Евгений Валентинович Усович
Планета надежды
– Друзья! Вы, вероятно, удивлены тем, что я собрал вас здесь, в этом тесном, неудобном подвале, в котором ещё жив дух моего бедного брата. Многие из вас, наверно, знают, что он погиб, желая только добра… Вы все знаете, что проклятые «скафы» вторглись в нашу жизнь. С каждым днём нас становится всё меньше. Перед нами встал выбор – покориться, уйти ещё глубже в подвалы, леса и далёкие ущелья и ждать, как милости, когда же убийцы покинут наш дом, хотя они, кажется, и не собираются этого делать… Но есть и другой путь. Мы должны вспомнить, что мы – люди! Мы можем и должны бороться…
– Чем бороться? – слышу я, и тут же мощный прилив возмущенных мыслей заставляет меня сморщиться от буквально физической боли.
Оскар Дюбуа поднимает руку и неистово бьёт ладошкой по кнопке звонка.
– Вы правы, – наконец различаю я. – У нас, действительно, нет автоматов и лазеров. Но мы, оказывается, не так уж беспомощны. Да-да, у нас есть оружие и многие из нас даже не подозревают, что носят его с собой день и ночь…
Мэр неловко поворачивает маленькое туловище в кресле и жестом подзывает меня.
– Видите этого парня? Это Кристофер Гордон, наш уважаемый учитель истории. Но сегодня он пришел ко мне не как историк. Крис попросил собрать вас, чтобы сделать одно чрезвычайно важное сообщение и, надеюсь, что вы выслушаете его до конца. Валяй, Крис, начинай!
Я делаю шаг вперёд и оказываюсь в фокусе направленных на меня глаз.
– Друзья! – Я чувствую, что голос слегка дрожит и расслабляю волю, чтобы успокоиться. Друзья! Я, действительно, историк, Кристофер Гордон, как уже сказал наш уважаемый мэр. Много лет я рассказываю вашим детям, как мы появились здесь и почему стали такими, как есть. И, прежде, чем перейти к главному, я коротко напомню вам нашу не такую уж длинную историю.
И я рассказываю. Я рассказываю о далёких предках, выбравших эту планету, потому что на Земле с каждым годом становилось всё труднее жить из-за перенаселения. Из-за того, что нехватка энергии вынудила правительства строить всё больше атомных электростанций, радиация во многих районах превысила допустимый уровень. В конце-концов, люди стали искать другие места для жизни и, кто как мог, переселялись на подходящие планеты, такие, как эта. Радиация и здесь оказалась гораздо выше нормы, принятой на Земле, но зато в лесах первые жители нашли растение, плоды которого частично компенсировали действие невидимого убийцы. Люди уже не умирали так рано, более того, срок жизни намного увеличился, но, взамен этого стали рождаться странные, искалеченные дети, иногда лишь отдалённо напоминающие людей, но с человеческим сердцем в груди. Совсем недавно наши врачи нашли, наконец, способ восстановить геном человека, но тут появились «скафы». Думаю, им нужны только эти плоды, которые используются на Земле, как новый сильный наркотик. И можно быть уверенными, что они не остановятся ни перед чем.
В подвале стоит напряжённая тишина. Я чувствую её по насторожённо замершим мыслям. Ощущаются только отголоски моих слов.
– Планета изуродовала нас, – продолжаю я. – Достаточно посмотреть на соседа и увидеть, как он не похож на тебя, твоих родных, друзей… Да и мало их у нас осталось. Мы уже привыкаем прятаться, избегать друг друга. Мы боимся себя, а это самое страшное, что может испытать человек. Но ведь мы остались людьми, несмотря на изменившийся облик. Мы обязательно должны вспомнить, что мы – люди! А люди сильны только тогда, когда они вместе! Если у нас будет надежда, то будет и будущее.
И вот, наконец, я подхожу к тому главному, ради чего пришел сюда, ради чего собрал эти существа вместе. Я должен помочь им снова ощутить себя людьми.
– Я напомнил вам много из вашей истории, – говорю я. – Мы, учителя, не очень стремимся рассказывать детям об этом, чтобы не ожесточать их души и не воспитать в них ненависти к братьям на Земле, хотя на них лежит значительная доля ответственности за то, что мы здесь.
– Как это мы не должны ненавидеть людей Земли? – зазвенела вдруг слева чья-то напряжённая мысль. – А «скафы»? Они что, не люди?
– Мы будем бороться не против людей, – жёстко говорю я, поворачиваясь к высокому парню, вертящему в длинных когтистых пальцах старинную монету. – Мы будем бороться против несправедливости, против насилия, против «скафов», наконец. Но не против людей. Кстати, «скафы» – это обыкновенные бандиты или контрабандисты. Мне кажется, что они прилетают только за оливами.
Я замечаю недоумение, отразившееся на лице парня, и замолкаю, пытаясь понять, в чём дело. К сожалению, как только я перестаю говорить, мгновенно усилившийся шум многих мыслей не даёт мне уловить то, о чём думает этот парень. Тогда я просто спрашиваю, что ему непонятно.
– Мне всё понятно, Крис, – басит парень. – Просто ты ответил на то, о чём я только что думал.
– Ну, что же, – говорю я. – Значит, мы подошли к самому главному. Скажите, а ещё кто-нибудь слышал, о чём думал этот парень?
– Я слышал, – уверенно говорит бочкообразное, безрукое существо, сидящее рядом с парнем.
Пожалуй, он не в счет. Парень мог просто прошептать свои слова и не заметить этого. Но кто же ещё?
– Я слышала!
Это уже подальше, у стенки.
– Я тоже слышал. Он спросил про «скафов», – уверенно говорит пожилой безухий джентльмен в правом углу.
– И я слышал…
– И я…
– Я тоже, по-моему…
– А я считала, что это я подумала, – удивлённо говорит женщина с кукольным сморщенным личиком, быстро жуя слова беззубым ртом.
– Поднимите, пожалуйста, руки все те, кто слышал вопрос или подумал то же самое, – мысленно предлагаю я, внутренне дрожа от нетерпения. Неужели я на верном пути?
Много рук поднимается над головами. Я ликую в душе, но это ещё не всё. Проверить ещё раз! Усложнить задачу…
– Опустите руки, – приказываю я про себя, обводя взглядом подвал. – Опустите одну руку и поднимите другую.
И тут же облегченно перевожу дух. Многие руки приходят в движение. Некоторые люди смотрят на меня с удивлением, видимо, не веря своим глазам. Ведь я не открывал рта.
– Теперь опустите! – ещё раз мысленно приказываю я.
И, когда остаётся всего пара поднятых рук, повторяю вслух: – Руки можно опустить.
Кажется, я был прав. Вместе с физическим уродством жители планеты получили способность к телепатии. Пусть не все, пусть в разной степени, но, если они все вместе скажут «НЕТ!», это будет сильным оружием.
Теперь надо выделить самых способных и под их руководством, разделив собравшихся на группы, провести несколько тренировок. Потом я поведу их на «скафов». Может быть, эта ночь будет последней ночью страха на планете.
А дальше? Дальше долгий, терпеливый труд, необычный по земным понятиям, потому что многие из нас не приспособлены к обычному физическому труду. Уже рушатся дома, построенные первыми поселенцами, изнашивается одежда, практически отсутствует продовольствие из-за отсутствия навыков в земледелии. А ведь на планете есть животные, в реках много рыбы, на полюсах растут великолепные леса. Но сейчас главное – уничтожить страх в душах людей, заставить их поверить в собственные силы, вернуть им надежду…
Я поднимаю руку и, когда стихает гул, говорю:
– Я ещё объясню вам, как мы будем действовать. Эта ночь станет ночью нашего рождения и, может быть, наши дети будут гордиться нами. А теперь, по моему знаку, попробуйте все вместе высказать то, что вы испытываете к «скафам», но только мысленно.
Я поднимаю руку, и мгновенно волна ненависти с такой силой захлёстывает меня, что я невольно съёживаюсь и отступаю к стене.
* * *
Из переходной камеры донеслось легкое гудение и запало озоном. Спустя мгновение люк открылся. Робот спокойно стоял за переборкой, держа в руке дешифратор.
– Действуй по обстановке! – сказал Кроленко. – Я выясню, что там делается.
Он шагнул к трапу, но едва успел уступить дорогу одному из контрабандистов, ворвавшемуся в корабль так, будто за ним гнались. Оттолкнув инспектора, он скрылся в каюте. Следом в люк буквально влетел второй, за ним третий…
– Двигатели! Скорей двигатели запускай! – орал кто-то. – Рвём отсюда!
– Так шефа нет, – возразил другой.
– Чёрт с ним, не до него! Он своё получил… Да что там, наконец, с двигателями?!
– Сам не пойму! Сигнал запуска не проходит!
– Проклятье! А ну, дай-ка я сам…
