Евгений Николаевич Бузни
От экватора до полюса. Сборник рассказов
Если не трогать тигра…
Оно пока не зашло, жаркое солнце Индии. Его первый луч едва коснулся и замер на висящем высоко в небе кучевом облаке, окрасив пышные бока его нежным утренним румянцем. А лес Бхаратпура уже начал просыпаться. Ещё не видны орхидеи, облепившие стволы акации, не различишь пятнистое тело питона, удобно устроившегося на толстых ветвях пятидесятиметрового гиганта фикуса. Сумрачно в бамбуковых зарослях среди сандаловых деревьев. Здесь, в нижних ярусах тропического леса, скрытых высокими густыми кронами таких гигантов, как ватерия индийская и всевозможными сплетениями лиан, ночь лишь собирается уходить, и всё-таки утро наступило. Темные силуэты птиц зашевелились, ожили звуки. Поплыло, зазвенело, уносясь высоко в небо, приветственное курлыканье журавлей. Громко захлопал крыльями, разминаясь после сна, цветной аист. Поднявшееся над болотом в предутренней мгле, его тело похоже на доисторического птеродактиля. Позже, когда совсем рассветёт, будет заметна яркая белизна оперения с выделяющейся чёрной полосой на груди и бледной розоватостью крыльев. Теперь же виден только контур птицы, проносящейся над водой и плавно опускающейся на упругие трепещущие ноги, выполняющие роль воздушных тормозов.
Но вот восток заалел пламенем восходящего светила, и незаметно разлился повсюду свет, и закричали утки, доводя своё кряканье до крещендо. Стайка зеленых попугаев присоединила к ним свои резкие нотки, запела черноголовая иволга, и аккомпанементом импровизированному оркестру зазвучал голос дронго – индийской кукушки. Жемчужина Индии, птичий заповедник Кеола Део Гхана, проснулся.
Белогрудый зимородок начинает соревнование по рыболовству со своим двоюродным братом пёстрым зимородком; змеешейка в поисках пищи опустила голову в воду, оставив на поверхности лишь длинную извилистую шею, напоминающую перископ, за что и названа местными жителями подводной лодкой. Достаточно насытившись и основательно промокнув, змеешейка вылетает из воды и направляется к ближайшему панданусу – винтовой пальме, где садится на ветку и растопыривает лоснящиеся чёрным блеском крылья, чтобы, просушив их, опять опуститься под воду. Разгоняя шарахнувшихся в испуге мелких пташек, широкими кругами приближается болотный лунь. Словно за дипломатической беседой важно расхаживают по болоту друг перед другом розовые пеликаны. Белый аист надолго уставился в воду неподвижным взглядом, не обращая внимания на пробирающегося крадучись сквозь тростник чибиса.
Ничто не нарушает мирной жизни этого уединённого, редкого даже для Индии, уголка природы. «Гхана» означает чаща. В середине неё находится древнейший храм Кеола Део, в честь которого и назван заповедник Бхаратпура. На его территории, занимающей площадь в двадцать пять квадратных километров, состоящей из лесов и озёр, нашли себе обиталище триста тридцать видов пернатых. Уживаются рядом с ними и некоторые четвероногие.
Застенчивыми кажутся пятнистые олени, осторожно и бесшумно двигающиеся между великанами деревьями сал. Неподалеку от усевшейся на воду стаи уток спокойно жуёт листву редкий для здешних мест чёрный олень. С белой цаплей на широкой спине неторопливо, гордо подняв рога, шагает индийский лось.
В давние времена леса Кеола Део Гхана являлись районом бесконтрольной охоты и истребления животного мира для махараджей и их гостей. И не только здесь. По всей Индии, несмотря на то, что большая часть населения по воле религиозных законов не смеет убивать и употреблять в пищу ничего живого, раздавались выстрелы, унося с собой сотни и тысячи жизней животных. Во времена английского господства это были выстрелы, главным образом, непрошеных гостей. Заокеанские любители охотничьих забав и лёгкой наживы увозили с собой шкуры тигров, леопардов, крокодилов, питонов, бивни слонов, рога носорогов, оставляя в наследство Индии редкие экземпляры когда-то многочисленных обитателей джунглей.
В 1947 году Индия освободилась от английского господства и стала самостоятельным государством. Раскрепощённый народ не сразу понял, какое огромное значение для страны имеют её природные богатства. Многочисленные племена, свободные от заповеди «не убий», бросились в бывшие колониальные леса убивать, чтобы прокормить голодавшие семьи. Им казалось, что отныне всё принадлежит им, и это «всё» неистощимо.
Но в молодом государстве было немало и трезвых мыслителей. Они подсчитали, что осталось им от колонизаторов, и ужаснулись. В стадии вымирания, на грани полного исчезновения оказались когда-то многочисленные крокодилы, слоны, львы, тигры, снежные леопарды. Смерть угрожала и более мелким животным. Последняя индийская чита была убита в 1948 году. Только на юге в штате Керала осталось около пятисот львинохвостых макак, меньше двухсот пятидесяти красавцев кашмирских оленей обитали в лесах Вейла. Сибирские белые журавли, часто гостившие в прошлом на берегах Ганга, теперь находили себе приют лишь в Кеола Део Гхана.
Уже через пять лет после обретения независимости, в 1952 году, в Индии впервые было создано общество по охране дикой жизни. Однако оно было ещё слишком слабым для того, чтобы влиять на решения министерств центра и отдельных штатов. А для развития страны требовались существенные преобразования.
За период независимости пять миллионов гектаров лесов было вырублено и заменено полевыми культурами или строительными площадками. Фантастически быстро росло население, которому нужен был хлеб и собственные заводы. Промышленная революция вывела Индию из числа отсталых государств на девятое место среди самых развитых государств, но эта же революция нанесла непоправимый урон экологической среде.
Сокращение численности лесов привело к тому, что населявший некогда чуть ли не всю северную половину Индии азиатский лев, сохранился лишь в Гирском лесу. Бродившие по всей стране дикие слоны обитали теперь в нескольких районах, и общее число их не превышало семи тысяч. Количество же охотничьей гордости индийских тигров едва ли достигало двух тысяч.
Рубка лесов давала людям топливо и прекрасный материал для ручных поделок, которыми славится Индия. Но коммерческое использование леса привело к исчезновению сотен видов растений. Между тем известно, что джунгли – это почти единственное, что дошло практически без изменений до наших дней с доисторического времени, благодаря устойчивости климатических условий.
Всего в Индии насчитывается пятнадцать тысяч видов растений. Из них, по подсчётам национального научно-исследовательского института ботаники города Лакнау, около шести тысяч семисот эндемных, то есть растущих только в Индии. И вот они исчезают. А нужны ли они людям?
На это можно ответить словами древнеиндийского врача Чараки, которого учитель однажды попросил принести совершенно бесполезное растение. Чарака вернулся из леса с пустыми руками, заявив, что таких растений нет.
От семидесяти до девяноста процентов всех видов флоры находятся в тропических лесах, но именно они подвергаются наибольшему уничтожению. Поэтому некоторые виды растений погибают до того, как их обнаружат или изучат.
Неоправданная порой вырубка леса приводила к увеличению эрозии почвы и заставляла целые деревни покидать свои жилища, уходя от образующихся в почве трещин и оврагов.
В январе 1981 года свыше четырёх тысяч учёных собрались в Варанаси, чтобы обсудить вопрос: «Влияние развития науки и техники на окружающую среду». На сессии конгресса с беспокойством отмечалось, что четырнадцать главных рек, дающих восемьдесят пять процентов питьевой воды, загрязнены. За последние тридцать лет число болезней от пищевых отравлений удвоилось. Свыше восьмидесяти процентов пациентов больниц – жертвы загрязнения окружающей среды. Большинство учёных считает, что главной причиной этого является продолжающееся обкрадывание лесов.
Член плановой комиссии правительства М.С. Суаминатан сказал на этой сессии научного конгресса: «Мы должны понурить головы от стыда, когда смотрим на то, как падают деревья в районе Гималаев. Цена такого беспорядочного обезлесивания – наводнения, оползни, эрозия почвы, заиливание каналов и резервуаров, страдания людей». Речь шла о необходимости восстановления того, что вынужден был разрушать человек.
Появляющиеся время от времени в печати сведения о сокращении растительного и животного мира Индии волновало не только индийцев, но и весь мир. В 1969 году в Дели проходило заседание международного союза общества по охране природы, на котором со вступительной речью выступила премьер-министр Индии Индира Ганди. Именно это выступление главы государства, в котором были чётко отражены острые проблемы охраны экологической среды, послужило толчком к активным действиям по спасению животного и растительного мира страны.
Уже через год вышел запрет охоты на тигров. В 1972 году был принят акт, берущий под охрану шестьдесят один вид животных и, наконец, в 1963 году начал свой старт проект «Тигр», предусматривавший целый комплекс государственных мер по восстановлению и охране экологической среды в общенациональном масштабе.
На осуществление этого проекта из международного фонда охраны окружающей среды был выделен один миллион долларов. Государство взяло под свой контроль десять заповедников, образовав из них национальные парки: Манас (штат Ассам), Корбетт (Уттар Прадеш), Паламау (Бихар), Симлипал (Орисса), Канха (Мадхья Прадеш), Рантхамбхор (Раджастан), Мелгхат (Махараштра), Бандипур (Карнатака) и Сундербанс (Западная Бенгалия). В 1979 году создано ещё два национальных парка: Перьяр (Керала) и Сариска (Ра-джастан).
Главной задачей проекта является охрана тигров, и это не случайно. Число этих замечательных властелинов джунглей с начала века сократилось с сорока до двух тысяч. Но не только тигры…
Садитесь в джип и поезжайте в страну Киплинга с его питоном Каа и пантерой Багирой. Здесь, в национальном заповеднике Канха, возле реки Вейнгунга, место действия героев сказок английского писателя. Попав сюда, не торопитесь, прислушайтесь.
Вы заметите, как неожиданно смолкнет на мгновение птичий хор. Будто замрёт дыхание леса. Ветер остановит своё движение. И эту тишину вдруг заполнит глухое, но проникающее во все уголки джунглей, рычание напоминающего о себе тигра. Он здесь.
Волнение перехватывает горло и рука тянется к спусковой кнопке кино камеры. Тигр словно знает, что в здешних местах огнестрельное оружие давно заменено фото снайперами и кинокамерами. Вез тени беспокойства он появляется из зарослей бамбука, глаза слегка прищурены и как бы воедино с торчащими ушами, которые слышат то, что недоступно в эту минуту зрению. Мощные лапы удивительно мягко сгибаются, плавно перенося вперёд огромное тело, покрытое полосатой шубой. Два-три кадра – и главный актёр медленно скрывается за массивными стволами тиковых деревьев.
Продолжайте движение и, может быть, вам посчастливится увидеть болотного оленя – грациозное животное с ветвистыми рогами на узкой вытянутой вперёд голове. Они живут только в Индии, и осталось их не более трёх тысяч.
Или выскочит из-за кустов антилопа гарну, и, то скрываясь, то вновь появляясь, поплывёт над высокими травами её чёрное тело с кривыми, как два штопора, рожками на голове и тут же исчезнет вдали. Её тоже бессмысленно искать в других странах, как и антилопу нильгау, пятнистого оленя, однорогого носорога, домом для которых являются джунгли Индии, и разве что некоторых из них встретишь в Пакистане или Непале.
Проект «Тигр» успешно стартовал и позволил увеличить семью хозяев лесов Канхи с тридцати одного до сорока восьми. Во всех одиннадцати национальных парках число тигров возросло с двухсот шестидесяти девяти до семисот одиннадцати, позволив довести общее количество тигров в стране до двух с половиной тысяч.
Увеличилось поголовье и других редких зверей, таких как леопард, пантера, гепард, дикая собака. Вместо нескольких десятков исчезавших носорогов теперь свыше девятисот лесных рогатых силачей бродят по чащам страны.
Однако не такое это простое дело – позволить зверям размножаться. Помимо запрещения всякой охоты на территории заповедников, занимающих площадь свыше шестнадцати тысяч квадратных километров, пришлось прекратить все операции по заготовке леса, переселить в другие места целые деревни со стадами скота, восстановить травяной покров, построить плотину и создать водяные резервуары для того, чтобы звери не страдали от жажды. Для охраны животного мира от браконьеров используются радиофицированные джипы, патрульные слоны, армия вооружённых лесников. Особенно много труда пришлось вложить в спасение крокодилов.
Самка крокодила откладывает двадцать пять-тридцать, а то и больше яиц, но для выведения одного крокодила в диких условиях их бывает необходимо около тысячи.
Дело в том, что слишком много в лесах любителей лакомого блюда, которое по своему содержанию богаче белками, чем куриное яйцо. Это ящерицы и вараны, мангусты и цапли.
Это, наконец, и люди. Например, племена Мундиа в штате Орисса пируют яйцами крокодилов и обменивают их на рис. Если же часть яиц оказывается нетронутой, то вылупившиеся крокодилы превращаются в клад для браконьеров, охотящихся за дорогостоящими шкурами для дамских сумочек, портфелей и портмоне.
В ещё большей опасности, жертвами прогресса стали древнейшие представители эпохи динозавров – пресноводные крокодилы гавиал. Эти совершенно безобидные существа, питающиеся речной рыбой, до недавнего времени были на грани полного вымирания из-за строительства многочисленных плотин в местах их обитания.
Национальная программа по спасению и размножению крокодилов началась в 1975 году сбором яиц диких особей на территории пятисот пятидесяти квадратных километров в Раджастане, Уттар Прадеш и Мадхья Прадеш.
В девяти штатах страны были созданы инкубаторы и специальные водоёмы для крокодилов гавиал. В 1978 году в городе Хайдарабаде открылся научно-исследовательский институт по разведению крокодилов. Благодаря общим усилиям число гавиал резко увеличилось с семидесяти в 1975 году до семи тысяч в 1980 году и в ближайшем будущем могут достичь промышленного количества, что и является конечной целью проекта.
К сожалению, такой судьбы не удостоился пока индийский питон. Красавец, вырастающий до пяти метров, своей прекрасной кожей успешно конкурирует на рынках с крокодиловой. Именно эта красота приводит к исчезновению самой большой змеи джунглей. Не смотря на то, что в кладке питона бывает до ста яиц, сейчас редко какой экземпляр доживает до своего предельного возраста тридцать пять лет. Большая их часть, не прожив и половину своей жизни, попадает в руки торговцев городов, приморских пляжей, на склады ремесленников, изготавливающих из них кошельки, ремни, сумочки и даже одежду.
Можно себе представить, каких размеров, бывает питон, если он проглатывает зайца, шакала, оленя и даже взрослую пантеру. В сущности, питон в состоянии поймать только больное животное и в этом его огромная польза для леса. Законом запрещено убивать питона, но нет, пожалуй, торговых центров в Индии, где бы вы не могли купить его шкуру или изделия из неё.
Мы едем по штату Бихар. Здесь недалеко друг от друга находятся Хазарибахский заповедник и национальный парк Паламау. По дороге в столицу штата Патну останавливаем машину. Наше внимание привлекла надпись на дощечке, прикреплённой к невысокому столбику возле узкой тропинки, ведущей в чащу леса. Она гласит: «Если вы не тронете тигра, он никогда не обидит вас».
Нам пришла тогда в голову мысль: «А если не трогать вообще природу Индии, являющуюся уникальной сокровищницей животных и растений для всего мира? Если относиться к этому богатству так же бережно, как индусы хранят сотни лет свои храмы в Мадураи, Бенаресе, Канараке и других святых местах?»
Почти полностью исчезли девственные места в Западной Бенгалии, Ориссе и Андхра Прадеш. Симлипалский национальный парк остался единственным участком джунглей Ориссы, некогда покрывавших всю территорию штата.
Одним из немногих не тронутых пока человеком мест в Индии, является «Молчаливая долина» Кералы. Здесь находят себе убежище леопарды, индийские лоси, лающие олени, дикообразы, слоны и стаи цветастых птиц. Долина называется «Молчаливой» из-за отсутствия в ней цикад, наполняющих ночи других краев непрерывным звоном. Но и здесь планируется строительство плотины, вода которой зальёт половину двадцати пяти километрового участка.
Ежегодно сокращаются площади лесов Индии. Потребность древесного топлива в стране составляет сто восемьдесят четыре миллиона кубометров в год. Легально поставляется лишь двадцать миллионов кубометров, остальное добывается нелегально. На шестьдесят восьмой сессии научного конгресса в Варанаси Индира Гаиди говорила: «К сожалению, вынуждена обратить внимание на то, что природные ресурсы грабятся, и я глубоко обеспокоена снижением качества окружающей среды за последние несколько лет».
Правительство принимает срочные меры. Создаются новые национальные парки. Ужесточаются режимы по охране природы. Но не лёгкое это дело в век бурной технической революции выделять укромные уголки для павлинов и журавлей, львов и тигров, обезьян и антилоп, чтоб от восхода и до заката солнца они могли жить, сохраняя нашу землю по-прежнему чистой, прекрасной и разнообразной. Трудно это, но необходимо. Ведь если не портить природу, она нам воздаст сторицей.
Город, без которого нет Индии
Когда бы вы ни приехали в Индию, будь то прохладный период, позволяющий тысячам туристов устремляться сюда в благодатный край, где можно в это время наслаждаться океанскими песчаными пляжами и одновременно познавать древнюю культуру индусов, или вы появитесь в жаркую пору лета ощутить изнывающую максимальную температуру тропического солнца, пойдут ли во время вашего визита ливневые муссонные дожди или задуют ветры, в любую погоду, в любое время посетите обязательно Калькутту, город, без которого невозможно представить себе страну, в которую вы приехали.
Почти триста лет назад пустынны были берега реки Хугли. В том месте, где сейчас через её воды перекинулся Хаурахский мост, находились три рыбацкие деревушки, достопримечательностью которых могли служить только маленькие глиняные хижины да бедные жители. Одна из деревень называлась Каликата в честь богини Кали – жены бога Шивы. Отсюда и произошло название будущей гордости страны.
В 1690 году агент британской восточно-индийской торговой компании Джоб Чернок выбрал это место для строительства порта. Земля была арендована у правившего тогда могольского императора Аурангзеба, а через шесть лет на месте болот и лесов выросла крепость Форт Уильям, ставшая на защиту интересов торговой компании и послужившая дальнейшему росту и процветанию города Калькутты, превратившегося впоследствии в столицу до 1911 года, когда управление государством опять перешло в центр страны – Дели. Что же касается судьбы Джоба Чернока, то он, естественно, не предполагал, какое значение для Индии и всего Востока будет иметь выбранное им место. Женившись на бенгальской девушке, он принял индийский образ жизни, правил суд под баньяном и здесь же умер. В старой церквушке святого Джона ему сложили маленький мавзолей, оставшийся единственной памятью основателю города.
Символично, что все прибывающие в Калькутту поездом, сразу оказываются у места его рождения, находящегося на противоположном берегу реки Хугли. Попасть туда можно с помощью парома или же (что гораздо быстрее) по Хаурахскому мосту, являющемуся символом Калькутты. С площадки железнодорожного вокзала открывается изумительный вид на огромные крылья стропил моста с размахом в 457 метров, раскинувшегося над рекой без единой опоры, пропуская под собой тяжело груженые баржи, пироги, парусники, пассажирские суда. Хугли – один из рукавов реки Ганг и является важной артерией жизни страны. Ведь здесь построен морской порт, связывающий Калькутту со всеми портами мира.
На вокзальной площади Хаураха полно транспорта. По одну сторону вытянулись такси – эмбэсадоры с канареечного цвета крышами, по другую – рикши люди. Ни в столице страны Дели, ни в европейского вида Бомбее, ни даже в Мадрасе вам, может, не встретится человек-рикша. Здесь он обязательно на виду у всех. Велосипеды-рикши ввести в Калькутте не удалось, так как владельцы дешёвых тележек забастовали и отказались от велосипедов, то ли из-за их высокой стоимости, то ли оттого, что в период частых наводнений улицы города заливает водой настолько, что весь транспорт останавливается, и перевозку пассажиров осуществляют только пешие рикши.
Мы садимся в такси. Водитель, типичный индус, невысокого роста с маленькими усиками на довольно круглом лице, одетый в длинную, почти до пят белую рубаху-дхоти, неспеша пошёл на свою правую сторону за руль. Движение в Индии левостороннее.
Переезд по мосту оказался не таким быстрым, как ожидалось. Мы застряли в самом центре его, пока впереди долгое время не могли разобраться между собой столпившиеся грузовики, автобусы, трамвай, легковые. Даже юркие рикши не могли прорваться со своими немногочисленными пассажирами через образовавшееся столпотворение транспорта и бесконечного потока людей. Написанная почти на всех машинах и тележках просьба «Пожалуйста, сигналь», не помогала продвижению вперёд, а только способствовала созданию невообразимой какофонии сигналов, скрипов тормозов, криков и свистков.
Но вот наш автомобиль ловко вывернул в обход огромного двухэтажного автобуса, проскочил перед самым носом начавшегося двигаться трамвая, прошёл впритирку с четырёхколёсной низенькой арбой, которую тащил почему-то верблюд, быть может, и оказавшийся причиной затора, и мы оказываемся, наконец, внизу сначала на кривых узеньких улочках старой Калькутты, а затем мчимся по широкой главной магистральной улице Калькутты – Чауриги.
Останавливаемся у перекрёстка. Движение регулирует полицейский в белой форме. Светофоров не видно. Рядом с нами, тормозя, становятся другие машины, но между ними уже спешат, хромая, подпрыгивая или медленно передвигая больные ноги, нищие. Пользуясь минутной остановкой, они протягивают в открытые окна легковых машин обрубки рук, искалеченные пальцы, чуть ли не касаясь ими лиц пассажиров, показывают на свои язвы и увечья, прося монетки.
Спасительный жест регулировщика позволяет уйти от тяжёлой картины нищеты и болезней. Но вскоре вновь останавливаемся. Недалеко впереди нас успела выйти, перегородив путь, голова колонны демонстрантов. С флагами и лозунгами, они шли по два-три человека в ряд и по команде идущего сбоку руководителя выкрикивали лозунги, напоминающие своеобразные стихи, которые заканчивались каждый раз словами то «дзиндабад», что означает «да здравствует!», то «мурдабад» – «будь проклят!»
Нищие нашли нас и здесь, оказавшись настолько настойчивыми, что даже водитель, которого, как мы думали, ничем не проймешь, вдруг сказал им что-то резкое, и те обиженно отошли к другим пассажирам. Нигде, пожалуй, в других городах Индии я не встречал такого количества нищих, как в Калькутте, хотя, конечно, везде они есть.
Впереди остановился большой синий автобус, переполненный, если можно так выразиться, более чем до отказа. Люди, висевшие на подножках, соскакивали в связи с непредвиденной задержкой, но только для того, чтобы потом вскочить снова. Позади у автобуса вертикальная лестница, ведущая на крышу. Она вся как бы унизана теми, кому не хватило места на крыше, где люди сидят и стоят, образуя фактически третий этаж двухэтажного автомобиля. Перекошенные на левую сторону под тяжестью нависших людей, автобусы каким-то чудом ходят по улицам Калькутты, развивая бешеную скорость, чтобы успеть проскочить перекресток и не попасть в очередной затор. И никого не удивляет, если такой проезд не всегда кончается удачно.
Калькутта растянулась на многие километры вдоль реки Хугли, и улица Чауринги является почти единственной магистралью, перерабатывающей практически всю основную транспортную нагрузку. Не известно, как бы она справлялась дальше, проталкивая через себя многомиллионное местное и приезжее население, если бы не начавшееся строительство метро. Уже первая очередь его, построенная с помощью советских инженеров и сданная в эксплуатацию в прошлом году, позволила городской кровеносной артерии хоть немного вздохнуть.
Нет, Калькутта – это город, где не только транспорт и нищие. Здесь контрасты наслаиваются друг на друга, поражая приезжего величием индусских храмов и пышущими зеленью экзотическими растениями национальных парков. Это центр промышленной революции и колыбель индийской литературы. В домах и на площадях Калькутты завязываются и разрешаются сложные политические проблемы страны. Сюда приезжают поклоняться богам и участвовать в острых дискуссиях.
Вот любимое место отдыха калькуттцев. Это парк, разбитый вокруг дворца королевы Виктории, окружённый стройными пальмами, цветами, лужайками, на которых резвятся дети под наблюдением родителей. По дорожкам прогуливаются семейные пары, группы иностранцев, фотографы и художники, здесь влюбляются молодые люди и просто отдыхают. Белый мраморный дворец в центре великолепия зелени представляет собой поистине изумительное зрелище. Мемориальное сооружение, посвящённое не только памяти знаменитой королевы Англии, но и многим другим историческим личностям, сыгравшим важную роль в развитии Индийского государства, начало строиться в 1906 году по инициативе тогдашнего наместника Англии в Калькутте лорда Керзона на деньги, собранные по подписке.
Первый камень в фундамент будущего дворца заложил принц Уэльский, впоследствии король Георг Пятый. Прекрасный архитектурный памятник, построенный в стиле итальянского ренессанса по проекту Уильяма Эмерсона, президента Британского института архитектуры, был открыт в 1921 году и стал одним из самых интересных музеев Калькутты.
Купол величественного здания венчает фигура ангела Победы высотой 16 футов и весом три тонны. Многие статуи, окружающие дворец, были изготовлены в Италии.
Большой интерес представляют картинные галереи музея. Среди портретов королевской династии мы видим одно замечательное полотно русского художника Верещагина. Это самая большая по размерам картина, имеющаяся в музеях Индии. Её размеры – 274 на 196 дюймов. На ней изображена сцена прибытия в Джайпур в 1876 году принца Уэльского, ставшего впоследствии королём Англии Эдуардом Седьмым.
С удивительной, присущей Верещагину фотографической чёткостью, выписаны мельчайшие детали костюмов людей, убранство шествующих слонов и восседающих на них исторических личностей. Подобные шествия можно видеть и в наши дни в Дели по большим праздникам и в некоторых других городах, где ещё в качестве реликвий сохранились магараджи, не имеющие, правда, никаких прав управления, но придерживающиеся древних церемониальных традиций.
Фотографировать в музее не разрешается, поэтому приходится уносить в памяти скульптурное изображение королевы Виктории в короне и с символами власти в руках, портретную галерею индийских лидеров, боровшихся за освобождение страны от иностранного владычества, комнату, посвящённую рассказам в картинках о развитии Калькутты, собрание документов, повествующих о британском периоде истории Индии, коллекцию мечей, кинжалов, щитов, служивших надёжной защитой индийским воинам в средневековье.
Покидая чудесный парк мемориального дворца, который словно белый жемчуг в кольце голубого неба отражается своим великолепием в окружающих его озёрах, делаю последние снимки кинокамерой, пытаясь поймать в кадр бегущих по лужайке от дерева к дереву полосатых бурундуков и сам дворец, ещё прекраснее на фоне заходящего за пальмы солнца.
Отвлекает настойчивый голос дудочки и чей-то голос, зовущий:
– Мистер, фото, фото.
Оборачиваюсь. Через дорогу под деревом расположились несколько представителей своеобразного бродячего цирка. Невысокий худенький старичок поставил перед собой корзину, накрытую куском мешковины. Любопытно, что он хоть и играл на дудочке, привлекая прохожих, змеи из корзины не появлялись. Зато, как только он откинул мешковину, лежавшая под нею кобра тот час же поднялась, раздувая капюшон. Это лишний раз доказывало, что змей привлекает не музыка факира, а свет и движения рук. Игрой на дудочке привлекают прохожих.
Рядом стояла девочка лет десяти с мангустой на плече, такой же худенькой, как её хозяйка, но много подвижней. Старик предложил мне снять кинокамерой бой мангусты с коброй, а из-за моей спины дёргал за рукав другой укротитель с двумя обезьянками, готовыми и плясать, и показывать целые спектакли о жизни людей.
Возвращаясь, увидели на улице небольшую толпу. В центре стоял высокий худой индус и что-то рассказывал. В одной руке лектора, так я мысленно окрестил его, была стеклянная литровая банка с маленькими чёрными змейками, в другой мужчина держал стакан с водой.
– Это очищает желудок от паразитов, – говорил он собравшимся.
– Смотрите, как легко всё происходит.
Выпив воду из стакана, рассказчик отдал его помощнику, а сам достал из банки змейку и, держа её посередине туловища таким образом, чтобы раскачивающаяся головка её с тонким раздвоенным язычком оказалась на уровне подбородка, раскрыл рот и направил туда извивающееся существо, которое мгновенно скрылось, скользнув в горло, как в нору.
Следом таким же путём были направлены и другие, ожидавшие своей очереди в банке. Через несколько минут, во время которых продолжалась лекция, индус стал действовать, как настоящий волшебник. Он приложил руку к животу, слегка нажал его, и изо рта одна за другой начали стрелами вылетать змейки, попадая прямо в подставленную банку.
Не знаю, как насчёт истинной пользы очистки желудка подобным образом, но аппетит у меня в тот день был полностью испорчен. И всё же я не жалел о том, что воочию увидел сцену, о которой прежде приходилось только слышать.
Днём улицы Калькутты полны людей, но в самые жаркие часы от двенадцати до пяти, они всё же заметно пустеют и по-настоящему оживают после захода солнца. Тогда улицы Парковая и Чауринги буквально кишат людьми. Это самый центр города. Здесь крупнейшие отели, кинотеатры и, конечно, центральные магазины ручных изделий из дерева, кожи, золота, посуда, оптика, книги. Впрочем, торговля идёт чуть ли не на каждом метре, где что-то печётся, жарится, либо разложены книги и журналы, очки, шариковые ручки, кожаные сумочки, мотки ниток и сотни других мелочей. Все гуляют. Никто никуда не спешит. За вами увязываются нищие. Кто-то предлагает мужчинам поехать посмотреть девочек, танцующих и поющих. Публичные дома в Индии запрещены, но неофициально они все же существуют. Молодые юноши, студенты или рикши подрабатывают тем, что находят для таких домов клиентов.
