Евгений Катрич
Грон. Северный пик
Глава 3
Только через два часа, тяжело дыша, Грон ступил на созданное природой плато, зажатое между высокими горами. На широкой площадке находились три десятка воинов, ощетинившихся луками и короткими копьями. Увидев Грона, вперед вышел высокий хорошо сложенный воин, голову которого покрывал шлем в виде морды черного волка.
– Рад видеть тебя, брат, – произнес парень и, убрав в ножны полуторный меч, крепко обнял Грона.
Олег почувствовал себя неуютно, так как в памяти Грона почему-то почти отсутствовали воспоминания о брате, что позволило Грону усомниться в искренности родственных чувств.
– Я тоже рад тебя видеть, Эртори, – ответил Грон.
– У нас мало времени. Имперские егеря идут по восточным тропам, – покончив с приветствиями, Эртори перешел к делу. – Грон, твои воины устали, но все же предлагаю встретить врага плечом к плечу. Что скажешь, брат?
Тело Грона ныло от усталости, тревожно кольнуло душу чувство опасности, но отказаться от предложения брата невозможно. Это грозило лишением заслуженного положения в племени. Грон молча кивнул и, вздохнув, посмотрел на приунывшего Ирти и недовольно замотавшего головой Радеса. Выслушав приказ, ликты принялись готовиться к предстоящему бою. Оружие, доспехи и снаряжение после столкновений с имперцами и подъёма к перевалу требовали доработки.
Воины двух племен едва успели создать боевой заслон, когда на плато резво выскочил имперский егерь в легких кожаных доспехах, покрытых коротким серым плащом. Вскинув арбалет он, не целясь, выстрелил, и тут же отбросив в сторону бесполезное в ближнем бою оружие, достал короткий меч. Но не успел егерь сделать пару шагов, как в его груди застряла мощная стрела, отбросив обмякшее тело к ногам рвавшихся на перевал.
Имперские егеря или так называемая лёгкая пехота, начала выскакивать сразу с трех троп. Сбиваясь в пятерки, они с ошеломляющим напором рвались навстречу воинам северных племен. Истошный вой взлетел ввысь и сотня воинов в шкурах пошли в атаку. Единой стеной они почти легко смяли первые ряды егерей и начали теснить их обратно к тропам. За спинами поселенцев топтался шаман. Подняв над головой руки, старик неустанно выкрикивал заклинания.
Переступая через тела раненых и погибших, северяне продолжали теснить егерей. Свист стрел, стон дерева, звон металла, крики воинов смешались в единую какофонию. Грон действовал на инстинктах, вбитых в тело и сознание с самого детства. Егеря атаковали волнами, пытаясь пробить брешь в плотных рядах воинов севера, чтобы заставить их перейти к обороне.
Очередной оглушительный вой, и натиск северян перевёл сражение на тропы, разделив егерей на три отряда. Грон держался в первых рядах, нанося удар за ударом пятившимся егерям. Увидел страх в глазах молодого имперца, парирующего мощные удары, Грон усилил натиск. Гримаса боли исказила вымотанного егеря. Вскрикнув, парень на мгновение прикрыл рукой живот и, завалившись набок, сорвался в темный провал.
Грон успел сделать несколько шагов, сближаясь с новым противником, но ощутил, как правую ногу пронзила боль. Конечность предательски подкосилась, заставив Грона упасть на колени. Вторая короткая стрела впилась в левое плечо. От всепоглощающей боли пространство качнулось и стало расплываться. Казалось, еще мгновение и Грон потеряет сознание. Сквозь пелену он видел, как к нему подскочил егерь и попытался нанести рубящий удар, но воин, следовавший за Гроном, успел подставить свой топор под лезвие имперского меча. Звон стали известил, что оружие егеря встретилось с каменной стеной.
Чьи-то сильные руки подхватили Грона и дернули в сторону, пропуская воинов в шкурах. Вскоре звуки боя стали удаляться. Грон почувствовал, что стоит на коленях и, приоткрыв глаза, увидел перед собой присевшего Эртори, внимательно смотревшего на Грона. Парень словно боролся с собой, принимая какое-то решение.
– Прости, брат, но ты стал слишком опасен, – Эртори резко выпрямился и нанёс Грону сокрушительный удар в грудь, скинув его со скалы.
Можно сказать, что Грон почти не почувствовал боли, ощутив только толчок. Проваливаясь в бездну, Грон на мгновение увидел перед собой смазанные лица Эртори и шамана Пакнита, но они тут же были стёрты изменившимся ракурсом. Начинался новый день, и утренние лучи восходящего солнца уже осторожно коснулись белых горных пиков. Свист ветра угрожающе нарастал, замелькали очертания выступающих скал и редкой растительности, оповещая Грона о приближающейся кончине.
Словно великан ударил Грона в плечо и развернул его. Очередное столкновение и Грон услышал, как предательски хрустнули его кости. Недолгое скольжение и вновь падение, треск веток, шорох скатывающихся камней, нещадный удар и долгожданная тишина.
– Вот и все… – жалобно прошептала последняя мысль в голове Грона.
Глава 4
– Не сходи с тропы, – проговорил чей-то скрипучий голос.
Плотный и вязкий туман коснулся руки Грона, заставив его непроизвольно дернуться и вскочить на ноги. Грон стоял на небольшой открытой площадке, окруженной густым маревом. Серая масса пульсировала словно живая. Изучая Грона, она пыталась приблизиться к нему, но тут же отступала, возвращаясь на свои границы.
– Не сходи с тропы, – вновь повторил старческий голос. Туман вдруг слегка поредел, расступился, и перед Гроном показалась каменная тропа.
Грон пожал плечами, осмотрелся и с удивлением отметил, что на его одежде отсутствовали следы последнего боя и падения в пропасть. Даже меч, устроившись в ножнах, занимал положенное место на поясе. Неужели Грон опять погиб, использовав заимствованную жизнь Олега?
– Твой путь только начинается, – туман напротив Грона дрогнул, пришел в движение, формируя человеческую фигуру, и вскоре на каменной тропе появился сутулый старик. Опираясь на высокий узловатый посох, старец уставился на Олега провалами пустых глазниц. Выдержав паузу, незнакомец протянул костлявую руку и указал на тропу. – Выбор исключительно за тобой.
Старик слегка посторонился, и завеса послушно рассеялась, открыв доступ к десятку извилистых троп, огибающих пологие холмы. Заполненные людьми дороги, направлялись к величественной темной горе, увенчанной белоснежной чалмой. Грон изумленно смотрел на притихшие караваны, неспешно шагающие по отполированным камням. Лишь на мгновение человек задерживался на перекрестке и, определившись с выбором, вновь продолжал движение, чтобы вскоре просто раствориться в воздухе, либо превратиться в пепел, который тут же подхватывал ветер и уносил вдаль.
– Где я? – спросил Грон, с надеждой взглянув на старика.
– Долина Ортога, – с готовностью ответил незнакомец, всколыхнув в памяти Грона нужные пласты воспоминаний. Пробравшись сквозь шелуху религиозных учений, Грон понял, что находится в месте, где исчезает телесная оболочка и решается дальнейшая участь души.
– Я понял, что обратного пути у меня нет и совета ждать бесполезно, – тяжело вздохнув, сказал Грон.
– Здесь нет друзей, – проскрипел старик, как только Грон ступил на каменную тропу. – Не медли и не верь никому, пока твой путь не завершится…
Силуэт старца растаял, превратившись в серое облако. Грон положился на судьбу и продолжил путь, но, преодолев буквально пару метров, он почувствовал, что камни под ногами пришли в движение, и тропа разделилась надвое. Левое направление уводило к ступенчатому холму, на котором стоял высокий мужчина в серой мантии. Руки человека были скрещены на груди, а властный взгляд направлен на трех приближающихся к нему воинов. Правая дорожка вела к другому холму, где на возвышенности находилась девушка с ярким цветком в руке и длинном платье, подол которого плавными волнами окутывал ноги хозяйки.
Три воина, шагавших по левой тропе, вдруг остановились и, взглянув на Грона, замахали руками, приглашая присоединиться к ним. Все выглядело вполне логично, но сознание Грона почему-то противилось, напоминая слова старика: «Здесь нет друзей»…
Решительно развернувшись, Грон направился к девушке с цветком. Волнение нарастало, и каждый шаг Грона нещадно уничтожал его уверенность в правильности выбора. Казалось, он перестал дышать, ожидая, что в любое мгновение может превратиться в пепел. Вскоре Грон приблизился к девушке настолько, что уже мог рассмотреть участливую улыбку на ее лице.
– Кто ты? – спросила она, как только Грон остановился у подножья холма.
– Я… – запнувшись, Грон задумался. В самом деле, кто он: второй сын вождя северного племени или житель современного мира, не своей воле оказавшийся в чужом временном пространстве.
– Только один из вас сможет продолжить путь, – спокойно произнесла девушка, указав нежным цветком в сторону черной горы. – Выбор за тобой.
Грон немного посторонился, чтобы не задерживать человеческий поток. Пытаясь осознать слова хозяйки холма, Грон отметил, что люди не останавливались, потому, что не замечали присутствия девушки. Размышления Грона прервали вновь пришедшие в движение камни, и каменная тропа опять разделилась на два направления.
– Правая тропа – путь Грона, – пояснила девушка. – Левая – Олег.
– Я не имею права делать выбор! Это неправильно, нелепо, избавьте меня от этого, – гневно ответил Грон, подавляя волну злости на происходящее.
Резко развернувшись, он сделал несколько шагов между троп и замер, ожидая наказания.
– Ты сделал свой выбор… – за его спиной очаровательная незнакомка превратилась в сутулую старуху, облаченную в истлевшие лохмотья. Приподнявшись над холмом, тщедушное создание устремилось к Грону. Он машинально прикрылся руками, но старуха молнией пролетела сквозь него и довольно расхохоталась, рассматривая дымчатый сгусток, вырванный из Грона.
– Отступись, Олгори! – около Грона из возникшего тумана появился суровый старик и с осуждением уставился на пронырливую бестию. Игнорируя слова защитника Грона, старуха хихикнула и вновь рванула к жертве, но гулкий удар кривого посоха о серую почву отбросил ее назад. – Он под моей защитой…
– Тебе не спасти мир Антар! – закричало огорченное существо, с сожалением прекратив атаки на Грона. Старуха нехотя вернулась на площадку холма и приняла прежний облик миловидной девушки. – Камень судьбы утерян, и никто в этом мире не способен его отыскать! Никто! Слышишь, никто! – бесновалась Олгори.
Кривой посох старика ярко вспыхнул, и окружающее пространство снова пришло в движение. Долина Ортога расплылась, превратившись в серую дымку, а Грон почувствовал, как его неудержимо потянули наверх. Грона крутило и швыряло, словно он оказался в гигантской центрифуге. Он и не помышлял о сопротивлении, так как его тело превратилось в сплошной комок боли. Ему казалось, что его разбирали по частям и снова собирали, но в каждой сборке обнаруживалась ошибка, что заставляло снова и снова совершать новые пробы.
Яркий свет резанул глаза, а в нос ударил тошнотворный запах. Грону едва хватило сил, чтобы приоткрыть глаза и определить источник вони. Прямо над ним склонилось сморщенное лицо женщины с длинным и узким носом, из приоткрытого рта которой выглядывал десяток почерневших зубов. Узловатые пальцы приподняли голову Грона, и старуха поднесла к его лицу деревянную миску с какой-то пахучей жидкостью.
Догадавшись, что парень не собирается добровольно глотать подношение, хозяйка бесцеремонно вылила содержимое миски в рот Грона и что-то быстро зашептала. Слова женщины слились в единый звук, и вскоре по телу Грона растеклось упоительное тепло, которое выдавило несносную боль и принесло многострадальному телу долгожданный покой. Вернув голову парня на соломенную подушку, старуха еще пару минут что-то проговаривала над своим гостем.
– Тебе надо отдохнуть, – завершив манипуляции, произнесла женщина и пропала из поля зрения Грона. Он еще какое-то время слышал ее тихий голос, но очень скоро сон одолел Грона. Женщина посмотрела на него и вздохнула. – Позже решим, кто ты: Грон или Олег.
Глава 5
Грон не знал, сколько он провалялся в постели. Его тело, подчиняясь воле старухи, восстанавливалось неохотно. Женщина приходила рано утром, когда рассвет только-только вступал в свои права и дыры на прогнившей крыше становились заметны. Второй раз она появлялась, когда небосвод окрашивался темнотой, и прорехи над головой Грона поглощала ночь. Так повторялось изо дня в день и напоминало некий ритуал. Старуха, что-то нашептывая, быстро вливала жидкость в рот Грона и уходила, оставляя его наедине со своими мыслями.
Казалось, что ему просто выделили время, чтобы обдумать и осмыслить происходящее, но на самом деле вопросов становилось все больше, а ответы отсутствовали вовсе. Несколько раз Грон пытался заговорить с женщиной, но она всегда отвечала одной фразой: «Еще не время».
Наступил день, когда старуха не пришла, что нарушило привычный распорядок Грона. Солнце уже давно бесцеремонно проникло в щели крыши, а хозяйки дома все не было. Грон решил, что необходимо вернуть власть над собственным телом и выяснить, что же случилось за пределами его комнаты. Голова едва оторвалась от ложа, а лицо Грона уже покрыла испарина, грудь сдавила тупая боль, в глазах предательски потемнело, но он не собирался отступать. Грон вновь и вновь делал настойчивые попытки расшевелить себя и подняться и, вскоре его усилия увенчались успехом. Тяжелая шкура, прикрывающая израненное тело, наконец, была скинута и Грон, ухватившись за край массивного стола, медленно сел. Пару минут он боролся с желанием распластаться обратно на ложе и прекратить пытку нарастающей болью.
Помогая рукой, Грон с трудом опустил на пол перевязанную тряпками ногу. После недолгого отдыха, вторая конечность тоже приняла вертикальное положение.
Покачавшись, Грон сделав глубокий вдох и, немного наклонившись вперёд, рывком поднялся. Моментально закружилась голова, к горлу подступила удушающая тошнота, а перед глазами заплясали разноцветные пятна. Правая рука, потеряв опору в виде кровати, панически зашарила вокруг. Онемевшие пальцы наткнулись на что-то жесткое и тут же вцепились мертвой хваткой в спасительную твердь. Грон сделал несколько неуверенных шагов, но его тут же начало заваливать в сторону. Раненая нога едва слушалась, и он просто тащил ее за собой. Грону стоило невероятных усилий, чтобы не рухнуть на грязную поверхность, после чего подняться он уже не смог бы.
Голова гулко ударилась о стену, но именно это препятствие уберегло Грона от падения. Уткнувшись в перегородку, какое-то время ему пришлось бороться с изматывающей болью. К великой радости Грона вскоре он почувствовал, что мучительные судороги немного сдали свои позиции, но едва он продолжил движение, как в пульсирующие виски ворвались голоса. Кто-то громко о чем-то спорил, почти срываясь на крик. Грон оторвался от стены и осмотрелся.
Крохотная комната с одинокой кроватью, грубый стол с десятком деревянных затертых мисок и разнокалиберных кожаных мешочков с непонятным содержимым. Над жестким ложем натянута веревка с пучками сухих трав. Взгляд Грона остановился на кровати, которую он недавно покинул. Шкура, так долго защищавшая его от холода, валялась на полу, а ложе зияло овальной прорезью, на предназначение которой указывал одуряющий запах испражнений. Грон едва сдержал нахлынувший рвотный позыв, придавший ускорения слабому телу. Придерживаясь за стену, Грон направился к дверному проему, прикрытому грубой шкурой.
Миновав мохнатый полог и оказавшись в соседнем помещении, Грон вдохнул полной грудью, поймав себя на мысли, что к нему ощутимо быстро возвращаются силы. Не желая прерывать поток свежего воздуха, Грон довольно уверенно потянулся к выходу, когда его остановил грубый голос, долетевший с улицы.
– Ведьма, ты ведь знаешь, что с тобой будет, если это окажется ложью.
Грон замер на середине пути. Осматривая аскетичную обстановку комнаты, он лихорадочно решал, что ему делать. Значительную часть помещения занимала почерневшая печь, возле которой приютилась жесткая лежанка. Около покосившегося стола – три табурета и открытый шкаф, на полках которого теснилась кухонная утварь, холщовая тара и чем-то наполненные разнообразные емкости. Единственное скромное окошко, затянутое желудком животного, слабо справлялось с функцией освещения. Грон, как ему казалось, быстро покинул центральную часть комнаты и, прижавшись к стене, постарался унять сбившееся дыхание. Мутная пленка оконного проема не позволяла рассмотреть, что происходит на улице, но в этом Грону помогла едва заметная щель в стене.
– Ты мне угрожаешь, Дилос? – возмущенно спросила старуха, сверля взглядом мужчин в пепельных шкурах.
Память Грона услужливо подсунула информацию об этой троице. Напротив старухи стоял ученик шамана Пакнита и два воина из личного отряда брата Грона. Правая рука старухи неторопливо поглаживала голову рослой собаки, которая всем своим видом показывала преданность хозяйке.
– У нас нет времени. Отойди в сторону, иначе… – широкоплечий воин сделал шаг, вынимая из ножен полуторный меч, но тут же шарахнулся обратно. Лохматый охранник ведьмы басисто зарычал и мгновенно увеличился в размерах.
– Я вынужден доложить верховному шаману Пакниту, – растерянно проговорил Дилос, отступая назад и не сводя взгляда с огромного пса. – У тебя есть три дня, чтобы привести его к нам!
– Ты уже дважды угрожал мне. Мне надоело, – поднимая голову, жестко ответила старуха. Воины явно занервничали, попятились, с опаской отслеживая движения ведьмы. – У Пакнита здесь нет власти…
Белая пороша за спиной старухи начала таять, открывая тёмную почву, на которой появился силуэт знакомого Грону старца с длинным кривым посохом. Старик резко развернулся и посмотрел пустыми глазницами на Грона, словно и не было между ними преграды. Грон отпрянул от стены, желая избавиться от взгляда старика, но пронзительная боль тут же напомнила о себе и сдавила грудь. Грон прикрыл глаза и, пытаясь удержать равновесие, снова уткнулся в стену.
– Ты рано встал, – услышал Грон: в дверном проеме стояла старуха, но Грон почти не видел ее лица. – Садись за стол, я приготовлю отвар.
Женщина подошла к печи, кинула в топку несколько поленьев и, что-то прошептав, провела над ними рукой. Языки пламени, получив команду, заплясали в печи, облизывая покрытый сажей казанок, в который хозяйка и то и дело подбрасывала все новые ингредиенты.
– Теперь можно и одеться, – сказала старуха и протянула голому постояльцу грубую рубаху. – Как мне называть тебя?
– Я уже и сам не знаю, кто я… – скривился Грон и, хромая, направился к табуретке. – В этом мире я Грон. Пусть так и будет, но меня мучает вопрос, как я сюда попал?
– Поиск ответа может занять у тебя всю жизнь, – усмехнувшись, ответила старуха и снова повернулась к печи. – А что изменится, если ты узнаешь ответ? Что это тебе даст?
– Я не знаю, – помолчав, ответил Грон, с опаской опускаясь на расшатанный табурет. – Зачем я здесь? Я хочу вернуться в свой мир к своей прежней жизни, а тут я чужой…
– Так пожелали боги и духи гор. О своих намерениях они никого не оповещают, поэтому просто прими свое положение, как данность, – с заметным раздражением ответила старуха, вытягивая из недр печи глиняный горшок. Перемешав содержимое, хозяйка наполнила миску дымящимся варевом и со стуком поставила ее на стол перед Гроном. – Ты сегодня видел посланцев. Придет время, – их и спросишь, а мне голову не морочь.
Грон молча кивнул, не решаясь далее продолжать этот разговор. Больше ничего старуха ему не скажет. В данный момент Грон уяснил одно: он не сошел с ума и происходящее – реальность, а не коматозный сон. Грон придвинул миску и, склонившись, зачерпнул ложкой горячее угощение. Рвотный рефлекс не задержался, и Грону стоило значительных усилий, чтобы протолкнуть в себя пищу.
Но едва скользкая субстанция достигла желудка, Грон почувствовал, как благодатное тепло начало заполнять истерзанное тело, приглушая боль и даря расслабление. Прошла минута и Грона неудержимо потянуло в сон, глаза закрылись, и только рука старухи уберегла голову Грона от жесткой встречи со столешницей. Колдунья помогла Грону переместиться на ватных ногах к лежанке, прикрыла его ворохом шкур и, склонившись над ним, тихо прошептала:
– Завтра утром ты уйдешь, а сегодня мы проведем обряд посвящения Архтарию…
Грон с трудом приподнял веки и увидел перед собой кромешную темноту, в которой светились два глаза.
Глава 6
Яркая вспышка, заставив на мгновение зажмуриться, рассыпалась каскадом искр. Светящиеся точки окружили Грона, замерли на пару секунд и начали движение, превратившись в сверкающий хоровод.
Словно преодолевая преграду, до Грона начало доноситься далекое бормотание старухи. Скрипучий голос нарастал, неустанно проговаривая неизвестные Грону слова. Внимая возгласам ведуньи, мерцающий хоровод раскрасился разноцветьем и разделился на полосы. Колдунья перешла на истошный крик и, нарисовав в воздухе несколько знаков, замерла…
Огни исчезли, и Грон оказался на лесной проплешине в окружении уже знакомого темно-серого тумана. Прожорливая субстанция превратила зеленый покров земли в высохший шелестящий ковер. Грон протянул руку, пытаясь дотронуться до тумана, но тот не желал вступать в контакт и тут же слегка отступил, образовав в пространстве воронку. Усмехнувшись, Грон повторил попытку, но получил тот же результат. Грон и не думал сдаваться, поэтому просто кинулся навстречу туману, когда серая масса резко раскрылась, и перед Гроном оказался согбенный старик, с которым он встречался в долине и видел около жилища колдуньи.
Глубокий капюшон покрывал череп старца, обтянутый сморщенной кожей. Одна рука скрывалась в складках плотной мантии, вторая костлявая конечность с четырьмя фалангами сжимала высокий посох. Пустые глазницы угрожающе сверкнули белым светом и старик, приподняв посох, направил его на Грона. Тонкие губы старика раскрылись, и Грон услышал в своей голове властный голос. Кривой посох начал вытягиваться, устремившись к Грону, а тот словно окаменел, не в силах пошевелиться. Голос незнакомца продолжал нарастать, сжимая голову Грона невидимыми тисками. Казалось еще немного, и он потеряет сознание.
Посох старца достиг цели и удовлетворенно коснулся груди жертвы. Мгновенная боль молнией пронзила Грона. Он рухнул на колени перед стариком и закричал, вложив в этот вопль все свои страдания. Казалось, мучениям не будет конца. Грон уже не кричал, а хрипел, не понимая, за что его так наказывают.
– Он еще не готов… – прогремел голос в голове Грона и пространство вернулось в прежнее состояние.
Грон рывком вскочил с лежака, разметав шкуры по комнате, и замер, прислушиваясь к своему состоянию. Осознав, что его, наконец, оставили в покое, Грон обреченно опустил голову и исподлобья уставился на полосы света, проникающие сквозь дверные щели.
– Твои вещи на столе, – Грон дернулся от неожиданно прозвучавшего голоса старухи. Он не мог понять, как же он не заметил сидевшую за столом хозяйку с кружкой в руках. – Тебе пора уходить.
– Куда? – встревоженно спросил Грон, рассматривая предложенную одежду: доспехи со следами починки и пояс с мечом. – Куда мне идти?
– Это не мои проблемы, – ответила хозяйка, поднимаясь с жалобно заскрипевшего табурета. Поставив посуду на край печи, она невозмутимо скрылась в коморке, где совсем недавно выхаживала Грона. Тяжелый полог опустился, разделив два помещения, и Грон услышал приглушенный голос хозяйки лесного пристанища: – Чтобы через десять минут тебя здесь не было.
Грон растерянно постоял, надеясь, что старуха передумает, но вместо этого скрипнула входная дверь и дом протиснулась огромная собака. Несуразный пес с длинными ногами, не проявив агрессии, уселся напротив Грона и, наклонив увесистую голову, с любопытством уставился на гостя.
– Да понял я, понял, – произнес Грон, понимая, что мохнатое создание просто выполняет приказ.
Как Грон не старался, но одеться за десять минут у него не получилось. Полученные раны почти не беспокоили его, но при резких движениях все же давали знать о себе. Полагаясь на мышечную память прежнего хозяина, Грон облачился в предложенную амуницию и, пристроив на поясе меч, направился к выходу.
– Постой, – откинув дверной полог, в комнату вошла старуха с двумя увесистыми завязанными мешками. – Даже изгою необходимо питаться. Здесь все, что тебе потребуется на несколько дней.
– Спасибо вам, – Грон благодарно кивнул старухе. Ему показалось, что в голосе колдуньи прозвучали нотки сожаления.
– Иди и найди свой путь, – сказала ведунья, указав на дверь и, спешно отвернувшись, направилась к печи. – Отправляйся на север, тебя уже заждались.
– Изгой… – медленно протянул Грон печальное слово и, перебросив через плечо связанные между собой мешки, покинул лесную заимку. Едва заметная тропка повела его в сторону предгорного леса и вскоре густые заросли скрыли одинокого путника.
