Евгений Додолев
Александр Градский. Гранд российской музыки
Про двух сыновей от Марины Коташенко отец не любит подробничать, но для этой книги все же кое-что рассказал.
И – возвращаясь к воспитанникам…
* * *
– Явилось ли неожиданностью то, что некоторые из участников «Голоса» оказались вовлеченными в политические противостояния? Например, факелоносец Олимпийских игр в Сочи Мария Гойя заняла радикальную антироссийскую позицию в контексте событий на юго-востоке Украины.
– Я никогда не высказываюсь на подобные темы публично, исключительно на кухне, с друзьями, со времен очень давних. Привычка… Чтобы ни сказал в таких ситуациях или, не дай бог, написал или подписал, – всегда будешь глупо выглядеть или ввяжешься в свару, не понимая до конца истинных причин происходящего. К тому же, если приобрел с годами какой-то авторитет, незачем кому-то давать шанс им воспользоваться в своих целях. Обычно при этом все равно получаешь обвинения в отсутствии так называемой гражданской позиции, но у меня-то она точно есть – слушай музыку мою, читай стихи… Понимающий поймет, а с непонимающим и говорить незачем, он же не понимает ни черта…
Понимающий поймет, а с непонимающим и говорить незачем.
– События на Украине стали яблоком раздора в среде шоу-бизнеса. Александр Скляр выступил в Севастополе накануне референдума, поддержав «крымский маневр» Путина, а Александр Кутиков, например, был решительно против, считая этот ход аннексией. Приходилось ли беседовать на эту щекотливую тему с Андреем Макаревичем во время регулярных посиделок на его даче?
– Было. Однако дачный суп Андрюхин такой вкусноты, что все остальное как-то на второй план отошло… и на наших многолетних товарищеских отношениях никакие, даже судьбоносные, события и их оценки не могут отразиться. О чем, как и на какие темы мы разговариваем – это наше сугубо личное дело. Да и к шоу-бизнесу мы оба никакого отношения не имеем.
* * *
Для Градского «политическое» относится к разряду «внешнего». Он, как и многие, любит порассуждать на общественно-значимые темы, но предельно аккуратен, когда речь идет о публичных выступлениях.
НЕРОКЕРСКОЕ
– Забвение может убить музыканта?
– Не убить: «придавить», скорее. Смотря кто и чем занимается. Иной на виду, во всех программах торчит, где попадя и ни попадя, а давным-давно погиб, во всех отношениях, а в творчестве и подавно, несмотря на ежедневный тупой пиар.
– Есть ли среди рокеров первой волны недооцененные? Или все-таки уровень наших музыкантов настолько ниже западных коллег, что здесь и говорить не о чем?
– Общий уровень пониже, конечно, но в каждой стране свои «иконы». Джим Моррисон и Боб Дилан не сильно виртуозы, но герои ведь…
– Градский – конченый одиночка, солист по жизни и на сцене. Но если бы была гипотетическая задача собрать группу из наших рок-ветеранов, кого бы можно было представить в качестве аккомпаниаторов?
– Со мной всегда лучшие играли, играют и записываются по сей день. Кого-то уже и на свете нет – это если говорить о сопровождении вокала.
А так, с кем только ни приходилось музицировать – от Минелли и Криса Кристоферссона с Азнавуром, Джоном Денвером и Дайяной Уорвик до всех наших: есть что вспомнить…
– Градский первый, кто из наших музицировал с Миннелли. И первый, кто стал на сцене щеголять исключительно в черном?
– У Высоцкого я никогда на концерте не был, но был убежден, что он должен бы выступать в какой-нибудь черной водолазке и в черных штанах, ну так мне казалось.
Неожиданно потом выяснилось, что он чаще работал на сцене в голубых джинсах: в каких-то даже светло-голубых… и либо в голубой рубашке, либо в зеленой, ну или в серой какой-то. У меня черные джинсы были, знаешь, в каком году? Первые. В 1961-м! И я тебе скажу, почему это произошло. Мой дядя ездил чуть ли не каждый год в Америку. Единственный коллектив, который катался куда-либо по-настоящему, это был ансамбль Моисеева, в котором он танцевал 25 лет. Когда они отправились в загранку в очередной раз, в Америку, он оттуда в 61-м году привез мне в подарок охренительные совершенно джинсы Levi’s – темно-синие… и еще одни джинсы – черные, из простого материала, но с заклепками, такие полуковбойские штаны.
И я, как дурак, в «Левисах» не ходил, хотя это было суперкруто – темные, настоящие. В 61-м ни у кого из знакомых не было таких штанов. Максимально – Wrangler’ы какие-то говенные, польская подделка, а у меня были настоящие Levi’s из Америки. Я им даже стрипки пришил внизу: такие, чтобы через ботинки их надевать, чтобы они выглядели такими… натянутыми – так ноги казались прямее. Короче, я в них не ходил, а ходил вот в этих черных. Ни у кого не было черных штанов, ни у одного человека. Я их носил, я первый полез на сцену во всем черном. Помню, почему: я хотел казаться стройнее. А в 62-м я «прозрел» и носил черные в очередь с «Левисами»… Черные же очки я носил именно потому, что хотел быть похожим на этого поляка, как его зовут… Збигнев Цибульский… Был фильм популярный, не помню, как назывался… а… «Пепел и алмаз». Знаменитый фильм Анджея Вайды, где в черных очках Збигнев Цибульский! Черные очки с просветами такими… Не от солнца, а именно черные очки, сквозь которые были немного видны глаза…
Я только сейчас понял, что лет пять-шесть назад (или даже, может быть, больше) на сцене нашей эстрады в черном выступал один человек.
Единственный раз, когда у меня была съемка 76-го года «Как молоды мы были», меня заставили надеть темно-темно-синий велюровый костюм и светло-голубую водолазку. При весе 70 килограмм я выглядел очень круто.
Но на концертной сцене я постоянно был в черном. И вот, потом началось сумасшествие. Все на сцену стали лезть в черном цвете. Ребята уж точно, да и девочки тоже очень часто.
В общем, я со своей стороны мог надеть все что угодно, но вот этот вот стиль – черный пиджак и черные брюки… – благодаря ему я выяснил сам для себя, что я, кажется, единственный мудила, который все время ходит в черном: как в жизни, так и на сцене.
– Ну, врожденное чувство стиля, потому что черный – это стильно.
– Я хотел казаться более худым, а черная рубаха стройнит.
РОМАНТИЧНОЕ
Никак не обойти и тему женщин в жизни творческого человека. Особенно в случае Градского, все супруги которого были и есть исключительно красивы. Разглядывая их фотографии, трудно определиться с предпочтениями.
Кстати, свое первое ТВ-интервью я записал с Градским накануне нового 1992 года – и как раз на семейную тематику, что было постулировано контекстом главного празднества страны. Записано оно было для компании «ВИД». В эфире был небольшой фрагмент, сразу после рождественских каникул; остальное много лет спустя выложил у себя в YouTube’е. Процитирую здесь по фонограмме.
– Саш, какой у тебя самый памятный Новый год?
– Был хороший Новый год, мы встретились здесь (дома у АБГ на улице Марии Ульяновой. – Е.Д.) – Андрей Макаревич, все свои… много друзей. И вино там было, и мы песни пели. Не по заказу, а просто так, для души. И никто, в общем, не напился. Хорошая была закуска.
– Хороший Новый год, потому что была «хорошая закуска»? Или потому что «никто не напился»?
– Закуска всегда была хорошая, и никто не напивался, как всегда. Но какая-то обстановка была милая. По-моему, года три назад было… Да, вот этот Новый год запомнился. Именно Новый год. Вообще же это любимый праздник у меня.
– Ты обычно с семьей справляешь?
– Практически всегда дома. Один раз получилась неприятная вещь – я был за границей в это время, в Японии. И это была жуть, там не празднуется Новый год так, как здесь. Но понимая, что для меня это все-таки праздник, мои работодатели купили вина, мы поели суши, а где-то часов в одиннадцать они уехали, потому что все-таки надо к семье. И я без пятнадцати двенадцать дошел до номера, сел, открыл бутылку шампанского и, как говорил великий русский писатель Венедикт Ерофеев, «немедленно выпил». А выпив все это, посмотрел безумное японское телевидение, которое просто такое же, как советское: «говорящие головы» все время… Где-то полпервого почувствовал, что уже сплю… Вот такой был Новый год. Самый неудачный. А все потому, что первый рейс в Москву был только второго января… а первого весь день смотрел по телеку чемпионат по сумо: я теперь знаток этого вида спорта…
– А что же ты ездишь на гастроли без семьи?
– Нет, я езжу иногда с семьей. Я бывал в Японии вместе с Олей. Но все-таки японцы на гастролях загружают работой очень сильно, происходит хронический недосып. Жена у меня, я считал, – красивая женщина. Надо ей внимание уделять. Мне совершенно не хватило бы времени на то, чтобы как-то о ней беспокоиться. Потому что очень плотно строился график.
– Насколько я знаю, ты женат третий раз. А кто была твоя первая жена?
– Первую жену звали Наташа. В тот момент она была дипломницей Московского энергетического института.
– А вторая?
– Вторая – Настя. Она была профессиональной артисткой. И остается ею.
– А фамилия?
– Анастасия Вертинская. Но я не думаю, что это будет кому-то очень интересно сейчас.
– Почему? Градский сейчас интересен, а то, что он был женат на Анастасии Вертинской, – это тоже неплохо.
– Мне было очень неплохо, но я не уверен, было ли неплохо Насте. Вот у меня сохранились самые хорошие воспоминания.
– А детей от первых двух браков у тебя нет?
– Нет, у меня только двое детей от третьего брака. И я, в общем-то, с полной уверенностью могу сказать, что третий брак – он брак и есть. Моя жена и есть та самая жена, которая в сказках описывается. Всегда, конечно, проблемы существуют, неприятности каждый из нас друг другу причиняет. Но все-таки первые два опыта были, скорее, опытами любви. А третий оказался опытом и любви, и брака. Брак с Настей – опыт любви.
– Есть такая песня «Автобиография». Это все правда – все то, что там рассказано?
– Ернически, но, в общем, правда.
– А что сейчас с твоими родителями, где они сейчас?
– Мама моя умерла в 1963 году. В декабре. 18-го. И вот уже почти тридцать лет мама моя не со мной. Но я считаю, что это чисто физически. Духовно я ощущаю ее присутствие. А мой папа жив и здоров, слава богу, живет неподалеку, в Москве. Он работал инженером-механиком в Министерстве химического и нефтяного машиностроения.
– Министром?
– Долгое время работал в техническом отделе. Он хороший специалист, насколько я знаю.
– Ну, ты тоже ничего, в общем.
– Да, но только не в этой области. Мне много доброго о нем говорили совершенно разные люди, его сотрудники. Так что он, наверное, гораздо лучше меня по своим человеческим качествам. Обо мне так много хорошего не говорят, как о нем.
– Вот ты сказал, что о тебе «хорошего не говорят». Но ты ведь очень многим музыкантам, насколько я знаю, помогал. И помогал даже в ущерб своим каким-то интересам, так?
– Это неправда, я не помогал в ущерб своим интересам. Я просто считал, что это очень здорово, если буду не один этой музыкой заниматься, а вокруг меня будут друзья. Мало того, я считал, что это очень хорошо – если эти друзья будут иметь какой-то вес в обществе. Я имел в виду не только какой-то музыкальный вес, а, скажем, и социальный. И мне всегда хотелось этим людям помогать в меру возможностей. Я бы не сказал, что здесь я был альтруистичен. Я хотел действительно лучшего для этих ребят, которых очень любил и люблю. Но идея «мерзкая» все-таки была. Я был убежден, что немного буду стоить как один из основателей какого-то жанра, если у меня не будет последователей. Не знаю, как сказать: учеников – не учеников… во всяком случае, людей, которые со мной заодно. И мысль о том, что у меня должны быть соратники, что ли, мысль меркантильная в чем-то у меня была. Поэтому я это все делаю и делал не только из альтруизма. Чем нас больше, тем лучше для движения и тем лучше для стиля. Если ты один играешь эту музыку… ну, один, а если вас – двое? А если вас – двести? А если – пятьсот групп? А если вас – тысяча групп? Даже если кто-то более талантлив, а кто-то менее. Это значит, что ты занимаешься делом не просто сам у себя в каморке, а представляешь определенного рода силу и движение. Это дополнительный эффект дает.
PS: Замечу, в декабре 1991 года до старта российского «Голоса» оставалось более двадцати лет, до открытия Театра Градского – почти четверть века. «Мечты сбываются», не так ли?
* * *
Казалось бы, кто может затмить Анастасию Вертинскую? Но Ольга Фартышева и Марина Коташенко, по мне, ничем не уступают звездной жене АБГ.
Ольга Семеновна, кстати, на протяжении почти четверти века была лишена радостей невинного флирта: я сам был свидетелем того, как начинающие делать комплименты молодые люди бесследно исчезали, узнав, за чьей женщиной они намереваются поухаживать. Подобное я наблюдал лишь в случае с женой Александра Иншакова, но там как бы понятна природа поведения. Да, у Александр-Борисыча отчего-то сложилась суровая репутация «великого и ужасного». Всегда так было. Даже когда он был мальчишкой. Впрочем, мальчишкой и остался. Не раз приходилось слышать от пожилых мужчин, что в душе они, мол, ощущают себя юношами. В случае с АБГ заверяю: Саня – реальный тинейджер. Невзирая на его несомненный авторитет, я, чесслово, ощущал себя старшим, общаясь с ним (хотя Борисыч сел за школьную парту еще до моего рождения).
Меня всегда гипнотизировала его безусловная мальчишеская сущность, которая, наверное, и объясняет обаяние. Да, вечный подросток, это уже можно утверждать: в ноябре 2019-го он отмечает 70-летний юбилей, поэтому вряд ли грядет фундаментальная трансформация характера.
Это качество, впрочем, нельзя характеризовать как исключительно позитивное. Его непосредственность может быть проблемой для соседа, не способного в полной мере оценить бурный темперамент Градского. Помню, в доме 17/2 по улице Марии Ульяновой семейство Градских соседствовало на одной лестничной площадке с Валерием Тодоровским, и начинающий кинематографист ощущал присутствие на своей территории заводного соседа в те дни, когда последний не рассекал по гастролям: АБГ мог позвонить в дверь в любое время суток. И с каким угодно предложением!..
Знаю по собственному опыту: лето 1992 года мы решили проканикулярничать в Крыму вместе. И это был тот еще опыт! Жили мы в соседних номерах тайного пансионата в Никитском ботаническом саду (НБС), который нам показал молодой повеса Костя Эрнст. В первое же постсоветское лето моя супруга сагитировала Ольгу Градскую поехать туда, и АБГ, поворчав, решился сменить освоенную им ранее крымскую точку на новую. Так вот: Саша в любой момент мог оказаться в нашем номере. Это не фигура речи. В любой. Просто грациозно перемахнув через балконную перегородку с бутылкой вина в одной руке и закуской – в другой. С риторическим вопросом мальчика с сачком, «сквозного персонажа» фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен»:
– А че это вы здесь делаете?
Бывало, что заставал врасплох, хотя мы с женой, как правило, во второй половине дня либо читали, либо, напротив, сочиняли.
Веселое, впрочем, было время!
Жёны Градского, между прочим, поначалу задерживались ненадолго. Первая продержалась всего три месяца (Наташа Смирнова вышла потом замуж за Сашиного соратника по «Скоморохам» Глеба Мая, который младше Градского на пару лет – они, кстати, вместе по сей день, говорят); вторая (ею была Настя Вертинская – официально около четырех лет); Ольга же стала спутницей жизни почти на два десятилетия и родила двух прекрасных созданий. Ну и, наконец, о нынешней спутнице жизни: Марина Коташенко – и вовсе произведение искусства. Она уже преодолела шестнадцатилетний барьер сосуществования с непростым спутником; в сентябре 2014-го родила сына Александра, а в октябре 2018-го – Ивана.
* * *
– Чем мужчина отличается от женщины, кроме анатомии?
– Это два совершенно разных участника жизненного процесса. А красивые и непривлекательные женщины между собой – столь же разные существа, как и мужчина с женщиной…
– Нужна ли таланту постоянная спутница? Если да, то чем она может помочь, ведь совершенно очевидно, что талант не может себя подстраивать под партнера. То есть какова роль любви или эротики в творчестве?
– У эротики больше влияния положительного, но только если эпизодами. У любви – по-разному. Кому как, но все хорошо в меру и без давления на сознание. Судя по мне, мог бы и без любви обойтись, наверное, но не выходит, никак…
ПСЕВДОФИЛОСОФСКОЕ
– Что для мужчины возраст?
– Сожаление об упущенных возможностях и радость от свершенного.
– А что есть возраст для женщины?
– А черт их знает. Я же не женщина.
* * *
Многие считают, что Градский очень любит деньги, потому что часто о них упоминает: дескать это путь к относительной свободе вообще. Один наш общий знакомый даже пытался меня убедить, что подобная страсть является составной преклонения всех наших рок-ветеранов перед Америкой, которую числят меккой музыканты жанра (хотя, казалось бы, лучшее в этой отрасли было сделано британцами и великих команд Империя Добра не породила). И вот этот приятель говорил мне:
– Саня автоматом перенял их стандарты, ну типа «Если ты такой умный, то отчего не богатый?».
А я вот уверен, что у АБГ это отношение к «златому тельцу» – с раннего детства. Жила его семья очень бедно. Непроста была жизнь подростка в тесной восьмиметровой комнате с родителями + бабушкой, где приходилось ночевать на раскладушке, которая частью локализовалась под пианино, на котором днем занимался вундеркинд.
После окончания школы будущий Маэстро подрабатывал грузчиком на «Мосфильме», затем на картонажной фабрике – таскал полутонные картонные шпульки. Потом попробовал себя в качестве лаборанта. Но мне там было скучно, говорит Градский, и, если бы не Герман Зубанов, инженер и старший товарищ, «приобщивший к прослушиванию вражеских радиостанций по самопальному приемнику, а заодно и к регулярному потреблению плодов Бахуса, я бы точно свихнулся на этой работе».
В одной из наших ТВ-бесед Саша, виртуоз эпатажа, заявил: «Если б можно было, я бы не пел, только если б зарплату приносили с утра и говорили: вот, Александр Борисович, вам деньги, а петь не надо, мы знаем, что вы в общем в хорошей форме. Ну, шутки шутками, но люди хотят меня услышать, а я хочу работать».
Меня это озадачило, поскольку АБГ, как мне кажется, стопроцентный человек сцены и такие заявления может делать провокации ради или в легком раздражении (а я, как ТВ-собеседник, однозначно раздражаю Александр-Борисыча, поскольку не даю ему развивать те тезисы, которые, по мне, могут вызвать негативные реакции нефанатского контингента аудитории).
Спросил его:
– Ну как же, а вот этот кайф – выйти на сцену, эта энергетика, про которую все певцы как один говорят, этот сакраментальный обмен флюидов с залом? Ну разве нет в этом животной потребности у артиста? Это не наркотик?
Ответил АБГ детально:
– Нет, это профессиональное отношение к делу. То есть ты переживаешь, по-настоящему работаешь, вкалываешь, но включаешься буквально за десять секунд до начала выступления. Через десять секунд после окончания выступления ты перестаешь это делать по одной простой причине: если время, которое у тебя есть для отдыха, тратить еще на какое-то там осмысление этого всего, то просто можно спятить. Поэтому я выключаю эту «кнопку». Знаешь, ну вот ты заходишь в комнату, там темно. Тебе надо включить свет. Ты включаешь свет, и в тот момент, пока ты в комнате находишься и этот свет тебе нужен, лампочка работает. Когда ты выходишь из комнаты, если ты не раздолбай, ты выключаешь за собой свет. Вот и все. То же самое и у меня. Вот за десять секунд до начала выступления я включаю рубильник и иду. Десять секунд после – я выключаю рубильник.
Этот его тезис я неоднократно обсуждал с другими музыкантами, и их неоднозначная реакция детально воспроизведена в данной книге (раздел «Другие о Градском»).
* * *
– Что значат деньги? Почему всегда в наших беседах слышу навязчивый лейтмотив: деньги – это свобода? Ведь истинно свободны разве что французский клошар, у которого ничего нет, нищий на свалке. А богатый человек всегда зависим от системы координат, в которых приобретено богатство и всегда озабочен риском все потерять. Зачем вообще таланту деньги? Его же всегда поклонники таланта прокормят…
– Во, во… для этого надо их сначала создать, – поклонников, удержать, а уж потом они тебя прокормят. Во всех смыслах. Деньги – это свобода творить. Цитировать меня надо точнее.
– Случалось ли по жизни увлекаться философией? Если да, то какими именно философами?
– Ой, столько их было! Все осточертели. А когда разберешься, так совсем скучно становится. Сплошной треп, чтобы хоть как-то заработать, ничего по сути не производя, кроме смущения умов. Но знать по возможности весь философский бред исключительно необходимо, чтобы до конца возненавидеть эту похабень.
– Можно ли рассуждать о том, в чем разбираешься хуже специалиста? Может ли известный человек публично высказываться на политические или иные «специальные темы»?
– Высказываться никому не запрещено. Оргвыводы делать – запрещено. Порядочным людям.
– Что для Градского значит словорусский?
– Русский – одно из немногих, если не единственное прилагательное в определении национальности. А ведь когда-то было, как у всех народов, – существительное. То есть суть, сущее, а не приложение. Вспомним – великоросс, малоросс, белоросс, насколько точнее… Какой мудак это поменял и когда? Русский человек – это было определение чуть ли не глобальное, вселенское, а стало просто нацией, да еще и без существительного… А если без изысков – то, конечно, прежде всего – язык.
Язык определяет все, и культуру в частности, даже если твое искусство – музыка и картина, ибо ты воспитан на языке, который дает основу восприятия и оценки мира. И это для меня значит все, ибо другими языками я не владею.
* * *
Наверное, все музыканты суть космополиты. Не в традиционном для нас понимании, замешанном на реминисценциях сталинского агитпропа, а в энциклопедическом контексте – «идеология мирового гражданства, ставящая интересы всего человечества в целом выше интересов отдельной нации или государства и рассматривающая человека как свободного индивида в рамках Земли».
Просто для рок-музыкантов такое мировоззрение – с английским акцентом. Потому как лучшее, что было сделано в этом жанре, – сделано именно англосаксами. Ну или на английском языке, точнее. Ведь шведская ABBA или германские Scorpions поют по-английски вовсе не из-за дефицита национального патриотизма.
Градский поет на разных языках – и лучше всего, по моему мнению, на своем родном. Думает он, очевидно, по-русски. Однако что у него на уме – ведомо, пожалуй, лишь его родным. Добавил бы «и друзьям», но, если честно – нет у него друзей в хрестоматийном понимании. Он и сам мне признавался: «Есть знакомые, которых я очень давно знаю. И близкие знакомые, к которым я очень хорошо отношусь. Но "друг"… Наверное, мне это не дано. Может быть, потому что я одинокий человек и люблю быть один».
Фигура Градского для нашего культурного пространства нетипична. Он полный «самородок» и дорогу в искусство проложил себе сам – родители не имели непосредственного отношения к миру семинотья. Зато они были интеллигентными людьми в том, хорошем смысле слова, когда понятие «интеллигентности» еще подразумевало тягу к знанию, уважение к чужим достижениями, гордость за свой труд и неготовность учить жить всех & вся. Чувство музыки, вокальный и композиторский дар – все это Градский получил свыше, и хорошо, что семья не мешала ему развивать свои дарования.
Нет, друзей у Саши нет и не было. Не будет уже, очевидно. Свита есть. Есть приятели. Единомышленники. Товарищи. Близкие соратники, такие как два Андрея – Кнышев и Макаревич. А друзей не может быть по определению. Ну, в газетной трактовке термина. Такие одиночки принадлежат Космосу. Оттуда приходят. Там и остаются.
ПОСЛЕРАЗГОВОРНОЕ
Невозможно расшифровать код Градского, даже общаясь с ним десятилетиями. С одной стороны, Саша есть рафинированный продукт богемной среды, со всеми пороками и недостатками низкого артистического сословия, но с другой – Градский всегда как кот: «сам по себе» – и карьерно, и личностно уникален, то есть являет собой оригинальный, «штучный» товар, самодостаточный, как и сама Вселенная. Так себя и позиционирует, на самом-то деле. Поэтому и казалось ему – нет ничего невозможного.
Нет, он, конечно, не идеал. Не отполирован и не отшлифован прожитыми декадами в должной степени. Однако по сути АБГ все же лучше, чем его колючий имидж: все порывы гениев по-своему понимает публика, и в иных интерпретациях тезис вульгаризируется, а то и трансформируется в полную противоположность. Ведь и контент Ренессанса был извращен, а ведь оно было, было то самое «третье течение»…
Градский относится именно к тому типажу, типажу так и не восторжествовавшего Возрождения. Именно поэтому он может оставаться вне системы, которая делилась с ним благами из уважения, которое – в трактовке Киплинга – шакалы испытывают перед тигром. Да, система состоит из людей бездарных, испытывающих комплекс неполноценности при явлении «штучных» персонажей, но при этом и прекрасно понимающих зависимость артиста от системы.
А Градский такой у нас один. Не самый приятный в общении, нервный и наглый порой, это правда. Однако Александр-Борисыч есть бесспорный человек Возрождения, что, кстати, никак не мешает его социальной адаптации. Созерцая феномен Градского, осознаешь, до какой же степени люди не равны.
Есть такая зарисовка на стихи Самуила Маршака «Из чего только сделаны мальчики?.. Из чего только сделаны девочки?». Концептуальная, право. И разоблачающая популистский девиз кровавой Якобинской резни («Свобода, равенство, братство»). Ну о каком, право, «равенстве» может идти речь, когда все заведомо из разного сотканы и разное количество октав берут? И, стало быть, по замыслу Создателя – «равными» быть не смеют? Полемика аудитории с Поэтом – наглядная иллюстрация тезиса о демагогической сути лживого лозунга Великой французской революции.
Знать АБГ – значит верить: социум поймет, что отклонился от сакраментального «третьего течения». И легко, без ущерба для собственной самооценки, можно восхищаться тем, кто талантливее и во всех смыслах лучше среднестатистического.
Научиться ценить гения, «пока он живой» (© «ЧайФ»), хотя ему, в контексте бессмертия, это, пожалуй, и не очень нужно.
Не нужно это посланцу Вечности, которому аплодируют сущности.
Не нужно это подлинному таланту.
Не нужно это тому, кто строит собственную систему координат.
И идет своим путем.
