшие на обрыве Старого мира, тоскливо ожидали своих хозяев, постепенно теряя надежды и погружаясь в уютные объятия Морфея…
Уютная прохлада от ночного дождя постепенно сменялась на удушливую майскую жару… По раскалённому воздуху прыгали кузнечики да летали слепни и жуки… Хоть и уверенные шаги бравых мужичков были скрыты тенями, отбрасываемые пушистыми лапами многолетних сосен, жар всё равно томил и угнетал путников…
На одиннадцатом километре усталые глаза заприметили за соснами невысокий мост через речку и заросли камыша, где и было принято решение хоть немного переждать жару… Скинув рюкзаки на мшистый валун, товарищи, сняв потёртые берцы и засучив камуфляжные штаны, встали в холодное течение талых горных вод и тени моста, вновь вздохнув полной грудью жизни… Палящее солнце переходило порог зенита, усложняя какие-либо думы и действия…
– Видал, пять было… – по-детски улыбнулся Димка, один за другим запуская каменные "блинчики" вниз по течению.
– Угу… – тоскливо протянул Мишка, водя ногами по воде и что-то зачёркивая в своей карте.
– Слушай, что не привал, то ты с картой… – грустно запустил очередной "блинчик" Димка, – Отвлекись хоть на пять минут…
– Да не могу я, Дим… – взмахнул карандашом тот, – Я нам путь смотрю, чтобы без возвышенностей да покороче, а то майская жара дело хитрое – скосит кого хочешь… Сам знаешь…
– Ну, хоть с ответственностью тебе повезло… – тяжело вздохнул Димка, усаживаясь рядом с товарищем, – В ней тебе равных нет…
– Хм… Да, действительно… Но с усидчивостью ты промахнулся… – мило улыбнулся Мишка, аккуратно прижимая карту камушком, жестом подзывая Димку позабыть о нынешнем "Я" и вновь улыбнуться своему детству…
Ближе к вечеру томная жара отступила, дав хоть немного вздохнуть местным лесам и полям той весёлой свежестью пряных трав и цветов… Где-то неподалёку качались провода могучей и стальной ЛЭП, насвистывающие тоскливую мелодию ветра, тем самым стараясь подбодрить заржавевшие опоры, навсегда позабывшие гул наэлектризованных реле и свист птиц на их мощных плечах… На обочине жизни чахли и кашляли воспоминаниями брошенные авто, держащие свой душевный крик глубоко в стальных сердцах…
Бодрым шагом продвигались наши товарищи по ещё раскалённому асфальту, не замечая за разговорами трудностей пути и одиночества дороги… Но внезапно, на горизонте всплыла, одинокой лодочкой жизни, поросшая травой заправка, одаривая путников надеждами и улыбкой… Въезд возглавляла большая стелла с названием АЗС и ценами, давно перечёркнутые красным баллончиком…
Стёкла входной двери были побиты и осколками лежали на полу, а судя по некоторым трещинам, идущие из единого центра, сделано это было пистолетом… Внутри царила тоска… Беспросветная тоска, и осознание конца Старого мира: тут и там лежали грязные купюры по сто рублей, с потолка, вниз на проводе, свисала разбитая люминесцентная лампа, а полупустые полки хоть как-то, да оправдали надежды товарищей…
– А вот и виновник торжества… – насмешливо произнёс Мишка, аккуратно подняв с пола хорошо сохранившийся Макаров, – И даже есть заряд…
Заткнув сей подарок судьбы себе за пояс, крепкий товарищ медленно направился к выходу, осторожно поправляя пополневший рюкзак…
Тоскливым, одиноким взглядом провожал наших героев небесно-голубой ЗИЛ, навсегда застрявший под крышей станции и постепенно уходящий в пучину забытых теней… Пугливое солнце стало прятать свой робкий рыжий взгляд за высокими сосновыми верхушками, бросая последние игривые лучики на мощные смолистые стволы да бескрайние поля душистой травы, машущая своими нежными ладошками усталым путникам… Мир будто бы уснул, оставляя своим детям всё богатство бесконечной природы…
Башкирские леса, укутанные в нежный бархат ночи, безмолвно дремали в томном мраке, сквозь детский сон слушая колыбель тысячи сверчков… Холодные чёрные тени брошенных авто тоскливо уходили в лапы бездушного Тартара, кидая свои отчаянные взгляды в глубины леса, надеясь увидеть своих хозяев… Тишина обняла своими ехидными ладонями души наших героев, вводя их в глубокий транс лёгкого градиента заката на далёких землях горизонта…
После той невыносимой жары, на головы бравых мужичков давила мигрень, и тогда было непередаваемое наслаждение увидеть к западу от дороги скромный огонёк, исходящий из окошек резной избы, мирно дремлющая в окружении десятков одноэтажных домов села Перепёлкино… Подойдя чуть ближе к перекрёстку, в глаза бросился перевёрнутый на бок грузовичок, кое-как избежавший столкновение в ту роковую ночь… Просёлочная дорога уходила своей бесконечностью в село, распадаясь на десятки пустынных улиц, уставленные бетонными столбами обесточенных фонарей и ЛЭП да оставленными на произвол судьбы автомобилями…