Евгений Велтистов
Гум-гам

Карусельная карусель

После завтрака папа предложил Максиму:

– Погуляем во дворе или поедем в парк – как ты хочешь?

Максим, конечно, хотел выйти во двор, найти Мишку и Сергея, показать им свою лестницу (он спрятал её под диван). Потом они втроём заберутся в укромный уголок, «р-раз!» – вызовут Гум-гама, и… кто знает, что будет дальше!

Но гулять с отцом во дворе было опасно. Там бродил старик Митин с заклеенной щекой и приставал ко всем с вопросом: кто видел утром на газоне заросшего рыжей шерстью мамонта? Странный звук слышали многие, но мамонта не видел ни один жилец, кроме Митина, который в тот момент брился у окна и от испуга порезался. Митин повторял свой рассказ каждому соседу, показывал яму на клумбе – след ноги мамонта, а потом доставал из кармана крохотного жёлтого котёнка, спрашивал: «Не ваш? Я его нашёл в траве».

Максим представил, как они гуляют во дворе и встречают Митина. Отец, как и все, улыбнётся сказке про какого-то мамонта: мало ли отчего бывают на клумбе ямы, а порезаться человек может и без всякой причины. Но как только отец увидит котёнка, он сразу узнает Рича. И тогда раскроется вся история, в которой виноват только он, Максим. Ведь он сам, испугавшись огромного Рича, попросил сделать его маленьким.

– Знаешь, папа, поедем в парк! – сказал Максим. – Прокатимся на карусели, и на летающих лодках, и ещё на чём-нибудь. – А про себя он добавил: «Бедный Рич, потерпи ещё немного. Как только я увижу Гум-гама, ты станешь обычным котом. И тогда уж я покажу ребятам, как надо лазить по деревянной лестнице».

Он всё думал про бедного Рича, пока шёл рядом с отцом к трамвайной остановке. И вот, сверкающий и нарядный, подлетел к ним трамвай, прозвонил: трень-брень!.. Хотя этот жёлто-красный трамвай и казался беззаботным, катил себе по рельсам, на самом деле у него было много хлопот: пассажиры, светофоры, пешеходы, автомобили. Трамвай довёз Максима до парка и умчался. Папа нажал пальцем Максимкин нос: «Трень!..» И где-то вдалеке тотчас отозвался трамвай: брень!..

Шумела над головой листва, каждое дерево в парке вырядилось в новые одежды. Максим смотрел на деревья и думал: «Когда-нибудь, когда их никто не видит, они бегают, и машут ветвями, и говорят на своём языке. И этот могучий дуб, может, тот самый, из сказки, бродит тихонько по ночам…»

– Вот так повеселились! – грустно сказал отец. – Всё закрыто.

И верно: карусели на замке, и летающие лодки, и качели, и гигантские шаги – всё, всё на замке. Но разве могут замки и заборы остановить родителей, если они пришли катать своих детей!.. И вот папы лезут через высоченный забор, а потом, словно подъёмные краны, поднимают и перетягивают к себе ребят. А за ними лезут самые храбрые, самые отчаянные мамы.

– Пап, раскрути карусель! – громко сказал Максим.

И все ребята подхватили:

– Давайте кататься! Толкай её! Крути!..

Карусель со скрипом дрогнула – это отцы взялись за металлические прутья. И деревянные, прибитые к кругу кони дрогнули – это дети влезли к ним на спины. Каждый на своём коне, а Максим – на белом.

– Пошли! – крикнул отец Максима.

Сначала папы пошли шагом, раскручивая карусель, и кони двинулись шагом. А всадники хотели скакать, они нетерпеливо покрикивали на своих лошадей.

Карусель завертелась веселее: взрослые побежали, высоко поднимая ноги, держась одной рукой за прутья. Они бежали круг за кругом, круг за кругом, всё быстрее и быстрее. Все были довольны, все кричали:

– Эй! А ну ещё! Скачите за мной!..

Но карусель остановилась. Папы больше не могли скакать галопом. Они вытирали пот со лба и тяжело дышали.

Какой тут раздался писк, какие понеслись вопли! Дети хотели скакать, скакать и скакать. И не хотели больше ничего. Ни конфет, ни воздушных шаров, ни мороженого – ничего. Только скакать! Если бы деревянные лошади умели плакать, они бы прослезились от такой преданности!

Отец Максима сказал, обращаясь к другим родителям:

– По команде «раз-два!» – раскачиваем. «Три!» – вскакиваем на круг и отдыхаем. Ну! Взялись!

«Молодец папка, командует всеми!» – подумал Максим и вдруг вспомнил Гум-гама. Если бы он оказался здесь, тогда никому бы не надо бегать. «Р-раз!» – и всё.

Снова тронулись кони, притихли седоки, но это была уже не та скорость. Пока взрослые бежали, колесо легко крутилось, но после команды «три!» карусель быстро останавливалась. Так она и вертелась рывками: быстро, медленно, остановка. Снова разбег и снова стоп.

И вот случилось неожиданное: родители вскочили на круг, а карусель не затормозила. Наоборот, она пошла и пошла крутиться. Сначала все умолкли, потом кто-то ахнул, и всадники завопили хором «ура!». Папы влезли на свободных лошадей. Мамы махали им из-за ограды.

Один только человек остался стоять возле карусели, не вскочил на круг – маленький спокойный милиционер. Все кричали ему: «Залезайте! Прокатитесь!..» Но он не отвечал. Видно, очень устал на дежурстве; даже щёки посинели от бессонной ночи. А Максим, как только увидел низенького милиционера, сразу узнал его.

Гум-гам! Он явился, едва Максим подумал о нём, в тёмносером, с блестящими пуговицами скафандре, похожем на милицейскую форму. Это он играл с Максимом и всеми всадниками.

Гум-гам подмигнул другу, когда тот проезжал мимо, и даже свистнул в серебряный свисток: не скучай, Максим, катайся на здоровье!

Карусель всё убыстряла свой бег, и Максиму показалось, что деревья расступились, отодвинулись от бешеной карусели. А потом они слились в один зелёный круг. Теперь видна Максиму лишь деревянная голова. Да хвост переднего коня. Да лицо папы, когда оглянешься. Эх, посмотрели бы на него Сергей, Мишка и другие ребята! Как он летит-скачет. Не хуже, чем на настоящем коне.

Тр-р-р!.. Страшный треск раздался внизу. Карусель дрогнула, остановилась.

– Безобразие! Взрослые люди – и балуетесь! – Это кричала сердитая тётка, открывая замок на калитке. – Всю машину мне поломали. Вот вызову милицию…

Родители слезли с лошадей, забрали маленьких всадников.

– Не кричите, пожалуйста, – сказал отец Максима. – Милиционер только что был здесь и не делал нам замечаний. А механизм мы не включали.

– Как это не включали, ежели вертелись! – снова закричала тётка и вдруг спокойно согласилась: – Верно. Машина заперта… Но всё равно неправильно вы ведёте себя, граждане. Парк ещё не открыт.

– Как – не открыт? – возмутились родители.

– Гулять гуляйте. А игры ещё закрыты, – пояснила тётка и в доказательство показала тяжёлый замок.

Замок убедил родителей. Все стали расходиться.

– Когда ж они откроются? – спросил Максим отца.

– В один прекрасный день загремит музыка, будут продавать билеты, и тогда катайся хоть весь день.

– Музыка, кажется, играла, – вспомнил Максим.

– Не заметил, – сказал папа. – Я ведь бегал.

– Если б не тётка, мы бы катались до вечера. Даже без музыки.

– Вряд ли, – ответил папа. – Я до сих пор не понимаю, как включился мотор. Может, замыкание?

– Очень просто. Он знал, что мы хотим кататься… – Максим запнулся, чуть не назвав Гум-гама.

– Кто – знал? – Папа засмеялся. – Ах ты, великий изобретатель! Ну что ты понимаешь в электричестве!..

– А зачем понимать? Катайся, если хочешь, и всё! – проворчал Максим.

Он всё время оглядывался: не покажется ли знакомая фигура в милицейском скафандре.

Нет, не зря исчез Гум-гам, когда прибежала крикливая тётка. Верно говорил его друг: некоторые взрослые только портят игру… Эх, если бы не было рядом родителей, они с Гум-гамом мигом бы засадили эту злую тётку в пустую будку. Заперли бы её, даже не пошевелив пальцем. И снова на коней, снова скакать.

Максим не знал, что его друг думает так же.

Когда ворчливая тётка заперла все замки и удалилась, пустая карусель дрогнула, бесшумно завертелась. Нет, она была не совсем пустая: на одном из коней удобно сидел маленький человек в сером скафандре. Он счастливо улыбался и бормотал: «Вот это игра, всем играм игра! Весёлая карусель, карусельная раскарусель! Сейчас эта карусель у меня покаруселится…»

Карусель крутилась всё быстрее и быстрее, стала похожа на большой волчок, потом на велосипедное колесо, потом на самолётный винт. И вдруг этот винт плавно взлетел с места и поднялся над парком. Всё выше и выше над крышами домов уходил, ввинчиваясь в небо, сверкающий круг. В самую глубину неба.

Говорят, таинственный диск видели жители разных городов. Он летит с огромной скоростью, меняет свой цвет, крутится на месте – словом, каруселится, как сказал Гум-гам. Но голуболицего пассажира на нём нет. Гум-гам покинул бешеную карусель-раскарусель.

Трик-трак

Во дворе, куда вернулись Максим с отцом, снова что-то случилось. У подъезда – толпа. Ещё издали заметно, как все громко говорят, размахивают руками.

– Ну вот, – сказал папа, – новое происшествие! Какое-то ненормальное воскресенье.

Он хотел проскользнуть в подъезд, но его окликнули:

– Не торопись, Семён Васильевич! В квартиру ты не попадёшь.

И мама – она оказалась тут же – подтвердила, что в квартиру они не попадут.

Посреди толпы стоял дядя Захар и крепко держал за руки своих сыновей – Мишку и Сергея. Это они, пока жильцы гуляли, дышали свежим воздухом, слушали рассказ Митина о мамонте, испортили тридцать шесть замков в четвёртом подъезде. Причём они не скрывали своих планов – на каждой двери висела записка с кривыми буквами: «Замок испорчен». И подпись: «Разбойники». Вещественное доказательство – кипу записок – держал в руке Митин. Он показал их всем родителям и выяснил, что это писал Мишка.

– Вот как – разбойники! – говорил красный от возмущения дядя Захар и грозно смотрел на сыновей. – Ну, что теперь делать?

«Разбойники» молчали. Они уже во всём признались. Лишь не могли толком объяснить, как испортили столько замков.

– Записки писали – да, пугать – пугали, а замков не трогали! – твердили в один голос близнецы.

Однако ни один ключ не мог открыть ни один замок. Тридцать шесть дверей ждали, когда их откроют.

– Зачем вы это сделали? – спросил дядя Захар.

– А зачем они нужны – замки? – вмешался Максим. – Только мешают.

– Да, зачем? – робко поддакнул Мишка.

– Зачем? – тонким голосом спросил Сергей.

Митин стал объяснять, зачем нужны замки. Во-первых, на свете ещё не перевелись жулики. Во-вторых… Тут Митин замолчал и больше ничего не мог сказать. И другие взрослые задумались, вспоминая, зачем нужны замки.

Зато ребятам было что сказать. Во-первых, теряются ключи. Во-вторых, если замок тугой, зря тратишь силы. В-третьих, замки ломаются. В-четвёртых, человек, пока не вырастет, не может достать до звонка. В-пятых, звонки будят грудных детей. В-шестых, если в квартире глухая бабушка, никогда не дозвонишься до приятеля. В-седьмых, разрушается дружба. В-восьмых…

Но вот пришёл слесарь, и жильцы заволновались. Кому первому ломать дверь? У каждого были срочные дела: кто хотел обедать, кто собирался в театр, кто спешил смотреть по телевизору футбол. А старуха Митина вдруг вспомнила, что она варила суп, а газ не выключила, и теперь неизвестно, что с этой кастрюлей, и вообще в квартире, может, пожар.

– Да-а, – раздумчиво сказал слесарь, – тут работы часов на пять.

И опять жильцы заволновались, а дядя Захар покраснел ещё больше, погрозил сыновьям кулаком и побежал в магазин покупать тридцать шесть новых замков.

Сергей и Мишка облегчённо вздохнули, переглянулись, выскользнули из толпы.

– Ребята, – позвал их Максим, – бежим в беседку, что я вам расскажу…

Сергей и Мишка, приятели Максима, братья-близнецы. Каждому из них по семь лет два месяца и тринадцать дней; разумеется, точный счёт действителен только сегодня, а завтра оба брата будут на день старше. Говорят, все близнецы похожи друг на друга, но Сергей и Мишка, вероятно, исключение из общего правила. У Сергея глаза голубые, у Мишки – зелёные. Сергей тощий и бледный, Мишка, наоборот, упитанный. Сергей любит всё ломать, он даже ухитрился отодрать две клавиши от пианино; Мишка при взрослых ничего не ломает и прилежно учится музыке. Словом, как говорит дядя Захар, один сын у него положительный, другой отрицательный. Вернее, говорил до сегодняшнего дня. Неизвестно, что он скажет теперь, после истории с замками.

И сами виновники происшествия никак не могли выяснить, кто из них положительный, кто отрицательный. Пока Максим рассказывал приятелям, как он встретился с Гум-гамом, братья то и дело перебивали его.

– Это ты придумал писать записочки! – говорил Мишка.

– А ты зато писал, – вспоминал Сергей.

– Ты первый наклеил на сто вторую квартиру.

– Но ведь я не трогал замок! – оправдывался Сергей. – Как он мог сломаться?

– В самом деле, как? – переспросил Мишка. – Я, когда писал записки, не подумал, как теперь люди откроют свои двери.

– Топором. А нас ждёт ремень.

– Вы слушаете или нет?! – прервал братьев Максим.

Постепенно все неприятности забылись. Мишка и Сергей, устроившись на лавочке, слушали Максима. Везёт же человеку! На грузовике летал, на лошади крутился, видел дикого зверя – и это за один день. А тут прилепили какую-то несчастную крохотную записку – и уже весь дом гудит.

Они верили и не верили Максиму. Всякое бывает на свете, но так, чтоб лестница висела просто в воздухе, – это они даже не представляют.

– Вот бы сюда твоего друга! Он бы придумал, что делать с замками, – зашептал Сергей.

– И нам бы тогда не попало, – добавил Мишка.

– Он не хочет играть со взрослыми, – напомнил Максим. – А там около каждого замка по пять человек. И все ругаются.

– Мы никому не скажем, что это Гум-гам. Скажем: слесаря привели. Верно? Максим, позови, пожалуйста, Гум-гама!

Максим на минуту задумался.

– Хорошо, – сказал он решительно. – Я очень хотел бы поиграть с Гум-гамом в замки. – И шёпотом добавил: – Р-раз!

– Играть так играть! – весело сказал кто-то.

Сергей и Мишка вздрогнули. Перед ними был живой Гум-гам. Не выдумка, не фантазия, не сказка – человек с другой планеты. Звёздный путешественник, который появляется неожиданно из какой-то космической дыры.

– Я вижу грустные лица, – удивлённо произнёс Гум-гам. – Как будто вы проиграли…

– Это всё замки, – хмуро сказал Максим.

– Играть можно и в замки, – подхватил весело Гум-гам.

Мишка и Сергей, едва услыхали эти слова, сразу повеселели: Гум-гам поможет им!

– Гум-гам, это Мишка и Сергей, – представил Максим товарищей.

– Миш-ка, Сер-гей, – по слогам произнёс Гум-гам. – Я только что прогуливался возле дома и слышал, как все повторяют ваши имена. Это, конечно, неприятная история: приходят люди домой, вставляют ключ в замок, а дверь не открывается. А кто виноват?

– Мы! – хором ответили Мишка и Сергей.

– Никто не виноват! – подмигнул ребятам Гум-гам, и они облегчённо вздохнули. – Все неприятности только от замков!.. В моей стране, – горячо продолжал Гум-гам, – давным-давно нет никаких замков. Все двери настежь. И окна, конечно, настежь. Если не нравится открытая дверь, пожалуйста – выходи в окно. Встал на подоконник – р-раз! – и ты на улице.

Сергей и Мишка слушали Гум-гама с открытым ртом. Вот так страна, чудесная страна: как в синюю реку, ныряешь ласточкой во двор из открытого окна! Правда, Мишка, оглянувшись на дом, пробормотал:

– Со второго этажа не очень-то выйдешь в окно…

И снова ребята нахмурились, вспомнив записки на дверях.

– Хорошо бы, двери открывались сами собой… – вздохнул Максим. – Трик-трак – и всё! Трень-брень – и готово!

– Ты прекрасно придумал, Максим! – Гум-гам хлопнул в ладоши. – Нам надо обязательно сыграть в «трик-трак». А ну, покажите ваши пальцы!

Три пальца протянулись к Гум-гаму. Он внимательно осмотрел их, бормоча:

– Через пять минут это будут самые замечательные в доме пальцы!.. Каждый из вас, – продолжал он, – подходит к закрытой двери, говорит: «Р-раз!» – и пальцем как будто открывает замок. И всё: трик-трак – дверь отперта.

– И всё? – удивились Сергей и Мишка. – Так просто?

Максим толкнул их локтями, вскочил:

– Спасибо, Гум-гам! Встретимся в беседке.

Ребята помчались к подъезду.

– Ты, Мишка, начнёшь с первого этажа, Серёга с десятого, а я поднимусь на пятый, – командовал по дороге Максим. – И не спрашивайте Гум-гама: «Почему да как?» и так далее… А то он рассердится.

Слесарь только что взломал дверь Митиных и принялся за соседний замок.

– Подождите, – сказал запыхавшийся Максим, – не надо ломать.

Он приложил к замку указательный палец, негромко произнес:

– Р-раз!

Дверь квартиры № 121, жалобно скрипнув, отворилась, и кто-то тихонько пропел над ухом мальчишки: «Тра-та-та, тра-та-та, я совсем не заперта».

Максим заглянул за дверь и отшатнулся, заметив в полутьме коридора голубое лицо Гум-гама.

– Тс-с! – Гум-гам приложил палец ко рту. – Молчи!

«Как он туда попал?» – подумал удивлённый Максим и с беспокойством оглянулся на слесаря.

– Ишь ты! – крякнул слесарь. – Дверь-то не заперта, а я вывинчиваю замок.

Он тоже заглянул за дверь, но никого не увидел. Собрал свой ящик и ушёл.

А Максим, облегчённо вздохнув, побежал к следующей квартире. «Р-раз!» – и эта дверь готова. И опять что-то прозвенело: «Трик-трак, вот так… Трик-трак, вот так…»

Сосед молча смотрел на мальчика, ничего не понимая. Потом вставил в замок ключ, запер дверь, открыл и вместо благодарности проворчал:

– Болтуны! Говорят: «закрыто, закрыто», а замок работает! – И с треском захлопнул за собой дверь.

Максим нагнулся к замочной скважине и услышал то же самое: «Трик-трак…» Теперь он не сомневался, что и за этой дверью несколько секунд назад стоял Гум-гам.

Вскоре на всех этажах гремели замки, хлопали двери, трезвонили звонки.

– Вы видели, как он пальцем трик-трак – и дверь открылась? – говорили соседи друг другу. – Эй, Михаил, у тебя что – золотые руки?

– Да нет, – отвечал розовый от смущения Мишка. – Просто мы играем.

– Ну, знаете, поменьше таких игр! – ворчал кто-то. – Сто человек выгнали из дома.

Никто не обращал на Гум-гама внимания: он был в обычной спецовке, какую носят слесари. Нет, не в обычной, а в спецовке-скафандре; она слегка пружинила и поскрипывала. И когда только Гум-гам успел переодеться!

Максим, скатившись по ступеням, схватил мальчишку-слесаря за рукав, зашептал:

– Гум-гам, ты что ходишь по чужим квартирам? Тебя никто не видел?

– Никто не видел и не увидит! – усмехнулся Гум-гам. – А если увидит, я убегу…

– Не надо так, – сказал Максим. – Может, это ты сломал и починил все замки?

– Зачем говорить обо мне? – махнул рукой приятель. – Ты ведь предложил новую игру…

– Какую?

– «Трик-трак, трень-брень», – напомнил Гум-гам. – Обычное дело – поющие двери. Твоё изобретение!

– Ты входил в квартиру через стену? – Максим вытаращил глаза от внезапной догадки. – Ведь двери были закрыты!

– Не через стену, а мимо стены, – улыбнулся его друг и предостерегающе поднял руку: – И не вздумай меня спрашивать: как? Пройти мимо стены так же легко, как достать цыплёнка из яйца, не разбив скорлупы. Ты никогда не пробовал? Смотри! Это делается вот так: трик-трак…

И Гум-гам, кивнув другу, шагнул прямо в стену, как будто она была из воздуха. А до Максима долетел звон, похожий на колокольчик: «Тюр-лёр-лёр, беги во двор…»

У подъезда Максим увидел дядю Захара. Он стоял, держа в вытянутой руке тяжёлую сумку, и кричал:

– Вот! Тридцать шесть замков. Ну, как идут дела?

– Не нужны твои замки, – сказал ему отец Максима. – Все двери открыты.

– Ка-ак? – Дядя Захар так и замер с поднятой сумкой.

– Все двери открылись сами собой, – объяснил Максим и быстро добавил: – Мишка и Сергей совсем не виноваты. Наоборот, они открыли почти все замки! Замки сами испортились… – Максим запнулся, подумав, что не стоит сейчас говорить про Гум-гама: слишком долго объяснять. – Дядя Захар, а вы силач, – добавил он, глядя с уважением на железный груз.

Дядя Захар бросил сумку, присел на лавочку, вытер платком лицо. Мишка и Сергей так и застыли по бокам скамейки, будто часовые.

– Как это так? – расстроенно переспросил дядя Захар. – Зачем же я их покупал?

– Один замок нужен, – тихо сказал Сергей. – Митиным сломали дверь.

– А другие?

– А другие мы сдадим в утильсырьё, – предложил Максим.

Все рассмеялись, даже дядя Захар улыбнулся. Только Сергей да Мишка остались серьёзными.

Отец Максима взял дядю Захара под локоть, отвёл в сторону. Он что-то рассказывал ему. Может быть, о том, как странным образом отомкнулись все двери.

Максим, не дожидаясь развязки событий, улизнул в беседку. А Гум-гам уже тут: ходит довольный, потирает руки, посмеивается.

– Слушай, что я придумал, Максим. Игра «трик-трак» продолжается! Кто захочет играть хоть днём, хоть ночью, будет выходить, не открывая замка. Дверь сама распахнётся перед игрунами. Только скажи ей: «P-раз!» А то что такое! – Гум-гам возмущённо взмахнул руками. – Сначала вешают замки на все игры, потом запирают ребят дома…

– Вот обрадуются ребята! – подпрыгнул Максим. – Я всем расскажу!

– Я-то знаю, – продолжал Гум-гам, чуть погрустнев, – как противно что-то открывать, что-то закрывать, на что-то нажимать. У меня – ты ведь слышал – нет никаких замков, зато полный дом разных машин. Их надо включать и выключать, выкидывать и заказывать новые. От этих машин одни заботы: лишние вещи всегда мешают игре. Пойду взгляну на свои машины.

– Одну только минуту, – попросил Максим. – Если можно, доиграем в моего Рича.

– Мы в него как будто играли, – поднял брови Гум-гам.

Максим стал говорить, как страдает сейчас Рич в кармане у Митина: он такой беспомощный, несчастный котёнок, даже не может выпрыгнуть из кармана. Нельзя ли его сделать обыкновенным котом, каким он был прежде?

Гум-гам опечалился из-за Рича.

– Такой несчастный, – повторил он за Максимом, – такой малютка в кармане у этого человека. Что ж ты раньше молчал? Ну ладно, – он опять повеселел, – сейчас твой Рич снова станет нормальным котом.

Гум-гам щёлкнул пальцами, сказал «р-раз!» и, довольный, объявил – Рич жив, здоров и бежит домой. Извинись перед ним, пожалуйста, за меня…

Гум-гам хитро улыбнулся, вынул из кармана синий камень путешествий и, как обычно, шагнул в космическую дыру.

– Не скучай, Максим! – крикнул он, исчезая.

Прибежав домой и увидев Рича, Максим взял кота на руки, стал гладить его, что-то шептать. Невозмутимый Рич и ухом не повёл. Будто несколько минут назад он не сидел в тесном кармане Митина.

…Старик Митин привинчивал к двери новый замок и совсем забыл, что носит с собой котёнка. Как только Гум-гам сказал своё знаменитое «р-раз!», Митин почувствовал непонятную тяжесть в кармане. Он успел лишь выпрямиться – перед его глазами мелькнула жёлтая молния, и какой-то рыжий зверь побежал вниз по лестнице. Митин хотел закричать, позвать жену, но передумал.

Зверь был похож на кота, и жена, вероятно, не удивилась бы. А объяснить, какая существует связь между котом, жёлтым котёнком и рыжим мамонтом, Митин никак не мог.

Он вздохнул, взял отвёртку и вновь принялся вставлять замок, то и дело оглядываясь через плечо и ворча: «Что это ребята разбегались?..»

На всех лестницах в этот вечер были слышны лёгкие шаги. На всех этажах перед ребятами сами собой раскрывались двери. Во всех дверях шептали, звенели, напевали, бубнили, бормотали, шелестели, насвистывали замочные скважины:

«Тра-та-та, тра-та-та, начинается игра…»

«Там, на третьем этаже, серенький котёнок…»

«Трень-брень-брень, играть всегда не лень…»

«Пятью пять – иди скакать…»

«В нашем доме сто собак, играй с любой из них…»

«Во сне ты играешь, а как – ты не знаешь…»

«Перед тем как лечь в кровать, не забудьте полетать…»

«Тра-та…»

Эти звоны, шёпот, бормотание слышали те, для кого пели замочные скважины, те, перед кем отныне сами собой распахивались двери, те, кто просыпается ночью, если во дворе тоскливо залает собака или мяукнет на лестнице одинокий котёнок…