Евгений Александрович Паук
Творец жизни
– Это не важно, это не должно беспокоить тебя, в особенности твоё сердце – с улыбкой произнесла Юнона: к её величию, добавилось немного нежности, отчего она больше превращалась на простую смертную женщину.
Сердце бешено пульсировало…
Мы остановились. Моя спутница прикоснулась к моей груди: сердце немного успокоилось, находя снова привычный ритм.
Я оглянулся: мы стояли на крохотном астероиде, похожим на Луну, только неправильной формы, с большими вмятинами. Несколько минут мы стояли, смотря на гигантское огненное море, на котором периодически фонтанировали вспышки. Оттого, всё это казалось похожим на гигантский огненный замок, который каждый раз то создавался, то уходил в небытие.
Мы стояли и лицезрели это. Это невероятно красиво.
Но буря внутри не утихла.
Я снова провалился в сон…
Не успев открыть глаза, мои губы произнесли: вся жизнь в творении. Так начинался мой новый день в космосе.
Я не заметил, как уснул: богиня Юнона перенесла меня на огненно-рыжую планету Венеру. Вместе с её хозяйкой она успокоила здешние вулканы, создала небольшой кусочек атмосферы, что лёгкие не забывали привычный воздух и набирался сил.
Тем временем, вдали раздались звуки: богиня Юнона что-то напевала. Слова вначале были слишком тихими, чтобы их можно было услышать, затем они стали громче, наполняя всё вокруг звучанием.
Всё, что здесь – всё твоё
Построй свой дом, где только есть ты
И не разрушит его злой бог- человек
Вы пришли на зов моей любви к вам!
Любви к людям
Я увидел богиню на кольцах Сатурна: одной рукой нежно-нежно она гладила поверхность Сатурна. Оттого, могло причудиться, что его облик меняется: планета из холодного огромного небесного тела, превращалось в нечто живое. Это живое дышало, сквозь огромные расстояния, чувствовалось, что это дыхание тёплое и родное не только для тебя….
Наше соревнование созидания и разрушения начинается
Мои человеческие руки так неловки, потому что им непривычен бесценный материал созидания, даруемый космосом.
Я вижу, как Естрог, тяжёлыми движениями что-то описывал в пространстве космоса. Я смотрел в его лицо, но увидел там лишь страшную гримасу, слепое подобие улыбки. Его руки разгоняли маленькие звёздочки, приютившиеся в космическом пространств. В ответ, я видел, как своим ослепительным светом они слепили ему глаза, но не давали умереть зрению полностью. И обжигали руки. Я увидел как рубцы, оставшиеся на руке, загадочно светились, а красный ожог, повторял в точности рисунок вен на руке.
Кто-то шепнул мне в ухо:
Базальт – невероятно опасный и трудный материал в работе. Работающий с ним непременно испытывает самые ужасные чувства
Какие? – спросил я у незримого человека.
Этот вопрос не должен волновать тебя, милый – промолвил сладкий голос.
Моему телу казалось, что в нём закипела не кровь, а лава. От этого бурления голова кружилась, в ней плыл кроваво-жёлтый туман.
Тем временем, из астероида грубой формы, нейтрально-серого цвета, Естрог отколол кусочки базальта. Он начал описывать движения руками. Вместо плавных, грациозных движений, они выходили неловкими, неточными, словно руки Естрога невидимыми верёвками были привязаны, он в тщетных попытках освобождался от этих уз.
Оторванные кусочки начали описывать круг, практически не отрываясь друг от друга. Они ускорили свой ход: Естрог сумел собрать силы, направить их на движение огромных кусочков непослушного базальта. Каменные куски сталкивались друг с другом, как настоящие гиганты, решившие померяться собственными силами. Задевая друг друга, базальтовые гиганты не лишались грубой формы, от них лишь сыпались мелки крошки, которые подобно своим старшим братьям образовывали круг, опоясовываший пространство между ними.
Элементы вулканической природы никак не хотели соединяться друг с другом: словно, чуждые друг другу создания, дети земли.
Для этого требовалась настоящая грубая сила, которой обладает горный мастер, день изо дня работающий с этим сложным космическим материалом.
Наконец, непокорные куски базальта почувствовали схожесть своей природы. Базальт словно был покрыт некрасивого вида зелёной плёнкой: он чем-то немного напоминал плесень.