Евгений Базаров
Перевернутые небеса. Странник
Это ДПНК-дежурный помощник начальника колонии, начальник отряда, начальник режимно-оперативной части, за то, что допустили грубейшее нарушение режима содержания, осуждённых позволив им проживать на территории ПТУ. Также был срочно отправлен на пенсию начальник охраны колонии, за ненадлежащий контроль над осуждёнными, и за плохую организацию караульной службы.
Часовой на вышке видел, как ночью из погреба, расположенного всего в пятнадцати метрах от поста охраны вылезли люди и потом ушли в сторону улицы Звёздной, где и скрылись за углом пятиэтажки. Он видел, но не доложил об этом начальнику караула, посчитав происходящее за оградой колонии, не относящимся к его службе. Да и что было взять с солдата-срочника, который и по-русски то еле говорил?
Также был снят со своей должности с дальнейшим понижением начальник колонии, начальник ПТУ, поскольку не был аттестованным сотрудником, отделался строгим выговором с занесением в личное дело.
С этого дня у Гурова появились личные враги, которые ответственность за своё раздолбайство, как всегда, переложили на другого – на Гурова. Ведь это он сломал им карьеры, как считали они.
Да и система получила обидную оплеуху, когда вскрылись серьёзные просчёты в осуществлении исполнения наказания и контроля за осуждёнными, причём, как выяснила проверка, не только в третьей колонии, выговоры с занесением получили многие должностные лица, в том числе и начальник управления.
На поиски беглецов были брошены лучшие опера службы исполнения наказания.
Зоновские опера в одной упряжке вместе с ментами, за сутки перелопатили все притоны Новосибирска и области, задержав, при этом немалое количество находящихся в розыске.
Парней, зависших у лярвы и по синьке решивших оказать сопротивление, перестреляли.
Горного мастера нашли повесившимся у себя дома, рядом с трупом жены и её очередного хахаля, которых он забил до смерти обрезком водопроводной трубы.
У всех фигурантов этого дела были изъяты крупные суммы денег, о которых в рапортах естественно не было упомянуто ни одним сотрудником, принимавшем непосредственное участие в обезвреживании беглецов.
Таким образом, по истечении суток, были предъявлены для опознания тела всех, кто осмелился покуситься на систему и совершил побег. Всех, кроме Гурова.
Глава 3
Весна 1979 год. В бегах.
Томская область, посёлок недалеко от Колпашева
«Волга» остановилась в посёлке Красный Яр, на северной окраине Новосибирска, у неприметного домика на краю обрыва, круто спускавшегося к реке.
К утру заметно похолодало, погода испортилась, началась метель, начало марта в Новосибирске это ещё зима и мороз за тридцать нормальное явление. Окна в машине затянуло ледком.
– Ну что Андрей, будем прощаться до весны, – Солома достал из кармана незапечатанный конверт. – Держи, – сунул он конверт Андрею, – это отдашь человеку, к которому поедешь, я ему написал, чтоб встретил тебя, как брата, всё остальное в санях. Человека зовут Геннадий Палыч Плотников, но все называют его Цыган, он и похож на цыгана, видимо были у него ромэлы в роду, – усмехнулся Солома. – Но человек он проверенный, надёжный, можешь на него положиться. Всего, конечно, не рассказывай, но кое-что можешь, например, как из зоны свалил.
***
– Тебе придётся на снегоходе добраться до Васюгана, это речка такая в Томской области, и подняться по ней вот до этой точки, – Солома ткнул пальцем в лежащую на его коленях карту. – Как видишь, это остров, вокруг тайга, но на острове постоянно живут люди Цыгана, они и зимой, и летом ловят рыбу. Менты на остров не суются, прикормлены, Цыган им постоянно стерлядь и икру подгоняет. Люди на острове тоже сплошь непростые, в основном с криминальным прошлым, есть и такие кто годами в розыске числится. Порядки там жёсткие, но справедливые, «закон тайга, медведь хозяин», если что не так, камень на шею и концы в воду. Поэтому, лишний раз лучше промолчи – потом разберёмся, если что. Передашь Цыгану деньги от меня, на своё содержание и за хлопоты, отсидишься там до конца мая, а мы с Гуней за это время что-нибудь придумаем, может на юг тебя с новой ксивой отправим, куда-нибудь в Самарканд, там тоже наши люди имеются.
– Ну что, пошли что ли, – Солома открыл дверь машины и вышел на мороз.
В дом заходить не стали, сразу спустились к реке. На берегу, у снегохода «Буран» приплясывал одетый в огромный тулуп мужик.
– Ну, заводи, Михалыч свой аппарат, – Солома махнул Андрею. – А ты братишка заваливайся в сани.– Ну, заводи Михалыч свой аппарат, – Солома махнул Андрею. – А ты братишка заваливайся в сани.
Андрей улегся в застеленные шкурами сани, Солома с Гуней накрыли его сверху оленьим одеялом.
– Потом друг с другом познакомитесь, дорога длинная. Трогай Михалыч! – крикнул Солома.
Снегоход зарычал и потянул за собой сани.
***
Вася Бриллиант пригласил к себе Солому сразу, как только узнал о побеге. Бриллианту Граф нужен был на свободе. Такими кадрами не разбрасываются.
Сидя на зоне, Граф может только на авторитет свой работать, а находясь на воле, глядишь, снова принесёт в общак солидную прибыль. Он не стал задавать прибывшему Соломе лишние вопросы о местонахождении Графа, за такой интерес могут и язык подрезать. Вася только хотел убедиться всё ли нормально, и пообещал со своей стороны уведомить братву о том, что Графу необходимо оказывать посильную помощь при встрече, а если, не дай Бог, его кто-нибудь из братвы сдаст, то будет объявлен личным врагом его, Васи Бриллианта.
Солома выразил благодарность и отбыл.
***
Они ехали по Оби, вниз по течению, на север. Перед рассветом потеплело, но метель разыгралась ещё сильней. Андрей завернулся в одеяло и уснул, нервное напряжение последних месяцев стало отпускать его.
Андрей проснулся от вкусного запаха костра, и выглянул из-под шкуры, под которой, несмотря на ударивший к вечеру мороз, он нисколько не замёрз.
Под огромной сосной с низкой густой кроной, горел прикрытый от ветра брезентовым пологом костёр, возле которого, что-то помешивая в котелке, сидел Михалыч.
– Проснулся? Вылезай, давай, ужин проспишь, – проворчал он Андрею. – Жалко тебя будить было, целый день проспал.
Андрей выбрался из саней, потянулся, прислушался к себе, ощущения покоя и безопасности не покинули его.
Метель прекратилась, но ветерок был свежий, и Андрей, сбегав по своим надобностям за дерево, прискакал к костру, и сунул сразу озябшие на морозе руки к огню.
– Ночевать там будем, – сказал Михалыч и кивнул в сторону леса. – Там метрах в пятидесяти зимовье старое стоит, на снегоходе не подняться. Ну, кажись готово, – попробовал похлёбку Михалыч. – Держи ложку, налегай пока не остыло. Мы ведь с тобой так и не познакомились, – пробурчал Михалыч подбирая кусочком хлеба остатки еды со дна котелка, порылся в мешке, достал солдатскую фляжку. – Думаю, сейчас будет в самый раз, – и потряс ей возле своего волосатого уха.
Андрей, вообще-то, никогда ещё не пил ничего крепче газировки и попробовал отказаться.
– Ты чего? – обиделся Михалыч. – Настоящий спирт, питьевой, я в магазине покупал, во фляжку перелил для удобства транспортировки.
– Да я просто не пил никогда, вообще ничего не пил, – стал отъезжать Андрей, ему стало неловко от того, что он таким образом обидел человека.
– Ну, ты даёшь, парень! – удивился Михалыч. – Как же мы с тобой тогда знакомиться будем? Это ж не по-русски получится. Я в твои годы, на северах уже вёдрами спирт хлебал. Если бы не он, родимый, – потряс фляжку Михалыч, – может, и не было бы меня уже на свете. Ладно, так и быть, научу тебя уму-разуму. Значит так. Перед тем как выпить спирт, обязательно проглоти небольшой кусочек сала – он смажет твоё нутро, тогда и не спалишь себе ничего, и не опьянеешь сразу, но учти, главное не переборщить. Когда спирт попадёт в кровь, резко по мозгам вдарит. Никогда, слышишь, никогда, не разбавляй, и не запивай спирт, и закусывай сразу опять же салом, усёк? Ну, а если заранее знаешь, что пить с кем-то придётся, а ты хочешь контроль над собой не потерять, тогда часа за полтора до пьянки выпей чуть больше половины стакана водки и тогда всех сможешь перепить и сознание ясное сохранить при этом. Мотай на ус, парень, иногда в жизни это может тебе здорово пригодиться, а теперь давай, сейчас выпей, я тебе не пьянку предлагаю, мне тебя здорового довезти нужно.
Михалыч налил немного спирта в железную солдатскую кружку и сунул Андрею.
Андрей взял кусочек сала, проглотил, и выпил залпом содержимое кружки, и чуть не задохнулся, замахал рукой перед ртом.
– Выдохни! – рявкнул Михалыч, и захохотал.
Андрей выдохнул и ему стало легче.
Михалыч похлопал Андрея по спине.
– За знакомство, паря.
Потом они перенесли часть вещей в зимовье, растопили печь и улеглись спать. Торопиться им было некуда, и утром они тронулись в путь лишь когда распогодилось и засветило солнышко.
Андрей снова валялся в санях, но на этот раз уже не спал.
Михалыч оказался человеком весёлым, в позапрошлом году ушёл на пенсию и теперь браконьерничал вместе с Цыганом. Правда, только летом. Они – Солома, Цыган и Михалыч вместе мотали срок на лесоповале. Однажды Михалыч, обрубая сучки, саданул себе по ноге топором, и, если бы не Солома, который пёр его на себе до барака, он бы там и прибрался. Солома его тогда спиртом опоил, чтобы от болевого шока не умер.
В общем обязан он был жизнью Соломе. К тому же, Солома неплохо ему заплатил за доставку Андрея на остров к Цыгану.
Андрей смотрел на проплывшие мимо него заиндевелые от мороза деревья, и думал. Солома – человек неординарный. Повезло Андрею с Соломой. Ведь именно он натаскал Андрея, подготовил его к возможной отсидке.
– Ты, – говорил Солома, – в случае чего, как человек, не имеющий судимостей, попадёшь на тройку, на усиленный режим. Там сидят одни первоходки, хоть и с серьёзными статьями, но всё равно пионеры, и блатные там тряпочные, ненастоящие, в общем. Тройка, красная зона, и все серьёзные люди, которые там сидят, в блатную жизнь не играют, у некоторых из них слишком много бабла на воле осталось, чтобы из-за блатной идеи срок от звонка до звонка тянуть. Они либо в шнырях сидят, либо завхозами. Вот на них больше и полагайся если что. Если такое с тобой случится, я тебе подскажу, к кому именно можно будет обратиться.
И именно эти люди помогли Андрею так быстро найти нужных ему людей, и они же помогли их правильно обработать. Иначе Андрею до ишачьей пасхи пришлось бы их искать самому. У Соломы везде были свои люди, куда ни ткнись, везде знали Солому, не только знали, но и уважали.
Следующие две ночи спали на берегу в палатке, в меховых спальных мешках. Снегоход еле тянул тяжело нагруженные сани, поэтому тащились с черепашьей скоростью.
Михалыч посвящал Андрея в секреты браконьерской жизни.
– Изготовление самолова требует умения и терпения. Каждый поводок нужно тщательно вымерять, каждый крючок правильно изогнуть и наточить, привязать поплавки не абы как. Но самое главное, это правильно его поставить, в нужном месте, на стремнине. У каждой рыбы свой ход, своя дорога на реке, своё время. Поэтому, места, где ходит рыба, строго поделены между собой, кто-то ставит речнее кто-то бережнее, поближе к берегу значит, и нарушение границы жестоко наказывается. Поставить концы, так мы называем самоловы, не так-то просто. Работа эта очень тяжёлая и опасная, чуть зазевался, зацепился за крючок и мяукнуть не успеешь, как тебя течением с лодки выдернет, прямо на твой же конец, а там, паря, больше сотни острых как шило крючков. По этой причине, нужно всегда держать острый как бритва нож «стропорез» под рукой, или в зубах. Зимой, ежели руки озябнут, снимай рукавицы и суй руки в воду, вода по любому теплее воздуха, отогреет. И перед тем, как в воду на морозе сигать, если придётся, разденься, постой немного раздетый, пока не озябнешь, а уж потом смело прыгай, вода тебе парным молоком покажется, и сердце не зайдётся.
Андрей слушал наставления Михалыча очень внимательно и запоминал, он всегда знал, что любая информация лишней не бывает.
Поворот в Васюган Андрей проспал, проснулся лишь когда сани остановились и перестал рычать мотор снегохода.
– Прибыли, – сказал Михалыч. – Дальше пешком пойдём, тут недалеко, за пригорочком. Мой драндулет туда не заедет.
Они ещё не разгрузили сани, как из-за пригорка показалась группа людей, человек пять, с автоматами Калашникова в руках.
– Михалыч, ты что ли пожаловал? А мы слышим мотор шумит, какого лешего думаем, к нам принесло? – мужики по очереди поздоровались с Михалычем за руку. – А это кто с тобой, внук твой что ли?
– Это к Цыгану, по делу, от Соломы.
– А-а-а-а, – протянул старший. – Ну так Цыгана нет, он только вчера на материк уехал, рыбу сдавать повёз, раньше, чем через неделю не появится. Вы, если срочное что, сами можете до него доехать.
– Мы не торопимся, иль не рады? – спросил Михалыч.
– Обижаешь бродяга, – улыбнулся старший. – Мы уже озверели здесь совсем, нам свежая человечина в кайф, – и захохотал. – Водяра есть? Пока Цыгана нет, может расслабимся чуток, а то он нас в чёрном теле держит боится, что перегрызёмся, обещал даже шлюх привезти лишь бы не бухали.
– А как же? Когда это я с пустыми руками на остров приезжал? – кивнул на вещмешок Михалыч.
Старший мотнул головой в сторону саней, и мужики, разобрав груз, потащили его наверх, к жилухе.
За пригорком стояло два приличного вида дома, один большой в два этажа, а другой поменьше. Толпа двинулась к большому дому.
– Там Цыган живёт, – пояснил Михалыч поймав взгляд Андрея. – А братва тут, – кивнул он на большой дом. – Всё как у людей.
На первом этаже, как понял Андрей, находилась мастерская по ремонту и изготовлению рыболовных снастей, висели на стенах сети и самоловы, стояли сверлильный станок, наждак и огромный верстак.
– Щас дырчик заведём, – пообещал старший и захватив с собой заросшего густой бородой мужика вышел на улицу, откуда вскоре донёсся мерный стук дизеля и в доме зажегся свет.
Андрей от пьянки уклонился, сославшись на усталость с дороги, и, забрав свои вещи, ушёл наверх в отведённую ему комнату. Да его никто и не уговаривал, похоже, мужики только рады были что им больше достанется.
Голоса внизу становились всё громче и громче, и наконец словесная перепалка переросла в побоище. Андрей даже и не думал выходить из своей комнаты для того, чтобы посмотреть, что там происходит, ему совсем не улыбалось нарваться на автоматную очередь или просто получить в глаз, но до стрельбы дело не дошло, драка внезапно стихла и наступила мертвая тишина.
Андрей посидел полчаса в полной тишине и, не выдержав, вышел из комнаты и осторожно спустился вниз. Все шесть человек, включая Михалыча, лежали в немыслимых позах там, где их настигло коварное действие спирта, выпитого на сало в невероятных даже для закалённого алкоголем человека количествах.
Но больше всего Андрея поразило то, что у каждого из них, в руках был крепко-накрепко зажат стакан с недопитым спиртом.
«Так вот что означает «выпил больше чем, мог, но меньше чем хотел», – подумал Андрей, и на всякий случай собрал оружие и отнёс его к себе в комнату.
Пьянка продолжалась почти до конца недели, на Андрея не обращали никакого внимания вроде его здесь и не было, но перед приездом Цыгана все вдруг резко прекратили бухать и дружненько навели порядок в доме. Как будто и не пили совсем, видимо побаивались Цыгана не по-детски.
Цыган, и впрямь был, как настоящий цыган: смуглый, жилистый и кудрявый, взял письмо, внимательно прочитал и сунул его в карман, но передумал, достал его и сжёг, бросив письмо в печь, не проронив при этом ни слова, так же молча отказался взять деньги на содержание Андрея.
– Жить ты здесь не будешь, в посёлок тебя отвезу, не нашего ты полёта птица, парень, – произнёс наконец Цыган.
Андрей ничего не понимал.
– В какой ещё посёлок? – спросил он растерянно.
– В хороший посёлок, тихий, – ответил Цыган. – Там одни лесовики живут, зимой на лесоповале, а летом кто чем занимается. Участковый прикормлен, лезть к тебе не будет с вопросами, если конечно не забурогозишь. У нас тебе трудно будет, здесь умники не нужны, здесь работают здоровые и глупые парни способные по двенадцать часов долбить пешнёй на тридцатиградусном морозе полутораметровый лёд. А без работы сидеть будешь, коситься начнут, а там и до беды рукой подать. Короче, нечего тебе тут отираться, только под ногами путаться будешь. Участковому забашляешь и всё, он про тебя забудет и даже цинканёт если что. Только сразу много ему не давай, пропьёт и ещё припрётся, будешь ему каждый месяц рублей по сто выдавать. Ну, в общем я сам с ним поговорю на эту тему.
Цыган не стал тянуть кота за хвост, и на следующий же день с утра повёз на снегоходе Андрея в посёлок. Ехали долго, почти целые сутки, пока в темноте не показались огни стоявшего на берегу небольшой протоки маленького деревянной постройки посёлка.
Глава 4
Рабочий посёлок в районе Колпашева, весна 1979 год
Посёлок был небольшой – десяток двухэтажных, двухподъездных домов послевоенной постройки, с печным отоплением, и удобствами на улице.
Цыган постучал в окно квартиры на первом этаже и сразу же вошёл в подъезд. Дверь открыла молоденькая, лет шестнадцати девчушка.
–– Здравствуйте дядя Гена, – обрадовалась она. – Ой, а это кто с вами? – увидела она Андрея, и кокетливо поправила халатик.
– Постояльца тебе привёл, – улыбнулся Цыган. – Сын друга моего, решил от городской суеты отдохнуть. Да ты не беспокойся, он не задаром у тебя жить будет, заплатит хорошо.
Девушка оценивающе посмотрела на Андрея.
– Ну пусть живёт, у меня места много, – согласилась она.
– Ну, вот и хорошо, и тебе полегче будет, – снова улыбнулся Цыган. – Я, пожалуй, сразу и поеду обратно, дел много, – сказал он уже Андрею. – Дальше без меня разберётесь, не маленькие.
Подмигнул ободряюще девушке, и вышел.
– Меня Лена зовут, а тебя? – спросила девушка.
– Андрей, – ответил Гуров, не очень-то обрадовавшись такой хозяйке.
Ему бы с какой-нибудь старухой спокойней было. А сюда начнут женихи ходить, пьянки гулянки и всё такое…
– Ну, проходи Андрей, буду тебе твою комнату показывать, – пригласила Лена.
Квартира была из трёх раздельных комнат, с огромных размеров кухней, рассчитанной сразу на несколько семей. Как позже пояснила Лена, в этой квартире когда-то жили три семьи, а потом они постепенно разъехались и квартиру полностью заняла семья Наймиллер, её значит.
– А магазин у вас далеко? – спросил Андрей. – А то у меня никакой еды с собой нет.
– Здесь всё рядом, – ответила Лена. – Только, в нём нет ничего путного, да и закрыт он ещё, баба Шура раньше десяти не откроет.
Лена жила бедненько, и кроме чая и половины булки белого хлеба с лапшой, в доме ничего не было. Андрей не стал привередничать и спорол всё, что было, запив еду крепким чаем. Проболтал с Леной, сидя на кухне до десяти часов утра, и поплёлся в местное сельпо.
В магазине действительно не было ничего хорошего. Баба Шура совсем ещё не старая здоровенная бабища с любопытством оглядела незнакомого ей посетителя, но вопросов задавать не стала, молча подала Андрею продукты, так же молча взяла деньги и отсчитала сдачу. Андрей взял только самое необходимое, в основном консервы, и вернулся в квартиру.
Лена жила небогато даже по местным меркам: ни телевизора, ни мебели нормальной в квартире не было. И жила одна. Спрашивать, где её родители Андрею было неудобно. «Сама расскажет», – подумал он, и не ошибся.
Вечером, за ужином, Лена рассказала Андрею о том, что её родители, мать с отцом, и старший брат утонули на рыбалке шесть лет назад. С тех пор она и живёт одна.
– Люди помогают конечно, и пенсию за родителей получаю. Жители посёлка работают в леспромхозе, другой работы по близости нет. Сейчас почти все в тайге, на лесозаготовке, посёлок пустой, но через пару недель дороги в тайге развезёт и все вернутся, весело будет, – мечтательно завела глаза Лена.
«Кисляк, – подумал Андрей, привыкший к городской суете. – Как здесь вообще жить можно? На зоне и то веселей».
За неделю снег уже основательно подтаял, кругом, куда ни глянь, грязь и лужи.
В посёлке вдруг стало тесно, забурлила жизнь, вернулись из тайги лесозаготовщики. Во всех домах день и ночь орала музыка.
К Лене тоже пожаловали гости.
Север томской области. Зимовье Хорвата, весна 1979 год
– Гуров пропал.
– То есть как это пропал? – высокий старик в меховой жилетке, надетой на толстый свитер, армейском галифе с широкими красными лампасами, и в унтах, перестал ковырять палочкой запекавшуюся в костре картошку.
– Сбежал, товарищ генерал, вырыл подкоп и сбежал. С ним ещё семеро осуждённых, но их уже ликвидировали сотрудники ИТК.
– Вот же я дурак старый, – огорчился генерал. – Наверняка ведь кореша его ему помогали, а я приказал наблюдение с них снять, когда Гуров в кутузку загремел. Но с другой стороны, порадовал ты меня сегодня Кожин, искренне порадовал. За четыре месяца, проведённых в колонии, Гуров нашёл сообщников и уговорил их уйти в побег. Не говоря уже о том, что ему удалось ещё и грамотно его спланировать. И ты что ж, ничего не знал?
– Ничего, товарищ генерал.
– Ай да Гуров, красавчик, – восхищался генерал побегушником. – Ну так ищи его, майор. Намётки какие-нибудь имеются? Напомни мне данные его подельников.
Кожин открыл папку.
– Соломин Алексей Николаевич, – стал читать Кожин. – Тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, неженат, до знакомства с Гуровым имел четыре судимости за кражи личного имущества, правая рука Гурова предан ему до фанатизма. Вместе с Соломиным, мог быть ещё и Гуненко, второй подельник Гурова. Гуненко Александр Михайлович тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, неженат, до знакомства с Гуровым имел две судимости за кражу личного имущества, так же, как и Соломин предан Гурову.
– Да уж, у Гурова дар подбирать людей, это одна из его способностей, – сказал генерал. – Не ошибся я в парне-то, а, майор, – подмигнул Кожину генерал.
– Так кто ж сомневался то? – ответил Кожин.
– Убийцу нашёл, за кого Гуров в колонию попал?
– Ищем, Товарищ генерал.
– Ищи, майор, Гуров нужен мне целый и невредимый, и самое главное, пока глупостей не натворил серьёзных, он без дела сидеть не будет, не та натура, и способности, скрытые наружу прорываются, не было б беды, майор.
Рабочий посёлок в районе Колпашево, весна 1979 год
Сначала постучали в окно, а потом в дверь, которую Лена не запирала даже на ночь – бесцеремонно ввалились трое парней.
– П-Привет, хозяйка, – раздалось в коридоре. – Принимай гостей
Андрей с Леной сидели на кухне, откуда вошедших не было видно.
– Я тут, – отозвалась Лена. – Проходите на кухню.
Парни прошли на кухню, и остолбенели, увидев Андрея.
– Оба на, кажется мы не туда зашли, – парни явно приняли Андрея за Лениного жениха, мало ли что тут произошло пока они в тайге лес валили.
– Чё это не туда? – возмутилась Лена. – Заходите, давайте, не выдрёпывайтесь.
Парни разулись в коридоре, и прошли на кухню, в руках у них были огромные авоськи, набитые выпивкой и закуской, явно не из местного магазина.
– Познакомьтесь, квартирант мой, дядя Гена привёз, зовут Андрей, – представила Лена Гурова гостям.
– Саня Барон, – протянул руку чернявый с золотой фиксой парень. – А это мои кореша, Никита Колесо и Серёга Кеша.
Все трое пожали Андрею руку. Лена уже ставила на стол граненые стаканы.
– Ну, давай, Андрюха, по чуть-чуть за знакомство, – протянул Барон Андрею наполовину наполненный стакан с водкой.
Отказаться в такой ситуации было сложно, и Андрей выпил, как и все, полстакана.
– Между первой и второй промежуток небольшой, – сказал Барон. – Не закусывая.
Но на этот раз Андрей, помня наставления Михалыча, вежливо отказался.
– Чуть позже, – сказал он, и перевернул свой стакан вверх дном.
– Ну, как знаешь, – Барон и парни выпили ещё по полстакана, на этот раз уже закусывая сразу за первый и второй раз.
Вскоре напряжение в отношениях парней с Андреем заметно снизилось.
Через час он уже пил наравне со всеми, но, как и обещал Михалыч, не пьянел.
Разошлись только под утро, пьяная Лена пыталась склеить Андрея, но он прикинулся что ему стало плохо, и она отстала. Кстати лет ей уже, как выяснилось, было почти восемнадцать, днюха будет в конце мая, совсем немного осталось.
***
Барон, Воропаев Александр Александрович 1953 года рождения, имел на своем счету шесть судимостей и огромный авторитет в преступном мире, сыном которого и являлся, как гласила одна из его многочисленных татуировок.
Барон отличался безукоризненной порядочностью и честностью по отношению к своим близким, обладал невероятной харизмой, и, кроме того, в пакет его достоинств входили отличная память и острый ум.
Портрет Гурова Барон увидел, проходя мимо стенда с оригинальным названием: «Их разыскивает милиция», когда они накануне, мотались с Колесом и Кешей за продуктами в Колпашево, и сразу же, как только увидел Гурова у Лены, понял, что за человека поселил у неё Цыган. Понял, но виду не подал, и очень удивился, когда понял, что Гуров тоже понял, что Барон его раскусил, и тоже не подал виду.
Перед тем как завести с Гуровым разговор по душам, Барон решил навести кое-какие справки, и был удивлён ещё больше, когда узнал о предоставлении Графу без лимитного доступа к воровскому общаку, и о ходатайстве за него сразу троих воров в законе. Слишком молод был Гуров для такого авторитета. Это говорило только об одном: что за Гуровым водятся дела, о которых, знает очень ограниченный круг людей, и что совать нос в эти дела не стоит.
Барон размышлял, надо ли ему навязываться в друзья к Гурову или нет, что ему принесёт эта дружба? Но Барона уже словно магнитом тянуло к Гурову. У Барона была тема, тема которую он вынашивал уже несколько лет, но людей способных поднять эту тему у него не было, и он решился на откровенный разговор.
***
Утром, едва рассвело, пока ещё не начало таять приехал Цыган. Привёз рыбу, и килограммов сто пятьдесят лосятины. Он, хоть и не взял у Графа деньги на его содержание, всё равно чувствовал себя обязанным, не Графу, а Соломе.
Увидев помятую после застолья физиономию Андрея, усмехнулся.
– Чё, паря, перебрал? А я думал, ты совсем не пьёшь.
– Пришлось, – ответил Андрей охрипшим голосом.
– Барон приходил, – заступилась за Андрея появившаяся из своей комнаты, заспанная, с опухшими глазами Лена.
– Барон – правильный человек, ты его не опасайся, он в посёлке, типа, смотрящего у нас. Предложит дружбу не отказывайся, не пожалеешь, – порекомендовал Цыган.
– Спасибо, учту, – прохрипел Андрей, осипшим с похмелья голосом.
– Ну, я погнал, пока не развезло, – попрощался Цыган и вышел.
Андрей снова рухнул на кровать и проспал до вечера.
***
Была у Барона одна задумка, осуществить которую он бы смог, люди надёжные имелись, а вот разгрести последствия если что, вряд ли, авторитета маловато. Такой авторитет по всей видимости был у Графа.
– В Томске, работает завод по производству радиодеталей, часть которых заводское ОТК отбраковывает, но, большая часть этого брака липовая. А в районе Колпашево, на старой швейной фабрике, работает цех, вход в который осуществляется по спецпропускам, в этом цеху ремонтируют импортные швейные машинки, и там же имеется отдельный участок, в котором из якобы бракованных радиодеталей, вывезенных с Томского завода, собирают отличную радиотехнику. Её везут дальше, в соседний с нашим, посёлок, где нелегально изготавливают корпуса к этой технике, – рассказывал Барон Андрею, когда вечером пригласил его прогуляться по берегу.
Андрей слушал Барона внимательно, ничего не упуская, и лишь иногда кивал головой, показывая, что понял, о чем идёт речь.
– Организатор этого предприятия некий Гончаров Михаил Степанович, живёт на даче под Томском в элитном дачном обществе, среди писателей и заслуженных работников всех отраслей. Дачное общество находится под круглосуточной охраной милиции, въезд строго по пропускам. Но дыр, конечно, хватает, проникнуть туда можно без проблем, если не на машине, – говорил Барон. – И мне кажется, что именно там хранятся деньги от реализации радиотехники, хотя точной уверенности нет, – подвёл итог Барон.
– Откуда информация? – поинтересовался Андрей.
– Ну, это несложно, – улыбнулся, сверкнув фиксой Барон.
– Ни на завод, ни в цех я попасть конечно же не могу, людей в сборочный цех на машине из Томска привозят и также увозят, но живут-то они не под охраной, обычные работяги. Шоферы, токари и прочие, с одним выпил, с другим поговорил, постепенно картинка сложилась. Они свою левую продукцию по всему Союзу продают под видом известных импортных фирм. Деньги там крутятся, сам понимаешь, немаленькие, и люди вокруг них тоже – сплошные тяжеловесы. На местном уровне это начальник районной милиции и глава администрации, но я думаю, что и в областной кто-нибудь имеется.
– Угу, понятно, а почему ко мне обратился? – спросил Андрей.
На улице снова подморозило, с реки потянуло холодом, и Андрей поднял воротник меховой куртки.
– Украсть несложно, – ответил Барон. – Сложно удержать добытое, и голову не потерять. А про тебя я по своим каналам справки навёл, знаю, что в бегах и, что за тебя сразу три вора в законе мазу держали, а теперь, Бриллиант и вовсе объявил, что если тебя сдаст кто, то станет его личным врагом.
На этот раз Андрей удивился, но виду не подал.
– Значит, цеховиков решил обнести? Цеховики народ ушлый, годами двойной жизнью живут и нажитое беречь умеют, – Андрей поёжился, ветерок становился всё свежей. – Знаешь, что? Барон, пошли в дом, разговор это не простой, и долгий, а то у меня скоро мозги замёрзнут.
– Так я захватил, – Барон показал из-за пазухи горлышко бутылки.
– Вот дома в тепле и выпьем, как люди, – сказал Андрей, и первым пошёл в сторону бараков.
– Слышь, Граф, а кто такие цеховики? Что-то я раньше про такую масть не слыхал, – спросил Барон, когда они шли по дороге к дому.
– Дома расскажу, – отмахнулся от заданного вопроса ежившийся от холода Андрей.
***
Цеховики, это обособленная ветвь криминального дерева. Большинство из них никогда не сталкивалось напрямую с преступным миром, не имели судимостей и не подозревали о существовании каких-то там воровских понятий, и кроме того сидеть в тюрьме не собирались. Почти все они были директорами или начальниками каких-нибудь больших или маленьких предприятий, где, используя всеобщий бардак и эффективно расходуя предоставленное в их распоряжение сырьё, обращали образовавшиеся излишки отходов в какой-нибудь ходовой продукт, который сбывали налево в нелегально организованные подпольные цеха, часто ими же и созданные.
Люди эти были умными и предприимчивыми, и в отличие от капиталистов, которым, для того чтобы начать своё дело, необходимо заработать первоначальный капитал, у них все было в руках с самого начала, и завод в управлении, и сырьё, всё им предоставило государство, воруй не ленись. Причём, все деньги они оставляли себе любимым, ни в какой воровской общак ничего не платили, и воры считали, что это справедливо!
