Алексей Юша
Вмурованные
ГЛАВА 1. Винсент
Париж, 1989 год
Коллеж-де-Франс – страна букинистических лавок на левом берегу Сены. Среди пестрых витрин, манящих вывесок и роскошных фасадов книжных магазинов он всегда выбирал это крохотное и уютное помещение – неприветливую с виду лавку, где шкафчики с потрепанной литературой располагались в абстрактном беспорядке на дощатом полу, покрытом трещинами и отпечатками ног поздних паломников. Здесь, среди стихов Бодлера и новелл Мериме, драм Шекспира и произведений Цвейга, находился тот самый прилавок, за которым лежали зацепки, тонкие нити, сплетенные из слухов и сплетен, способные распутать даже самый сложный клубок тайн. В магазине было пусто и тихо, он подошел к кассе и протянул несколько купюр продавцу – шелест заветных банкнот всегда развязывает языки, в любом месте и в любое время.
– На днях я вспоминал о вас, – начал торговец.
– Обо мне? – Винс театрально приподнял брови. – Скорее о господине Монтескьё, нарисованном на банкнотах.
– Напрасно вы считаете меня настолько алчным, – с крысиной улыбкой продавец сгреб деньги в выдвижной ящик. – Я никогда не забывал вашу доброту, можете прийти в следующий раз с пустыми карманами. Информация в рассрочку – только для постоянных клиентов.
– С каких это пор ты решил поменять правила?
– Дела идут не так хорошо, как раньше, – кассир тяжело вздохнул. – Теперь все меньше людей интересуется словами, что приносит ветер.
– И что же он на этот раз тебе нашептал?
Он призадумался.
– Скандал вокруг известной вам кинодивы в аэропорту Бурже. Один папарацци…
– Это история мне знакома, – Винс покачал головой. – Продолжай.
– Ограбление в Национальном музее…
– Холодно.
– Ну… может, тогда арест Паскаля…
– Ты слишком долго сидел в своем магазине, Матис, – клиент облокотился о прилавок. – Если ты не знал, то, позволь, я первым сообщу тебе новость: знаменитый кутюрье Клод Вирто бесследно исчез неделю назад, и это накануне показа его новой коллекции.
– Знаю, знаю. Но беспорядочные связи и любовь к веществам могут любого выбить из колеи. Возможно, он торчит в притоне в наркотическом забытьи с одним из своих поклонников. Кто из нас не без греха, господин Винс?
– Но только не за день до назначенного дебюта. Полиция, друзья, любовницы – все разводят руками, создается впечатление, что он пропал, не выходя из своей парижской квартиры. Как будто растворился в воздухе, – Винс пожал плечами. – Я побывал в притонах, все чисто.
– Сперва до моих ушей стали доходить слухи о сумасшедшем фанате, затем о заговоре конкурентов, но вскоре все доводы рухнули. Если говорить начистоту, господин Винс, все версии шиты белыми нитками. Мне трудно направить вас на правильный путь.
– Через три дня выходит номер, мне необходимо написать статью. Иначе, Матис, «господин Монтескьё» еще не скоро появится в твоих карманах.
– Есть кое-что, но… – кассир искоса взглянул на парадный вход. – Поговаривают, что есть одна молодая особа. Девушка, способная общаться с мертвыми, иногда полиция привлекает ее для поисков, разумеется, неофициально. Также говорят, что сейчас она не сотрудничает с властями, найти ее довольно трудно, но, возможно, именно она сможет пролить свет на исчезновение Вирто.
– Я слышал о Мишель. И как же отыскать ее?
– Позвоните мне сегодня вечером, я попытаюсь все устроить.
– Спасибо, Матис. Надеюсь, это даст мне подсказку.
– Сегодня вечером, господин Винс.
Лето постепенно покидало улицы Парижа, первые сухие листья, подгоняемые легким ветерком, возвещали о скором приходе дней забытых поэтов – нежной осени. Люди подкармливали голубей в тенистых парках, бездомные кошки, как и сотню лет назад, продолжали искать пропитание среди вокзалов и бульварных историй, безмолвные цветы, наблюдая из окон душных квартир за вечно спешащими горожанами и вслушиваясь в далекие звуки автострад, не переставали удивляться безумному водовороту событий, что окружал их. Куда спешат все эти люди? Почему они не могут так же, как растения, оставаться неподвижными и просто наблюдать за ходом времени? Ведь итог существования цветка и человека одинаков – сырая земля и колыбельные легенды, что нашептывают черви.
Он вернулся в свою квартиру, заварил кофе и вышел на открытый балкон. Внизу расторопные официанты ловко лавировали между столиками уличного кафе, в ритме быстрого танго они успевали одновременно принимать заказы и обмениваться между собой короткими фразами. Кто знает, сегодня они студенты, подрабатывающие официантами, а завтра жизнь завертится по-другому, и вот уже они сами посетители дорогих ресторанов и закрытых клубов, чиновники министерств.
Впереди, на холме Монмартр, возвышался храм Сакре-Кёр, напоминающий башню, что вполне бы вписалась в архитектуру Ватикана. Несколько лет Винс рассматривал ее с балкона, но ни разу не был внутри, мысль об этом показалась ему забавной, в этот момент его размышления прервал телефонный звонок.
– Как идут дела со статьей, Винс? Привет, – хриплый голос редактора вырвался из трубки.
– Я работаю, Жак. Появились новые зацепки.
– Хотелось бы верить. Никто не может предоставить хоть какую-то информацию о Вирто. Мы надеемся на тебя, – редактор продолжил говорить сквозь кашель. – Чертовы сигареты, когда-нибудь они прикончат меня! Мать твою!
– Как насчет аванса? Ты еще не заплатил мне за скандал в Сорбонне.
– Прости, дружище, я не могу дать аванс, пока не увижу хотя бы наброски, а за Сорбонну… Ну, скажем, завтра приходи в редакцию. Кстати, не обижайся, конечно, но мне кажется, что в провинции ты был более расторопен, ты был словно конвейер, выдающий статьи чуть ли не каждый день. Мегаполис развратил тебя.
– Эта история не такая простая, я не могу работать быстрей. Трудно добыть сведения, наверное, только Бог знает, что случилось с модельером.
– Ха-ха! Хочешь помолиться ему? Господь отвечает на молитвы просто: он ставит в своей записной книжке пометку «Выслушан» и со спокойной душой отправляется в отпуск.
– Возможно.
– Не буду больше отвлекать тебя, Винс, но не забывай: сейчас репутация журнала зависит от тебя. Если мы не подготовим статью… Впрочем, я знаю, ты не подведешь.
Порой что-то идет не так, где-то на линиях, которые с рождения нарисованы на ладонях, появляются новые узоры. Эти, казалось бы, незначительные черточки имеют власть в одночасье поменять все принципы, перевернуть представления о мире и заставить взглянуть на вещи под другим углом. К черту кофе! Он вылил черный напиток в раковину и достал бутылку виски. Сигара, алкоголь и вид на недосягаемый храм могут составить неплохую компанию. Он устал писать, и если раньше удавалось прогнать эту мысль, заточить ее в снежных континентах воображения, то теперь в этом не было смысла. Он верил, что исчерпал себя, величественно растопленные ледники показали зеркало пустоты, которое взошло перед ним, как палач восходит на эшафот с первыми лучами. Оставалось только смотреть на отполированную поверхность правды и искать тропу, что приведет к спасению. Когда треть бутылки была выпита, он почувствовал облегчение, ароматный дым табака все медленней растворялся перед его глазами.
– «Выслушан»! – произнес он вслух. – Когда же я буду выслушан?
Винс порядком набрался, прежде чем прозвучал долгожданный звонок. Пошатываясь и спотыкаясь о прежде невидимые препятствия, он добрался до телефона. Комната плыла перед глазами, теперь его квартира напоминала заполненный до краев бассейн. К утру он планировал всплыть на поверхность, спрятанные в комоде таблетки от похмелья должны были поспособствовать этому.
– Да, да.
Трубка никак не желала спокойно оставаться в руках.
– С вами все в порядке, господин Винс? – издалека прозвучал услужливый голос книжного торговца.
– Конечно, Матис… Я слушаю тебя.
– Она согласна встретиться с вами. Завтра в полдень в Гранд-опера состоится спектакль. Я заказал билет для вас, он придет утром по почте. Вам останется только наслаждаться спектаклем, человек от Мишель сам найдет вас и отдаст записку о месте встречи.
– Господи, к чему эта конспирация?
– Это ее условия, господин Винс. И, кстати, когда статья будет готова, я надеюсь, вы не забудете обо мне?
– Разумеется, Матис, разумеется.
***
Парижская опера – театр роскоши, подаренный самим Изяществом. Место, где сбываются мечты о славе, дворец интриг, способный вознести актера до головокружительных высот и демонстративно сбросить вчерашнего повелителя толпы с его пьедестала в преисподнюю безвестности.
Сегодня сцена одарила зрителя волшебством, и Винс был искренне потрясен спектаклем.
«Как может начинающий режиссер сотворить такое чудо?» – подумал он.
Безусловно, все критики и лицемеры уже сегодня окрестят эту постановку самой выдающейся за последнее десятилетие, слух о гениальном творце быстро разнесется по улицам Парижа, и элитное общество пополнится очередным почитателем дорогих вин и роскошных женщин.
Финальный танец – и… свет начинает медленно затухать, постепенно погружая во мрак сцену и зрительный зал.
Сентиментальная драма, несмотря на всю свою недосказанность, затронула даже самые черствые сердца. Сперва зрители не решались аплодировать, им требовалось какое-то время, чтобы вернуться к реальности, после этого они смогут начать рукоплескать и петь дифирамбы. Первые овации казались весьма неловкими и даже неуместными, но начало триумфа было положено: с судьбоносной быстротой волна аплодисментов раскатилась по залу, перевоплощаясь в изысканный океан торжественных поздравлений. Здесь не было места для зависти и упрека, публика была искренна, как чистый лист в предвкушении новой новеллы.
– Браво! – человек, сидящий справа от Винса, несколько раз выкрикнул это слово, и повернулся к нему: – Потрясающий спектакль!
– Да. Спектакль впечатляет, – согласился Винс.
– И Мишель тоже, – с ловкостью уличного карманника неизвестный вложил маленькую бумажку в руку журналиста.
– Постойте, так вы…
– К чему лишние объяснения? Я сделал то, что от меня требовалось. Следующий ход ваш, – оставив Винса в легком замешательстве, человек скрылся среди рукоплещущей толпы.
Взбудораженная публика наводнила фойе театра. Наверное, еще никогда под украшенными сводами театра, среди классических строгих колонн и портретов выдающихся деятелей искусства, не раздавалось столько слов восхищения в адрес экспериментальной постановки. Шум заполнил все пространство зала, и драгоценное эхо, следуя традиции, смешалось с лакированными пузырьками шампанского. Покидая театр, Винс столкнулся с женщиной, чьи духи напомнили ему о пылких вечерах прошлой весны.
– О! – удивилась она. – Как неожиданно. Только не говори, что следишь за мной.
– Жаклин… – нужные слова никак не приходили на ум. – Я… хотел тебе позвонить, но понимаешь…
– Избавь меня от этого, – сказала она. – Мудаки вроде тебя отлично научились сыпать пустыми обещаниями, дальше этого дело не идет.
Случайно помешав неприятной беседе, огромный верзила в дорогом костюме, обвешенный золотыми кольцами и цепочками, подошел к даме и обхватил ее за талию.