Федор Буслаев
Римская вилла кн. З. А. Волконской

9. A. baron Stein.

10. A. Byron. «Implora pace».

Да, эта горделивая, неукротимая и озлобленная душа должна была умилостивлять небо, чтобы оно ниспослало ей покой; но Байрону не суждено было обрести этой благодати в течение всей немноголетней своей жизни. Как княгиня Волконская, и он бежал из своего отечества, сначала поселился близ Равенны в своем замке, принимая участие в заговоре карбонариев и поместив склад их оружия в своем замке, а потом бросился в Грецию, когда там открылась война за независимость, и наконец нашел себе вечный покой, внезапно скончавшись в Мессолунги.

Как симпатично отзывалась кн. Волконская о Байроне, можно судить по следующим словам ее:

«Венеция, некогда гордая невеста Океана! Сколько раз взоры мои обнимали твои лагуны, острова и гармонические здания! Как часто я летала по твоим каналам и мечтала видеть в черных продолговатых гондолах то дни прошедшей твоей славы, то образ скоротечных ночей итальянских! Волны морские могут залить тебя, твои дворцы, твои храмы, смыть радужные краски Тициана, но имя твое. Венеция, звучит на золотой лире Байрона. Стихи великого поэта есть неприступный, неразрушимый пантеон».

11. Сестре Лизе Чернышевой.

«Однажды она видела нашего отца в облаке: он ее звал – она не замедлила». – «Elle essaya des amours de la terre, mais elles n'etaient pas assez pures pour un ange»^[8].

12. Петру Дмитриевичу Еропкину.

«Heureux le citoyen, qui peut dire: – J'ai sauve' ma ville natale. 1771»^[9].

Намек на неусыпные заботы его в качестве московского градоначальника о жителях столицы во время чумы.

13. Князь Александр Михайлович Белосельский.

«Отцу, другу, наставнику». – «J'ai vu sous son toit des malheureux consoles, des artistes, des poetes, des savants fete's et caresse's, des e'trangers accueillis, comme des freres, des serviteurs soigne's et heureux. Ses paroles e'taient e'loquentes; ses actions ge'nereuses et pures. Heureuse la famille, qui l'appelait son pere»^[10].

14. Княгине Варваре Яковлевне Белоселъской, незнакомой и обожаемой матери.

15. Кормилице Софье.

«Je me suis assise sur ses genoux. J'ai caresse ses cheveux blancs et n'ai pas connu celle qu'elle a nourri de son lait»^[11].

16. Сестре и другу Наталье Лаптевой.

«Ты и здесь любила гармонию, а там она бессмертна, как душа». – «J'ai trop d'ame – disait-elle – pour vivre longtemps! – et a vingt trois ans elle reposait dejadans l'humide terre»^[12].

17. Петру, Кольмару и Пармену, верным слугам моего отца.

Когда княгиня Зинаида Александровна скончалась, ее сын к этим монументам прибавил ее собственный с следующею надписью:

A la princesse Zene'ide Volkonsky.

«Elle dedia le souvenir de cette allee a la pie'te filiale, a la reconnaissance, a l'amitie. Le meme hommage est offert a sa chere memoire»^[13].

16 октября 1895 г.