Евгений Щепетнов
Волчица
Глава 3
Очнувшись, Настя секунды три не могла понять – где находится, и что с ней происходит. Потом почувствовала спиной твердую, холодную поверхность, лежать на ней было неприятно, некомфортно. Настя дернулась, и… ощутила боль. Боль между ног. А потом приподняла голову и увидела мужчин, которые улыбались и что-то говорили. Звуков Настя не слышала, в ушах будто вата. Но еще через секунду звуки стали прорываться, усиливаться, и уже буквально загромыхали. Люди хохотали, и хлопали в ладоши, а Настя почувствовала, как твердые, немилосердные пальцы теребят ее губы снизу, раздвигают их, раздирая как можно шире. И тогда она рванулась что есть силы, заревев, как раненая волчица. Стол содрогнулся, но путы, которыми девушка была привязана, выдержали, не подавшись ни на сантиметр. Только руки и ноги заболели, стиснутые до самого предела.
И тогда она вспомнила все: площадь, заполненную людьми, будто вышедшими из «Игры престолов». Мужчину в блестящей кольчуге – у него было довольно-таки приятное, располагающее лицо. Он похож на учителя истории из гимназии, зачем-то напялившего наряд старинного воина. Женщины в длинных, до земли юбках, и мужчины, на поясе которых висели кинжалы, а у некоторых и длинные мечи.
Настя помнила и то, в каком состоянии она находилась. Сон, вот на что это было похоже. Дурной сон! Казалось, стоит сделать усилие, и ты проснешься. Ну а пока – почему бы не посмотреть на происходящее в этом сне? Ведь интересно! И она смотрела. Стояла, и смотрела на разношерстную толпу, смотрела, когда ехала в древней, как дерьмо мамонта повозке, запряженной странной горбатой лошадью, больше похожей на ламу, или антилопу. Смотрела, и чуяла запах испражнений, который исходил от истощенных, шатающихся от слабости рабов, закованных в цепи. Кошмар! Яркий, ролевой – Настя таких еще не видела!
И только когда ее впихнули в комнату, и она едва удержалась на ногах – девушка поняла: это не сон! Это явь! Каким-то образом ее перебросило в чужой мир! Она ведь читала о таком в фантастике! Целыми днями ее слушала, а не поняла, что такое на самом деле бывает! Фантасты не врали! Они ЗНАЮТ!
И не будет никаких Черных властелинов, падающих к ногам красотки. Не будет принцев, в очередь становящихся, чтобы припасть губами к «заветному бутону». Сейчас ее разложат на столе, и будут насиловать грязными членами, собравшими заразу всего средневекового мира. И закончит Настя свои дни где-нибудь в грязном притоне, «украшенная» провалившимся от сифилиса носом, истекающая кровью из порванных внутренностей, худая и больная шлюха, истерзанная жестокими мужиками.
И тогда кровь поколений русских людей, не сдававшихся даже в самых безнадежных ситуациях взыграла в Насте, вскипела яростью благородной и бросила ее в бой. И пофиг, сколько перед ней противников – хоть одного, двух – да заберет с собой! И речь идет уже не о жизни – только о чести, и о том, что: «мы не рабы, рабы не мы!»
Тот, кто попытался залезть к ней в трусы – поплатился первым. Годами тренированная, сильная нога выстрелила вперед, и кряжистый крепыш впечатался в стену, как футбольный мяч. Потом – отлетели в стороны сбитые сильные руками волейболистки жирняк с улыбкой ожившей жабы, и этот… подонок в блестящей кольчуге, который привел ее к рабовладельцу.
Прыжок, и… вот она свобода! Еще немного, еще чуть-чуть!
Но тут мир погас. И очнулась она уже на столе – голая, с разведенными широко в стороны руками и ногами. Ноги развели так далеко, что получился практически поперечный шпагат. И это было настолько унизительно, настолько мерзко! Четверо мужчин стояли и смотрели туда, куда может смотреть только врач, да еще любимый человек, для которого Настя берегла свою девственность. Жабообразный раздвигал ей губы и что-то показывал второму, тому, что в кольчуге, и она догадывалась, что именно он хотел показать. Девственницы ценились гораздо выше обычных женщин. Настя это знала из фэнтези, а еще – из всяческих исторических книг. Так что она – ценный товар для этих уродов.
Толстяк как-то особо больно ее ухватил, дернул, и Настя, как ни крепилась, но не выдержала и застонала. Толстяк хохотнул, сказал что-то «кольчужному», отпустил ее, и эдак ласково-покровительственно похлопал по голому бедру. И это было похоже на то, как хозяин ласкает кошку или собаку. Затем что-то привлекло его внимание и он нахмурился. Протянул руку и дернул Настю за волосы на лобке – больно, так, что у Насти из глаз снова потекли слезы. Чуть с корнем не выдрал!
Настя подбривала зону бикини, но оставляла наверху неширокую длинную полоску. Большинство девчонок брили все налысо, но у Насти очень нежная кожа, и она старалась ее поберечь. И после бритья, и после шугаринга у нее вдруг вскакивали прыщи, и ей приходилось долго и мучительно их выводить. Дикое раздражение, и ничего не помогало. Лазер? Чепуха этот лазер – говорят, он действует только на брюнеток. В любом случае – Насте он ни черта не помогал. Так что брила она только там, где волосы могли вылезти из-под трусиков, да и не хотелось выглядеть перед девчонками селянкой, устроившей между ног «воронье гнездо». Небритый лобок у девчонок считался признаком провинциальности, и только Насте прощались такие причуды. Мол, выпендривается! «Я не такая как все!» Но она и была не такая как все, так что волосатый лобок укладывался в рамках ее имиджа.
И вот этому толстяку явно не понравилась ее интимная прическа, что и показал своими зверскими манипуляциями. Дальше он провел пальцами по ногам, довольно кивнул, но на лодыжках задержался. Настя знала, что ноги пора было брить, она и собиралась это сделать перед выходом в город. Не успела. И вот этот жабообразный заметил начинавшие расти волосы.
Потом пришел черед сосков. Подонок выкрутил сосок левой груди, сжав его сосискообразными пальцами, и снова Настя застонала, и слезы полились ручьем – больно! Она выругалась матом, забыв о всех правилах приличий, вбивавшихся семьей. Когда русского человека прижмет, он матерится так же, как и сантехник, облитый фонтаном дерьма, вырвавшемся из унитаза. И домашняя девочка, голой распятая на столе, в этом смысле совсем не исключение из правил. Материлась Настя самозабвенно, от души, желая толстяку трахнуть самого себя, да так, чтобы у него в заднице завелись такие же жабы, как и он сам. И рассказала, из какого отверстия он появился на свет, и кем были его уроды-родители.
Впрочем, толстяка ее выкрики только забавляли. Потому он уцепился за сосок правой груди, и крутил теперь оба соска, оттягивал, пока Настя вертелась на столе, выгибаясь, почти становясь на мостик от боли. Когда он отпустил, Настя посмотрела на груди, ожидая, что они залиты кровью, а сосков на месте нет, но слава богу – все было цело, и от экзекуции осталась только тупая, ноющая боль.
Толстяк снова хохотнул, и эдак ласково похлопал Настю между ног, соадострастно поглаживая кончиками пальцев. Потом приложил ладонь к носу, шумно втянул воздух и дал понюхать тому, что в кольчуге. И оба довольно улыбнулись и закивали, будто подтверждая сказанные слова.
Извраты поганые! – подумала Настя – Погодите, вот только развяжете, я до вас доберусь, мрази!
Но дергаться не стала, потому что поняла – ее беспомощные попытки освободиться вызывают у присутствующих только смех, а еще – распаляют похоть. Настя видела, как они облизывают взглядом ее тело, останавливая взгляд у нее между ног, и ее пробирала нервная дрожь. Настя понимала, что если ее сразу не изнасиловали, значит – готовят на продажу, значит ЭТО еще впереди, но… есть хоть мизерный, но шанс избежать насилия. Однако женское чутье ей говорило, что эти похотливые мрази близки к тому, чтобы наплевать на деньги и трахнуть ее прямо здесь, «не отходя от кассы»).
Наконец, толстяк мотнул головой, будто отгоняя дурные мысли, и что-то резко сказал «кольчужному». Тот слабо улыбнулся, пожал плечами, вздохнул. И Настя украдкой вздохнула. Она поняла – изнасилование откладывается. Деньги перевесили все.
Затем все вышли из комнаты, закрыв за собой дверь, но Настю никто не попытался отвязать. Так она и лежала – раскоряченная в непристойной позе, залитая слезами ярости и отчаянья. Нет, Настя не оставила попыток освободиться – дергалась, натягивала путы, проверяя их на крепость, но ничего не помогало. Ноги в бедренных суставах начали ныть все больше, и это «нытье» перешло в боль. Растяжка у Насти была на уровне – она спокойно садилась на поперечный шпагат, переходила из поперечного в продольный, задирая ногу в балетном движении даже не помогала себе рукой – удерживая ее над головой. Давала знать танцевальная, считай балетная подготовка. Но… эта поза была неестественной, и суставы начали протестовать против такого грубого с собой обращения. И спина заныла – стол жесткий и холодный. Здесь, в этом чертовом бараке, было прохладно, как где-нибудь в глубоком погребе. Да еще похоже что Настя занозила себе спину, когда дергалась на столе в бесолезной попытке освободиться. Само собой, никто и не подумает ставить в рабскую каморку полированный стол. Хорошо хоть от коры очистили те доски, из которых его сколотили. И вообще – что касается условий содержания, это были просто-таки хоромы, если вспомнить, как содержат других, гораздо менее ценных рабов. Настя видела, в каком состоянии были те, кого вели мимо нее. Скелеты, а не люди! Непонятно, как душа в них еще удержалась.
Еще через минут пятнадцать у нее ныло все – суставы распяленных ног, плечи, спина, даже копчик, на котором она дергалась на столе, лодыжки, перетянутые повязками, затылок, по которому похоже что ее и приложили дубинкой. Настю подташнивало – видимо она получила микросотрясение мозга, не зря же ее отключило наповал.
Через час Насте уже хотелось выть, от боли и она с трудом сдерживалась от рыданий. Плевать на моральные страдания – ей было больно так, будто ее вывесили на кресте, как раба Спартака, пойманного легионерами. Да, такая казнь очень даже неприятна и без вбитых в ноги и руки гвоздей. Тебя просто притягивают к столбу, позволяя стоять на перекладине, и ты стоишь, изнемогая от боли в руках и ногах, пока не спятишь, или пока тебя не заберет милосердная смерть. Вот когда понимаешь, что укол копья в сердце от жалостливого легионера суть не зверство по отношению к осужденному, а благо, которое он подарил распятому преступнику.
И как вишенка на торте – Насте ужасно хотелось помочиться. Она не делала этого уже… и не помнила сколько времени. Давно! А как известно – женщины не могут терпеть часами. И потому, как Настя не крепилась, а все-таки не выдержала. Зажурчала струйка, и под ней стало мокро и тепло. Пока тепло, но скоро эта мокрота сделается холодной и мерзкой. А еще – от Насти будет вонять так же, как и от всех рабов. Впрочем, может это и к лучшему. Может насильники не позарятся на грязнулю? Хотя… Настя в этом сильно сомневалась – от них самих несло таким душком, что рабы воняли всего лишь чуточку менее духовито. Похоже, что в этом мире не особо заморачивались с гигиеной.
Дверь открылась через час. А может и через два часа – время потряло свою размеренность. Настя лежала в луже мочи, ее бил озноб, и тело превратилось в сплошную рвущую рану. Никогда она еще не испытывала таких страданий. Боль после тренажеров? Да ерунда! Мышцы болят, вот еще страдания! Чушь собачья! Живот болит перед месячными? Тьфу одно! Ушибла руку, потянула связки? На следующий день все пройдет! А тут… хотелось выть, и рыдать, выть, и рыдать!
В дверь вошли трое – толстяк с жабьей мордой, такая же толстая, приземистая баба лет сорока, с рожей, на которую навечно приклеилось выражение недовольства всем на свете, и мужчина лет пятидесяти на вид, одетый в черную (это во время жары-то!) одежду, напоминающую некую униформу. Сходство с униформой подтверждалось еще и знаком, нашитым на плече у «черного». Что-то вроде нашивки, которую носят в армии. В руках мужчина держал довольно-таки объемистый саквояж, весивший судя во всему очень даже немало – «гость» явно напрягался, держа его в правой руке.
Баба, увидев лужу под Настей что-то ей резко сказала, а потом вдруг несколько раз ударила ладонью по бедру и по губам между ног, явно стараясь причинить как можно больше боли. Настю в ушибленных местах будто огнем обожгло – ладонь бабищи была твердой, как из дерева, и такой же шероховатой. И била она от души.
Толстяк сказал что-то неприятное для бабищи, и она тут же будто осела, выпустив из себя воздух, как резиновая кукла. Затем поклонилась и выбежала из комнаты, появившись буквально через минуту с тряпкой и ведром в руках. В это время толстяк и «черный» неспешно вели беседу, по-хозяйски поглядывая на распростертую на столе девушку. Затем «черный» кивнул, и полез в саквояж, копаясь в его внутренностях и позвякивая содержимым. Наконец, на свет появилась большая стеклянная плошка с белым содержимым – видимо какая-то мазь. Потом – пузырек из коричневого стекла, затем – банка с маленькими монетками, или чем-то похожим на монетки – серебряные, размером с ноготь мизинца.
Бабища закончила мыть стол, подмыла и девушку, незаметно больно толкая Настю в бедро и щипая ее за задницу (синяки потом будут, Настя знала!), вытерла пол, и тогда к связанной девушке подступил человек в черном. Настю так никто и не подумал развязать, но теперь ей не до стыда и моральных страданий. Слезы из ее глаз текли сами по себе – больно было ужасно. Само собой – ее слезы никого не интересовали. Рыдает раб – так на то он и раб, чтобы страдать. Он наказан богами – или за свои прегрешения, или за грехи предков.
«Черный» простер над Настей руки, и она вдруг почувствовала исходящее от них тепло. Руки светились! Вначале зеленым светом, потом цвет изменился на голубой, и от рук явственно повеяло жаром. Колдовство! Магия! Настоящая магия!
Колдун поводил руками над Настей, довольно ухмыльнулся, что-то сказал толстяку. Тот тоже залыбился, и даже хлопнул в ладоши – радуется, сука! Больше всего Настя сейчас хотела бы врезать ему пяткой в морду, да так, чтобы он залился кровью! Настя никогда не была пацифисткой, а сейчас вообще люто ненавидела этих людей. В том числе и колдуна, который работал на рабовладельца. Тот, кто работает на работорговца – сам мразь и паскуда, заслуживающий смерти. И Настя внимательно смотрела в лицо этого поганца, чтобы запомнить его черты. Когда-нибудь она его достанет, чего бы это ей не стоило. Четвертым будет в списке – вместе с толстой бабищей, которая хлестала ей по промежности. Ууу… крыса мерзкая!
Колдун достал еще что-то из своей сумки, подошел ближе, и Настя увидела – что это такое. Металлический ошейник, очень похожий на собачий. И сразу поняла, что сейчас будет. Однако смотрела на этот атрибут рабской жизни спокойно, завороженно, так, как если бы ожидала чего-то подобного. Даже боль отступила, оставив вместо себя только лишь разочарование, досаду, и глухую тоску. Вот оно – началось! Теперь – все! Теперь она не человек, а вещь, с которой можно сделать все, что угодно!
А тем временем колдун подошел к толстяку, и тот протянул руку. Колдун достал откуда-то из-за отворота иглу, кольнул толстяка в палец, затем приложил к пальцу ошейник. Капелька крови вскипела и впиталась в металл, не оставив после себя ни следа. А после колдун шагнул к Насте, надел и защелкнул ошейник у нее под подбородком.
Настя забилась, задергалась, становясь почти на мостик, ошейник ожег ее так, будто он был раскален на огне. Колдун успокаивающе похлопал ее по лобку, спустился чуть ниже и с улыбкой погладил ее между ног, что-то при этом сказав толстяку. Тот засмеялся и отрицательно помотал головой. Похоже, колдун осведомился, не может ли он трахнуть такую славную девочку, и толстяк перевел все в шутку – мол, не шути так! Девочка с целкой стоит гораздо дороже!
Настя интуитивно понимала смысл того, что говорили эти люди. Талант полиглота, плюс живой ум, отличная память, плюс тысячи прочитанных книг, в том числе и тех, в которых художественно описывалось рабство. Она ЗНАЛА о чем говорят эти негодяи. И ей снова хотелось плакать. Она – ТОВАР! Что может быть страшнее?! Если только посадка на кол, или поджаривание в котле… но и это для раба – совсем даже не фантастика. С ним можно сделать все, что угодно. То есть – с ней. И надо на будущее это учесть. Если сможет, конечно.
И снова ей полезли в киску. Теперь – колдун. Осмотрел, кивнул толстяку, довольно осклабился, демонстративно вздохнул. Толстяк расхохотался, хлопая руками по бедрам. Что-то ответил колдуну, тот шутливо-демонстративно скривил губы, похлопал по мешочку, висевшему на поясе, развел руки. Мол, таких денег у него нет. И снова толстяк расхохотался. Он вообще выглядел в высшей степени довольным и благостным. Радуется, сука, что заполучил красотку! – поняла Настя.
А потом у нее уже не было возможности что-то понимать, о чем-то рассуждать. Бабища по команде толстяка схватила ее за голову, прижимая к столу, а колдун влил Насте в рот содержимое коричневого пузырька – горькое, вяжущее, пахнущее травами и чем-то неуловимо неприятным, протухлым. Насте зажали нос, и она волей-неволей была вынуждена проглотить эту дрянь – хотя бы для того, чтобы не захлебнуться и начать дышать.
Снадобье подействовало минуты через две. Вначале Настю охватил жар, будто ее вынесли на солнцепек. Потом она задрожала, заклацала зубами, как после порыва ледяного ветра, а еще через пару минут мозг Насти впал в ступор – все казалось далеким, нереальным… звуки доходили будто издалека, как сквозь вату. Боль ушла. Она больше ничего не чувствовала – ни твердой поверхности стола, ни толстых пальцев бабищи, которыми та выкручивала ей сосок левой груди, улыбаясь, как Чикатило во время убийства жертвы. Настя не чувствовала даже прикосновений – так, как если бы кожа покрылась толстой стальной броней.
И еще – ей стало совершенно все равно, что сейчас произойдет. Теперь Настю можно было бить, щипать, резать, насиловать и мучить как кому захочется. Ей было все равно. Она плавала в каком-то розовом тумане, из которого время от времени появлялись головы людей, и ей было хорошо и спокойно. Настя даже улыбнулась – счастливо и весело. Она всех любила, и единственное, чего хотела – доставить радость всем, кто есть рядом с ней. Пусть даже для этого ей придется умереть.
* * *
– Ты не лишнего ей дал, Мастер Джастин? – озабоченно спросил Эдгель – Рожа у нее больно уж довольная. Смотри, попортишь ей мозги, будешь платить за ущерб!
– Эдгель, ты оскорбляешь меня как профессионала! – окрысился маг – Ты мне платишь, я отвечаю за результат! Что, лучше, чтобы она была в сознании, когда я стану ей вставлять амулет? Я что, первый раз это делаю?!
– Ну… извини, Мастер – пожал плечами работорговец – Просто я раньше не видел, чтобы девка ТАК себя вела после снадобья покоя. Ты же все-таки большую дозу ей дал, я видел.
– Так и масса у нее какая! – нахмурился маг – Она весит больше взрослого мужчины! Значит, и снадобья надо больше! И вообще – не мешай работать! Я знаю, что делаю.
И тут же усмехнулся:
– Есть способ, как смягчить нанесенный мне моральный ущерб (он широко улыбнулся). Оставь меня с ней на полчаса. Обещаю, девственность будет цела. Мало других дырок, что ли? Постараюсь ее не повредить! Когда еще выпадет случай поиметь ТАКУЮ красотку!
– Плати тысячу золотых, и хоть в глазницу ее трахай! – парировал сердитый Эдгель – Я же тебе уже сказал! Любой дельный лекарь сразу скажет, что у нее в заднице уже побывал чей-то член. И сразу цена упадет! И зачем мне это надо? Хватит дурью страдать, работай! За что деньги плачу?
Маг горестно вздохнул, в сердцах махнул рукой и приступил к работе. Девушку уже отвязали, и она сидела на столе, сведя вместе колени и тупо улыбаясь в пространство. Она выглядела совершенно счастливой, и маг вдруг подумал о том, что лучше всего на свете живется вот таким, опившимся правильного зелья. Они всегда и всем довольны, всегда счастливы и незлобивы. Главное – вовремя принимать зелье. И тогда тебя не коснутся никакие проблемы мира.
Маг поднял левую руку девушки и оставил ее висеть в воздухе – девушка никак на это не отреагировала. Ее сейчас можно было поставил в любую, самую причудливую позу, и она простоит так до тех пор, пока снадобье не выветрится из организма. Несколько часов – точно. И еще – теперь девушка не чувствовала боли.
Лекарь сделал надрез в подмышке девушки – потекла кровь, но он тут же остановил ее усилием воли, дав импульс магической силы. В разрез вложил две «монетки»-амулета – один в верхнюю часть разреза, другой в нижнюю. Потом снова дал магический посыл – теперь уже на зарастание раны. Через минуту на месте глубокого разреза не было ничего, кроме двух маленьких точек, будто сделанных рукой татуировщика. Так отмечали место закладки амулетов. Две точки указывали на то, что амулетов было заложено два.
– Ну вот… дело сделано! – довольно осклабился маг – Теперь не будет ни беременности, ни заразы. Можно ее спокойно иметь как хочешь. Сплошная прибыль! Представляю – если ее сдать в аренду, в публичный дом – к ней очереди будут выстраиваться! Это же экзотика!
– Ага… – иронично хмыкнул толстяк – И первому же клиенту она откусит яйца. Вместе с членом. А потом выбросит в окно. Ты бы видел, как она Хиста шибанула! Два ребра ему сломала, ты же сам лечил. Эта девка необъезженная, надо вначале ее сломать, сделать так, чтобы она сама просила вставить ей член, да поглубже! Иначе… будет побоище, и ничего больше. Ты к делу, к делу давай! У меня еще работы выше крыши. Хватит болтовни. Убери эти дикарские волосы с лобка, и везде, где найдешь и не найдешь. Обработай с ног до головы. Чтобы ни одного волоска не пропустил! Господа-аристократы не любят волосатых девок. Рабыни должны сверкать голыми лобками – такое вот у них поветрие в последние годы.
– А жаль – ухмыльнулся маг – У нее такой красивый белый пушок… такой мягкий, такой… соблазнительный!
Он погладил девушку между ног, потом аккуратно завалил ее на спину.
– Ладно… приступим. Будет тебе гладкая, как коленка, кожа. Кстати – ты только посмотри, какая она у нее гладкая! А губки – как у ребенка, они еще даже не выпирают из щелки! Ухх… мечта, а не девка! Снизь цену, мерзавец ты жадный! Ну хоть за две сотни отдай! В рассрочку…
– В рассрочку?! Ха ха ха… и это я – жадный мерзавец?! Ты, пьющий с меня кровь за каждое лечение?! Ох, я не могу! Я – жадный! Насмешил! Кстати, ты так и не сказал – что у нее со здоровьем. Есть какие-то недостатки?
– Нет. Поразительно здоровая девица. Могу сказать больше – я таких еще не встречал. Обязательно или с желудком проблемы, или киста на яичниках, или… да всегда что-то находится! А тут – ну просто идеал здоровья! И видно, что занималась какими-то физическими упражнениями – хорошо развиты мышцы, даже слишком хорошо. Жира – очень мало. Есть следы трещины на лодыжке, и несколько утолщений на голени – как от ударов. Но это был давно, все заросло. Ни одного больного зуба, демон ее задери! Дыхание чистое, свежее, как у ребенка. И между ног пахнет только цветами. Не то что у наших баб… (надсмотрщица Эдгеля презрительно фыркнула). Ну что еще сказать… богиня, да и только! Интересно, сколько ты возьмешь за нее на аукционе…
– Мне это тоже интересно – сознался Эдгель, и довольно ухмыльнулся. Ему было хорошо. Подфартило сегодня! Спасибо Аскеру! Вот бы еще его кинуть, мерзавца… а то слишком много денег получит. Может договориться с аукционщиком чтобы тот как-нибудь пособил? Нет, рискованно. Аскер, конечно, мудак… но у него есть кое-какие связи, и вообще – он может осложнить жизнь. Да и репутация… Нет, не стоит оно того. Будем работать честно!
