Евгений Хохряков
Фея тёмных углов
Тайное мороженое
В маленьком царстве, в небольшом государстве, что расположилось на улице Весенней в доме номер двенадцать, квартира тоже двенадцать, жил да был маленький царь. Звали его Паша Снегирёв.
Когда Паша научился читать, считать и умножать, он переделал адрес своего царства, умножив двенадцать на двенадцать. Теперь он говорил всем, что живёт в доме сто сорок четыре, улица Весенняя.
Просто, мальчику очень нравилась цифра сто сорок четыре. Единица походила на копьё рыцаря. Перевёрнутый ножками вверх стул казался рыцарским конём, а стул, на который усаживался Паша, был седлом. Вот на таком коне Паша мог скакать долго-долго, размахивая воображаемым копьём и подбадривая себя весёлой считалкой:
Трынцы, брынцы, бубенцы,
Раззвонились удальцы.
Диги диги диги дон
Мы с победою идём!
В этой же комнате, где скакал юный рыцарь Паша, проживал обычный Шестиногий Восьмикрыл. Это был тряпичный зелёный дракоша из Детского мира. Неизвестно по чьей прихоти или недосмотру, но у этого маленького дракона оказалось шесть ног и куча крыльев. Бракованный он был, что ли? Чудо-юдо неизвестное сидело на полке магазина одно и до того грустное, что Паша не раздумывая схватил его в охапку и заставил сопротивляющегося папу купить ему друга. Ведь папы они такие папы, что не сразу понимают разницу между просто красивым другом и самым лучшим другом ребёнка.
Дракоша поселился в комнате у Паши, в которой скоро появилась и комнатушка для зелёного дракона. Она была заботливо сделана из картонной коробки от Пашиных кроссовок.
Комнатка у Восьмикрыла была уютной, но маленькой. В ней мог поместиться только сам неведомый зверёк, его сабля и чехол для крыльев. Всё-таки, восемь крыльев это вам не два крыла. Да ещё была маленькая полочка для башмаков: ровно шесть. Чудо-юдо непонятное снимал их на ночь, потому что спать обутым считал некультурным. Надо отметить, что обувь была вся на удивление разная: тут и валенки, и кроссовки, и сандалии, и обычные ботинки. Иногда Восьмикрыл второпях путал обувку, и мог надеть на левую третью ногу сандалию, а на правую третью ногу – валенок. И так пойти гулять.
Звали Шестиногого Восьмикрыла…
Хотя, никак его не звали. Он сам приходил, когда возникала необходимость.
Тогда в комнате оживал не только плюшевый Шестиногий Восьмикрыл. Появлялась масса других, очень интересных и забавных персонажей.
Например, Сторожевой Кролик.
Он был сначала крольчихой. Даже с именем – Лариса. Её под Новый Год купила несколько лет назад мама. Но Паша тогда ещё не умел как следует выговаривать букву Р, и поэтому она у него была Лалиса. В конце концов, пришлось с крольчихи снять платье, надеть шорты, вручить в лапки остро отточенный карандаш, заменяющий копьё. Так крольчиха стала Сторожевым Кроликом и просто Рыцарем. Он занял своё место на тумбочке у кровати. К этому времени Паша уже выговаривал все буквы. Более того, он учился в первом классе, и картавить было как-то неприлично.
Вторым настоящим другом был Боевой Конь. Его когда-то давно потеряли на лестнице уезжавшие в другой дом соседи. А Паша нашёл его. Мама велела выкинуть эту старую облезлую шахматную фигуру. Но сын вцепился в неё и защитил игрушку. Как можно было выбрасывать такого великолепного коня? С резной гривой, с гордой вскинутой мордой. Так в рядах друзей появился Боевой Конь.
Иногда, когда Паша уже ложился спать, к нему со стены спускался сам матрос Пётр Кошка! Паша прочитал о нём в папином толстом журнале. Как матрос воевал в Севастополе много лет назад. Каким смелым героем был. В статье была большая картина, на которой матрос берёт в плен солдат противника. Паша аккуратно вырезал портрет, и приклеил его на стену. Папа, конечно, сильно ругался, что «ты испортил новые обои, вот как хочешь теперь, так и отклеивай своего матроса», но мама махнула рукой, и Пётр Кошка остался жить в комнате.
Перед сном Паша часто с ним разговаривал, представлял, как вместе с матросом героически бросает бомбы и другие пули во французов, как ему дают медаль за храбрость.
С этим и засыпал, а матрос возвращался на стенку.
Восьмикрыл легко подружился с Пашиными друзьями. И теперь каждое утро в комнате Паши Снегирёва начиналось привычным вопросом зелёного дракончика:
– Друзья, физзарядку делали?
– Какую зарядку?! Мы так спать устали, что сил нет!
Паша тут же укрывался одеялом с головой, и делал вид, что ничего не слышит.
Матрос Кошка укоризненно смотрел со стены на Пашу до тех пор, пока тот, кряхтя и притворно охая, не вылезал из постели.
После этого он принимался за дело.
Убирал у Сторожевого Кролика копьё-карандаш и начинал разводить лапки в разные стороны. Потом переходил к приседаниям. Сторожевой Кролик строил рожицы, но терпеливо повторял все движения.
Восьмикрыл довольно реял над тумбочкой-спортзалом. Его дело было разбудить всех. А дальше дело само пойдёт.
Наступала очередь Боевого Коня.
Он с грохотом скакал по тумбочке, ведомый железной рукой уже совсем проснувшегося Паши. Папа и мама, заслышав этот грохот, понимали, что их сын уже проснулся и делает зарядку со своими друзьями. Раздавался боевой клич:
– Паша! Умываться, чистить зубы и за стол: завтрак готов!
В общем, жизнь текла по накатанному руслу уже целых семь лет. Менялся только размер обуви и деревья во дворе. Почему-то с каждым годом они становились меньше. Если раньше куст акации был высоким до неба, то теперь Паша мог свободно срывать с него стручки и делать из них свистульки.
Но, оказывается, даже обычная жизнь умеет подкидывать такие штуки, что ого-го!
Однажды зимой случилось так, что Паша на катке, совершенно случайно, съел тайком от папы и мамы две порции мороженого: пломбир и ещё пломбир. Утром, как и должно было быть, у него поднялась температура. Охрип голос. И Паша решительно перестал что-либо проглатывать!
Услышавшие глухой кашель сына, мама и папа тут же примчались в комнату Паши. Ему сунули под мышку градусник, в рот – ложку, и через минуту диагноз был поставлен:
– Мать! У него снова ангина! Опять мороженого тайно наелся!
Папа был врачом в местной больнице. Про болезни он всё знал лучше всех в доме.
– Никакой школы! Постельный режим! Много питья! Таблетки я привезу в обед! – папа отчеканил распоряжения, развернулся и помчался на работу. Он на неё никогда не опаздывал.
Паша приуныл. Лежать без дела он в принципе не умел. А тут ещё и говорить почти перестал, сипит да хрипит. Осталось только слушать как в опустевшей квартире переговариваются его друзья.
Первым подал голос Шестиногий Восьмикрыл:
– Рыцарь! Ты понимаешь, что нельзя сидеть без дела!
Сторожевой Кролик, мирно дремлющий у стены, оперевшись на копьё-карандаш, встрепенулся:
– А что можно?
– Не можно, а нужно! – сурово ответил Восьмикрыл. – Нужно лежать! Так лучше. Время быстрее проходит, быстрее Паша выздоровеет. Ты знаешь всемирный закон о том, что чем быстрее спишь, тем быстрее утро?
Паша хрюкнул. Смешной получался диалог у его приятелей.
– Первый раз слышу! – загрустил Рыцарь, опустив копьё. – Я вообще мало читаю и телевизор не смотрю: всё время на посту.
– Да, – согласился Боевой Конь. – Наверное, есть проблема у тебя. Точно есть!
– Я не хочу есть проблему! – возразил Сторожевой Кролик. – Она, поди, невкусная! Лично я больше всего люблю яблоки!
– А тыблоки ты не любишь? – усмехнулся Шестиногий. – Всё я да я.
– Не ссорьтесь! – прохрипел Паша. – Мне и так плохо, а тут вы ещё… Тыблоко, выблоко, мыблоко.
И Паша отвернулся к стене.
– Да мы и не ссоримся! – воскликнул Шестиногий Восьмикрыл. – Это у тебя из-за болезни галлюцинации.
– Сам ты шестиногая галлюцинация, – хмыкнул Паша. – Тебя на улице покажи ребятам, они все в панике разбегутся. Подумают, что ты пришелец!
Все рассмеялись. Даже матрос Кошка усмехнулся в усы.
– Пашка, а ты долго собираешься валяться в постели? – спросил Сторожевой Кролик. – Как-то скучно становится.
При этом он взнуздал Боевого Коня и лихо поскакал по тумбочке.
Мама, что готовила на кухне морс из ягоды для Паши, услышала привычный грохот подков, прибежала в комнату сына:
– Тебе что папа сказал? – строго спросила она. – У тебя температура, это организм борется с болезнью. Надо ему помогать: лежать и лежать. Никаких битв, никаких войн!
Сказав это, она задёрнула плотные шторы на окне. В комнате стало ужасно темно.
– Тебе нужно много спать. Тогда быстрее выздоровеешь, – сказала мама. И ушла снова на кухню.
– Твоя мама правильно говорит, – заметил Шестиногий Восьмикрыл. – Мы как раз про это рассуждали.
– Но ведь мы же сейчас только проснулись! – взвыл Сторожевой Кролик. – Мне уже не в куда спать! Во мне сон больше не помещается!
– Спокойно, малыши! – раздался бас матроса Кошки. – Женщина сказала, значит, нужно исполнять. Она тут главная!
Все герои затихли. Даже Паша вытаращил глаза – матрос никогда не подавал голос днём. Он приходил только ночью.
Хотя, если подумать, в комнате наступила настоящая ночь. Плотные шторы не пропускали солнечных лучей с улицы. Дверь без стекла отсекла свет из зала. Только тонюсенькая щель под дверью показывала, что где-то светит солнце. Даже звуки теперь не доносились ни из-за окна, ни из квартиры.
И в это время вдруг раздался протяжный и громкий скрип. Как будто скрипнула дверь. Но дверь в Пашину комнату никто не открывал. Где же тогда заскрипела эта неведомая дверь? Откинувшись на подушку, Паша, полежав-подумав, определил, что она могла находиться в районе старой тумбочки, что стояла в изголовье его кровати. Он точно знал, что там не может быть никакой дверцы. Но ведь звук был? Значит, и дверь была!
Паша хотел попросить матроса Кошку, чтобы тот, вместе со Сторожевым Кроликом, глянули – что за дверца скрипит за тумбочкой? И, главное, кто там может жить? Ведь все жильцы Пашкиной комнаты находились на виду.
Хотя, тут же Паша почувствовал, что как раз никого он уже и не видит! Он стремительно проваливался в некую фиолетовую темноту. Она клубилась вокруг его кровати. Внутри этой темноты иногда проскакивали всполохи бордового цвета. Один раз они даже осветили героическое лицо матроса, а потом всё исчезло.
Стало душно. Рядом кто-то надсадно хрипел, пытаясь набрать в грудь побольше воздуха. В какой-то миг Паша понял, что хрипит он сам. Что рядом никого нет. А это коварная ангина мешает ему не только нормально глотать, но и дышать.
Он хотел позвать маму, чтобы та принесла ему что-нибудь холодное попить. И в это время Паша услышал незнакомый голос:
– Не зови никого! Будет только хуже!
Из фиолетового сумрака проявилось бледное лицо незнакомой женщины. У неё были длинные чёрные ресницы, прямой нос, узкий, в одну линию, рот, впалые щёки и высокий лоб, который венчала корона из чёрного металла. Единственным украшением короны был красный камень. Он мрачно мерцал изнутри даже в этой бордово-фиолетовой темноте.
– Ты сейчас пойдёшь ко мне! – приказало лицо.
Паша тщетно пытался рассмотреть – кому принадлежало это лицо. Но тело незнакомки скрывала темнота.
– Кто вы? – прохрипел Паша.
– Я – Фея тёмных углов! – внушительно ответило лицо. – Королева страны кошмаров. Мне нужен именно ты! Я давно присматривалась к тебе. Дай руку, и мы пойдём!
– Я не хочу к тебе! – попытался закричать мальчик. Но смог издать лишь негромкий хрип.
– Ну-ну-ну! – засмеялась Фея и накрыла бедного Пашу чем-то, похожим на чёрный-пречёрный плащ.
И Паша исчез в том плаще.
