Евгений Вячеславович Куринов
Диссоциация
Глава 28 – 2127
– 17 августа, 2127 год. Это моя последняя запись. Я думал над этим слишком долго. В диагностике больше нет смысла, с каждым годом мне не становится хуже от операций, я – болезнь. Впервые я вижу себя таким, каким видят меня все, вне поля восприятия, от нормального человека во мне не осталось и доли, я – жалкое жирное подобие на человека, живущее в метафоре на общество, выглядящее как визуализация отчаяния. За тоннами алкоголя все не могло скрываться долго, я устал, хочу вновь ощутить себя человеком, пусть и ненадолго.
Юнит закрыл глазок камеры. Ему с трудом давалось каждое действие, словно какая-то сила задерживала его, замедляла ход времени. Он подошел к окну и потянулся за оконной ручкой. Комнату озарил приятный фиолетовый свет, схожий с цветами неоновых лент в баре, куда Лонеру с недавних пор был запрещен вход. Это был аномальный закат, все еще не было установлено, почему раз в год в этот день небо приобретало такой необычный цвет, что не волновало людей – они восхищались им, украшая мистикой и придумывая легенды, но все это было неважно. Пациент 3,4 надел темно–синюю шляпу, пальто и светлые брюки, было холодно. Юнит вышел на улицу. Все было забито людьми, они восхищались фиолетовым вечером, но это было уже неважно, Лонер их не замечал, во всяком случае большинство из них. Время от времени он все же обращает внимание на некоторых людей, в особенности на тех, кто был искренне счастлив. Именно искреннего счастья не ощущал Юнит столько, что он было перестал в него верить, все эти годы его окутывала бессмертная тоска. Эти люди казались ему чем-то нереальным, надуманным, невозможным, да и попросту глупыми, но именно поэтому в нем и просыпалась глубокая зависть, хватающая за горло с такой силой, что и малейший вдох казался очевидно угасающим элементом надежды.
Юнит шел без цели, без эмоций, без желаний и без какого–либо настроя. Он сел на скамью, холод стал чуть сильнее его одолевать, но все еще оставался терпимым. Сложив руки в замок, Лонер смотрел в одну точку, в голове его протекала вся жизнь, но он мог вспомнить лишь крупицы всего протекающего, что заставляло периодически вытирать слезу непонимания, почему время так беспощадно тратится, не оставляя после себя и намека.
В кармане брюк что-то слегка натирало ногу, Юнит сунул руку и достал символ его новой жизни – свернутый многократно старый лист бумаги, хранимый им долгие годы из-за непонимания. Теперь же оно к нему пришло, он убедился в своем решении в очередной раз. Осторожно разорвав лист, Лонер выбросил его в мусор и направился к крупнейшему в городе жилому комплексу, но это было уже неважно.
В здании стояла мертвенная тишина. Он бродил по нему долго, разглядывая беспорядочно стоящие в коридорах столы, разбросанный мусор. Мысли потеряли форму, все выглядело абстрактно, темно и нереально он видел происходящее. В итоге Юнит нашел то, что манило его в этом здании – подъем на крышу. С самых ранних лет своей памяти он мечтал встретить закат на вершине мира, это, пожалуй, было схожим с тем, о чем Лонер много лет как забыл.
Замок был сломан, пройти не составило проблем. Винтовая лестница резко устремлялась вверх и напоминала старую башню, но Юнита это не смутило, оно было неважно.
Дверь непосредственно на крышу также была открыта. Дул слабый ветер, края здания закрывали собой весь бастион, скрывали за собой тысячи зарождающихся звезд. Юнит подошел к фронтовой части здания и оперся локтями на огораживающий выступ. Путь был долгим, но это было уже неважно. Мужчина вскарабкался на край и свесил с крыши ноги. Он смотрел на лиловый закат, в его душе проскрипела слезная нота.
Он шел сюда в одиночку, сидел один, но ощущал за своей спиной чье-то присутствие, словно что-то забытое стояло за ним, но не решалось задать вопрос, во всяком случае до одного момента.
– Мы не общались много лет, почему же ты решил навестить меня сейчас?
– Ты знаешь ответ, живя в молчании человек обретает связь с голосом в голове, преисполняется.
– Я столько лет жил так, словно тебя никогда и не было, будто ты – всего лишь данность, на которую не стоит и обращать внимания, но знал бы ты, как я ошибался.
– Не переживай по этому поводу, я хорошо тебя понимаю, Пауэлл.
– Пауэлл… от этого имени остался лишь фантом.
– Помнишь, как ты истерил по поводу Эннарда?
– Конечно помню, – ухмыльнувшись срезал Юнит, – тяжело такое забыть, я был таким глупым.
– Все мы в своем роде глупые, но осознаем это сквозь очки времени.
– Помнишь как память Эннарда объединилась с моей?
– Само собой, ох как ты тогда боялся, что ты действительно убил человека. Памяти нужно было время, чтобы восприятие Эннарда спроецировалось на твое, иначе ты бы не дожил до этого дня. Ты не уверен в подлинности и половины своих воспоминаний.
– Это уж точно.
– О чем ты жалеешь, о чем жалел все эти годы?
– Жалел себя, ненавидел за собственную стыдливость. Ты понимаешь, какая я сволочь?
– Роман был достоин благодарности, он оплатил тебе лечение, ты избавился от Эннарда, но не сказал ему больше ни слова.
– Мне было стыдно. Я не мог осознать границ своей жалости, боялся, что Рома разочаруется в своем решении.
Следующие несколько минут старые друзья сидели на краю в полной тишине, наблюдая за небом, из–под шлейфа фиолетового заката вновь зажигались звезды.
– Никогда не поздно исправить ошибки прошлого.
– Поздно, но не все.
Из внутреннего кармана пальто Машрум достал телефон, найдя контакт Ромы он без намека на задержку оставил ему сообщение, первое с момента их последней встречи.
– Мы с каждым годом видим все больше звезд, во всех нас есть свой звездный свет, и когда человек покидает этот мир, внутренний свет его возносится к далекому, он становится свободным, присоединяясь к духовной туманности, зажигая собой новую звезду. Ром, спасибо тебе, спасибо за все.
– И что теперь?
Пауэлл развернулся на сторону крыши, снял с себя верхнюю одежду и повесил на антенну, затем вернулся к собеседнику и встал возле него на ограждение. Подле его ног простирался весь его новый мир, городская энергия не доставала до этой вершины мира, ветер лишь сопровождал покой, что, в целом, было уже и неважно. Пауэлл сделал шаг…
– С каждым годом все мы видим все небесное полотно, с него на нас глядели частицы жизни, отсветившие свое, во всех нас есть свой уникальный звездный свет, в этот вечер к поколениям прошлого направилась новая звезда, маленькая и холодная, она вновь стала свободной, присоединилась к духовной туманности, зажгла собой новый луч в абсолютной пустоте.