Евгений Александрович Рекин
Внешняя сторона
Оказавшись тут, выходец не пойми из какого Рода благодаря своим многочисленным талантам и прозорливости развил довольно бурную деятельность во главе небольшой команды подручных. Чем эта банда промышляла во времена начала распри среди Иерархов, сказать было сложно, но многие склонялись к мнению, что Мастер очень ловко мог добывать информацию, словно не знал о таких понятиях, как секрет или тайна, и не менее эффективно ею распоряжался. Получая какие-то сведения щекотливого характера, он являлся либо к заказчику, либо к самому Духу, допустившему какой-то просчёт или ошибку, а то и к обоим по очереди и предлагал сделку, частью которой в обязательном порядке было дальнейшее сотрудничество. Мастер очень тщательно следил за своей репутацией: всегда сохранял подчёркнутый профессиональный нейтралитет; лицам, не имеющим отношения к тому или иному эпизоду, никаких сведений не предоставлял; цены за услуги не заламывал; букву контракта чтил как собственное имя. Ну просто эталон добропорядочности, если не учитывать не совсем чистое ремесло.
Благодаря созданному образу Мастеру удалось добиться расположения на самом верху иерархии уровня, и только после этого он приступил к реализации замысла незваных гостей с Юми. И сделал это шедеврально, всего за два шага. Сначала он, пользуясь доверием Иерархов, совершил то, о чём и помыслить никто из них не мог, – собрал их всех в одном месте, где сообщил о внешней угрозе, вследствие чего небезызвестная распря закончилась прямо на том собрании. Вторым его шагом стало предложение о путях спасения, кое было принято без каких-либо возражений. А об истинных причинах, мотивах, решениях и перспективах широкой общественности осталось только гадать, ибо Иерархи, спаянные в единое целое Мастером Озмундугезом Варлом, отделили себя от остальных обитателей уровня непроницаемой стеной.
Пока шёл рассказ об этом ярком персонаже, на панели появлялись различные образы, в том числе и тот, на который указывал Гаол, когда мы покинули плоскость магистральной сферы. Я внимательно всматривался в эти портреты «высокочтимого благодетеля», и чем дольше смотрел, тем сильнее поднималась будоражащая сознание волна беспокойства. Видя этого Духа всего во второй раз, я ловил тень ощущений, что знал его раньше. Это было невероятно волнительно, настолько, что интерес к другим сведениям из инфопотока бесповоротно исчез.
Запечатлев образ Мастера, я отключился от панели и от всего происходящего вокруг. Я не заметил, как погрузился в особое состояние, необходимое для работы с памятью, подобной чтению Мира Света. Наблюдая различные картины и образы, всплывающие из слоёв опыта и знаний, я внутренним потоком энергии, как манипулятором, хватал какие-то из них и сопоставлял с фрактальным вихрем беспокойства. Работа была кропотливая, не терпящая суеты и сомнений. Её цель состояла в том, чтобы искомый образ из памяти идеально совпал с базовым элементом фрактала. Это был единственный способ унять беспокойство, которое само по себе не уляжется, а если его усмирить волевым усилием, то в отместку оно обернётся какими-то неприятностями или потерями шанса на что-то. Я это знал и не нуждался ни в каких рациональных доказательствах.
Найти нужный элемент было невообразимо важно, и время остановило свой бег для меня, так что сколько я просидел в таком состоянии, сказать не смогу даже под пытками, но всё рано или поздно заканчивается. Когда искомый образ был обнаружен, я ощутил неописуемую гамму чувств, приходящую после окончания какой-то сложной и кропотливой работы. Доказательством успешного завершения подобных трудов служило то, что в такие моменты перед внутренним взором с неимоверной скоростью начинала возникать законченная мозаика со сложным узором, переплетающиеся линии которого означали детали, нюансы и прочие тонкости ситуации или процесса, вызвавшего беспокойство. В эти скоротечные мгновения всё становилось чётким и ясным, а недостающие подробности, подтверждающие верность возникшего понимания, дорабатывались моментально.
Первым камешком, вокруг которого и выстроилась вся мозаика, был образ Мугума. Будь я в обычном состоянии, то факт, что я могу до мельчайших подробностей извлечь из памяти чей-то портрет, меня бы изрядно удивил, но не сейчас. Мало того, я начал анализировать то, на что не обратил никакого внимания во время нашей единственной встречи. Рассматривая Мугума с позиции того, кто в совершенстве постиг искусство создания личин (при этом я помню, как усмехнулся от такой оценки своих же способностей, что, однако, никоим образом не повлияло на работу), я вдруг заметил, что его личина была скорее маской, купленной у странствующего мага, чем произведением высококлассного чародея. При тщательном рассмотрении было видно, как сквозь иллюзорный покров проступали вибрации настоящего образа. А далее, пользуясь всё тем же манипулятором, я, словно искусный реставратор старых полотен, снимал поверхностный слой краски, частичку за частичкой до тех пор, пока передо мной во всей красе не возник Мастер Озмундугез Варл.
Я вышел из рабочего состояния, но остался в оцепенении от открывшегося. Ключом к вопросам, над которыми бились энтузиасты, была наша теория, а также события, произошедшие после визита Мугума. От осознания того, что этот хлыщ присвоил себе наши труды, я ощутил, как всё моё существо наполняется удушливым негодованием. От следующей же мысли о том, каким образом он это сделал, я был готов взорваться от ярости. Такого пожара чувств и эмоций я не испытывал никогда – ни ранее, ни после. Судя по тому, что впоследствии я утратил способность к крайне высоким степеням эмоций, причём как отрицательных, так и положительных, сила чувственных импульсов была такой, что внутри как будто что-то перегорело и сбило настройки эмоциональной механики. Эта потеря компенсировалась способностью сохранять рассудок в любых ситуациях.
Не возьмусь сказать, каким образом мне удалось погасить это безумное пламя, но холодная рассудительность, возникшая из глубин сознания, не позволила мне тут же, не сходя с места, пустить в ход Воздаяние. Вместо этого я очень чётко представил, что могли чувствовать Созидатели, когда в их рядах проявил свои амбиции первый Разрушитель. «Всегда может найтись тот, кто сможет ловчее применить созданное тобой», – подумал я и продолжил методично всматриваться в мозаику, в которой, кстати, места для мифических агрессоров-пришельцев не находилось вообще.
Было очевидно, и приставка «Разрушитель» тому в подтверждение, что Озмундугез тщательно проштудировал наши инфокапсулы и благодаря своим связям и возможностям предстал перед Иерархами как творец этих Знаний. Только конечность уровня и тупик привычного трека развития могли быть той угрозой, перед которой сплотились в единое те, кто ещё совсем недавно готов был разорвать друг друга в клочья, а байки о внешней угрозе позволили легко добиться лояльности населения. Только принципы механики взаимодействия Живого Света с Неживым могли приоткрыть невероятные возможности, которые в умелом сознании переродились в технологический бум. И только навык чтения Мира Света позволял сократить время и силы на стадиях проектирования и испытаний до самых минимальных величин.
Вспомнив про Мир Света, я из безупречности, ставшей хорошей привычкой во времена создания теории, бегло перепроверил полученную информацию в этом хранилище сведений. Версия об иновертикальном вмешательстве не подтверждалась совсем. Чья это была выдумка, я разбираться не стал. Правдоподобность и популярность же этой гипотезы я объяснил себе тем, что сущности, как правило, оценивают поступки других, судя по себе, и нередко приписывают героям и антигероям историй то, как бы они поступили сами в той или иной ситуации. Исходя из того, что интерпретация произошедших событий с предателем Мастером-Разрушителем в главной роли была столь популярной, напрашивался неутешительный вывод о мотивах, устремлениях и ценностных ориентирах достаточно большого процента обитателей Вертикали. Моя же версия подтверждалась полностью, хотя и требовала доработок. Найденные ответы почти всегда порождают лавину новых вопросов.
Не менее очевидным было и то, что этот… (я не смог тогда найти подходящего выражения, да и теперь теряюсь) сделал теорию доступной только для приближённых. А какими средствами он вытравил эти знания среди простых обывателей, из массы которых и были наши ученики, я даже боялся представить. Всё это проясняло, почему незабытая теория приносила такой скудный ручеёк потенциалов признания.
Окинув внутренним взором всю сложившуюся картину в центре с Озмундугезом Варлом, я поймал себя на мысли о том, что очень жаль, что Воздаяние сработает моментально. «Это несправедливо, – подумалось мне, – злодей должен сполна вкусить то, чему он подверг своих жертв».
«Однако месть местью, но кто сказал, что с ней ситуация и завершится? А что за ситуация, ты хоть знаешь? Ты понимаешь, что ввязался в историю, от которой тебе не избавиться, разве что только после победы или гибели? Ты знаешь, что будешь делать? С чего начнёшь и какова вообще цель? Ты понимаешь, чего тебе будет стоить её достижение?» – такие вопросы я задавал себе и не находил ни одного ответа. Мне бы здорово мог помочь совет или подсказка от «прежнего меня», но этот источник устремлений молчал.
«Цена Щастья не определяется», – припомнилось мне. А Щастье – это процесс, он не может реализоваться в спокойствии статики, ибо он текуч и состоит из цепи решений и действий.
«Конечно, можно ещё посидеть и понаблюдать за происходящим, подождать шанс, но только инициатива служит залогом Щастья, а никак не выжидательная пассивность», – так заключил я и с последними мыслями почувствовал тихий, но нарастающий поток уверенности и осознание неотвратимости игры, в которой первый ход должен остаться за мной. Игры с невиданными ставками и целью, скрытыми от меня пеленой неизвестности.
Ситуация требовала действий, но каких именно? Я погрузился в раздумья, подняв во внутреннем зрении очередной фрактальный вихрь. Он являл собой общий образ условий и обстоятельств сложившейся ситуации, был очень сложным и как бы застывшим, что означало устойчивость трека развития грядущих событий. От узора веяло какой-то безысходностью и катастрофой. Расшифровка увиденного подвела к пониманию, что верный ответ на вопрос о необходимом действии должен придать динамики фрактальному вихрю, оживив его той самой завораживающей красотой, от которой так трудно отвести взор.
Подтверждения своим догадкам я на автомате искал в Мире Света. Эта практика позволяла молниеносно получать представление о том, какие изменения могут повлечь за собой те или иные действия. Естественно, без деталей и нюансов, но это давало возможность достаточно объективно взвесить шансы.
Дело тронулось с мёртвой точки, когда в сознании возникла мысль: «Ты же назвал себя судьёй, так суди». Фрактал перед внутренним взором дёрнулся и замерцал чуть ярче. Я тоже оживился, ибо узнал мало с чем сравнимое чувство, приходящее в момент обнаружения верной дороги к нужному ответу.
В том, кому в первую очередь следует вынести приговор, сомнений не было никаких, и это не было банальной местью. Момент некой сатисфакции, безусловно, присутствовал, но лишь в качестве сопутствующей, второстепенной цели. Главная же была иной и гораздо значительней, чем желание избавить арену истории от этого ядовитого паука. Озмундугез Варл, по сути, был произведением Иерархов и орудием, с помощью которого они смогли достичь желаемого, пусть даже совсем не в том виде, как им хотелось. Своей жаждой абсолютной власти они совместными усилиями, даром что направленным друг против друга, создали сильнейший поток эфира, вобравший в себя Золото их импульсов устремлений и Намерений. Так что кто-то рано или поздно натолкнулся бы на эту мощную реку потенциала. Им-то и стал Озмундугез. Вонзив свои импульсы, окрашенные амбициями, в этот поток, он получил возможность и энергетическое обеспечение для собственных шансов, за счёт чего и сумел убедить Иерархов в своей правоте и могуществе. Властители приняли дар и распорядились им весьма эффективно и эффектно. Однако достигнутая абсолютная власть была их общим достоянием, что в корне противоречило глубинным желаниям каждого из них.
Клеем, стержнем, удерживающим в шатком единстве эту шайку возомнивших себя распорядителями судеб паразитов, был их «благодетель» – Мастер, как они его называли. И если этот самый стержень выбить из игры, то от мнимого согласия Иерархов не останется и следа. Копить силы, дабы в соответствии со всеми законами чести бросить вызов этой банде, резону не было никакого, равно как и шансов на успех, ибо они под давлением внешней угрозы могли снова объединиться. Вопрос «Против кого дружить будем?» может порождать самые невообразимые союзы. Шанс на создание силы, способной противостоять совместным действиям тех, кто по факту являлся хозяином положения, был заведомо никудышным. То, какие условия им удалось создать на уровне, то, какие устои они внедрили в сообщество Духов, не позволяло даже надеяться, что этому можно хоть что-то противопоставить.
Крушить сие могучее, но уродливое древо, взращенное чаяниями и усилиями всех обитателей Вертикали из зёрен, сформированных ещё в первичном бульоне, следовало иначе, и уж точно не находясь почти на самых высоких ветвях его кроны. Это понимание утвердило смутное предположение, возникшее сразу после осознания утраты спутницы, о том, что в Вертикали мне делать нечего.
«Структура!» – мысль яркой вспышкой озарила внутренний взор, отчего фрактальный узор встрепенулся и ожил.
Вполне могло статься так, что это загадочное пространство было тем предсказанным в далёком прошлом Новым, о чём откровенно и кричали хвалебные объявления из инфопотока. Конечно, это была всего лишь уловка, но сущности не всегда имеют ясное представление о том, что говорят и что творят. Я пытался прошерстить Мир Света в поисках информации о Структуре, но безрезультатно. Это могло быть обусловлено двумя причинами: разными Информационными Полями, не успевшими слиться воедино из-за разделяющего их расстояния, а также скудостью моих знаний и представлений. И тем не менее мысль о Структуре отзывалась тёплой волной верного хода рассуждений.
Начало было положено, оно мне нравилось, в нём отчётливо ощущался отблеск перспектив. Оставалось только найти способ покинуть Вертикаль, что, по словам Гаола, не так-то и просто. Это виделось проблемой, но, я был уверен, решаемой. Главное, она никоим образом не препятствовала тому, чтобы сделать свой первый ход в партии.
По здравому разумению не стоило полагать, что изъятие из игры Мастера Озмундугеза Варла быстро погрузит уровень в хаос. Для подобных перемен нужно время, необходимое Иерархам для оценки изменившейся ситуации и выработки плана действий. Они будут действовать осторожно и не станут предпринимать конкретных шагов, не убедившись в собственной неуязвимости. Вопрос лишь в том, что для них Структура? С какой целью они её сотворили и зачем сгоняют туда Духов, снижая плотность населения здесь и увеличивая её на Управленческом уровне? Возможно, что таким образом они, перенося туда все сомнительные прелести развивающегося уровня, устроили, так сказать, испытательный полигон за пределами собственных владений, в которых воцарились спокойствие и порядок.
«Ах, вы ж падлы! – я чуть ли не вслух выразил своё негодование. – Ну держитесь, я вам сейчас устрою полигон».
Очень часто происходит так, что Щастье одного категорически не совпадает с Щастьем другого. Это закон конкуренции, и только время может дать ответ на то, чьи притязания более достойны.
Я сосредоточился, выждал короткую паузу и медленно зачитал приговор Озмундугезу и всем его подручным, сопричастным к убийствам и похищению теории. Ощутив, что всё сделано верно, я проговорил веление, и энергетический импульс, вырвавшись из вибраций моего Намерения, унёсся в пространство. Я бросил вызов всему, чем жила Вертикаль, ничуть не смущаясь масштабом и дерзостью своих помыслов, после чего успокоился и принялся ждать возвращения Гаола, опять отправившегося по каким-то делам.
Новое пространство – новые возможности
Гаол не появлялся ещё несколько смен периодов времени, и я начал было волноваться и подозревать неладное, но, как оказалось, совершенно напрасно. Когда он наконец объявился, то выглядел встревоженным и совсем не напоминал спокойного, хотя и склонного к переживаниям Духа.
– Очнулся? – спросил он, едва оказавшись в помещении.
Я ответил вопросительным взглядом.
– Ты как будто и не здесь был последнее время, – пояснил Гаол и тут же не терпящим возражений тоном добавил: – Давай за мной, нам нужно поторопиться.
Ещё не совсем избавившись от собственных раздумий, воспоминаний и предположений, которые играли мной, как поток Тьмы с яхрами, я не стал возражать и поспешил за ним. Доверившись Гаолу – единственному знакомому мне Духу, если не считать его близких да кучки пограничников, я даже не пытался запоминать путь, которым мы следовали. Он пролегал по одному ярусу, и поэтому окрестный пейзаж из строго сферических строений с проводами инфопотока достаточно быстро утратил свежесть новизны и перестал привлекать к себе внимание. Мы двигались молча, размышляя каждый о своём, меня это окончательно успокоило и позволило снова вернуться к образу растерянного пограничника в полной мере. Исходя из того, что Гаол, кроме некоей отстранённости, не заметил никаких изменений в моём внешнем облике, я сделал вывод, что образ-личина нисколько не утратил качества, хоть я и напрочь о нём забыл. Это было отрадно, и я не преминул себя похвалить.
– Это он? – совершенно неожиданно прозвучал вопрос от сущности, присоединившейся к нам на полном ходу.
Гаол ответил быстрым утвердительным жестом.
– Меня зовут Эк, – опрометчиво-легкомысленно решил представиться я.
Она одарила меня холодным взглядом, сопроводив его резкой фразой:
– Молчи, пока тебя не спросят.
Я несколько опешил и глянул на Гаола. Тот так же жестом дал понять, что лучше исполнить просьбу.
Наш путь до небольшой магистральной сферы и перемещение на несколько ярусов ниже мы провели в полном молчании. Более того, мы даже держали какую-то дистанцию друг от друга, поэтому со стороны никто бы и не подумал, что мы знакомы. Спуск был сравнительно долгим, и я вновь осторожно погрузился в раздумья. В конце концов мы выбрались из трубы на обширную плоскость без пересадочной сферы. В ней, собственно, и нужды никакой не было, так как магистраль тут и заканчивалась.
Я огляделся вокруг: мы находились в совершенно пустом и тёмном пространстве, если не считать платформу с трубой и какие-то мерцающие вдалеке сооружения. Ещё по дороге через стенку трубы я заметил, что свечение Неживого Света снаружи начало постепенно угасать, а проплывающих мимо сфер становилось всё меньше. Не скажу, что меня это как-то встревожило, но стала расти взволнованность, вызванная смутным предчувствием приближения важного поворота или события, от которого не убежишь.
Сварливая особа не мешкая уверенно двинулась по направлению к строениям, жестом призвав нас следовать за ней, что мы и сделали. Путь был неблизким, меня одолевало любопытство, так что я нагнал Гаола и, стараясь не привлекать внимания нашей предводительницы, шествовавшей среди непривычной темноты и тишины, дерзнул заговорить.
– Что это за место?
– Посты, – коротко ответил он, прервав свои тяжёлые думы.
Его погружённость легко читалась по слабой активности Шума Намерения. Я подумал, что он не настроен на беседу, но, видимо, Созидательская природа взяла верх, и его вибрации изменились. Я догадался, что речь идёт о постах, которые создали Иерархи с тем, чтобы отделить уровни друг от друга, но я недоумевал, как такое вообще возможно организовать, ведь ширина пространства тут была беспредельно великой, а я, как бывший транспортник, имел хорошее представление о расстояниях на других уровнях.
– Насколько я понимаю, – начал объяснять Гаол, – перекрывать какой-то энергетической сетью всё пространство никакой нужды нет. Духи переходят на новый уровень по эфирным потокам своего Рода, а самостоятельно торить этот путь решаются очень редко. Вычислив полосу самого перехода, где власть управителей прежнего уровня заканчивается, местные власти установили в ней такие порядки, что руслам Родовых потоков пришлось кучковаться всего в нескольких местах.
– Каким образом? – я не удержался от очередного вопроса.
– Всё проще, чем кажется. Продуманная схема поселений и транспортных магистралей. Выше, когда эта полоса темноты заканчивается, Родовые потоки опять расходятся кто куда. В тех местах, где потоки собраны, организованы распределяющие пункты, а остальное погружено во тьму, так как тут запрещена какая-либо деятельность. Тут даже находиться нельзя без особого разрешения, которое есть у неё, – разъяснил мой приятель, указав жестом на нашу провожатую.
– А кто она?
– Тебе незачем это знать, поверь, ты видишь её в первый и последний раз.
Гаол, очевидно, хотел меня подбодрить, имея в виду характер особы, но вышло как-то двояко, и моё волнение получило новую порцию энергии.
– Куда мы направляемся? – стараясь не выказывать своего состояния, спросил я.
– К посту. Они тут за пространством следят. Нелегалов отлавливают.
Припомнив, что успел наговорить про себя, я начал лихорадочно соображать, а не пора ли использовать Воздаяние в ближнем бою. Мои переживания, по всей видимости, отразились на Шумах, и Гаол поспешил меня успокоить.
– Да не кипишуй. Ты тут с правильной стороны появился, по трубе приехал.
Это чутка сбило градус тревоги, но на возбуждении не сказалось почти никак.
Тем временем мы добрались до поста, расположенного в сфере, ничем не отличающейся от тех, в которых обитали жители нижних ярусов. Провожатая, не снижая темпа, вошла внутрь, через пару мгновений выглянула наружу и обратилась к нам.
– Всё в порядке. Отправляйтесь в лагерь подготовки. Вас там будут ждать. Приятного путешествия в Структуру.
Удостоверившись, что Гаол всё понял, она бросила ему короткую фразу, которую могла и не говорить: «Там ты получишь причитающееся», – и скрылась из виду.
Гаол аж весь вспыхнул, чего, как я понял, и добивалась его знакомая, почему-то решившая не упускать шанса поставить его в неудобное положение.
– Ты меня продал? – спросил я, к своему удивлению, почти равнодушным тоном. С одной стороны, мою судьбу явно порешали без моего ведома, но с другой стороны, я ясно слышал «Структуру», что полностью совпадало с моими устремлениями.
– Не спеши судить, приятель, хотя и имеешь на это полное право, – после короткой паузы проговорил Гаол, увлекая меня за собой жестом.
Мне не пришлось прибегать к дополнительным расспросам, так как он продолжил свою речь в весьма доверительном ключе.
– Врать не буду, я хотел тебя, как ты выражаешься, продать. И в конце концов продал, вот токмо за другой надобностью. По правде сказать, я тебя спас. Такие, как ты, тут хреново заканчивают.
– Какие такие?
– Много думающие. Я за тобой наблюдал, пока ты витал не пойми где. Ты не погранец, наши так себя не ведут. Но в остальном ты показался мне честным малым, и несмотря на добротную личину, я чувствую, что не ошибаюсь в этом. Я не буду допытываться, кто ты есть на самом деле, чую, история не из коротких, а сейчас не время и не место.
Я отдал должное его прозорливости и рассудительности, поняв, что именно они помогли ему продвинуться по службе и проникнуть на этот уровень.
– Они знают?
– Нет. Моя работа – оберегать порядок от смутьянов, спасая некоторых из них от властей. В Структуре хоть какая-то свобода есть. Безрассудных идиотов я сдаю властям, а таких, как ты, волоку сюда, пока по глупости сами им не попались.
В его словах я не заметил и тени лукавства и искренне выразил свою признательность.
– Ну что ж, в таком случае прими мою благодарность за всё.
– Да не за что. Работа такая, говорю. Я не внакладе, – реакция бывшего пограничника была не совсем понятной, но я не стал её прояснять.
– Давай со мной, ты же этого тоже хочешь?
– Хочу, но это сложно. И не потому, что никаких лазеек нет, как ты уже должен был понять. Мои трудности в другом. Мне за «своими» следить надо, чтобы разум не сплавили от инфопотока. Половинку мою тоже не могу оставить, о двоих зараз договориться очень трудно, а если поодиночке, то ещё не факт, что найтись получится. Структура-то немаленькая. Ну и умникам вроде тебя кто помогать будет? Так что благодарю за приглашение, но нет.
– Ты не понимаешь, – попытался настоять я, – тут скоро такое начнётся! Объяснять долго, но мало не покажется.
– Нет, и хватит об этом. Мы пришли. Удачи тебе, кто бы ты ни был.
– И тебе.
– Возможно, я кому-то и посоветую тебя разыскать или даже сам попытаюсь, если уж сильно прижмёт, – пообещал на прощание Гаол.
Я не ответил, лишь жестом ещё раз выразил свою признательность и вошёл в указанную им чуть более массивную, чем пост, сферу. Забегая вперёд, скажу, что ни Гаола с его половинкой, ни кого-либо другого я так и не дождался. А затем события начали развиваться с таким темпом, что размышлять о дальнейшей судьбе моего знакомца стало попросту некогда.
– Наконец-то! – вместо «здрасьте», услышал я, едва войдя в сферу. – Эк?
– Да.
– Двигай за мной.
Тон Духа был далёк от приветливого. Таким обладают служивые сущности, имеющие дела с гражданским населением, незнакомым, по их твёрдому убеждению, с тем, что такое приказы и дисциплина.
Я проследовал за ним к другому выходу из помещения, где нас уже поджидала транспортная капсула, рассчитанная максимум на четырёх седоков, причём два места были отделены прочной решёткой силовых линий.
«Ну да, – догадался я о назначении аппарата, – не своим же ходом за нелегалами гоняться по окрестностям». Заводить беседу я не решился, и мы в полной тишине живо переместились к внушительного размера полусфере.
– Вход вон там, – нетерпеливо рявкнул служака и, как только я покинул капсулу, рванул с места так, будто узрел нарушителя.
Тут меня встретили столь же прохладно. А дальше мы с провожатым проследовали в бодром темпе через узкий коридор в другое помещение, где меня дожидалась целая группа сущностей. Четыре пограничника и пять Духов женского пола расположились вокруг инфопоточного многогранника. Ещё один тип находился чуть в стороне от них. Он торопливым жестом указал мне моё место и, не дожидаясь, пока я разберусь с управлением, обратился ко всем собравшимся.
– Слушайте сюда, повторять не буду, времени в обрез. Сейчас влипаете в поток и, пока я не вернусь, изучаете инструкцию о перемещении. Информации много, поэтому советую не болтать. Позже наговориться успеете. Подробности о задании и своих обязанностях получите уже в Структуре. Моя задача – доставить вас туда живыми и вменяемыми. И ещё, о срочности лучше молчать. Да и вообще помалкивайте.
Оказавшись по другую сторону транспортного инструктажа, я весь обратился во внимание, однако когда панели заработали сами собой, серьёзность момента несколько пошатнулась. Перед нами возник образ нашего инструктора, почти слово в слово повторившего только что произнесённую вступительную речь. Далее пошёл густой поток информации, изрядно сдобренной специальными терминами, сухими теоретическими выкладками и схемами, большая часть чего лично мне показалась не совсем понятной. Поступающие сведения быстро менялись, практически лишая внимающих времени на запоминание, но основную суть мне удалось-таки уловить.
Сложность грядущего путешествия и рядом не стояла с теми, о которых я знал. Начать хотя бы с того, что нам предстояло испытать на себе, что такое настоящая скорость. Во избежание неприятностей, поджидающих сущность при подобных экстремальных перемещениях, все посадочные места на транспортном модуле оборудованы индивидуальными энергетическими полосами, фиксирующими пассажира. Тут нужно заметить, что непосредственный контакт периферийной оболочки Духа с чем бы то ни было всегда сопровождается дискомфортом, так что перспектива быть плотно опоясанным в течение продолжительного отрезка времени серьёзно сбивала щекочущие ощущения от надвигающегося самого невероятного приключения за всю историю существования, естественно, если таковые имелись.
Запредельные значения расчётных скоростей были обоснованы тем, что большую часть пути нам предстояло пролететь в пространстве, не потревоженном Неживым Светом. И это было действительно жутковато, но не от скорости, а оттого, что вибрации Реликтов Вертикали в определённый момент останутся далеко позади. Какими ощущениями это могло грозить, даже представить было решительно невозможно. Реликты подпитывают энергию в Ядре, без которой не то что о рассудочной деятельности, о самом существовании говорить не приходится, и этим всё сказано. В качестве средства, с помощью которого пассажир мог избежать гибели, предлагалось использовать «батарейку» – устройство, имитирующее вибрационный фон Реликтов самого низкого уровня, какой только сумели смоделировать специалисты. «Всё больше, чем ничего», – подумалось мне, но на этом «сюрпризы» не закончились.
В сопроводительном тексте говорилось, что «батарейка» имела совсем слабый заряд, способный воспроизводить вибрации небольшой промежуток времени. Устройство можно было включать и выключать, дабы посредством этих простых манипуляций пассажир мог растянуть живучесть «батарейки» на протяжении всего полёта.
В качестве страховки модуль тоже был оснащён подобной установкой автоматического действия, но из-за дефицита энергии, основная часть которой направлялась по прямому назначению – обеспечению перемещения, «общая батарейка» срабатывала всего три раза на особо критических участках маршрута. А это значит, что ответственность за самого себя ложилась именно на пассажира, которому полагалось проявить недюжинные волю и сосредоточенность. Ему нужно было внимательно следить за своими ощущениями и включать «батарейку» не раньше, чем он начнёт терять сознание, а отключать, едва вернётся в жалкое подобие нормы. И без того умопомрачительный алгоритм осложнялся тем, что вибрации потоков эфира с Неживым Светом тоже оставались далеко за кормой, что грозило дезориентацией, паникой, временной потерей памяти и прочими малоприятными нюансами.
Инструктаж закончился, вогнав всех в тягостное состояние. Появившийся мгновением позже инструктор увёл нашу молчаливую группу к тренажёру – уменьшенной копии модуля. Он отточенными жестами рассадил нас по местам, устроился сам и отдал распоряжение о запуске агрегата.
