Евгений Владимирович Иванов
Другие начала 1
Как и бывает, их знакомство было случайно. Ведь по закону жанра должна цвести сирень. И деревья в белом цвету. Влюбилась ли она? Она и не поняла. Она забыла любовь. Конечно она видела её на улицах, о любви говорили цветы.
Она возвращалась домой, от подруги. Березин, опять как свинья, дома. Притащил «пятницу» домой из бара. Было грустно. И тошно, до рвоты.
Он шёл на встречу ей, в руках держал цветы. Колдун трясся над букетом и нёс какую-то чушь. А потом аккуратно завернул цветы и подумал: – «Сука должна жить и помочь».
Колдун слабел. Она особо и не обращала внимания, глаза смотрели в землю. И тут она услышала от него:
– Можно вас попросить взять цветы? От чистого сердца. Моя женщина ждала другого.
Сердца у него не было, но не знала об этом. Удивилась. Взяла цветы. Они источали запах… запах любви. Это когда ты готов обнять этот мир, и простить всем всё плохое в нём. Сирень цвела и пахла. Как и должно быть по закону жанра.
Ольга всё поняла. Он также несчастен как и она. Она «плыла». Теперь она рассмотрела его. Дорого одет. Но как будто небрежно и открыто, открыт для людей. Дорогой костюм и рубашка, с расстёгнутой верхней пуговицей. Теперь они шли вместе, цветы были в её руке. Дни превратились в череду оргазмов и бесконечные траты денег на её желания. Она уже не плакала по пятницам, глядя на упавшего у двери Березина. Она весело прыгала через две ступеньки, поднимаясь к нему.
Часть 3. Труба
Встряхнулся. Пополз. Труба из бетона для стока воды была недалеко. Захотелось уюта, одиночества и тишины. Какого-то мира и тихого уголка, где он сможет спрятаться от этой враждебной земли. Он понял, почувствовал, что всё, что здесь есть, – всё это, – враждебно и пропитано кровью.Заплакал дождь. Он дополз. Забился в трубу. Опустил голову. Никогда не было с ним такого. Из глаз покатились слезы.
Как глупо вот так вот закончить жизнь в этой трубе. Закончить всё. Всё что сделал и не доделал. И пятницы закончить тоже.
Заснул. Очень устал. Бетонная труба была внизу, асфальт наверху. Он услышал сверху стук берц. И южный говор. Один говорил другому:
– Она была в хлеткэ?
Другой отвечал:
– Да, я дразныл её. Я похазал ей колбаску, но очканул. Она чуть пальцы не отхрызла минэ.
Другой спросил:
– Она была бэз трусихов?
И оба как два дебила засмеялись. Шаги удалились. А потом стали слышны щелчки выстрелов. И чей то крик-вопль:
– А, бараны мля! Вы мне правое яйцо отстрелили. Что же, всего одно то… Надо было два. Я теперь долго сдыхать буду.
И опять этот смех дебилов. Шаги удалились. Теперь Березин ещё ярче понял, что труба спасла его от кастрации. Он также понял, что если бы они его нашли, то быть его коже упряжью для лошади. Рядом услышал щелчки веток, что упали на землю и шум листвы, которая лежала на земле лет сто. Кто-то полз к нему, что-то бормоча по-стариковски. «Всё. Теперь конец», – подумал Олег. «Осталось дождаться, когда этот бормотун всадит в меня пулю».
Слышались невдалеке стоны, того, кто остался с левым яйцом.
