Евгений Николаевич Курской
Опция «Выход» не предусмотрена
– Ну тут еще много места!
– Это не маршрутка со стоячими местами! – голос доктора уже звенел. – Самый легкий из ваших троглодитов утяжелит вертолет на центнер, а у нас каждый килограмм на счету.
– Тогда выкидывайте этого вашего! Без сопровождения нельзя!
Возник проблеск надежды, что меня все-таки действительно выбросят или хотя бы доставят в Краснодар менее шустрым и опасным транспортом. Но доктор погасил надежду:
– Мы это уже обсуждали. К тому же, быть может именно эта туша предназначена для вашего клиента? Вы его сейчас выкинете, а в Центре окажется, что он был единственным подходящим донором.
И двери вертолета захлопнулись, одновременно и мне отрезая путь к спасению, и обладателю властного голоса вместе с троглодитами не давая попасть внутрь вертолета.
Взлет возымел не столь разрушительное воздействие на мой истерзанный организм, как в прошлый раз. В начале, конечно, замутило с одновременным появлением стойкого позыва провалиться в небытие. Но я переборол желание плоти, в моем положении лишиться сознания было равнозначно утрате жизни. Я должен быть готов использовать любой шанс спастись, а сделать это будет проблематично в беспамятстве.
Скрытый простыней, я принялся осторожно разминать мышцы. В сопровождении с дыхательной гимнастикой систематическое сокращение и расслабление мышц от кончиков пальцев ног до шеи хорошо помогали привести тело в тонус. Разминка помогла убедиться и в цельности всех костей. Налфубин, промедол, фентанил и прочая химия, которой меня пичкали последние сутки, могли сыграть злую шутку с организмом. Не раз видел, как люди довольно шустро бежали с простреленными ногами и сломанными ступнями всего лишь под действием адреналина. Самое гадкое в этих историях, что потом эти шустрые беглецы попадали на стол к хирургам для ампутации, потому что вылечить столь запущенные переломы и повреждения было невозможно.
Неожиданно я каждой клеточкой организма почувствовал, как вертолет слегка накренился в повороте и как будто провалился, еще противнее взвыли двигатели, закладывая уши. Летчики молодцы, совершили вираж и посадили машину очень аккуратно, будь я не в полуобморочном состоянии, то и не заметил бы. Борясь с желанием блевать и одновременно пытаясь определить, где верх, а где низ, я с удивлением обнаружил отсутствие тряски и относительную тишину. Турбины еще какое-то время посвистывали, с каждой секундой стихая, но того сверлящего в основании черепа гула уже не было, принося невероятное облегчение. Тем временем в салоне вертолета началась возня. Неразборчиво бубня и постоянно задевая мою койку, кто-то сновал взад-вперед, раздавались щелчки многочисленных тумблеров и клацанье защелок.
Когда открыли люки, в медицинскую затхлость летающего госпиталя ворвался прохладный воздух, наполняя пространство свежими ночными ароматами и новыми звуками, прежде всего голосами. Снаружи скандалили, причем даже без контекста было понятно, что кого-то пугали невообразимыми карами.
– То есть как? – услышал я голос врача. – Нам ничего не сказали. В сопроводиловке…
– Заткнись! – прорычал кто-то. – Что вы ему вводили?
– Ничего. Мы его приняли в таком состоянии.
– А это что в сопроводиловке?! Вот! И вот!!! Ты читать умеешь, животное? Тебе же прямым текстом сказали, что шкуру спустят, если хоть один волосок с его головы пострадает. А ты его вообще овощем привез!
Мне сразу захотелось заглянуть в саркофаг и узнать, кого же столь важного привезли вместе со мной.
– Да я думал, что тушу везем для какой-то шишки…
– Тушу?!
– Да беспокоиться не о чем. Все показания в норме. Пульс, дыхательный ритм, давление в пределах…
– Я тебе такие пределы покажу, тварь!
Чья-то волевая рука сорвала с меня простыню.
– Он еще и связан! И почему он голый?!
Послышались хлесткие звуки разрезаемых ремней. Мгновенно стало легче. И внезапно оказалось, что речь шла не об обитателе саркофага, а обо мне. Про саркофаг вообще забыли.
– Одеть его!
– Но…
– Вот сам и раздевайся! Размер, похоже, один. И тапки свои не забудь.
И врач принялся покорно стягивать комбинезон и мягкие белые туфли. Через минуту я лежал, уже одетый и со стороны наверняка напоминал просто прикорнувшего доктора.
– Почему он без сознания?!
– Не знаю. Странно. По идее…
– Заткнись! В реанимацию! Немедленно!
Носилки со мной бережно вынесли из вертолета. Сквозь прищуренные веки я огляделся в поисках моего освободителя и очень удивился, увидев коренастую женщину в зеленой медицинской спецодежде с отражающими полосками на штанах и куртке. Правда, принадлежность к слабому полу была условной и дама напоминала чемпионку мира по метанию молота. Такая половину мужиков на ноль помножит не задумываясь. За ней стоял грузовой черный микроавтобус с распахнутыми дверями и толпилось с десяток народа в такой же спецодежде, как и грозная мадам с прокурено-простуженным голосом. Чуть поодаль замер промышленный погрузчик с манипулятором на стреле. Над ними, теряясь в рассеянном электрическом свете, нависала темная громада многоэтажного здания.
Как только меня выволокли из вертолета, погрузчик рыкнул мощным дизелем и, лязгая раскачивавшимся манипулятором, тронулся с места. Оживились и люди. Через секунду вокруг саркофага началась суета. Но как его извлекали из вертолета и грузили в фургон, мне увидеть не довелось. Загораживая окрестности могучими плечами и прочими атлетическими частями тел, двое дюжих молодцов схватили носилки со мной и по хорошо освещенной дороге чуть ли не бегом понесли к зданию. Слава Богу, понесли теперь уже головой вперед.
Как только наша процессия свернула за угол и попала на скудно освещенный участок, я внезапно для санитаров «ожил». Вряд ли они поняли, что произошло. Несший носилки сзади лишь успел округлил глаза и открыть рот, когда я вырубил его ударом ноги в подбородок. Санитар утробно булькнул, будто поперхнулся, а затем рухнул на меня, не выпуская носилок. Его напарник сразу же выронил ставшую непомерно тяжелой ношу, по инерции прошел пару шагов и только потом бросился помогать упавшему товарищу, и скоро «прилег» рядом. Со стороны выглядело так, будто его ударил лежавший на мне санитар. На самом деле бил я, точно в стык верхней и нижней челюстей, отработанным и проверенным ударом, на несколько минут выбивавшим дух из любого.
Полежав несколько секунд и собирая мгновенно растраченные силы, я кое-как спихнул с себя две туши и впервые за сутки поднялся на ноги. Ощущения были так себе, словно это не я только что, а меня нокаутировали. Перед глазами плавали фиолетовые пятна, окружающий мир раскачивался, будто я стоял на палубе корабля в пятибалльную качку.
Держась стены здания, я побрел в противоположную сторону, благо там и электрического света было поменьше и вроде как различались очертания высокой ограды.
Подойдя ближе, я действительно обнаружил забор из темного металлического профиля, однако его высота кроме отчаяния никаких эмоций не вызывала. Перелезть-то, наверное, я бы смог, особенно изнутри по каркасу, но спрыгнуть с него на противоположную сторону без травм вряд ли получилось бы. Чертыхнувшись, я побрел вдоль забора.
Путешествие показалось многочасовым с перспективой превращения в бесконечное. В действительности оно вряд ли длилось больше пяти минут, сказывались общая слабость и крепнувшее ощущение безнадежности. Не добавляло уверенности и полное отсутствие информации о месте, куда меня привезли. Простая больница, пенитенциарное учреждение, пресловутый филиал центра нетрадиционной медицины, на сей раз краснодарский? От этого зависела специфика охраны и сил, которые должны были бросить в погоню за мной. Каждую секунду я ждал воя сирены, криков, остервенелого собачьего лая и метавшихся в темноте лучей прожекторов. Тела санитаров уже должны были обнаружить и поднять тревогу, но почему-то ничего не происходило. Я это воспринимал как часть хоть и непонятного, но все же плана. Была и надежда, что меня вообще не хватились, но я всегда исходил из худших вариантов развития событий. Если в моей изрядно оскудевшей чаше кармы еще оставалось хоть несколько чудесных капель удачи, то искать меня должны внутри здания, вокруг вертолетной площадки или где-нибудь еще дальше от того бесконечного забора, вдоль которого я плелся. Мне нужно было всего несколько минут форы.
Выход обнаружился внезапно. Забор уперся в ярко освещенную будку со шлагбаумом, за которым была свобода. От шлагбаума убегала желанная, манящая приглушенным белым светом уличных фонарей дорога в город, огни которого просматривались впереди за деревьями сквера. В будке обнаружился невероятных размеров жирный тип в униформе с нашивками охранника, но он сладко спал на стуле под убаюкивающий голубой свет мониторов камер слежения. На одном из экранов я увидел себя, заглядывавшим в окно будки. Чуть ли не с обожанием глядя на храпевшего толстяка, я сразу успокоился. Если здесь так обстояло дело с охраной, то никакой это не режимный объект, где подобные типы при трудоустройстве даже собеседование не прошли бы.
Прокравшись мимо шлагбаума, я просто вышел на дорогу, взял чуть в сторону от ее освещенной части и, спотыкаясь, побрел в город. Тем более, метров через сто обнаружился какой-никакой тротуар и можно было плутать по ночным улицам без опаски попасть под колеса случайного авто.
Получасовая прогулка забрала остатки сил, но принесла и долгожданный результат. По номерам на машинах и названиям улиц я с успокоением констатировал, что меня таки доставили в Краснодар.
Первое попавшееся неприметное место, где можно было бы передохнуть, оказалось скамейкой возле закрытого продуктового магазинчика. С облегчением откинувшись на жесткую спинку, я закрыл глаза. Оставалось надеяться, что я напоминал уставшего выпившего человека, к которому со стороны окружающих обычно не бывает ни вопросов, ни претензий.
Очнулся я от неприятного раздражителя и не сразу понял, что это был бивший в глаза свет, чувствовалось даже исходившее от него тепло. Он был так ярок, его было так много, что казалось, будто кроме света в мире ничего не осталось.
– Живой! – свет резко скакнул в сторону и потух. – Эй! Доктор! Ну и нализался. Медицина, слышишь?! Ты на работу или с работы?
Кто-то стремительно наклонился к моему лицу, с шумом втянул воздух и тут же отпрянул.
– Не, он не пьяный. Лекарствами разит. Наркоман, что ли?
– Не, походу просто устал. Тут рядом больничка, оттуда наверное. С дежурства на автопилоте прет. У меня сеструха так же вкалывает в БСМП.
Щурясь, я во мраке разглядел две фигуры, вроде как в форме.
– Ребята, сморило меня, – выдавил я из себя, на лету подхватывая подброшенную идею с усталостью на работе. – Вторые сутки на ногах. Оптимизация медицины на марше. Работать некому, вот и приходится…
Ко мне кто-то наклонился, в лицо ударил жар чужого дыхания.
– А ну-ка!
Меня подхватили и с другой стороны, а потом буквально понесли.
В ходе короткого разговора выяснилось, что парни были казаками и возвращались домой после ночного патруля. Балагуря и подбадривая меня, они живо донесли мое мало на что годное тело до стоявшей невдалеке машины.
– Тебе куда, медицина? Домой или на работу? Можем подбросить.
– Да нет, не нужно…
– Не дело на улицах спать. Сейчас хоть и лето, а сквозняком легко может прохватить.
– Да и мало ли, – вторил ему другой. – Ночью лихих людей хватает. Обидеть могут.
– Так куда тебя?
И тут-то в голове сам всплыл адрес бывшей жены. Помнится, она в гости звала накануне? Вот и повод нашелся.
– Гидрострой. Улица Мачуги.
Поначалу казаки напряглись, заставив меня насторожиться – вдруг, это все-таки не Краснодар, но потом все объяснилось.
– Далековато, – с растягом сказал один и посмотрел на другого, неловко почесывая затылок.
– Вот я и говорю, – ухватился я за возможность. – Ничего со мной не станется. Сейчас такси вызову и все будет нормально!
– А деньги-то у тебя есть? – засомневался первый.
– Да какие сейчас деньги? «Яндекс» вызову и…
И я осекся, поняв, что у меня нет ничего, кроме медицинской униформы. Спасая ситуацию, я для вида похлопал себя по груди и бедрам в поисках телефона.
– Да что же это? Вроде брал. Помню же, что брал.
– Походу, тебя уже обчистили, медицина! – весело констатировал казак, невольно подыгрывая мне.
– Ладно, – мрачно сказал другой, как-то обреченно махнул рукой и распахнул заднюю дверь старенькой «хонды». – Поехали.
Глава 5
Я сидел на крошечной, но уютной и по последнему слову дизайнерской моды обставленной кухне, кутался в белоснежный чуть влажный после душа халат и ел глазунью с помидорами. Внутри меня волнами тепла разливалось блаженство, в тот момент я чувствовал себя счастливейшим человеком на свете. Дополняя великолепие момента, напротив сидела самая красивая женщина. Без преувеличения. В сиреневом махровом халате на голое тело и красных плюшевых тапочках, чуть припухшая после сна, с растрепанными волосами, Лена шокировала невероятной красотой. Я смотрел на нее и, не веря глазам, безуспешно пытался найти рациональное объяснение увиденному. Нашу последнюю встречу разделяли годы, которые просто обязаны были нещадно изменить нас. Меня-то они не пожалели, прожитое и пережитое отпечаталось в каждом из тысяч моих шрамов и морщин, а Лену просто обошли стороной. Густые светлые волосы до плеч, идеальные черты лица, точеная шея, длинные ровные ноги, выпиравшая из полураспахнутого халата полная грудь размера этак третьего, кожа без единого изъяна. Все это было как морок. Понятно, что современные косметика, фитнес, здоровый образ жизни и пластическая хирургия творят чудеса, но не настолько же! Лена была не просто хороша, желанна, молода – она в свои сорок выглядела лучше, чем в былые двадцать пять. И даже подумать было страшно о стоимости подобных преображений.
– Что? – спросил я, кожей чувствуя на себе ее взгляд.
– Прости! – она закрыла лицо руками и прыснула смехом. Вернее, попыталась изобразить нечто подобное, но получилось неправдоподобно. – Видок у тебя еще тот!
– Это еще что! Видела бы ты меня вчера.
– Даже пытаться не буду это представить.
Разговор не клеился, и я решил сменить тему:
– Ну? Как у тебя дела?
– Узнал бы, если бы захотел говорить, когда я тебе звонила, – со знакомой колкостью сказала она. – Когда это было? Вчера, позавчера?
– Прости, не мог. Был занят.
– Как всегда. Ты всегда занят.
– Увы! И все же? Как ты, где ты, кто ты?
– Почти без изменений, – не сказала, а процедила она.
– Батрачишь в этом своем институте? – с намеком спросил я, намекая на более чем солидные заработки моей бывшей. – Он еще не закрылся? Слышал, наука у нас в загоне.
– Из института я ушла, – сказала она, подтверждая мом догадки. – Но тему свою развиваю. Нашла инвестора, работаю потихоньку.
– Ух ты! Поздравляю! Тема все та же? – Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Что-то там с вегетацией? Помнится, у тебя с моим отцом совместный проект был, вы статьи писали, книжку издали…
– Ничего не получилось, – перебила Лена. – Он отказался.
– Странно. Ты ему очень нравилась, иногда я даже ревновал.
Она улыбнулась, но ничего не сказала.
– В наших дрязгах он всегда был на твоей стороне. Говорил, баб вокруг навалом, а стоящего молекулярного биолога еще поискать. Он почему-то уверен, что мы развелись из-за меня. Не стал его разочаровывать.
– Ты недооцениваешь своего родителя. Он все прекрасно знает.
– Да? Так кошка между вами пробежала все-таки из-за меня?
– Забудь, – отмахнулась она. – Ты здесь вообще ни при чем. Твой отец талантливый ученый, но у него кишка тонка. Без обид!
– Даже так? Ого! Так что там с вашим проектом?
– Не было никакого «нашего» проекта, – резко сказала Лена, начав раздражаться. – Был мой эксперимент, который курировал твой отец. Когда он начал мне мешать и тянуть одеяло на себя, я избавилась от него.
– Стала сама работать?
– Самой в этом деле сложно. Место твоего отца занял другой ученый. Настоящий гений!
– Прямо-таки? Познакомь! Всегда мечтал увидеть живого гения.
– Непременно, если только… – она вдруг осеклась, а затем вдруг вскочила и бросилась ко мне, протягивая руки. Не понимая, что произошло, я с удивлением смотрел на внезапно выпавшую из моей руки вилку с куском яичницы, а потом в глазах потемнело и что-то горячее толчками ударило в голову, снова бросая в черную бездну беспамятства.
Очнулся я в спальне, на огромной двуспальной кровати. Как и ранее виденные прихожая, ванная и кухня, комната была очень дорого и явно в соответствии с некими модными тенденциями отремонтирована. Мебель тоже была под стать – стильная, яркая, кричаще дорогая. Кровать изголовьем упиралась в радиатор отопления под окном, по обе стороны стояли небольшие тумбочки-комоды с изящными светильниками. С потолка, давя несоразмерностью, свисала огромная люстра. Двуспальная кровать, две тумбочки, большой стенной шкаф для двоих – все вроде как намекало на проживании в этом гнездышке пары, однако меня не отпускало ощущение бутафории. Вся квартира была шикарной, дорогой, кричаще богатой, но не жилой, напоминала скорее выставочный, витринный образец в мебельном магазине. Там не то что двое не жили, но я сомневался, что хоть кто-то обитал в том идеально чистом без единой пылинки мирке. А еще эта квартира была мне чужой, хотя когда-то мы в ней несколько лет прожили с Леной, я даже ремонт там делал, ориентировался с закрытыми глазами, знал каждый ее уголок. Но это было когда-то, давно, в прошлой чужой жизни.
Я попытался сесть, но неожиданно твердая и сильная рука Лены не позволила.
– Лежи, идиот. А то снова падать начнешь, таскай тебя потом…
– Зачем ты звонила? – вдруг прямо сказал я, чувствуя, что просто физически не смогу и дальше играть в странную, не мной затеянную игру.
Лена напряглась.
– Да так…
– Прекращай. Ты ведь за всем этим стоишь?
– За всем этим?
– Сочинская больница, санитарный вертолет, ростовский филиал.
Ее глаза заметались по комнате, дыхание участилось, руки в поисках опоры начали шарить по комоду. Она никогда не умела владеть собой.
– А теперь эта квартира…
Лена тяжело вздохнула, затем кивнула, не поднимая глаз. И вдруг рассмеялась. Как ни странно, смеялась искренне.
– Я знала, что ничего не получится. Ничего! – громко сказала, почти крикнула она, будто адресовала это кому-то еще за пределами квартиры. – И поделом. Надо слушать умных людей.
– Или поделись контекстом, чтобы я понял, или… – я поперхнулся, снова чувствуя подкативший к горлу мерзкий комок.
Лена, осуждающе покачав головой, рванула штору и распахнула окно. В комнату ворвался свежий воздух, которого мне очень не хватало. Затем из верхнего ящика правого комода достала пластиковый контейнер, в котором оказался большой шприц с уже набранным лекарством. Я был бы и рад сопротивляться, но накатившая липкая слабость превратила меня в беспомощное бревно.
– Не дергайся, – сказала Лена. – Это пирацетам, рибоксин, феназепам и витамины. Классический коктейль для детоксикации. Не для того тебя сюда заманили, чтобы убить. Ты мне нужен живой и бодрый. К тому же, слишком сложно. Убить проще было в Ростове или в Сочи.
Выверенным движением руки, даже не глядя, она протерла спиртовой салфеткой будущее место укола, а затем ввела содержимое шприца.
Хоть логика в ее словах и была, но я все равно ждал подвоха, однако результат укола развеял опасения. Исчезла слабость и головная боль, начала стихать ломота во всем теле.
– Спасибо. Полегчало. – Я потянулся, с наслаждением ощущая каждую клеточку организма и не чувствуя боли, затем сел на кровати. – Так что там насчет «сюда заманили»?
– Хотела бы сказать, что я заманила, но нет. Я была в роли приманки. Умники из аналитического отдела службы безопасности составили твой психологический портрет. Типа, изучили твои соцсети, историю покупок в интернет-магазинах и психофизическое состояние. Я чуть не описалась от смеха, когда читала! Они были уверены, что ты в шаге от суицида и побежишь ко мне, как только я поманю.
– Соцсети? – удивился я. – У меня есть пара левых аккаунтов для дела, но там ведь лажа. А в инете я только технику покупаю, опять же для дела.
– Вот и я о том же. А чтобы не оставить выбора, решили загнать тебя в угол, заморозив все счета и устроив травлю. Хотели еще свозить тебя в Брюховецкую и продемонстрировать размах, чтобы ты обделался от увиденного и послушным теленком приплелся ко мне.
– Куда свозить?
– Это наше подразделение. Здесь недалеко, – уклончиво сказала Лена. – Но ты им помешал, сбежал.
Она прыснула смехом.
– Спутал все карты и сломал выверенную до последнего нюанса схему. Теоретики хреновы. Идиоты! Я сразу сказала, что это тебя только подстегнет. Надо было тебе прямо предлагать сотрудничество: цели, задачи, сумма гонорара. Все просто и без затей.
Да, теоретики были идиотами, но и моя бывшая недалеко от них ушла. Она все еще была уверена, что знала меня и видела насквозь.
– Я так им и сказала, что лучше предложить тебе все ответы по делу Матушкина и ты сам прибежишь. А потом просто купить тебя. И вуаля, дело в шляпе!
Меня резануло слово «купить», однако я решил зацепиться за другое:
– То есть, вы и Матушкина грохнули, чтобы меня припугнуть?
– Плевать на Матушкина, – сказала Лена, однако глаза снова отвела. – Это уже прошлое…
– Нет, давай уж поговорим о Матушкине. Будь последовательна. Сама обещала мне дать ответы.
– Не обещала, – покачала головой Лена. – Я предлагала рабочую схему. Да и не могу на все вопросы ответить. Матушкиным занимались другие люди. Вот у них потом и спросишь.
– Говори, что знаешь, – настаивал я. – История с олигархом в вашем ростовском филиале была?
Глаза Лены опять забегали.
– Была. Но не было никаких трупов и прочей чуши.
– Что же видел Матушкин?
– Да откуда я знаю, что он видел и что тебе наговорил?! У них там свои крысиные разборки, а ты меня втягиваешь…
– Идею обратиться ко мне подбросила ты?
– Не льсти себе, – уже искренне сказала Лена. – Не такая уж ты и важная птица, чтобы ради тебя затевать весь этот бардак. Когда дурак прокурор решил поднять бучу, наша безопасность планировала нейтрализовать всех причастных. Кому заткнуть рот, кого купить, кого ликвидировать. Тебя хотели убить. Понял? Просто убить! Пока не вмешалась я. Чудом наша безопасность узнала, что ты мой бывший муж. Тебя спасло наше общее прошлое. А потом я предложила тебя просто нанять.
– Нанять? Или купить?
– Это одно и то же, – отмахнулась Лена. – Мы безопасности платим запредельные деньги, а работа до сих пор не налажена. Если охрану на местах они организовали более-менее, то разведки и контрразведки у нас попросту нет. Никто не умеет планировать, выстраивать стратегии развития и упреждения. Вот этим ты и займешься.
– Это не мой профиль…
– Твой! – не дала мне договорить Лена. – Ты отличный аналитик. Но прежде всего, ты будешь работать и при отсутствии результата честно скажешь, что его нет, а не станешь просить еще больше денег.
Было похоже, что моя бывшая уже считала меня нанятым и купленным. Пришлось ее разочаровать:
– И все-таки, как ты оказалась в этой квартире?
Сбитая с мысли, Лена свирепо глянула на меня.
– В квартире? Ах это…
Она вдруг перебралась ко мне на кровать, села по-турецки, достала из кармана халата сигареты с зажигалкой, закурила. Шикарный аромат дорогого табака мгновенно заполнил комнату.
– Квартира моя. Опять моя. После нашего развода были трудные годы, пришлось продать. Сама жила в комнатке при лаборатории. Но потом выкупила обратно. Это мое место силы. Иногда наведываюсь сюда, ностальгирую. Здесь очень хорошо думается.
– Сегодня именно такой день?
– Нет. Я работала на своем предприятии в Брюховецкой, отсюда полтора часа на машине. Когда мне сообщили, что ты сбежал, я уже знала, куда ты пойдешь. Почувствовала. И не ошиблась.
Последние слова она произнесла чуть ли не шепотом, пристально глядя на меня сквозь упавшую на лицо челку.
– Я так поняла, мое предложение тебе не подходит?
– Ты же меня знаешь, – с улыбкой ответил я. – Я таким не занимаюсь.
– Таким?
– Угу, таким. Всем таким, что за гранью.
– Ты бы хоть поинтересовался, вникнул, проникся…
– Хватит того, что я уже знаю. А знаю я мало. Боюсь, если узнаю все, то…
Лена вскинула голову, резким движением забросила назад волосы и замерла истуканом, глядя на качаемую сквозняком штору. Замер и я, любуясь ее красотой, близкой, желанной, но не доступной.
– Нужно уточнять, что будет альтернативой отказу? – спросила она.
– Нет. Я понятливый.
– Тогда у нас патовая ситуация. – Она холодно улыбнулась, но при этом осторожно потянулась рукой за пазуху. Под тканью халата на мгновение проступили очертания чего-то жесткого. – Разве что ты…
– Что там? Оружие? Или очередной шприц?
Лена вскинула брови в искреннем недоумении, а затем поняла, что я имел в виду.
– Это? Нет! – она медленно извлекла продолговатый предмет размером с книгу карманного формата. Помедлив в нерешительности, она протянула его мне. – Всего лишь электронное устройство. Медицинское. Мое изобретение. Изрядно облегчает существование. А уж как помогает при похмелье! Тебе бы понравилось! КУБ.
– Куб?
– Коммутативное устройство безопасности.
Предмет оказался легким, монолитным, лишь в торце была пластиковая шторка, под которой скрывалось обычное интерфейсное гнездо для зарядки и передачи данных. Я вернул устройство, посчитав безопасным. Лена же схватила его так, словно мать потерянного ребенка, и спрятала обратно за пазуху.
– Значит, ты меня убивать не будешь?
– Опять ты за старое! – со стоном воскликнула она. – Нет же! Ты нужен живой. Мы вообще никого не убиваем, это бессмысленное расходование ценного ресурса. Не знаю, что ты там себе нафантазировал, но мы человеческую жизнь ценим дороже всех на свете.
– Но и уйти мне не дашь.
– Я всего лишь слабая хрупкая женщина. Как я могу тебе помешать? – с грустной улыбкой она развела руками. – А вот те, кто ждут тебя на выходе из квартиры, не дадут.
– А если ты скажешь, что мы договорились?
Она покачала головой, продолжая улыбаться.
– Мало сказать. В этом случае предусмотрена определенная последовательность действий. Тебе не понравится.
– А вдруг?
– Без вдруг. Нас слушают, – со вздохом сказала Лена, – обмануть не удастся.
– Ладно, понял. Сколько их в подъезде?
– Много. В подъезде за дверью, в подъезде этажом ниже, в подъезде этажом выше, в подъезде на выходе. Все перекрыто. Разве что ты умеешь летать. А ты не умеешь.
Мы одновременно посмотрели на окно.
– Я попробую.
– Даже не сомневалась! – с облегчением выдохнула она. – В прихожей яркий пакет лежит. Видел? Неси сюда.
Его трудно было не заметить даже человеку с проблемами зрения. Он словно наживка лежал на самом видном месте, и я именно его первым заметил, когда перешагнул порог Лениной квартиры.
– Сходила бы сама, но не хочу тебя нервировать. Еще саданешь меня по затылку в профилактических целях.
Секунду посомневавшись, я все же сходил за пакетом. Внутри обнаружились пачка денег, полностью заряженный девяносто девятый «Вальтер» в изящной желтой кобуре, массивный электрошокер, рация СВ-диапазона, мобильный телефон, покрытая защитными голограммами и чипами золотая пластиковая карточка с объемным изображением лица Лены, ключи от машины.
– Это? – спросил я, вытрясая содержимое на кровать перед ней.
– Это. Безопасники подготовили для тебя дежурный пакет на крайний случай.
– Какой еще случай?
– Ну, они же считают тебя тупым и немотивированно жестоким. Поэтому одним из вариантов развития событий была моя нейтрализация с твоим последующим бегством. Вот в побег ты и должен был захватить этот пакет. Что думаешь? – сказала она, оценивающе глядя на меня.
Добро само просилось в руки, но уж слишком все походило на приманку. Да и поведение Лены намекало на это. Даже беглого осмотра хватило, чтобы убедиться в подвохе. В кобуре прощупывалось странное уплотнение под ремешком, который недавно отпарывали, а пачка денег была скреплена массивным зажимом. Про электронику и говорить было нечего. Очевидно, каждый предмет был оснащен следящим устройством.
– Слишком топорно, – заключил я. – Если бы я что и взял, то деньги. Без зажима. И еще эта карточка выглядит привлекательно…
– У тебя чутье!
Она небрежно смахнула на пол все, кроме пластиковой карточки, денег и ключей от машины.
– Мы с тобой в чудеса не верим, – сказала Лена, пододвигая мне их. – Поэтому я уверена, что тебе не выбраться отсюда. Но! Если вдруг! С помощью этого пропуска ты можешь безопасно попасть в любое из наших учреждений и попросить о встрече со мной. Это если передумаешь и наконец захочешь устроиться на нормальную работу.
– А ключи?
– Внизу у подъезда стоит серый «Рено-Логан».
Я покрутил ключи, сомневаясь.
– Почему ты мне помогаешь?
Лена пожала плечами.
– Возвращаю моральный долг. Жизнь в обмен на прощение. Все эти годы я жила с камнем на душе. Я переспала с твоим лучшим другом. Не он со мной. Я с ним. Подмешала ему в коньяк львиную дозу афродизиака. Он был настолько пьян и возбужден, что у него просто не было шансов.
– Зачем? – выдавил я, чувствуя растущую ярость.
– Ревновала и хотела избавиться. Как любой женщине, ты мне нужен был без остатка, весь. К тому же, он мне не нравился. Не терплю таких типов. Ну так что? Прощаешь меня?
Я кивнул, но всего лишь для того, чтобы закончить неприятный разговор. Такое не прощают, даже спустя годы. К тому же, по самодовольному голосу Лены я совсем не был уверен, что была искренна.
– У тебя будут проблемы? – спросил я, кивая в сторону входной двери. – Потом. Может тебя связать или…
– Никаких проблем! – поспешила сказать она. – У меня сплошной профит. Я тебе дала шанс, ты им не воспользовался. Так что это на твоей совести. А если ты все же сбежишь, то я получу жирный козырь против наших криворуких тупых безопасников и еще больше буду над ними глумиться.
Подняв сброшенный на пол электрошокер, я проверил его работоспособность.
– Насколько сильно ты дорожишь теми людьми?
– За дверью? – Лена от удивления часто заморгала, а потом рассмеялась: – Вообще не дорожу!
– Если я их немного помну…
– Доставь мне удовольствие!
Я осторожно подошел к входной двери и, прислушиваясь, посмотрел в дверной глазок. Никого не видно, но шумное дыхание минимум одного слышно было, прямо за дверью. Если бы ждали, то стояли бы не прячась. Значит, подстерегали. Таких не жалко.
Дверь в квартире была бронированной, с надежным засовом и тремя замками. Но главное, она открывалась наружу. И была просто захлопнута, но не заперта, хотя я прекрасно помнил, как Лена лязгнула засовом после того, как впустила меня. Значит, пока я мылся в душе, она отперла ее.
Резко нажав на ручку защелки, я буквально прыгнул на дверь, вкладывая в удар вес тела. Дверь с сотрясшим подъезд грохотом распахнулась, сметая всех, кто стоял за ней. Их оказалось двое, в дорогих итальянских костюмах. Одного задело едва и просто толкнуло на ступеньки лестничного пролета, а вот с другим случилась мерзкая оказия. Нелепо болтаясь тряпичной куклой, он висел на двери квартиры напротив. Помнится, выбравшись из лифта на шестом этаже, я перед тем, как нажать кнопку звонка в Ленину квартиру, заприметил необычную соседскую дверь, украшенную коваными бляхами, вензелями и массивным крюком дверного молотка. На него бедолага и насадился затылком. За те пару секунд, что я ошарашенно пялился на него, полы его пиджака потемнели и начали распухать, а потом из-под них на кафель лестничной площадки обильно закапало черной кровью.