Евгений Николаевич Михайлов
Несломленный. Сборник прозы и стихов
Быть в такое время в дороге врасплох застигнутым ужасной пургой – это, пожалуй, равносильно смерти; раздирающий душу крик теряется в свисте снежной бури, конца и края ей не видно и, если при этом как-нибудь случайно не выберешься к затерявшейся хижине пастуха, то неминуемо погибнешь и с холодной лаской накроет тебя снежная перина!
Долго будут бушевать метели, долго будет полновластно царить мороз свирепый, долго будет почивать земля под тёплым одеялом и долго-долго будут спать в земле застывшей, окрашенные серебристым инеем, деревья и кусты! Зима томительно долга, хотя и дарит немало прелестей…
Наконец, солнышко начинает пригревать понемножку, появятся сосульки, день всё прибавляется, кое-где покажутся проталинки.
В бессильной злобе лютая зима всё ещё пугает метелями и морозами, но яркое солнце греет всё теплее, промчится теплый ветерок и в страшной злобе зима разразится горючими слезами.
Под яркими, горячими лучами солнца быстро начнёт таять загрязнённый снег, сбегая мутными ручьями с отрогов скал, прорвёт оковы ледяные бурливая река и с песней радостной и звонкой покатит волны вдаль она, потянутся крикливыми стаями с юга разные птицы, проснувшиеся деревья и кусты потянут оживающие ветви к теплу и свету, хвойный лес быстрее всехнальётся тёмной зеленью, красуясь на склонах гор, всё станет оживать и просыпаться после долгой спячки, вдруг налетит первая весенняя гроза, наполняя эхом ущелья.
Жизнь входит в свои права, жизнь бурная и неудержная, с весёлым пеньем птиц, с жужжаньем насекомых, с благоуханьем цветов и нежным трепетанием ветвей, с задорным ропотом бушующей речонки, с руладами изумительных трелей-переливов малютки-соловья!!
Весна пришла, неся веселье, радость, жажду жизни, идя цветисто-радужным путём!!
Чудо-ягода (сага об арбузах)
В это лето, 2016-е от Рождества Христова, на семипалатинской земле вырос небывалый урожай арбузов. Торгуют ими везде – на ярмарках, базарах, базарчиках и просто на обочинах улиц. С неположенных мест торговцев сгоняют блюстители порядка. Те безропотно уходят, но на их месте появляются другие. Около нашей многоэтажки тоже пристроился фургончик с арбузами.
Ушлая соседка, изображая представителя КСК, наехала на них: – Здесь нельзя торговать. От вас только мусор один. Уезжайте.
Бахчевники задобрили её парочкой арбузов и она, довольная собой, удалилась. Через некоторое время с решимостью ледокола к фургончику направилась настоящая председатель КСК. С ней этот фокус не прошёл. Стала полицией грозить. Раздосадованным продавцам пришлось уехать.
Цены на сладкую прелесть баснословно низкие. опустились до 20 тенге за килограмм. Давно такого не было. Вот и я на оптовке подошёл к загорелому дочерна пареньку с вопросом: – Почём чудо-ягода?
Паренёк удивлённо вытаращил глаза: – Ты что, агай? Какой ягода? Сол арбуз! Тусiнесiндер? (Это арбуз! Понимаешь?)
– Да, да, конечно… – пробормотал я, мысленно ругая себя за то, что решил повыпендриваться своими познаниями в ботанике перед сельчанином. Ему это просто не нужно. А доведись мне соревноваться с ним, скажем, в верховой езде – вот смеху-то было бы!
– Арбуз канша турады?(Сколько стоит арбуз?) – решил блеснуть я знанием государственного языка.
– Жуз тенге (сто тенге), – с готовностью выпалил продавец.
– Да ты что? У всех по двадцать, а у тебя – по сто!
– Ты опять не понял, агай! – заулыбался парень, – Сто тенге – каждый арбуз!
Добравшись домой, я с удовольствием приступил к пиршеству, размышляя о том, как здорово, что в природе существует такое чудо!
Здешние места славятся вкуснейшими арбузами издавна, ни в чём не уступая Астрахани. И пусть не обидятся на меня южане, но алматинские и шымкентские арбузы, водянистые, с травяным привкусом, нельзя и сравнивать с нашими.
В начале прошлого века семипалатинские арбузы везли на баржах до Омска, а оттуда – по железной дороге в первопрестольную и Санкт-Петербург. Истинная правда! Есть тому архивные подтверждения. Говорят, что поставлялся сей деликатес даже к царскому столу.
А в сороковые послевоенные годы на пригородном семеноводческом хозяйстве, которым заведовала моя мама, был выведен высокоурожайный сорт арбузов «Красносемянник семипалатинский», почему-то получивший неофициальное название «американчик». Этот сорт был отмечен дипломом Республиканской сельхозвыставки в Алма-Ате.
Невесть как оказавшийся на выставке американец захотел приобрести семена этого сорта и ознакомиться с условиями его выращивания, для чего собирался приехать в Семипалатинск. Партийные чинуши, тупые во все времена, переполошились. Примчавшись в хозяйство, срочно велели всё белить и красить. А маме моей сказали: – Вы оденьтесь поприличнее. Робу брезентовую снимите. Директор всё-таки!
Мама пошутила : Нету у меня платья с треном.
– С чем, с чем? – не поняли партийцы, но в тот же день дали ей разрешение на покупку ткани на платье и велели сшить его к приезду заокеанского гостя. Через день платье было готово, но гость не появлялся. В чём причина? Дело оказалось в том, что в хозяйстве работало немало депортированных немцев и поляков. Поэтому решили не рисковать. Американцу просто переслали семена в Алма-Ату. А в нашей семье это мамино платье так и называлось «американским».
В моём детстве, пришедшемся на полуголодные хрущёвские времена, арбузы оставляют приятное впечатление. Натрескаешься, бывало арбуза с серым (по 16 копеек) хлебом и жизнь кажется веселее.
В студенческие годы, в Ленинграде я скучал по нашим арбузам. Однажды увидел в столовой гарнизонной гостиницы, где иногда обедал, арбуз, нарезанный ломтями. Тут же некоторая их часть перекочевала ко мне на стол. А вот ножа мне не дали.
– Ещё чего? – толстая посудница (лимита, что ли?) была явно не в духе. Пришлось чуть не по уши вгрызаться в арбуз.
А за соседним столиком сидели два немецких офицера, словно сошедшие со страниц военной кинохроники. Четверть века прошло, а форма почти не изменилась. Они тоже ели арбуз, аккуратно отрезая кусочки складными ножичками, и презрительно поглядывали на меня. Казалось, я чувствовал их мысли: – Ферфлюхтер руссише швайне! (перевод не требуется). Мне было стыдно, но арбуз я всё-таки доел.
С удовольствием вспоминается первое воскресенье октября в середине семидесятых. В этот на день на Полковничьем острове (тогда называвшемся парком отдыха имени С. М. Кирова) ежегодно отмечался праздник урожая «Золотая осень». В эпицентре праздника на специальном постаменте строился замысловатый барельеф из снопов пшеницы, яблок, винограда, дынь, арбузов.
Народ вокруг насыщался разнообразными яствами и напитками. Всюду чувствовалось непритворное радостное умиротворение. Даже драк не было. В конце праздника, сытый и слегка хмельной, я направился к мосту, соединяющему парк отдыха с правобережьем города.
Вдруг, на фоне залихватских мелодий, несущихся из висящего на столбе радиорупора, я услышал голос, обращавшийся ко мне : – Салют, Женечка! Вальяжно полулёжа под радиоточкой на травке, приветственно махал мне рукой Валера-еврей. (Не сочтите меня антисемитом, в то время у меня было среди знакомых аж три Валерия. Поэтому требовалась конкретизация)
Перед ним горделиво красовался среди неувядшей ещё зелени арбузище, килограммов на двенадцать, если не больше.
– Иди сюда, – продолжал Валера, – помогай, а то я один не справлюсь.
Оказывается, шустрый представитель избранного народа подоспел к разборке барельефа и ухватил этот арбузище. Даже нож у него с собой имелся, как у тех немцев.
Под щедрым для начала октября солнцем, сидя на травке, мы уплетали этот арбуз под звуки песенки «У той горы, где синяя прохлада…» Красотища! Арбуз мы тот не доели, хотя очень старались. Оставили пацанам, сноровисто собирающим пустые бутылки. Пусть полакомятся!
Давно это было. Валера теперь живёт в Израиле. Не знаю, помнит ли он этот день и этот арбуз, а я помню.
И вот сейчас, пока занимался воспоминаниями, умял почти пол-арбуза. Бесспорно, что арбузы сторицей окупают уход человека за ними. Они нужны людям.
А вот нужны ли кому-нибудь люди? Вопрос открытый. Наверное, нужны. Просто им это неизвестно до поры, до времени. Иначе для чего их популяция на Земле всё время растёт? Не для того же, чтоб кормить могильных червей! Природа не ошибается.
