Евгений Петрович Горохов
Хроника кровавого века-5. Мы старый мир разрушим

Полная версия

«Весь Мир насилья мы разрушим.

До основанья, а затем.

Мы наш, мы новый Мир построим:

Кто был ничем, тот станет всем».

Гимн «Интернационал», автор текста Эжен Потье, русский перевод Александра Коца.

Глава 1

1923 год.

Уолт-стрит связала свою судьбу с финансами в XVIII веке. С 1711 по 1762 год на ней был невольничий рынок, там продавали рабов: индейцев и негров. С каждого реализованного раба выплачивалась пошлина, эти деньги приносили существенный доход городской казне. В XIX веке в штате Нью-Йорк вырыли канал Эри. Он связал Атлантический океан с Великими озёрами. Город Нью-Йорк стал единственным морским портом США, который был связан с внутренними водными магистралями. Это сделало его крупнейшим деловым центром страны. Все американские банки открыли отделения на Уолт-стрит. В конце XIX века в Соединённых Штатах начался промышленный бум, главная финансовая улица страны обросла небоскрёбами.

На углу Уолт-стрит и Брод-стрит располагается четырёхэтажное задание в форме неправильного семиугольника. Его фасад выложен розовым мрамором. Это центральный офис банка «Джи Пи Морган и компаньоны». Ньюйоркцы окрестили его «Дом Моргана».

Великий и ужасный Джон Пирпонт Морган-старший много сил отдал для организации Федеральной резервной системы США. Ради создания ФРС в 1907 году он вместе с Ротшильдами, организовал «банковскую панику», в результате едва не рухнула финансовая система Соединённых Штатов.

Морган-старший умер в марте 1913 года. Он шесть месяцев не дожил до рождения своего детища – Федеральной резервной системы. Акционерами ФРС стали финансовые кланы Морганов, Ротшильдов, Варбургов, Рокфеллеров, Голденов, Саксов, и Леманов. Дело отца продолжил сын – Джон Пирпонт Морган-младший, которого друзья и враги звали Джипи.

Именно создание Федеральной резервной системы явилось причиной мировой войны. Доллар США, который печатала ФРС, должен стать основной валютой. Для этого конкурентов необходимо вогнать в долги. После окончания мировой войны Великобритания и Франция стали должниками США. Немецкая экономика раздавлена огромными репарациями, которые Германия должна выплачивать победителям. В Российской империи произошла революция, ввергнувшая страну в пучину Гражданской войны. Однако акционеры ФРС прекрасно понимали: это временный успех. Великобритания и Франция имеют колонии. Качая оттуда ресурсы, британцы и французы быстро восстановят свои экономики.

Первоначальный расчёт акционеров ФРС основывался на том, что Гражданская война в России расколет страну на множество частей. США приберут к рукам Сибирь и Дальний Восток, с их богатыми природными ресурсами. Учитывая, что американцы во время войны вытеснили Великобританию из Южной Америки, то Соединённым Штатам будет вполне по силам доминировать в послевоенном мире. Но планы акционеров ФРС поломали большевики.

Победив в Гражданской войне они, сохранили Россию неделимой. Однако большевики получили разрушенную страну, и множество экономических проблем. В марте 1921 года советское правительство объявило о проведении Новой экономической политики. В рамках НЭП планировалось передавать в концессию иностранным компаниям разработку месторождений с полезными ископаемыми. У акционеров ФРС появилась надежда: они, достигнут своих целей экономическим путём. Финансист Чарльз Дауэс придумал план, как во благо США, связать богатую природными ресурсами Россию, с промышленной Германией.

12 января 1923 года Дауэс представил свой проект Джипи. Суть его была такова: США финансирует немецкую промышленность. Германия на американские доллары запускает производство, изготавливает различный товар. Немцы продают его России. В качестве оплаты берут золото и сырьё. Золото идёт на выплату репараций Великобритании, Франции и Бельгии. Сырьё немцы используют для производства нового товара. Дальше по кругу.

Полученное золото, Франция, Великобритания и Бельгия передают США в счёт погашения долгов, набранных во время войны. План Чарльза Дауэса понравился Джипи, но требовалось более детально обсудить его. Спустя десять дней в «Доме Моргана» собрались главы финансовых кланов: Пол Варбург, Джон Рокфеллер, Филипп Леман и Генри Голдман. В качестве консультантов пригласили юристов Томаса Маккитрика и Джона Даллеса. Оба работали в Комиссии по репарациям.

– Господа, вам известно, что репарационный долг Германии составляет сто тридцать миллиардов золотых марок, – Чарльз Дауэс открыл папку с бумагами. – Немцам придётся выплачивать репарации свыше шестидесяти лет.

– Союзники согласны принимать метал и уголь, в счёт оплаты долга, – вставил Джон Даллес.

– В условиях сильной инфляции наращивать производство не получится, – махнул рукой Дауэс. Он вздохнул: – Немцы загнали себя в тупик. Канцлеры Йозеф Вирт и Вильгельм Куно обещали немецким рабочим повышение зарплат, для этого приходиться печатать деньги. Печатный станок не даёт продуктов потребления, отсюда рост инфляции.

– Правительства Франции и Бельгии тоже постарались усугубить ситуацию, – Джипи потряс газетой «Нью-Йорк таймс». На её первой полосе крупными буквами напечатано: «11 января 1923 года войска Франции и Бельгии заняли Рур. Причиной оккупации явилось то, что Германия не в состоянии производить выплаты по репарациям». Морган швырнул газету на стол: – В сложившихся условиях план, предложенный мистером Дауэсом, прекрасный выход из положения.

– Британское правительство на этот счёт может иметь иное мнение, – проскрипел Пол Варбург.

– Правительству Великобритании можно предложить выгодную сделку, – улыбнулся Томас Маккитрик.

– Какую? – Генри Голдман протёр платком очки.

– Комиссия по репарациям рекомендует британцам следующий вариант: правительство США начнёт погашать американским банкам военные долги Великобритании, – поправил узел галстука Томас Маккитрик.

– Джон, вам следует подсказать эту идею Хьюзу,¹– Джипи посмотрел на Даллеса.

– Всю нашу комбинацию могут поломать большевики, – буркнул Пол Варбург.

– Не всё так мрачно, – улыбнулся Джипи. – Ленин, возглавляющий Советскую Россию, не может похвастаться отменным здоровьем. Вторым человеком в партии большевиков является Лев Троцкий. У меня с ним налажен контакт. Троцкий будет проводить нашу политику.

В 1911 году Джон Пирпонт Морган-старший дал две тысячи долларов Льву Троцкому на газету «Правда», тот издавал её в Вене. Морган-старший посоветовал сыну не терять из виду Льва Троцкого. Джипи оказывал ему финансовую помощь. В январе 1917 года он пригласил Троцкого в США. В мемуарах Лев Давидович весьма скупо пишет о своём пребывании в Нью-Йорке. Однако этот период его жизни объясняет все последующие поступки. В Нью-Йорке Лев Давидович окончательно попал под влияние Джипи, и стал выполнять его указания.

В 1917 году было ясно, что Германия, Австро-Венгрия и Османская империя войну проиграют. По замыслу правительств Великобритании и Франции: Российская империя, кровью своих солдат и офицеров оплатившая победу Антанты, не должна быть в числе победителей. Британская разведка Ми-6 и Второе бюро Генерального штаба французской армии² стали готовить переворот в России. Американцы держались на вторых ролях. В результате заговора, в начале марта 1917 года Николай II отрёкся от престола. Власть в России перешла к Временному правительству.

Любая революция это замена старого государственного аппарата новым. Но в условиях большой войны такое мероприятие для государства опасно. К осени 1917 года Временное правительство окончательно утратило контроль над страной, Российская империя стала распадаться. В ноябре 1917 года большевики легко взяли власть в стране. По планам акционеров ФРС, в России после захвата власти большевиками должна разгореться гражданская война, но она не начиналась.

Врагов у большевиков оказалось много, однако они были разобщены. Отряды Красной гвардии подавляли разрозненные антибольшевистские выступления. Время шло, большевики создавали свою армию, а гражданская война всё не разгоралась. Вот тогда-то Джипи выложил свою козырную карту – Троцкого. В 1918 году Лев Давидович был председателем Военно-революционного совета. РВС создавал вооружённые силы Советской России.

16 мая 1918 года Лев Троцкий издал приказ о разоружении Чехословацкого корпуса. Приказ № 317 гласил: «Все советы под страхом ответственности обязаны немедленно разоружить чехословаков. Каждый вооружённый чехословак, который будет найден на линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооружённый чехословак, должен быть выгружен из вагона и заключён в лагерь для военнопленных».

Чехословацкий корпус был набран из военнопленных чехов и словаков. Летом 1917 года Генеральный штаб российской армии планировал использовать его против армии Австро-Венгрии. К концу 1917 года в его рядах насчитывалось свыше пятидесяти тысяч человек. Большевики, взяв власть в стране, хотели вывезти чехословаков из России. Командование Чехословацкого корпуса выбрало Владивосток портом отправки своих частей. Эшелоны с чехословаками растянулись от Поволжья до Дальнего Востока.

Лев Давидович прекрасно понимал, что слабые отряды Красной армии не способны разоружить Чехословацкий корпус, и его приказ станет предлогом для восстания чехословаков. На тот момент Чехословацкий корпус был единственной военной силой, способной противостоять большевикам.

Восстание чехословаков спровоцировало Гражданскую войну в России, которая продлилась два года. Однако большевики смогли одержать победу. Захват России военным путём не удался. Теперь Джипи с помощью Троцкого рассчитывал закабалить ее, применив план Чарльза Дауэса.

– Томас Ламонт отправится в Москву для встречи с Троцким, – Джипи встал и подошёл к столику. Он налил в стакан минеральной воды: – План Дауэса безукоризнен с экономической точки зрения. Троцкий легко сможет убедить большевистское правительство принять его.

– Следовательно, теперь всё зависит от Ламонта, – улыбнулся Чарльз Дауэс.

Томас Уильям Ламонт был финансовым партнёром Джона Пирпонта Моргана-младшего. Во время Гражданской войны в России он поддерживал связь между Джипи и Троцким. Ламонт с подачи Моргана был назначен представителем Министерства финансов США на Парижской мирной конференции. На ней определялась величина репарации, которую Германия выплатит победителям.

***

Томас Ламонт приехал в Москву седьмого марта. Утром следующего дня он вышел побродить по московским улицам. НЭП благотворно сказался на Москве. Витрины магазинов, заколоченные досками в первые годы революции, сияли изобилием товара. Народ глазел на узконосые лакированные мужские штиблеты фирмы Зеленкина, ажурное женское бельё и корсеты «от мадам Бландер». Всё это люди покупали редко, денег не было. Зато на рынках шла бойкая торговля. Там можно купить поношенный британский военный мундир, калоши, крепдешиновую юбку и много ещё чего.

Ламонт видел голодную Москву в восемнадцатом году, и был удивлён, обозревая продуктовое изобилие на Сухаревском рынке. Целые ряды нежно-белой сметаны, горы куриных яиц и мясо на любой вкус. Потолкавшись у прилавков, Ламонт взял извозчика, и поехал на Пречистенскую набережную. Там в бывшем доме Перцовой жил Троцкий.

– Перед тем как приехать к вам мистер Троцкий, я посетил московский рынок, – Ламонт затянулся сигаретой. Он смотрел, как Лев Давидович читает письмо Джипи. – Наблюдая изобилие на рынке, я сделал вывод, что, по крайней мере, в Москве с продуктами хорошо.

Лето 1920 года в России выдалось жарким. В Поволжье урожай пшеницы и ржи сгорел на корню. В стране ещё полыхала Гражданская война, советской власти требовалось кормить пятимиллионную Красную армию. В деревнях продотряды забирали почти всё зерно у крестьян, не оставляя запасов на посевную. Это сказалось через год. Летом 1921 года в России разразился голод. Особенно тяжело было с продовольствием в Поволжье. Люди умирали от голода целыми деревнями. Большевистское правительство пыталось на золото купить продовольствие за границей. Но Советскую Россию официально никто не признавал, действовать приходилось нелегально. Американцы охотно продавали продовольствие за золото. Они хорошо заработали на голоде в России.

В марте 1921 года большевики объявили о Новой экономической политике, крестьянам стало выгодно увеличивать посевные площади. Осенью 1922 года из деревень начали привозить продукты на городские рынки.

– Картина не такая уж и радужная, – Троцкий положил письмо Джипи в папку. Он снял пенсне: – У нас крайне мало промышленного товара, он очень дорогой. Крестьянам не выгодно продавать сельскохозяйственную продукцию по низким ценам. Образовались ножницы цен.

«Интересный оборот речи, – усмехнулся Троцкий. Он снял пенсне и протёр носовым платком: – Нужно будет вставить его в своём выступлении». В слух Лев Давидович произнёс:

– Это заводит в тупик нашу экономику.

– Я привёз решение вашей проблемы, – улыбнулся Ламонт, имея ввиду письмо Джипи.

****

Московская гостиница «Савой» находилась в ведомстве Наркомата иностранных дел. Томас Ламонт приехал в Советский Союз по линии Американской администрации помощи.³ Он поселился в этой гостинице. Туда Троцкий велел своему водителю отвезти Ламонта. После беседы с американцем, Лев Давидович пообедал и хотел часок вздремнуть, но позвонил Алексей Рыков:

– Я прошу вас приехать ко мне. Требуется срочно обсудить один вопрос.

– У меня сломалась машина, – Троцкий подавил зевоту, – водитель сказал, что починит её через полтора часа.

– Я пришлю за вами свою машину, дело не терпит промедления, – не дожидаясь ответа, Рыков положил труб

«Чего он так всполошился?!» – возмутился Троцкий, надевая шинель.

***

– Запорожец проявляет интерес к закупке паровозов в Швеции! – метался по кабинету Рыков.

Месяц назад Иван Запорожец был назначен начальником отделения в Экономическом управлении ГПУ. В 1918 году Советское правительство организовало Всероссийскую чрезвычайную комиссию (ВЧК). В её компетенцию входило «борьба с контрреволюцией и саботажем». Это была служба безопасности молодой Советской республики. В 1922 году в Советской России произошли большие изменения: закончилась Гражданская война, перешли к Новой экономической политике. ВЧК была преобразована в Главное политическое управление (ГПУ). Оно занималось борьбой со шпионажем, отслеживало политическую ситуацию в стране. На ГПУ возложили расследование экономических преступлений, организовали Экономическое управление. Иван Запорожец возглавлял отделение, курирующее внешнюю торговлю.

– ГПУ нужно показать свою работу. Пусть изучают документы по закупке паровозов в Швеции. Что тебя так встревожило Алексей Иванович?!– улыбнулся Троцкий. Лев Давидович тоже забеспокоился, но не стоит это показывать Рыкову.

С марта по декабрь 1920 года Троцкий наряду с должностью народного комиссара по военным и морским делам, руководил комиссариатом путей сообщения. В России была разруха. Из-за нехватки угля стояли заводы. Шахты Донбасса добывали уголь, но везти его было не на чем. Паровозный парк, доставшийся большевикам от Российской империи, был разрушен. Требовались новые паровозы, но их не было. В Российской империи локомотивы производили Камско-Воткинский, Коломенский, Мальцевский и Невский заводы. После Гражданской войны производство на них остановилось. Потребуется время, чтобы восстановить заводы, а паровозы нужны сейчас. Лев Троцкий предложил главе советского правительства Владимиру Ленину закупить тысячу паровозов за границей. Ленин поручил курировать этот вопрос своему заместителю Алексею Рыкову. Тот во всём доверял Троцкому, и Лев Давидович решил провернуть выгодный для себя гешефт.

Троцкий направил закупать паровозы своего приятеля Юрия Ломоносова. Тот отправился в Швецию и заключил договор с фирмой «Нидквист и Хольм». Эту фирму Ломоносову посоветовал шведский банкир Улоф Ашберг – давний партнёр Абрама Животовского, дяди Троцкого по материнской линии. После Октябрьской революции Животовский перебрался в США, и поддерживал постоянную связь с племянником.

Фирма «Нидквист и Хольм» производила сорок паровозов в год, больше не позволяли производственные мощности. Это обстоятельство не смутило Юрия Ломоносова, и он заключил контракт. Соглашение было прописано таким образом, что шведская фирма не несла никакой ответственности за срыв заказа. Шведы заломили огромную цену и потребовали полную предоплату. За тысячу паровозов они просили двести сорок миллионов рублей золотом. Узнав о таком контракте, с Троцким связался Оскар Хеншель – владелец немецкого машиностроительного концерна. Он предложил Льву Давидовичу выполнить заказ за половину суммы, но Троцкий отказался.

В ноябре 1920 года Советская Россия переправила золото в шведский «Новый банк». Этим банком владел Улоф Ашберг. СНК⁴ потратил треть золотого запаса Советской России на покупку паровозов в Швеции. За два года фирма «Нидквист и Хольм» предоставила России сорок шесть паровозов, и стала затягивать дальнейшую поставку.

После того, как русское золото оказалось в хранилище «Нового банка» в Стокгольме, Лев Давидович пожаловался Владимиру Ленину, что не может совмещать две наркомовские должности. Его освободили от руководства наркоматом путей сообщения. Троцкий считал, что провернул блестящую финансовую комбинацию, но теперь ей заинтересовался Иван Запорожец.

– Меня тревожит интерес ГПУ к сделке по закупке паровозов, – вздохнул Рыков. Зазвонил телефон, он снял трубку с аппарата, прошептал: – Помянешь чёрта, а он тут как тут. Дзержинский на проводе.

Феликс Эдмундович не слышал, что его сравнивают с нечистой силой, он звонил по поводу выделения средств на ремонт железных дорог. В апреле 1921 года Владимир Ленин назначил его наркомом путей сообщений.

– Алексей Иванович предлагаю завтра обсудить с Сокольниковым⁵ вопрос финансирования ремонта железных дорог, – Дзержинский закурил папиросу.

Закончив разговор с заместителем председателя Совнаркома, Феликс Дзержинский положил трубку на телефонный аппарат. В кабинет вошёл Вениамин Герсон, начальник секретариата ГПУ.

– Иван Белов в приёмной, – доложил он.

– Пусть войдёт, – кивнул Дзержинский. Он стряхнул пепел от папиросы: – Через полчаса пригласите ко мне товарища Запорожца.

В мае 1918 года после приказа о разоружении Чехословацкого корпуса, Дзержинский, возглавлявший ВЧК, заподозрил Троцкого в двурушничестве. Феликс Эдмундович приказал чекисту Ивану Белову «приглядывать» за Львом Давидовичем.

– Сегодня в тринадцать часов Троцкий находился дома. Его посетил американец Томас Ламонт, прибывший в Москву вчера, – Иван Белов заглянул в свою тетрадку.

– О чём он мог говорить с Троцким? – Дзержинский встал и открыл форточку.

– Этого установить не удалось, – пожал плечами Белов. Он закрыл свою тетрадь: – У Троцкого американец пробыл сорок минут, затем поехал в гостиницу.

Георгий Федотов – водитель Троцкого был завербован Беловым год назад. Он отвозил Томаса Ламонта до гостиницы «Савойя», потом позвонил Ивану Белову на Лубянку.

– Иван Николаевич, а этот американец случайно не банкир? – Дзержинский сел за рабочий стол.

– В учётной книге посетителей гостиницы «Савойя» Ламонт записан как представитель министерства финансов США, – полистал тетрадь Иван Белов.

«Нет ли тут связи с паровозным делом?» – задумался Дзержинский.

Разбираясь в делах Наркомата путей сообщений, Феликс Эдмундович узнал о странном контракте со шведской фирмой «Нидквист и Хольм». Вскоре в журнале «Экономист» вышла статья Александра Фролова, профессора Института инженеров путей сообщения. Он писал о том, что Россия втридорога заказала паровозы в Швеции, вместо того, чтобы потратить деньги на оборудование для своих заводов. Дзержинский показал статью Владимиру Ленину, но при этом добавил, что Александр Николаевич Фролов разрабатывается ВЧК по делу «Петроградской боевой организации».

«Товарищ Дзержинский, закупкой паровозов за границей занимается Юрий Владимирович Ломоносов. Преданный большевик, и отличный инженер-путеец. Вы же поверили пасквилю контрреволюционера. С вашей стороны это политическая близорукость! Я требую разогнать редакцию этого контрреволюционного журнала!»– разозлился Ленин.

Горячность Владимира Ильича не убедила Дзержинского, тем более следствие выяснило непричастность профессора Фролова к «Петроградской боевой организации». Летом 1922 года руководитель ИНО ГПУ⁶ Меер Трелиссер доложил, что собирается направить своего сотрудника Адольфа Чапского в заграничную командировку. Чапскому предстояло организовать резидентуру ГПУ в Стокгольме. Перед командировкой Дзержинский вызвал его к себе. Феликс Эдмундович дал ему задание навести справки о фирме «Нидквист и Хольм».

Спустя несколько месяцев Чапский сообщил: фирма «Нидквист и Хольм» имеет небольшой завод в городе Трольхеттан. Производственные площади этого завода никак не позволяют выполнить большой советский заказ. Дзержинский как нарком путей сообщения связался с Юрием Ломоносовым, и потребовал прибыть в Москву. Ломоносов написал письмо лично Ленину, сообщил, что загружен работой в Стокгольме, и приехать не может.

«Феликс Эдмундович не мешайте работать товарищу Ломоносову!» – приказал Владимир Ленин на совещании Совнаркома.

«Ломоносов должен дать объяснение, почему он выбрал именно шведскую фирму «Нидквист и Хольм», когда есть более крупные заводы по строительству паровозов», – нахмурился Дзержинский.

В начале марта 1923 года Феликс Эдмундович получил письмо от Георгия Александровича Соломона.⁷ Он служил директором компании «Аркос». Фирма была учреждена Наркоматом внешней торговли РСФСР.⁸ Штаб-квартира «Аркос» находилась в Лондоне. Все служащие компании были гражданами Советской России. Георгий Соломон писал: «Я по мере сил борюсь с кумовством, воровством и головотяпством в своём учреждении. Этим я нажил множество врагов. Находясь в Лондоне, я не представлял, какие огромные размеры казнокрадства имеют место в РСФСР. Недавно я случайно повстречался с Абрамом Животовским. С этим дельцом я познакомился в 1898 году, когда служил на Московско-Курской железной дороге. Ныне Животовский является одним из влиятельных акционеров нью-йоркского «Национального городского банка». В Лондоне он оказался с оказией. Сопровождает золото из стокгольмского «Нового банка» в Нью-Йорк. В пьяном виде Абрам Животовский похвалялся, что Советской Россией руководит его племянник Лев Троцкий, и эта родственная связь позволяет Животовскому проворачивать крупные финансовые операции. Упоминал какую-то аферу с паровозами.

Уважаемый Феликс Эдмундович, я знаю, какое высокое положение занимает товарищ Троцкий, потому у меня есть все основания опасаться за свою жизнь. В апреле этого года истекает срок моей заграничной командировки, и мне надлежит возвратиться в РСФСР. Взвесив все обстоятельства, я решил не возвращаться в Советскую Россию.

С уважением т. Соломон».

«Всё замыкается на Троцком, – Дзержинский положил письмо Соломона в папку. Закурил папиросу: – Теперь американский финансист приехал к нему».

Глава 2

В мае 1922 года Ленин перенёс инсульт. Всё лето он лечился, а осенью приступил к обязанностям главы правительства. Работоспособность Владимира Ильича, учитывая состояние его здоровье, поражала многих. Напряжённый график работы не мог не сказаться на его здоровье. 16 декабря 1922 года у Ленина случился второй приступ инсульта. Отказала правая рука. Врачи предупредили: третий приступ будет последним. Ленин понял, его конец близок.

23 декабря он начал диктовать стенографистке «Письма к съезду» – это было его политическое завещание. Речь в первом письме шла об увеличения состава Центрального комитета партии, о необходимости коллегиального принятия решений. Лидия Фотиева – заведующая секретариатом Ленина, отправила письмо Генеральному секретарю ЦК РКП (б) Иосифу Сталину. Узнав об этом, Надежда Крупская заявила Льву Каменеву: Владимир Ильич просил письмо запечатать в конверт, и вскрыть только после его смерти. На заседании Политбюро Каменев поднял скандал. Фотиева сообщила, что никаких указаний на этот счёт от Владимира Ильича она не получала.

После этого случая, Ленин отказался от услуг стенографистки. Три следующих письма: от 24 и 25 декабря 1922 года, а так же от 4 января 1923 года Ленин диктовал Крупской. В этих письмах Владимир Ильич давал характеристики лидерам партии: Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Бухарину и Сталину. Из всей компании Надежде Константиновне импонировал Троцкий. Она показала ему письма мужа. Лев Давидович убедил Крупскую изменить характеристику, которую ему дал Ленин в своём завещании. Крупская переписала письмо. Это стало известно Сталину. Он позвонил Надежде Константиновне и в грубой форме высказал всё, что думает о ней по этому поводу. Крупская затаила обиду на Сталина, ничего не сказав мужу.

В конце февраля 1923 года здоровье Ленина улучшилось, он приступил к работе. Спустя неделю, Надежда Константиновна поведала мужу о грубости Сталина, не назвав причину. Владимир Ленин продиктовал стенографистке письмо:

«Товарищу Сталину. Строго секретно. Лично.

Копия: тт. Каменеву и Зиновьеву.

Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать её. Хотя Вам она выразила согласие забыть сказанное, тем не менее, этот факт известен через неё же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, сделанное против жены, я считаю сделанным против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад, и извиниться, или предпочитаете порвать между нами отношения.

С уважением Ленин.

5-го марта 1923 года».

Девятого марта Иосиф Сталин попросил Феликса Дзержинского сопроводить его в квартиру Ленина. Владимир Ильич жил в Сенатском дворце Кремля. В присутствии Дзержинского, Иосиф Сталин извинился перед Надеждой Константиновной. Ленин, обрадованный примирением, предложил гостям выпить чаю. Сталин, сославшись на дела, отказался, а Дзержинский остался.

– Феликс Эдмундович давайте сядем рядком, и поговорим ладком, – Владимир Ильич указал на стол в гостиной. С подносом вошла Крупская.

– Сейчас нас Надежда Константиновна чайком угостит, – улыбнулся Ленин.

Крупская поставила на стол поднос. На нём стояли стаканы с чаем, сахарница, тарелка с яйцами, бутерброды со сливочным маслом.

– Я признаться не люблю ржаной хлеб, предпочитаю пшеничный, – Ленин кивнул на тарелку с бутербродами. – С детства обожаю, яйца с белым хлебом.

Правая рука у Ленина не действовала, Крупская очистила ему яйцо. Выпив чаю, Владимир Ильич улыбнулся:

– В эмиграции Зиновьев вздыхал, что нет в Швейцарии чёрного хлеба. Всё мечтал о кружке парного молока с краюхой ржаного хлеба.

– Я тоже в юности не понимал, как люди едят чёрный хлеб, – усмехнулся Дзержинский. Он надкусил бутерброд с маслом: – Но в Орловском централе меня быстро научили любить ржаной хлеб

Дзержинский вздохнул:

– К сожалению, не всем руководящим товарищам удалось испытать чувство голода. В этом случае иначе бы они относились к нашему народу, на долю которого выпали война и голод.

– Вы это о ком? – Ленин ел куриное яйцо.

– О Юрии Владимировиче Ломоносове. Мы треть золотого запаса страны потратили на паровозы, а получили от шведов всего сорок шесть локомотивов. В стране голод, а он заключает сомнительные сделки.

– Как сказал Козьма Прутков: «Чиновник подобен флюсу», – Ленин поставил стакан с чаем на стол. Он вздохнул: – Вы Феликс Эдмундович стали во всём видеть корысть и предательство! Забывая о том, что человек может ошибаться.

– Хотелось бы верить, но факты,– покачал головой Дзержинский.

– Я написал письмо Ломоносову. Он приедет и даст нам объяснения на все вопросы, – Ленин взял левой рукой стакан с чаем.

– Ну что ж будем ждать, – кивнул Дзержинский. Он встал: – Спасибо за угощение Владимир Ильич.

После ухода Дзержинского, позвонила Фотиева:

– Владимир Ильич, пришла почта. Мне принести вам её на квартиру?

– Не нужно Лидия Александровна, я сейчас приду в кабинет, и просмотрю корреспонденцию, – Ленин положил трубку на телефонный аппарат.

Третье письмо, пришедшее на имя председателя Совнарком Владимира Ленина, было от Юрия Ломоносова. Он писал:

« Высокоуважаемый Владимир Ильич. От души приветствую Вас.

Получил Ваше письмо. В нём чувствуется упрёк, как будто я бездействую здесь. Вы пишите, что мне нужно приехать в Россию. Мой опыт нужен в НКПС. Здесь я остаюсь при особом мнении. Вижу, что не ко двору я пришёлся в Наркомате путей сообщения. Я прекрасно осознаю, что мои знания, опыт никому не нужны в НКПС. Тащат меня туда, что бы сломать и опаскудить. Я принял решение: мою службу в НКПС считать законченной. Возвращаться в Россию я не намерен. С товарищеским приветом, искренне Вам преданный Ю. Ломоносов»

– Мерзавец! – Ленин скомкал письмо и швырнул его в мусорное ведро. У него сильно разболелась голова. Владимир Ильич провалился в темноту.

***

О том, что с Лениным случился третий приступ инсульта, партийные начальники узнали в девять часов вечера. Лев Давидович Троцкий поехал на квартиру Владимира Ильича утром десятого марта. Возле Ленина дежурил доктор Кожевников. Троцкий      отозвал его в коридор:

– Алексей Михайлович как состояние товарища Ленина?– прошептал Троцкий.

– Крайне тяжёлое, больной делает попытки что-то сказать, но речь его не разборчива, – врач достал из кармана жилетки часы.

– Есть ли надежды на выздоровление?

– Как вам сказать Лев Давидович, – пожал плечами Кожевников. – Это третий приступ. Можно надеяться на чудо, но я в чудеса не верю.

После разговора с врачом, Троцкий поехал на Краснознамённую улицу.⁹ Там в здании бывшего Александровского военного училища располагался Наркомат по военным и морским делам.

Глядя в окно, Лев Давидович размышлял:

«Сколько протянет Ленин не важно, он уже труп. Следовательно, мне нужно готовить почву для захвата власти», – Троцкий нажал кнопку звонка на рабочем столе.

В кабинет вошёл Николай Сермукс, помощник и секретарь Троцкого.

– Разыщите Якова Блюмкина.

– Слушаюсь, Лев Давидович, – кивнул помощник. Он кивнул на дверь кабинета: – В приёмной Альберт Моисеевич Сливкин.

Альберт Сливкин занимал должность члена комиссии по киноделу при Совете народных комиссаров. Он ездил в заграничные командировки, закупал кинофильмы. Неофициально Сливкин был курьером Коминтерна.¹⁰ Маркс и Энгельс уверяли, что коммунизм не возможен в отдельно взятой стране. Следовательно, голодной Советской России необходимо помогать деньгами коммунистам других стран. Коминтерн был штабом мировой революции и распределял финансовую помощь коммунистическим партиям. Председателем Коминтерна являлся Георгий Евсеевич Зиновьев. Отожравшегося на коминтерновских деньгах Зиновьева давно не интересовало дело мировой революции. Его больше заботило то, чтобы на его обеденном столе всегда был французский коньяк «Курвуазье», который любил император Наполеон и обожал Григорий Евсеевич. Его жена, Злата Лилина была без ума от швейцарского сыра «Эмменталь». Этих деликатесов в России не сыскать, их возил вертлявый толстяк Альберт Сливкин. Он часто ездил в командировки за границу. Георгий Зиновьев прозвал его «Королём контрабанды и взяток». Троцкий тоже пользовался услугами Сливкина, но сейчас он был нужен ему для государственного дела.