Евгений Щепетнов
Мечта идиота
Горько стало Косте. Он уже давно подозревал, что этим миром правит сатана. А Бог давно уже бессилен и ничего не может сделать. Если он есть, конечно, тот Бог. Зло творится безнаказанно, и Богу этому самому плевать и на людей, и на творимое ими зло. Только вспомнить войну с фашистами, тот же Бабий Яр и Освенцим – где был Бог, когда это все творилось?
А сейчас – лучше, что ли? Вон, в «братской» Украине разгул бандеровщины! Ходят, зигуют, мрази! За георгиевскую ленточку могут убить! И убивают! Донбасс – мирных людей расстреливают! За что?! За то, что они хотят говорить по-русски?! За то, что не хотят видеть марширующих фашистов?!
В Африке людей до сих пор едят. Да, да – Костя сам видел фото, сидит у костра чернокожий с автоматом Калашникова и жарит насаженную на вертел человеческую ногу! Ну и как это назвать?! Двадцать первый век! И людоеды!
В детстве мечтали: вот настанет двадцать первый век, как здорово все будет! Колонии на Марсе, на Луне! Звездолеты в дальнем космосе! Люди-герои, люди-созидатели! А что получили? Варварство! Дикость! Гомосексуализм в ранге положенности. Во главе всего – деньги. Мир захватил сатана-мещанин, который старается подмять под себя все, все, до чего может дотянуться!
Нет, Костя не хочет жить в таком мире. Он хочет в «прекрасное далеко»!
Но не будет «прекрасного далека». Никогда уже не будет. И это понималось им с небывалой ясностью как никогда.
Костя считал, что Горбачев и те, кто его поддерживал, виновны в распаде величайшего государства мира. И Россия едва не угодила в бездонную помойную яму – навсегда.
Если б не удержали страну на плаву – сейчас творилось бы то, что не раз описывали фантасты: Россию разорвали бы в клочья, поделив эти клочья между собой, – наглы, америкосы, немцы, да все желающие получить клочок российской земли!
Не случилось. Поднялись, укрепились. Медленно, в чем-то плохо и глупо – но все-таки поднялись. Не потому что, а вопреки!
Есть такое свойство русского народа – не поддаваться давлению. Чем больше его давят, тем больше он сопротивляется. А потом как пружина – р-раз! И полетели клочки по закоулочкам! Полетели в разные стороны фюреры, «великие» «эуропейские» полководцы и все, кто мечтает о несметных богатствах Руси. И так будет всегда. Менталитет, однако!
Жалеет ли Костя, что Советский Союз распался? Конечно, жалеет! Только идиот может об этом не жалеть. Или подлец. Агент «эуропейцев». И пиндосов, которые веками мечтали о том, чтобы России не было. Чтобы на ее месте были колонии «цивилизованных» стран.
Эх, если бы на место Горбачева в свое время встал правильный человек!
Если бы этот человек не боялся испортить отношения с Европой и Америкой!
Если бы он не мечтал только об известности за рубежом и о том, как бы получить медаль «Лучший немец года»!
Был бы жив Союз. И за Крым не пришлось бы ругаться со всем миром. И в подбрюшье России не было бы злобного, кишащего змеями фашизма логова американских агентов! Все было бы по-другому! Совсем все!
Но в истории нет сослагательного наклонения – «что было бы, если бы». Увы – нет. И теперь ничего не изменить. Совсем ничего! Теперь одна мечта: не трогайте меня, сволочи! Дайте дожить то, что осталось! Хватит! Два ранения, контузия – хватит! Теперь мечта – море, закат, стакан легкого вина, ветерок, запах цветов. Любимая жена рядом. И никаких забот о деньгах, о том, что будешь есть завтра.
Покой и ветер с Эгейского моря. Или какое там море возле Корфу? Да какая разница – какое! Жить, смотреть на закат и благодарить судьбу за каждый прожитый день. Вот и все…
«С меня вода – с меня худоба!» – старое заклятие текущей воды. Пусть ты и не веришь в мистику и экстрасенсов, однако… Как там сказал нобелевский лауреат по физике Нильс Бор, когда журналисты спросили его, указывая на укрепленную над дверями лошадиную подкову: «Неужели вы, ученый, верите, что она приносит счастье?» Он ответил: «Не верю! Но, понимаете, она приносит счастье и тем, кто в нее не верит!»
Вот и Костя – как только сказал старую фразу заклятия, так и почувствовал, что по коже проносится целый табун мурашек. Будто и в самом деле из тела начала уходить «худоба», она же – проклятие, чернота, негатив. Есть что-то в этом колдовстве, бесспорно!
Пытался смыть татуировку. Тер мочалкой, намыливал, еще тер – и ни в какую! И странное ощущение – там, где остались буквы, мочалка будто бы и не касалась кожи. Казалось, на предплечье есть браслет, но только невидимый и… странный. Можно почувствовать кожу под браслетом, вроде как и дотронуться до нее, но…
Костя даже взял ножик, который лежал на полочке в бане. Кстати, это его пунктик – везде раскладывать ножи. Так, на всякий случай. Вдруг враги нападут – у него тут нож! И там нож! И здесь нож! А работать ножом Костя умел. И метать умел, и резать-колоть. Работа такая! Была… Так вот ножом он попытался провести по коже там, где впитались знаки. Не получилось! Чувствуется давление, но на коже будто наклеена пленка. Очень тонкая, но настолько прочная, что стальное лезвие не оставило на ней совсем никакого следа.
Хотел попилить, хотел нажать сильнее… и не решился. А вдруг все-таки прорежет? И что тогда? Распашет до кости? Смысл в этом какой? Не исследование феномена, а маразм!
Итак, надо заканчивать с «исследованиями». Тем более что желудок подвывает. А где-то не так далеко (и Костя знает – где именно!) его дожидается горячий свежий борщ, красный от свеклы (свеклы должно быть много! Это аксиома!), со свежей сметаной (сам покупал на рынке!) и чесноком. Хорошо!
Да, дальше было именно так. Жена уже спала, но борщ не спал. Он немного подстыл в огромной желтой кастрюле, но так даже лучше – не обжигает. Костя всегда страдал от своей торопливости – хватанет огненно-горячего борща, и готовое дело – пузыри вздулись на щеках и нёбе! Ведь надо же как – набрал ложку, медленно и важно подул на нее, убедился, что остыло, и глотай себе, глотай! А у него давняя привычка – финкой вскрыл банку тушняка, за минуту сожрал содержимое, вымакав остатки подтаявшего на жаре бульона кусочком черствого хлеба, и давай закапывать банку – чтобы не демаскировала позицию. И снова наблюдать! Иначе проморгаешь, прожрешь приход своей смерти.
Некогда было научиться есть медленно, важно, облизывая, обнюхивая каждый кусочек. Как вообще-то и нужно – как требуют гурманы.
На ночь есть вроде как не положено. Но так приятно! И кстати, кем не положено? Не тобой положено – не бери! А мы борща нажремся, включим «ящик» (отключив звук, потому что дрянь всякую показывают) и влезем в Интернет, чтобы посмотреть – кто же там не прав?!
Но Косте сегодня не до разоблачений бандеровщины и проклятых либерастов. Гораздо важнее есть дело: найти, что за браслет ему встретился. И что за буквы на нем изображены. И вообще – что это за ерунда такая с Костей случилась?
Лазил в Сети минут сорок. Попутно посмотрел, сколько примерно стоит наконечник дротика, который вынул из черепа несчастного хозяина браслета (если он был хозяином, конечно!). Само собой, цена оказалась не ахти какой большой, и продавать за эту цену внезапно стало очень жалко. Пусть себе лежит раритет! От этих трех штук ни холодно ни жарко.
Впрочем, вдруг настанет черный день, денег совсем не будет – так можно наконечник и продать. Но пока вроде денег хватает, жить можно. Не так чтобы особо, с изысками, но можно.
У дочери своя семья, муж программист, хорошо зарабатывают, даже помогают маме с папой (Константин гордился дочерью – умницей и железной леди!), что в нынешние времена взрослых инфантилов вообще исключительный случай. Обычно дети с родителей деньги тянут. А Косте с Олей много ли надо? Оле надо только мольберт, краски и чтобы ее некоторое время никто не беспокоил – никто, кроме котов и попугайчика. Косте же надо… Тут уже и так все понятно.
В конце концов уснул и закономерно получил ноутбуком по балде – ноутбук обычно стоит почти вертикально на животе, и когда Костя засыпал, проклятая машинка (и довольно тяжелая!) била его крышкой ровно в переносицу – как сейчас, к примеру. После коварного удара Костя просыпался, выключал свет и с чистой совестью засыпал.
Оля спала в другой комнате – на склоне лет Константин стал ужасно храпеть и ничего с этим поделать не мог. Впрочем, и не хотел. Какая разница – храпит он или нет, если он уже на пенсии? Не в «зеленке» же спит… неприятно, конечно, но не смертельно. Отяжелел, да… все-таки уже пятый десяток добивает, чего уж там говорить…
Завтра не на работу, и эта мысль грела душу. С тем и уснул – улыбаясь чему-то хорошему.
День прожит, и вполне себе интересный день! Дай Бог не последний…
Глава 2
Хорошо, когда не надо вставать рано! Когда можно поваляться в постели, медленно выныривая из сна, как если бы поднимался к поверхности воды после долгого нырка. Перед глазами еще остатки сна, теряющиеся в тумане яркие картинки, но… мозг уже начинает работу в дневном режиме. «Прогревается» перед тем, как «поехать».
За окном дождь стучит в окно, стекая по пластику мутными полосами, машет ветвями калина, выросшая у забора. Небо все в рваных серых кусках «ваты», и ветер гонит ее куда-то на юг.
Хорошо сейчас на юге! Тепло! Впрочем, дома тоже тепло и уютно. Оля еще вчера вечером включила газовый котел, и он хорошенько нагрел воздух в доме. В меру нагрел – Оля знает, как муж не любит жару. Просто-таки ненавидит жару!
Да и на улице еще не мороз. С вечера морозило, а теперь градусов десять, не меньше. В постели, под теплым покрывалом, так уютно и хорошо!
Но надо подниматься. Во-первых, посетить «заведение». Вчера чаю надулся – литра полтора выпил, не меньше. На копе обычно так иссушает – сам удивляешься. Ходишь, копаешь, потеешь, а ветер выдувает влагу. Приезжаешь домой, и давай восполнять потерянное! Ну да, он водохлеб, так это и хорошо! Говорят, что для похудения надо много пить. Вот Костя и худеет!
По крайней мере старается, а что получается не очень, так что такого? Ну, десяток килограммов лишних, и что? Хотелось бы до сотни сбросить. Хотя и центнер при росте в 185 – многовато. Ну так не все же сало! Мышцы никуда не делись – всю жизнь спортом занимался, железо таскал. И бегал. И стрелял. Хм… если стрельбу можно назвать спортом. Как и бег по пересеченной местности в полной выкладке…
Во-вторых, нужно поесть. Оля точно что-нибудь оставила на столе – какую-нибудь еду. А если не оставила, вполне можно приготовить самому. Например, пожарить яичницу. Или сварганить рис с тушняком. А что? Хорошая кашка. Питательная! И особых усилий для приготовления не нужно.
Но прежде умыться. Не сказать, чтобы такая уж потребность в умывании, но себя запускать нельзя. Одичаешь!
На столе в тарелочке три вареных яйца и записка: «Я знаю, что холодные яйца всмятку едят только нехорошие, злые люди. Но ведь ты иногда тоже злой? А потому попитайся. И разбери барахло в амбаре! Задолбало!»
Костя скривился, как от зубной боли. Это вообще-то не барахло, а его инструменты! И не только инструменты, а еще и Особо Нужные Вещи! Сокращенно – ОНВ. И эти ОНВ лежат там, где им и положено лежать. И вещей этих не должна касаться шаловливая рука жены! Иначе они обидятся и пропадут!
Костя вздохнул и потер запястье, раздумывая на тему: «Как ты задолбала своими уборками!» Как только Оля возьмется что-то убирать, так это что-то тут же пропадает. И находится только спустя долгое время и тогда, когда эту вещь уже и искать перестал. Тенденция, однако!
Снова потер запястье и автоматически опустил взгляд, неосознанно удивившись увиденному на предплечье. Совсем забыл о татуировке! Вот же чертовщина!
Потер черные знаки, четко выделяющиеся на уже освободившейся от загара коже (солнце осталось далеко позади, в сентябре). Снова попытался стереть, поплевав на ладонь и потерев ею вправо-влево.
И вдруг – вспышка! Не очень яркая, но такая, что на секунду глаза заволокло пеленой слез, будто глянул на сияющее солнце. Когда проморгался – не поверил глазам. Прямо посреди кухни висела картина. Нет, не картина – ощущение было таким, будто Константин заглядывал в стеклянное окно, идеально чистое, прозрачное, будто после мытья, которое Оля устраивала перед Пасхой в Чистый четверг. Они не были особо религиозными, Костя и Оля Барулины, но есть такие праздники, которые приятно праздновать даже атеистам. Одним из таких праздников и была Пасха. Сладкий запах куличей, крашеные яйца, весна, которая быстро набирает обороты, – вот с чем всегда ассоциировалась Пасха. Костя любил этот праздник.
За «окном» было море. Прозрачное, невероятно прозрачное – таким море и не бывает! То море, что видел Костя, было грязным, мутным, выбрасывающим на гальку-черепашку загаженного берега обрывки водорослей, мусор и пластиковые бутылки. Здесь же была только голубая, прозрачная вода, а берег – белоснежный песок, на котором нет не то что бутылки или объедка пирога – не было вообще никаких следов человека! Только ветер шумел в листьях пальмы да волна с тихим шипением накатывалась на песок.
Пальма?! Ветер?! Волна шипит?! Что за черт?! Как он может слышать ЭТО?! И вообще – что это все значит?!
Секунд пять сидел и тупо смотрел на картинку. Потом заставил себя встать, подошел… протянул руку. Рука прошла через изображение, выйдя с другой стороны – ощущения не было никакого. Просто голографическая картинка в рост человека и шириной… тоже в рост. Квадрат примерно два на два метра. Эдакий экран огромного телевизора, который показывал неизвестно что, включившись неизвестно как.
Что это за место на экране, Костя, само собой, определить не мог. Какие-то острова, точно. Какие, он не знал. Почему острова? Хм… это вопросам вопрос! Просто острова, да и все тут! «Сорок два! А почему сорок два? Ну-у… тогда тридцать семь!»
Нет ориентиров. Нет примет, по которым можно что-то конкретно определить. Вот если бы на картинке были истуканы, как на острове Пасхи, тогда…
Оп! Картинка тут же сменилась! И на ней появился берег моря, покрытый зеленой и бурой травой, склон горы, и на нем… вкривь и вкось – головы истуканов! О господи! Это остров Пасхи!
Сказать, что Константин обалдел, – ничего не сказать. Одно дело, когда в воздухе вдруг возникает картинка – непонятная, необъяснимая, но картинка. Вроде миража. И другое дело, когда ты этой картинкой можешь управлять! А то, что именно он, Костя, управлял этой картинкой, сомнений не было. Вот только что он подумал об острове Пасхи, представил себе истуканов – и они появились. И, кстати сказать, в первый раз, когда Костя сидел и потирал руку, он смотрел в окно на капли дождя, скатывающиеся по стеклу, и с тоской думал о том, что до лета еще далеко, что впереди холодная зима, которую он терпеть не мог, и как хорошо бы сейчас оказаться на пляже с белым песочком! И вот… оказался. Пусть и не физически, так все равно оказался и, похоже, в реальном времени!
Хм… и тоже спорно. С чего это он взял, что в реальном времени? А может, это какая-нибудь запись! Чья запись? Кто ее транслирует? И самое главное – ЗАЧЕМ?! Ой-вэй, да не приставайте вы с глупыми вопросами! Ну вот транслируют, и все тут!
Константин был абсолютным практиком и терпеть не мог самокопания. Вот видит он «окно», в котором расстилается некий пейзаж. И знает Константин, что не сошел с ума, не перепил водки и не накачался наркотиками. Потому что пить давно бросил, наркотики никогда не употреблял и не собирается, а здравомыслию его может позавидовать любой материалист высшей пробы. Видит окно с пейзажем, так и говорит: «Передо мной окно с пейзажем. Это факт. И этот факт нужно обдумать. А прежде изучить явление как можно подробней. По крайней мере для того, чтобы узнать, не принесет ли оно вреда. Не говоря уж о том, что не худо бы знать: может, эта штука еще и выгодна?!»
Итак, что он знает: это явление как-то связано именно с ним. Иначе он не мог бы менять пейзаж. Управлять картинкой. Еще – связано с татуировкой. Потому что картинка возникла тогда, когда начал тереть эту самую татуировку. Значит, как-то включил этот «телевизор».
И тут же в голове зазвучал голос: «Катись, катись яблочко наливное по тарелочке серебряной! Покажи нам страны заморские, снежные!»
Черт подери! Картинка тут же сменилась – теперь на ней была бескрайняя снежная равнина, сверкающая под лучами солнца! Что это?! Антарктида? Арктика? В это время суток – где может сиять солнце? И чтобы еще там лежал снег?!
Константин опустил голову, помотал ею из стороны в сторону. Голова слегка кружилась – то ли от волнения, то ли от интенсивной работы мысли. Кровь била в затылок, резко заболела голова. А может, это воздействие браслета? То есть татуировки? Может, эта штука поддерживается энергией его организма?! А что, чем-то ведь процесс должен питаться! Ну вроде электричество такое, телесное. Зачем-то ведь браслет этот чертов впился в тело, прирос к нему!
В том, что браслет прирос, Константин не сомневался ни секунды. Он ЗНАЛ это. Прирос, прикипел к телу, стал его частью – наверняка. Как, зачем, почему – да кто ж его знает?
Самое интересное, Константин всегда подозревал, что поиски старинных сокровищ могут закончиться чем-то похожим. Но только гораздо худшим. Например, раскопает он какую-нибудь древнюю болезнь, о которой в современности никогда и не слышали. Или слышали, да не подозревали, что это такое на самом деле. Вот были же в старину эпидемии чумы – там еще врачи ходили в жутких масках с клювами. Уже потом Костя прочитал где-то в Сети, что в клювы доктора клали пахучие травы, уберегающие нежный нюх от невыносимой вони сотен и тысяч разлагающихся чумных трупов. О происхождении чумы, о микробах, бактериях тогда не имели никакого понятия, так что озаботиться созданием чего-то вроде противогаза, уберегающего от заразы, было в то время совсем даже некому. А вот насовать душистых трав – это да.
Какую болезнь тогда называли чумой? Что это была за болезнь, в считаные часы и даже минуты покрывающая тело человека гнойными нарывами и убивающая его вернее, чем разрыв артиллерийского снаряда? И куда чума делась ПОТОМ, в двадцатом веке? Уж не говоря о двадцать первом. Вот так копнешь «старину» и… – загремел под фанфары!
И вот – браслет. Пусть и не страшная штука, но странная! Очень странная! И получается – высасывающая силы?!
Константин взглянул на браслет, прикинул, куда он сделал поворот вокруг предплечья, и, осторожно обхватив браслет, повернул его в обратную сторону, по часовой стрелке. Ничего особого не произошло – ничего не щелкнуло, не зазвучало, не засветилось. Только знаки на предплечье сдвинулись по направлению, заданному Костей, и встали так, как стояли раньше. И Костя заметил, что фигурка, которую он называл «треугольник», оказалась как раз посередине, напротив безымянного пальца.
Уфф! Голова еще болела, но не так уж и сильно. Остаточные явления, точно. Головная боль уже затихает и почти не ощущается. Хотя кровь так и бьет в голову, так и бьет, аж в ушах звенит!
Но да ладно, здоровья, слава богу, еще хватает. И реакция, как у молодого. Впрочем – ну что сейчас, в наше время, пятьдесят лет? Средний возраст! Это в старину до полтинника не доживали, помирали в тридцать, максимум в сорок лет. От какой-нибудь «инфлюэнцы», о которой, как и о чуме, никто из современников сейчас не имеет никакого понятия. Считается, что так когда-то называли грипп. Вот только почему-то от этого «гриппа» мерли не хуже, что от какой-нибудь чумы. Только помедленнее.
Итак, думать, думать, думать… Рассуждаем: найден некий браслет, обладающий неопределенными свойствами. Например, показывать картинку того, что ты хотел бы увидеть. Нет, не так: картинку того места или того объекта, мысль о котором возникла у тебя в голове. Вот так будет точнее. Наука, однако! Она требует точности!
Константин вдруг поймал себя на том, что ему ужасно нравится то, что сейчас происходит. Ну да, все любили или любят фантастику! Зачитывались ею в детстве и юности! Да и став взрослыми – все равно ее читают! Ну, если не все, так многие.
Тот же Константин – всегда берет на дежурство планшет с закачанными в него книгами, а в последние годы стал слушать аудиокниги – так и глаза не устают и время на чтение не теряется. Надеваешь беспроводные наушники, включаешь телефон с закачанными в него аудиокнигами – и понеслось. Слушай, наслаждайся. И дома можно слушать, пока работаешь по домашнему хозяйству, и на работе – если обстоятельства позволяют. Днем-то особо не послушаешь, а вот ночью самое то.
И стать субъектом фантастического сюжета – кто из читателей об этом не мечтал? Летать в космос, путешествовать в глубинах океана, встретить инопланетян… найти какой-нибудь артефакт!
И вот – нашел! Так почему не порадоваться?! Это же… чудо! Самое настоящее фантастическое чудо!
Константин вдруг захотел есть. Да так остро, так яростно, что живот забурчал и даже заболел. Давно так не хотел есть – с самой юности. Даже сейчас помнит, как шел с рыбалки и приговаривал: «Так есть хочется! Сейчас целого быка бы съел!» Так проголодаться можно только в детстве и юности, когда организм растет и требует энергии. А потом, когда вырастешь, когда повзрослеешь – уже не так. Просто хочется поесть – потому что надо и потому что просто хочется. Но не так, чтобы сожрать быка! Хе-хе…
Нашел в холодильнике копченое сало (сам коптил, на яблочных стружках!), настрогал на сковороду, несколько минут дожидался, когда сало вытопится и начнет скворчать, выбросил шкварки (ну не любит он шкварки!), разбил в раскаленное сало три яйца, ругнувшись, когда брызги попали на руку и на щеку, – стрельнуло, как каменным крошевом от шальной пули. Потом сидел и ел яичницу, похрустывая маринованными огурцами (сам мариновал!). И думал о том, что сейчас вот поест и займется исследованием браслета. И при мысли о том, что ему предстоит, почему-то теплело на душе. Ведь интересно! Ну правда же интересно!
Яичница провалилась в желудок, притопил ее холодным зеленым чаем с лимоном, собрался съесть сладкую печеньку и вдруг поймал себя на том, что специально медлит, тормозит начало «исследований»! Нет, не потому, что чего-то опасается или даже боится – просто смакует ситуацию, оттягивая предвкушаемое удовольствие. Ему интересно! И такого острого интереса не было уже давно!
Ухмыльнулся, аккуратно положил надкусанную печеньку в вазочку среди конфет «Москвичка» фабрики Бабаева и, откинувшись на спинку стула, сдвинул рукав тельняшки повыше. Так, чтобы было видно браслет.
Минуту сидел, разглядывал приросший к телу артефакт, внутренне немного содрогаясь (как это могло случиться?! Да черт подери – что же это такое?!), а потом решительно взялся за браслет и сдвинул знаки против часовой стрелки.
Опять вспышка, но уже вполне терпимая (и, судя по всему, вспышка не в комнате, а в мозгу!), и вот перед глазами – скалы! Горы, покрытые пожухлой осенней травой, береза, выросшая в распадке между горами, и долина, когда-то бывшая большим прудом, в котором купались родители и он сам вместе с ними и в одиночку, с пацанами.
Это была родина Константина, Оренбургская область. Тут, в селе Херсонка, теперь уже не существующем, он провел лучшие годы своего детства. С этих гор катались с отцом на санках. А тут, в этой скале, было углубление вроде навеса, и мальчишки называли его пещерой. В пещеру ходили, чтобы посидеть, пожечь костер, поболтать и посмеяться. Жгли серу, добытую на помойке возле медно-серного комбината города Медногорска (туда автобус ходил, всего 15 километров до города), и однажды капля этой горящей серы угодила на лоб Олегу Довганю, прожгла кожу до самой кости (шрам потом остался). И они очень опасались, что Олежка всех их заложит, потому что жечь ядовитую серу, само собой, – запретное удовольствие, хотя и невероятно интересное. Почему интересное, Костя не знает до сих пор. Вот интересное, и все тут! Теперь-то ему так не кажется…
Константин жадно всматривался в картинку, и на душе теплело – Родина, черт подери! Вот бы туда шагнуть! Пройти через картинку!
И тут же в голову стукнула мысль: а может?! И Константин взялся за браслет и повернул еще раз. В ту же сторону, против часовой стрелки.
Вспышка!
Только уже не белая, а красная. И картинка теперь была обрамлена не белой «рамой», а красной! И тут же в кухню ворвался ветер!
Пахло степными травами. Чебрецом. Полынью. Диким чесноком, который Костя ужасно любил. Мокрыми скалами и павшей листвой.
Резкий, холодный ветер сдул полотенце с кухонного стола, открыв нарезанные куски хлеба, бросил на пол крошки, оставленные Константином, и швырнул ему в лицо пригоршню ледяного дождя, который хлестал по знакомым скалам, стекая по ним ручейками и собираясь в лужицы на ровной площадке, бывшей когда-то дном старой «пещеры».
Константин рванул браслет назад, по часовой стрелке, возвращая его к первоначальному состоянию. Треугольник снова указал на безымянный палец – все, эксперимент закончен!
Снова заболела голова. Забилась кровь в висках, в затылке. Похоже, что эти болезненные ощущения как-то связаны с браслетом и с тем, что он может делать. А что он может?!
И первая мысль, которая вдруг ошеломила Костю своей простотой: «Я богат! Теперь – я богат!»
Однако следовало проверить, так ли это. Так ли на самом деле, действительно ли браслет может открывать дверь туда, куда Константин задумал?
Нет, сейчас он задумает не медногорские горы и не Эльбрус с Эверестом – к черту горы! Пляж! Вот куда Костя отправится! Заслужил он добрую порцию горячего солнца и теплого моря? Как есть заслужил!
Итак… белый песок, голубое море… еще поворот… есть! Шум пальмы, сухой песок в глаза, морская пена, шлепнувшаяся на щеку – вперед!
Шаг! Второй! Третий!
Есть!
На песке!
Окно висело за спиной, и Константин срочно его прикрыл. Так, на всякий случай. Если оно питается от мозга носителя браслета, так как бы не высосало всю энергию из этого самого мозга! А то, пожалуй, сделаешься овощем или вообще подохнешь. Кто его знает, этот артефакт!
Немного тряхануло, как от слабости, или же это просто вышел из тела осенний российский холод. Константин глянул на солнце, счастливо улыбнулся и, сдернув с себя тельняшку, замотал ею в воздухе и радостно завопил:
– А-а-а! Чудо! Это – чудо! Я люблю чудеса-а!
За спиной кто-то ойкнул, Константин осекся, замолчал, быстро обернувшись, и увидел только спину мужчины (или мальчика?) небольшого роста, одетого в полотняные штаны и застиранную голубую рубаху. Чужак улепетывал так, что Константин даже не успел разглядеть – мужчина это на самом деле или женщина. По большому счету ему было наплевать, кто от него так сквозанул, но лучше бы знать врага в лицо. Хотя бы представлять, с чем или с кем он имеет дело.
Почему «врага»? Да пока не знаешь, кто это такой, лучше заранее считать его врагом. Паранойя? Это правильная паранойя, которая позволяет оставаться в живых как можно дольше. Кстати, не зря во многих языках Земли «чужой и «враг» обозначаются одним словом.
Выждал десять минут, готовый убегать или драться, – вдруг этот сбежавший типчик наведет толпу своих соратников? Но никого не было, и Константин со спокойной совестью стащил еще и брюки, внезапно обнаружив, что вышел в экспедицию, нацепив на ноги всего лишь резиновые шлепки-сланцы. Хорошо подготовился, ничего не скажешь! Домашняя одежда и тапки! А вдруг не вернется? Вдруг браслет перестанет работать?
От этой мысли даже пот прошиб. Или пот прошиб от того, что немилосердно жарило солнце? Так-то Костя любил загорать и во дворе ходил в одних трусах, да и на копе при первой же возможности раздевался и ходил в одних трусах и ботинках. Но с тех пор загар уже сошел (быстро слетает, за считаные дни!), а потому кожу ощутимо припекало, будто на нее направили раскаленный фен.
Но было приятно. Прозрачное море, солнце жарит, песок под ногами – мягкий такой, белый!
Константин улыбнулся и вошел в воду. Идти до более-менее глубокого места было довольно далеко – пологий пляж уходил в воду под совсем маленьким наклоном, – и когда Костя добрался до глубины примерно в метр, он опустился на колени и встал грудью к налетающим голубым волнам. Теплая вода! Соленая! И это никакие не глюки!
Ах-ре-неть! В голове не укладывается, правда! Вот сейчас – маленький домик на окраине города, дождь за окном, холодный ветер, а через минуту… ап! Белый песок! Голубой океан! Синее небо! Ну чем не жизнь?!
Голоса. Оглянулся – за спиной несколько человек восточной внешности. Небольшой рост, худенькие – как подростки. Галдят, показывают на Константина руками.
В толпе двое людей явно от власти – серая форма, значки, нашивки. И пистолеты в кобурах на поясе. Рукоятки торчат – у одного черный пистолет, и если Константин не ошибся – это «глок». У второго что-то такое фэнтезийное, пижонское – серебряное покрытие, щечки на рукоятке перламутровые. Похоже, «кольт» сорок пятого калибра, «тюнингованный» по желанию хозяина. Перламутр или не перламутр, но штука здоровенная этот «кольт» – в ствол палец залезет! Получишь из такого пулю в ногу – мало не покажется. Да что в ногу – в брюхо! Все кишки перемешает. Останавливающее действие – это тебе не из 5.45 навылет получить. Этот пулей и руку на хрен оторвет!
Полицейские пока стояли спокойно, поглядывали на Костю внимательно, но в общем-то мирно. Похоже, их оторвали то ли от обеда, то ли от отдыха, чем они были не очень-то довольны. И в самом деле – зачем тащить уважаемых полицейских к какому-то типу, глупо улыбающемуся голубому небу, сидя по шейку в морской воде? Ну видно же – идиот! Небось обкурился шмали и давай себе медитировать! Не первый и не последний иностранец!
Константин встал и пошел к брошенной на берегу одежде. Когда он поднялся, человечки вдруг затихли, а у полицейских руки сами собой потянулись к кобурам – один даже взялся за рукоять пистолета, тот, что с «глоком». Что такого опасного было в его виде, Костя не понял – он голый, в одних трусах. И трусы как трусы – «боксерки», угрозы точно не несут.
И только когда он подошел ближе к группе, стоявшей как раз возле его штанов и тельника, понял – размеры. Эти люди едва доставали ему до плеча. Да и габариты – Костя был минимум в полтора раза шире в плечах, чем любой из них, включая полицейских.
А еще он заметил взгляды, направленные на его плечо – некогда он по глупости и молодости сделал на нем татуировку с изображением Смерти, которая вместо обычной косы держит в руках винтовку СВД. И ниже слово – «Спецназ».
Ну, дураком был, да. Пьяным дураком. Федька Жижин, сослуживец, набил по пьянке, в палатке, при свете фонаря… вот и осталось. Набить-то легко! А вывести – это уже никак. Да и зачем выводить? Ну, был, да. Поучаствовал. Вспоминать только неохота. Незачем вспоминать!
