Евгений Дергунов
Взлом сияния
Глава 3
Температура тела в норме. Датчики охладились. Потому что последовали расписанию. Уф! Так бы воскликнула Лидия, кажется. Завтра мы должны увидеться. Перед каждой встречей с помощницей Вацлава рассчитываю вероятность того, насколько близко смогу подобраться к ответам на вопросы о странном поведении этой молодой женщины. Но по расписанию не о ней сейчас думать надо.
Вацлав знал, как нервничаю, когда мы не следуем расписанию. Поэтому улыбнулся сразу, как только я на него посмотрел. Знакомый взгляд – означает, что Вацлав все понимает и глубоко извиняется. Мы стояли на пороге галереи, собирались войти внутрь, но все оттягивали момент. Приобнял его, почувствовав смятение. Вацлав посмотрел мне в глаза – и снова с понимающим выражением лица. И наконец вошли внутрь.
В облитой сверху донизу светло-зеленым неоном галерее сегодня выставлялись образцы работ Вацлава. Потенциальные клиенты могли оценить шедевры коллекции и присмотреть макеты вариантов для домашних интерьеров попроще. Однако отправились не к его стенду. Вацлав хотел быть рядом, но цель преследовал другую – интересовали кабинки ощущений.
Вошли в длинный темный зал, напоминающий тубус с чертежами Вацлава. У стен возвышались кабинки, некоторые из которых издавали приглушенные человеческие звуки. От одного из них, уверен, тянулись стоны человека, испытывающего сексуальное удовольствие. Я слышал о новинке – программе, позволяющей настроить нервные окончания так, чтобы пользователь почувствовал первый в жизни оргазм девственника. Мне был любопытен процесс – теоретически, конечно. Поэтому, проходя мимо, вытягивал шею в надежде что-то увидеть – зная, что кабинки непроницаемы, как и анонимность, которая поддерживается здесь ради посетителей. Еще удивлялся, почему тогда не улучшить звукоизоляцию – но такова природа человека, выставить все на показ ради рекламного влияния на восприятие окружающих. Но при этом установить на входе лучи забвения, чтобы пользователи могли оставить личности во внешнем мире.
У любопытства Вацлава была другая направленность. И я понимал, чего хочет старик – желания пользователя зафиксированы в расписании. Вацлав шел к одной из дальних кабинок, белоснежной капсуле, украшенной углублениями в виде шестиугольников. Не глянул ни в сторону секс-автоматов, ни в сторону кабинок ароматов бразильских джунглей, его даже не заинтересовала муви-капсула, которая в рассказах Вацлава казалась особенно любопытной. Там можно посещать миры классических фильмов – с запахами, ощущениями и прикосновениями героев. Однако сегодня в планах белая капсула холода.
Вацлав подошел к капсуле и без промедления прикоснулся к сенсорной панели. Экран просканировал биоданные пользователя, проверил регистрацию и оплату. И в следующую секунду последовал глухой щелчок, а затем выдвижная панель-дверь сдвинулась и позвала старика в холодные объятия. Я подошел к боковой стенке капсулы и облокотился на нее – приготовился ждать завершения процедуры. Однако не успел как следует устроиться, как почувствовал тепло мягкой мясистой ладони на плече. Я дернулся и резко обернулся. Глаза Вацлава застилала слезная пленка, а из сухих губ вырвалось неожиданное приглашение:
– Пойдем.
Я хотел было напомнить о правилах. Андроидам запрещено входить в кабинки. Но не стал – по лицу старика прочитал, что спорить бессмысленно. Из соображений безопасности люджетам запретили посещать кабинки – могут коротнуть. Уверен, дело в другом, ведь андроиды совершенны. Можем адаптироваться к любой среде. Ведром с водицей не вывести из строя – так только в старых мультиках бывает. Жалкие ограничения лишь нервируют. Вдруг люди просто не хотят, чтобы мы обрели счастье? И поняли, какового это – быть радостными, живыми.
Странные мысли укоренились в моей системной программе. Даже думал, что по ночам Вацлав возится в настройках, пока я в отключке. Иначе как объяснить маленький разрез у шеи? Я не забыл про разрез, анализ этой проблемы – теперь тоже часть установки. Однако суждения оставил за дверцей капсулы, ведь разум обволокли новые картинки и ощущения.
Капсула открыла портал в самое настоящее белоснежное полотно – как те, в ящиках шкафа Вацлава. Под ногами хрустел снег, в легкие пробивался морозный воздух, а кожу ласкал северный ветер. Вацлав направился к маленькой хижине, пристроенной к огромной металлической конструкции. И тогда стало понятно, куда мы попали. В домашнем компьютере есть отдельная папка с фотографиями и документами о поездке сюда – «Ледниковый проект» называется. Два года старик торчал в Антарктиде – умчался туда проектировать и строить исследовательскую станцию, оставив меня в спящем режиме.
Два года одиночества изменили Вацлава. Домой вернулся просветленный, воодушевленный жизнью и открытиями, которые сделал в себе. А чем сильнее отдалялись те дни, тем глубже Вацлав погружался в темные мысли. Делался от собственных рассуждений подавленным. Казалось, капсула холода просто помогала старику ощутить мороз, которого не хватало в уютном и теплосберегающем городе, где царит нейтральная благоприятная погода. Выход из зоны комфорта наверняка помогал отрезвить ум, встрепенуться и вдохновиться на новые идеи. Однако я и не предполагал, что Вацлав заказал реплику той самой хижины. Поместил себя в фантазию.
– Холодно? – спросил Вацлав у входа в хижину.
– Да.
– Все чувствуешь и понимаешь, правильно?
– Верно. К чему ведешь?
Вацлав повернулся ко мне и протянул руку. Я тоже выставил руку вперед. Старик схватил ее и принялся ощупывать, будто хотел вобрать и мой механический холод – мало того, который лично ощущает.
– Тебе не просто холодно, – томно проговорил он, – чувствуешь гораздо больше, чем я могу представить. И можешь жить вечно при должном уходе. Нечестно.
Впервые за долгие годы вновь появился тот ребенок на школьной переменке 79-летней давности. Непутевый мальчишка. Один в целой вселенной. И мне не в силах дать запутавшемуся ребенку то, чего тот сильно желает.
***
Вышли из капсулы будто светом озаренные. Мне так казалось, пока Вацлав не разрушил фантазии, сказав о простой нехватке мороза. Я знал, каково значение слов о морозе лично для него. Старик почувствовал уязвимость, хотел, чтобы его пожалели. Я мягко прошептал «Ну-ну» и приобнял печального человека, пока мы направлялись к выходу. Однако в обессиленном тяжелыми воспоминаниями теле Вацлава вдруг проснулась сила, которая увела нас с пути.
Подошли к окошку со шлемами виртуальной реальности. Пришлось на месте зарегистрироваться, поскольку не планировали сюда заходить. Очередные вольности с расписанием сбивали с толку. Вацлав провел ладонью по сенсорному датчику, и микросхемы зафиксировали оплату. Не верилось, что все происходит наяву. Надел шлемы на меня и себя, и мы вместе, как лучшие друзья, погрузились в усиленные ароматы сада сакуры, цветы которой в реальности почти не пахнут. Затем прониклись сердцебиением человека на смертном одре – и тьмой в момент истощения энергии. Прибор особенно популярен среди тех, кто хочет вернуть смысл жизни. Завершили сеанс еще одной аромотерапией – окунулись в бумажные шлейфы старомодной библиотеки.
Перед уходом из галереи Вацлав заскочил в уборную, я остался ждать рядом с дверью. Собрался погрузиться в файлы с воспоминаниями о необыкновенных приключениях, как вдруг ощутил в виске неприятное жжение. Сенсоры и периферическое зрение не подвели – меня и правда нагло сверлили взглядом. Судя по тепловым следам на полу, слежка шла с того момента, как мы с Вацлавом сняли шлемы. Медленно повернул голову и увидел, как в углу трутся двое молодых людей.
Так нельзя делать, неприлично, но ведь очень любопытно. Да и Вацлав пока не пришел. Я настроил слух на голосовые волны незнакомцев. И услышал то, чего не должен слышать. Обидное. То, из-за чего стало плохо:
– Поэтому тварей нужно чаще перезапускать. Благодаря своему биоматериалу они растут, чтобы мы привыкли к ним, но не стареют. Представь, сколько всего люджеты запоминают. И для чего? Страшно подумать, куда приведут накопленные знания. А ведь так много самоубийц среди пользователей, которые не меняют модели и впадают в депрессию из-за комплексов. Надо менять. А б/у модели пригодятся не только другим пользователям вообще-то – на производстве самое место. Вон, старик тот – обезумел, не иначе. Играет с люджетом в дружбу.
Вацлав никогда меня не передавал. Как старику, наверное, страшно наблюдать за идеальным существом, которое много лет остается таким, каким был он в 21 год. Прекрасный возраст, всегда говорил Вацлав. Мысли свежи, и смелости достаточно для реализации идей. И все же горечь рассуждений не прервала удивительный процесс в моем теле. К щекам подобрался жар, ноги гудели от неподвластной разуму тряски, а дыхание сбилось. Легкие наполнились невыносимой желчью, которую можно было побороть, как тогда казалось, одним способом.
