Евгений Кострица
Нить Ариадны
2
Полковник не торопился начинать разговор. Заложив руки за спину, он задумчиво рассматривал стремительных белок, резво прыгающих по деревьям. Грызуны беспокойно цокали и подозрительно косились, опасаясь за тайники с орехами.
– Уверен, что убьешь ее, если увидишь? Сможешь? – неожиданно быстро спросил Стрыкин.
– М-м-м… Кого? – запнувшись, промямлил я. Вопрос застал врасплох.
– Варвару. Вы же были очень близки. Чемпионы Арены два на два. Сурская Лига, первый дивизион. Не ошибся?
Горизонт качнулся. Неестественно громко зашумела листва, где-то совсем рядом скрипела цикада. Верхушки деревьев разошлись, пропустив слепящий солнечный луч. Я не видел ничего кроме света. Моя метнувшаяся вверх рука прикрыла глаза. На сетчатке остывал на миг вспыхнувший силуэт Вари.
– Она умерла… – бесцветным голосом выдавил я.
– Не совсем так, – поправил полковник, не сводя с меня взгляда. – Мы восемнадцать лет не могли найти тело. Она всё еще там. Недавно видели похожего на нее монстра. Возможно, разведчик ошибся, но надо проверить.
Значит, кошмары не лгали. Мне прислали урну с чужим прахом. Варя до сих пор в Лабиринте. Хотя нет, это уже не она. Там монстр с ее внешностью. Он будет на меня смотреть ее глазами. Я каждую ночь их вижу во сне.
Голова закружилась. Всё это время память бережно хранила ее образ в мельчайших деталях. Когда мы были вместе, мир расцветал, терял плотность, вес и серьезность. Светлая и воздушная, Варя точно летала над землей, изменяя саму ткань реальности. И тогда летал даже я.
Вдруг этот монстр улыбается совсем как она? Так же пахнет, смешно морщит носик? Боже, что я несу… Как не слететь с катушек еще до Периметра?
– Ты ведь вернулся за ней, верно? – почти ласково подсказал Стрыкин, глядя ледяными как у рыбы глазами.
Наверное… В этом я боялся признаться даже себе. Возможно, хотел умереть, зная, что она где-то рядом. Интересно, что помнят и чувствуют монстры? Могут ли они любить точно так же?
– Нет! Встречу – убью. Рука не дрогнет. Не сомневайтесь! – я постарался быть убедительным.
Скорее всего, не получилось. Рука, может, и не дрогнула. Дрогнул мой голос.
– Расслабься, дружок, – успокоил полковник, – мы тебе верим. Ты ведь знаешь: секунда сомнений и взводу кирдык.
– Я пойму, если отчислят.
– Так бы и сделали, – согласился Стрыкин, – но у тебя редчайшая сверхспособность. Сейчас она очень нужна. Мы даже создали небольшой резерв по кристаллам.
«И по людям» – добавил я про себя. Лабиринт – иномирье, особое измерение, куда могут войти только три рейда в день. Две смены профессионалов и группа «чистильщиков» для подстраховки. Последние вытаскивают трупы и раненых, если их вдруг там оставили. Иногда выкраивают время и для обкатки курсантов, но это бывает нечасто.
Всё силы «Тесея» уходят в Дыру, в буквальном и переносном смысле. Та требует по двадцать кристаллов в день и долгов не прощает. Они же идут на развитие сверхспособностей рейдеров. Эти ресурсы ценят и выделяют скупо. И вот, специально для меня, сделали резерв по кристаллам?
– У тебя ведь было непростое детство. Диссоциативная фуга, расстройство идентичности, синдром множественной личности? – продолжал давить Стрыкин.
Я невольно облизнул мгновенно пересохшие губы. От его пронизывающего взгляда было не по себе. Казалось, полковник читает мысли прямо на внутренней стороне моего черепа. Должно быть, там так и написано: «Врёт, туп, подозрителен и не достоин доверия».
Да чего мне бояться? В худшем случае спишут. Мне и так осталось недолго.
– Так это в детстве. Меня лечили, рецидивов не было. У каждого ребенка есть воображаемый друг или монстр под кроватью. Врачи ошиблись с диагнозом.
– Ну да. Бывает… – недоверчиво хмыкнул Стрыкин, ковыряя в зубах травинкой. – В психиатрии главное надеть халат первым. Только вот одно странно… «Ясновидение» у тебя проявилось во всех Лигах. Удивительное постоянство, не так ли?
– Ничего странного. Их не так уж и много было. Я ушел сразу после…
– Разрыва с Варварой. Мы знаем! – досадливо перебил Стрыкин. – Вы расстались, она ушла к нам в «Тесей». С такими способностями нетрудно произвести впечатление. Здесь ее очень ценили.
Еще бы они не ценили. А уж как ценил я… До сих пор не пойму, что на нее нашло? Мы ведь даже толком не ссорились. Она сказала, что видела сон, а потом просто ушла. Молча и не прощаясь.
– Почему же ее не вытащили? – мрачно спросил я.
– Не получилось. Девочка погибла, как настоящий герой, – сочувственно покачал головой Стрыкин, – но дальше произошло удивительное. После неестественно стремительной метаморфозы она вырезала свой взвод, а потом порвала на куски и чистильщиков. А ведь они не слепые котята. Ветераны Седьмого Отдела, настоящие профи. Поразительно, да?
– Она не виновата! Виноваты те, кто ее не достал! – в ярости вспылил я. Пальцы сжались в кулаки, и ногти едва не распороли кожу.
– Чистильщики нашли всех, кроме нее. «Обращение» в этом случае произошло слишком быстро. Из нее вышел особенный монстр. Остынь, пожалуйста.
– Монстр не она! – понесло вдруг меня.
– Молчать, рядовой! Смирно! – замполит ловко ткнул кулаком мне под дых.
Воздух вышел из легких, и я рефлекторно согнулся. Стая лесных птиц поднялась в воздух, а белки испуганно попрятались по дуплам. Их худшие опасения подтвердились: двуногие безумны и бьют друг друга. Начали с себя, закончат тайниками с орехами.
Странно, но в полусогнутом положении мыслить получалось яснее. Мне нельзя так нервничать. Спишут же к чертовой матери!
– Тут врагов нет, боец! Они все за Периметром! – повысил голос полковник.
– Простите… – закашлялся я.
– Простите? Ты хоть знаешь, что она натворила?! – вновь вскипел он. – Сто двадцать! Сто двадцать, сука, метров! Дыра распухла с пятидесяти до ста двадцати! В мое дежурство! А у нас не было кристаллов, чтобы ее заткнуть! Не было людей, чтобы их выбить!
Я ничего не понял, но дал Стрыкину проораться. Чуть успокоившись, он, наконец, рассказал о тех драматичных событиях. Тварь из Вари получилась невероятно могучей. В один день «Тесей» потерял два полных рейда, на развитие которых потрачены сотни кристаллов. С лимитом на три входа в день компенсировать такие потери было почти невозможно. В Лабиринт пришлось кидать курсантов. Прежний темп добычи они поддержать не могли и быстро гибли. Дыра забирала всё, что удавалось добыть. Проблема в том, что расширившись, она уже не сужалась, а дефицит ресурсов не давал возможности вложиться в способности новых бойцов.
– Ладно, – махнул рукой Стрыкин после рассказа. – Оставим мертвецов прошлому. Нам в настоящем бы разобраться. Никто не знал Варвару лучше тебя. Как думаешь, почему она стала сверхмонстром?
– Понятия не имею… – пожал я плечами. – Вроде бы видела какой-то особенный сон. Она не ушла бы в «Тесей» просто так.
– Вот как? Значит, просветление? – недоверчиво хмыкнул замполит. – Какое-то переживание, мистический опыт, я правильно понял?
– Мне нечего добавить. Варя была особенной. Она в Лиге сражалась гораздо лучше меня. Рядом с ней я выглядел скорее тотемом, чем полноценной боевой единицей.
– Ну не скромничай, шутник, – поморщился Стрыкин. – В «Тесее» нет посредственностей. Ты ведь такой же. Выиграл Лигу после двадцатилетнего перерыва. В твоем возрасте подвиг. Поэтому взяли. И даже группу подобрали особенную.
– Так это эксперимент? Я должен повторить судьбу Вари? Стать сверхмонстром? – осенило меня.
– Нет, конечно. Сверхмонстра на тебя будем ловить. Он обязательно клюнет, – уверенно кивнул замполит. – Да, риск есть, но человечеству сейчас очень нужен герой. Порой не рисковать опаснее, чем рисковать. Времени у нас почти нет. Один пробный заход и вложимся в твой взвод по полной программе.
– Мне до сорокалетия всего три месяца… – мрачно напомнил я, зная, что в перспективного бойца вкладывали сотню кристаллов. – В моем случае это деньги на ветер. Зачем их переводить на почти мертвеца?
– Выхода нет, – устало ущипнул переносицу Стрыкин. – Пришлось даже Битика выдернуть, чтобы вас натаскать. Он год как на пенсии.
– И оно того стоит?
– Пойдем, кое-что покажу! – развернулся на каблуках замполит.
С полосы препятствий мы вышли на неприметную тропинку, чтобы сократить путь. В кустах тихо лязгнуло. «Проход запрещен» – предупреждающий знак обещал неприятности, но нас не остановил. Особая режимная зона, ловушки, боевые роботы – для обычных смертных такая прогулка бы закончилась быстро.
В нашем случае всё обошлось. Начальник караула на КПП вытянулся в струнку. Кстати, тоже полковник. Выходит, у Стрыкина и должность покруче, и допуск повыше.
До главного корпуса дошли быстро. Огромное здание и само по себе казалось черной дырой в иномирье. Затемненные стекла – точно зрачки вросшего в землю монстра. Он пожрет планету, если его не кормить. Как сожрал Варю.
Каждый день без нее словно отрывал от меня по кусочку. За двадцать лет – ни одной спокойной ночи. Или кошмары, или бессонница. И все эти годы Варя снилась смутно, точно через вуаль. Что-то беззвучно объясняла, плакала, пыталась что-то показать. Я не мог это разглядеть, как ни пытался.
Жаль, не пришел в «Тесей» раньше. Не верил, что смогу пройти Лигу один. Но ведь прошел. Или мне помогли пройти?
Для рекрутеров я лишь посредственный боец, не представляющий особенной ценности. Многообещающий старт, а потом долгий перерыв и потеря интереса к боям. Несколько побед в региональных Лигах не принесли ни денег, ни славы. Всё это получают в чемпионатах более высокого ранга. Я никогда не рвал жилы, чтобы попасть в топ. Толпы зрителей не собирал, выдающихся боевых качеств и виртуозной техники тоже не демонстрировал.
Сейчас уже казалось, что мои соперники поддавались. Хотя зачем? Стрыкин мог бы забрать меня и так. Вне конкурса и без лишних церемоний.
Сканер скользнул по лицу лазерной сеткой: профиль прошел проверку. Значит, мой допуск оформлен заранее.
Лифт. Безлюдный коридор. Снова лифт. Несколько уровней идентификации. Шлюз санитарной обработки. Зловещее жужжание сервомоторов, не выпускающих из-под прицела мощных плазменных пушек. Я чувствовал это настороженное внимание кожей. Она начинала чесаться.
Эти меры предосторожности трудно назвать лишними. Они нужны не для защиты от монстров, а для защиты людей от людей. Проклятие стимулировало появление радикалов, террористов и религиозных сект с самыми сумасшедшими идеями. Несколько попыток диверсий вынудили держать на острове военный гарнизон и полноценный комплекс ПВО для подстраховки.
– Пришли! – объявил полковник, заглядывая в смотровую щель очередного прибора.
Машина просканировала радужку глаз, и высокие ворота бесшумно отъехали в сторону. Я ожидал увидеть нечто особенное, и всё же невольно попятился.
Дыра оказалась не бездонной ямой, как мне представлялось, а гигантской сферой, висевшей посреди огромного зала. Фосфоресцирующие волны поляризованной плазмы прокатывались по ней, точно жар по раскаленным углям.
– Экранирующее тороидальное поле. Впечатляет, да? – прошептал Стрыкин.
Это действительно, впечатляло. Причем не размерами. Сфера диаметром сто пятьдесят метров смотрелась внушительно, и всё же в ней ощущалось что-то еще. Нечто величественное, безначальное и бесконечное. Я чувствовал исходящую от нее силу. Очевидную, невыразимую, недоступную для понимания. Дыра будто высасывала мысли из головы, оставляя пустое черное поле. Возможно, поэтому так завораживало. Оцепенев, я мог на нее смотреть вечно.
А ведь мы ровесники. Более того, родились в один день. Я, Варя и Лабиринт. Поразительное совпадение.
– Смотри! Сейчас будут кормить! – толкнул локтем Стрыкин.
За пультом сидело несколько человек в оранжевой униформе. Еще один стоял у металлической воронки в сложном плетении металлических труб. Негромко переговариваясь, они напряженно следили за показаниями на мониторах.
Коротко взвыла сирена, и над аппаратом перевернули банку с оранжевыми кристаллами. Яркие ромбики сыпались из нее точно тыквенные семечки.
Вновь стало тихо.
Взгляды людей теперь не отрывались от огромного табло, занимавшего почти всю противоположную стену. Между бегущими строчками символов замигали большие красные цифры: «сто пятьдесят пять». Еще с десяток знаков шел после запятой. Через секунду один из них перескочил с тройки на семерку.
Все чертыхнулись одновременно. Зло и разочарованно.
– Видел? – снова ткнул локтем Стрыкин.
– Что? – не понял я.
– Она растет! Пока медленно, но с каждым днем всё быстрее.
– А как же кристаллы?
– Они сдерживают скачкообразный рост, но совсем не останавливают постепенное расширение, – терпеливо пояснил полковник. – Оно началось недавно, но если темп сохранится, Дыра уничтожит это здание за три месяца. Планету – еще через шесть. Врубаешься?
– Почему она расширяется? – спросил я, быстро подсчитав, что апокалипсис уже не застану. Похоже, мы умрем почти одновременно.
– Никто точно не знает. Но Варю-сверхмонстра нашли в тот же день.
– Думаете, есть связь?
– Возможно. Две одновременные аномалии на это как бы намекают. Логично?
– Нет, – упрямо возразил я. – Вы связываете с Дырой не Варю, а факт ее обнаружения. Она же не из пустоты появилась, а где-то бродила до этого.
– Какой ты у нас умник… – раздраженно фыркнул Стрыкин. – Мы слишком мало знаем. Ищем любые зацепки, рассматриваем все версии. Даже самые сумасшедшие. Конкретно эту разрабатываю и проверяю я. Понятно?
– Так точно.
На самом деле ни черта непонятно. Притянуто за уши. Конечно, мне не обязаны объяснять всё на пальцах. Наверняка есть причины сопоставить рост дыры и сверхмонстра. Но про него ведь давно все забыли. Мало ли их там бегает…
Или много? Кто знает…
Люди не понимали, что представляет собой Лабиринт. Кротовая нора в другое измерение, коллективная галлюцинация, хитроумный механизм или кошмар, воплотивший в реальность наш собственный страх?
В любом случае Стрыкин знает то, что не знаю я. И всё рассказывать мне не будет.
– Теперь понимаешь масштаб угрозы? – он показал глазами на сферу. – Запомни эту картинку как следует. Чтобы не мяться, не дрогнуть, когда встретишь монстра. Найти и убить его – вот последняя миссия. Дембельский аккорд твоей жизни.
– Мы всего лишь курсанты! – запротестовал я.
– А это всего лишь Дыра! – рявкнул Стрыкин, подталкивая к выходу. – Справишься! Кто еще это сделает? Ты знаешь о Варваре всё. Привычки, рефлексы, любимое-нелюбимое… Там наверняка что-то осталось.
– Осталось? – я резко остановился. – В монстре?
– Чистая физиология. При метаморфозе часть органов и нервной системы перестраивается в новые схемы. Какие-то человеческие слабости могли сохраниться.
Ступни ощутимо прижало к полу. Лифт поднимался с приличным ускорением. Обед я уже пропустил, да и к инструктажу едва ли успею. Битик будет наверняка злой, как черт. Кстати…
– Почему бы не послать с нами профи? Сержанта, к примеру? – осторожно предложил я.
– Тьфу ты! Черт подери это ускоренное обучение… – чертыхнулся полковник, раздраженный настырностью. – За Периметром свои правила. Рейдеры должны быть примерно одного уровня, иначе не пустит. Твой вот какой?
– Видимо, нулевой, – неохотно признал я.
– А в сержанта вложена сотня кристаллов. Чувствуешь разницу? Приходится танцевать от тебя. В твоем рейде могут пойти только такие же нубы. Плюс-минус пять кристаллов в способностях каждого. А времени нет, – тяжело вздохнул Стрыкин.
Мы наконец-то вышли на свежий воздух. От ухоженных газонов приятно пахло травой. Прохладный ветер холодил лицо, в ясном небе чертила стая стрижей, а деревья тихо шелестели листвой, словно успокаивая возбужденный ум после кошмара.
К сожалению, Дыра не приснилась. Гигантский черный нарыв созревал, а мир об этом не знал. И только немногие знали, что он заминирован. Часы уже тикают.
– Если вдруг что, сразу к сержанту! – Стрыкин пробежался пальцами по запястью, отправляя на КПП пропуск. – Приснится или почудится – неважно. Мы за тебя сами подумаем. Своим о Дыре ни слова. Взвод подбирали под тебя. Тысячи личных дел, все последние Лиги, записи и архивы. Сотни человеко-часов кропотливой работы. Не вздумай ее запороть!
Замполит еще раз смерил меня взглядом, словно проверяя комплектность. Я был пока еще цел. Только бросив быстрый взгляд на часы, понял, как сильно опаздываю. Жалкий лепет оправданий Битика не растрогает. Придется бежать.
Утёс, где прыгал взвод, оказался неприятно высоким. Поросший кустарником, он походил на крепостную стену, по которой серпантином вилась тропинка, порой превращаясь в пунктир. Выступающие из скалы камни тысячи курсантских ног отполировали до блеска. Интересно, как здесь карабкалась Ванька со своей акрофобией?
Чет его знает, сколько костей разбросано по ручью. Курсантов здесь не жалели, и неудачников отсеивали, чтобы впустую не тратиться.
Вконец запыхавшись, я всё же поднялся на утес. Воздушные маневры были в самом разгаре. Юфирь и Пухлик выписывали в небе неровные петли. Кто-то программу уже отлетал. Скоро и моя очередь.
– Ага, наш смешарик пожаловал… – зловеще ухмыльнулся сержант. – Держи! – Он кинул мне плотный сверток, едва не сбив с ног.
– А как… – я озадаченно мял экипировку, пытаясь разобраться в сложной вязи шнурков, ремешков и зажимов. Костюм-крыло осваивали в аэродинамической трубе, но реактивный ранец видел впервые.
– Как хочешь! – пожал плечами Битик. – Не маленький. Пропустил инструктаж? Значит, не нужен. Пойдешь в паре с Иванкой. Близнецы следующие. Минута на подготовку.
Всего минута? Он хочет, чтобы разбился?
Нет, Стрыкин угрохал на нас уйму времени. Значит, заметили. Меня провоцируют.
Хорошо, пусть разбираются. Может, и мне объяснят.
Я расслабился, закрыл глаза и посчитал до пяти. Мир стал ослепительно белым, а потом скользнул в черноту.
3
* * *
– Битик! Ну что там с Хансой? – разорвался в ушах окрик Стрыкина. Надо срочно отрегулировать громкость приемника. Он едва не лишил меня слуха.
– Закрыл глаза. Кажется, медитирует стоя, – прошептал я, отворачиваясь от курсантов. А то подумают, что сержант говорит сам с собой.
– Смотри внимательно! Мне с дронов не видно. Всё, больше не отвлекаю. Не пропусти ничего!
Смотреть хотелось только на Вилочку. Горячая стерва. Интересно, как она трахается? Наверняка так же яростно. Кожу ногтями со спины снимет. И рычит. Мне бы понравилось.
А на Хансу чего пялиться? Хренов нубяра наверняка облажается и перепутает шланги. Без инструктажа он разобьется, если взлетит. Остальным тоже недолго осталось. Босс, спятил, если думает, что взвод вытянет. Его убьет этой гонкой. Бросать сейчас ребят за Периметр будет убийством. Через год-два получили бы рейдеров. А так – мясо. Сгинут ни за грош.
И чего наверху так прицепились к Хансе? Что в нем такого? Не проигрывал лишь потому, что и не играл толком. Нет поражений, значит, нет и закалки. Такие быстро ломаются. Скиснет после первой же шишки. А их будет много. Рейдером становятся, когда своими руками режут труп погибшего друга. Только тогда и рождается настоящий боец.
Инстинкты и ярость – вот всё, что ему нужно. «Убей и беги» – вот наш девиз. Ханса умен, но думать там некогда. Мысль мешает рефлексам. Мозг себе пусть босс с яйцеголовыми плавят. Им можно, штабные ведь за Периметром не бывают. А для нас главное – чуткая, избегающая приключений жопа. Она не подведет и там, где спасует логика.
– Ханса, шаг вперед! – скомандовал я, предвкушая разочарование шефа. Тот просил не вмешиваться даже при грубых ошибках. Но это мой, а не его курсант. Я не дам парню сигануть со скалы.
Тот, наконец, собрался и вышел из строя.
– Срань господня… – вполголоса ругнулся я. Его глаза! В них никого не было. Там только тьма!
В голове знакомо закололо. Червь под пластиной зашевелился, почуяв своего. Так бывает, когда рядом монстры. Но мы снаружи, их же здесь нет!
Ханса?!
– Что? Что там?! – заверещал в ушах босс. – Битик, докладывай, сука!
– Пока нечего! – отрезал я.
Хоть бы заткнулся. Сейчас не до него. Ханса не человек. Это тварь Лабиринта!
Нет, тут не сходится. Он же никогда там не был. Или был?
Я видел тысячи монстров. Этот взгляд не забыть. Мы для них только корм.
– У тебя скачок показателей! – рявкнул Стрыкин, заставив в очередной раз снизить громкость.
Так и написать в рапорте? «Пустые глаза», «иррациональное переживание страха»? Это не воспримут всерьез. С червем и так нарисовался достаточно. Черепная коробка от него аж трещит, а мне не верят. Врачи говорят, что это нервное. Показывали снимки МРТ, успокаивали, заверяли, что никакого червя в голове нет. А он есть. Только в другом измерении, из которого прогрыз в мозг нору!
Яйцеголовые не знают, что нереальные черти хуже реальных. Те, что приносишь из Лабиринта так просто звери. А раз их как бы нет, то ничего и сделать нельзя. Разве что выпить. Вот тогда мой червь веселеет.
– Битик, мать твою! Он тянется к шлангам! Думай громко: «Переключить черный». Громко! Оглушительно думай!
Как скажешь, босс…
Я послушно подумал: «Переключай черный. Переключай черный. Правильный вариант: черный!»
Ханса невозмутимо включил желтый.
Один из шести! Не ошибся!
Инструкция требует первым включать синий. Я так и объяснял на инструктаже. С желтого начинают только бывалые рейдеры. Там свои тонкости: время отклика меньше, но старт резче. И ведь Ханса не повелся. Значит, не читал мысли, а знает как надо. Он смотрит куда глубже.
Имплант в ушах, наконец, замолчал. Видимо, анализировали действия Хансы. А действовал тот слишком уверенно. Ранец в рабочий режим перевел безошибочно, ни секунды сомнений. Монстр бы не стал так палиться. Значит, не монстр. Тогда кто?
«Ясновидение»? Так себе навык. Редкий, но не уникальный. Школа разума, третий тир. Позволяет видеть баффы и дебаффы на врагах и соратниках, их сильные и слабые стороны. Нет, тут нечто совершенно другое. Сверхспособности виртуальны, то есть тут никак не помогут. Они работают только в Лабиринте или в его эмуляторах. Но мы не за Периметром!
В строю кто-то ахнул. Я встрепенулся, посмотрел вверх: там с горем пополам отбили программу. Юфирь приземлилась по-женски изящно. Пухлик бухнулся так, что едва не разбился.
А ведь мог сесть чисто. Еще одна «темная лошадь». Непонятно, зачем придуряться с кошачьей-то грацией. От наметанного глаза такое не скрыть. Вот только разбираться с ним некогда. Подождет, тут у нас тварь почище сидит…
– Ханса, Иванка, на старт! Дистанция сто метров. Вираж, горизонтальная восьмерка, спираль, пике с углами меньше сорока пяти градусов. Не сближаться! Всё ясно?
Девушка, побледнев, кивнула. Зрачки расширены, пальчики дрожат. Не боец.
А вот Ханса – точно мертвая кукла с глазками-пуговицами. В них ничего нет. Да и за ними, скорее всего, тоже. Пустота. Бессмысленная и беспощадная.
– Пошли! – скомандовал я, поймав себя на мысли, что слишком стар. Не телом, конечно, а нервами. Стальная пластина прослужит долго, а вот то, что под ней…
Забрать бы с собой Вилку, да махнуть на остров, проматывать пенсию. Злющая баба, щи и самогон с чесночными гренками – что настоящему мужику еще нужно? Ничего. Забыть «Тесей», службу, друзей, которых вынес кусками. Но разве забудешь?
Червь порой выручает. Жаль, не всегда, но хоть так. Иногда с ним прикольно, а иногда хочется отрезать вместе с собственной головой. Особенно когда непонятно, кто из нас кто.
Вот сейчас я червь или Битик? Он думает за меня или я за него?
Черт, и правда слишком стар! Нахрена тогда вернулся на службу?
Стрыкин попросил, а я не смог отказать. «Будет интересно» – так он сказал. Охрененно. Так всё и есть. Ханса – милейший чувак, просто лапочка. Такие даже без башки за тобой долго бегают. Она ведь им не нужна, мозг там в другом месте. Только кто же поверит?
Пока я изводил себя тяжелыми думами, монстр свечой ушел в небо. Знатная тварь, что ей какие-то перегрузки… Иванка же взлетала по дерганой, рваной параболе, проваливаясь и взмывая, как сонная бабочка.
Нет, она точно не боец. Чем думал Стрыкин, когда брал? Из заштатной, никому не известной Лиги четвертого дивизиона? Четвертого! Там даже вшивый пудель как лев!
Да и взвод сформирован через жопу. Из ценного только Юлий с Юфирью. Вот они просто звери. Остальные полное барахло. Да и поздновато в них всерьез вкладываться. Восемнадцать-двадцать лет – вот оптимальный возраст курсанта. До тридцати доживет половина, до тридцати пяти – единицы.
Мне повезло. Я ушел в тридцать шесть и своими ногами. Правда, с червем и металлической пластиной в башке. Лабиринт никогда не отпускает добычу. Я для него свой, раз обманул смерть. Единственный, кто пережил резню с Варей. На мне черная метка судьбы.
Теперь за Периметр уж не пройти. Кто меня пустит? Нет такого рейда. Мельчает народ, деградирует. А я бы с удовольствием вернулся червя прогулять. Он давно просится. Вспомнить былое, повидать своих, показать силу.
– Битик, что молчишь? Заметил что? У нас помехи. Как Ханса? – проснулся вдруг Стрыкин.
Ох, неспроста картинка пропала. Хотя на острове так часто бывает из-за Дыры.
– Да хрен с ним что сделается, – раздраженно проворчал я. – Вьется, аки ворон над буйной башкой. Нарисую всё в рапорте.
– Ты аккуратнее с ним. Береги, как свои яйца! Понял меня? На кону многое. Усёк?
– Так точно, босс. Понял.
Сто раз пожалел, что не могу отключить связь. Шеф разозлил. Тайны, секреты, а мне ни слова! Зачем тогда звал? Я вовсе не рвался. Взвод набирал Шестой Отдел, так пусть с ним и трахается. Ускоренное обучение? Похороним быстрее! Спешка всегда плохо заканчивалась. Сколько таких на моей памяти было…
Яйцеголовым-то в пекло не лезть. Лезть всегда нам. Хорошо, хоть живут сорок лет. Вреда от них меньше. Проклятие – благословление. Уж в этом случае точно.
– Битик! – истерично завопил имплант.
Я и без подсказки увидел проблему. Иванка потеряла пространственную ориентацию и рефлекторно дернулась, поддав газа. Ее закрутило и с ускорением потащило вверх.
Что она творит?!
Девчонку болтало по небу, как сдувавшийся воздушный шарик. Вероятно, от перегрузки потеряла сознание. С земли ей кричали, махали руками, а Ханса даже не пытался помочь! Он, как бесчувственный, продолжал работать по своему заданию.
Подпрыгнув, я рванулся к ним в небо, благо ранец на мне. Ничего, еще и не такие экземпляры вылавливал. Снизу полет не впечатляет, а вот наверху крышу сносит частенько. Причем у всех по-разному. У кого от страха, у кого от восторга. Иванку же трясло еще на земле.
На встречных курсах девчонку не поймать: скорость большая, расшибемся в лепешку. Надо догнать и аккуратно зацепить, не оторвав руку.
Маневр хорошо выглядел только в теории. Девушку непредсказуемо мотало. Она закладывала немыслимые петли и виражи, то проваливаясь, то взмывая свечой, и я раз за разом промахивался. Стоило броситься на перехват, как цель рывком уходила в сторону.
Выглядело так, будто она специально. Будто взбесившийся ранец думал и действовал за нее. Сколько там еще газа? В таком дерганном режиме этот танец будет недолгим. Надо ловить.
Я прицелился, но опять промазал. Разворачиваясь, увидел, что Ванька вошла в штопор. У нее закончился газ.
Да чтоб тебя! Не догнать! Помочь ей могли только те, кто внизу.
К обрыву метнулись только двое. Вилка и Лирой без раздумий бросились вниз.
Газа в ранцах у них не было. Свою программу они откатали, но костюм-крыло не сняли. Им нужно лишь распустить ремни.
Вилка так и сделала. А вот Лирой – нет. Отвага и слабоумие. Парень, видно, надеялся, что помчится по небу, как Супермен. В развивающемся плаще и с вытянутой вперед рукой. Он раскрыл его слишком рано.
К счастью, Лирой упал на склон. Прорыхлил грунт по касательной и остановился в кустарнике за метр перед пропастью.
Вилка же камнем летела вниз, набирая скорость. Крылья расправила, только поймав восходящий поток воздуха.
Сделала горку! Умница! Хоть чему-то их научил.
Ей лишь не хватило навыка и везения чуть подрулить, чтобы встретить подругу. Почти невесомая, та ударила в нее, точно снаряд. Жестко столкнувшись, обе закувыркались и рухнули вниз.
К счастью, я был уже рядом. Сегодня повезло всем. Так редко бывает.
* * *
Голова кружилась, чуть подташнивало. На этот раз откат сильнее обычного. Многое повидал, но червь-компаньон мне еще не встречался. Посттравматическое расстройство. Шизотипическое, но еще контролируемое.
Битик хорошо держится. Я ведь физически чувствовал, как червь шевелится под пластиной. А вдруг он реален? Вдруг экранирует себя от медицинского сканера?
– Ты сволочь, Ханса! – презрительно сплюнул Пухлик.
Да нет, не я. Но не стану оправдываться. Пусть думают что хотят. Не объяснять же: «Я в этот момент и был Битиком!». Не сидел в его больной героической голове, а стал им. Или червем, хрен разберешь кто там кто…
Именно так подсознание выиграло мне прошлую Лигу. Мое собственное тело остается пустым, но не падает в обморок, считывая информацию с внешнего датчика моего «я». Оно в это время гнездится в противнике. Я действительно становлюсь им, мыслю и действую, как сделал бы тот. А когда возвращаюсь, то всё это помню. Своего рода «ментальный туризм».
Как у меня получается? Не знаю.
Первый раз это произошло в детстве. Еще ребенком я пытался выяснить что-то у взрослых. Тогда они нервничали, задавали вопросы, опасливо косились и давали таблетки. А меня удивляло, что у других всё не так.
В каждом таком путешествии я полностью сливался с объектом. И каждое оставляло, впечатывало трудно смываемый след. Я словно приносил грязь на обуви в собственный дом. Иногда ее очень трудно отмыть.
Думаю, сознание даже не перемещалось из разума в разум (поскольку и так вездесуще), а будто окрашивало себя ими по очереди. Похоже на бескрайний пустой коридор с множеством запертых комнат. К ним можно подобрать ключ, но, чтобы открыть одну дверь, приходится закрыть другую.
Вот прямо сейчас я в «апартаментах Хансы». Разумного двуногого существа, немного отличающегося от миллионов таких же. Здесь его тело, опыт, привычки, характер и прочее-прочее. Время от времени что-то добавляется, что-то уходит, но в целом всё почти так же. Его «комната» исчезнет только со смертью. По сути ее никогда не было. То, чем она была, определял «интерьер». Но вот растащили мебель, сняли люстру и снесли стены – куда она делась?
Вот так память создает иллюзию «я». А перемещение несуществующего еще более ложно. Пространство не нуждается в стенах, они даже не способны ограничить его. Мы все томимся в душной клетке человеческой личности. Грезим прекрасными или ужасными миражами. Безначальное в конечном, форма в бесформенном. Сознание подобно огню в топке огромного корабля, пускающего дым из множества труб. И каждая из них дымит собственным «я». Мое просто умеет сливаться с другими.
Наверное, в отлаженном механизме иллюзий порой что-то ломается. Пленник нашел ключ, но бежать ему некуда. Зато теперь он может свободно путешествовать по тюрьме. Некоторые камеры очень занятны. Вот так я только что вернулся от Битика. Меня заинтересовал его червь.
